Читать книгу: «Космические каникулы 2185 год», страница 3

Я уже видел Землю из космоса, но к этому зрелищу нельзя привыкнуть. Она пленяла своей красотой и неописуемой грацией. Огромный голубой шар парящий в бесконечной пустоте. Ее красота неописуема и аж дух захватывает, когда ты смотришь на нее и видишь на ее прекрасном теле города, в которых ты бывал, океаны, в которых ты плавал, горы, которые ты покорял. В общем словами это передать невозможно, это нужно видеть и это нужно прочувствовать.

Шаттл сделал разворот и теперь моему взору открылся настоящий орбитальный город, у которого кстати так до сих пор и нет названия. Ровные ряды станций, вращающихся в строгом удалении друг от друга, ни на йоту не сходящие со своей орбиты. Ведь если хоть одно из этих строений изменит свой курс, то это может повлечь за собой глобальную катастрофу с непредсказуемыми последствиями. Вы только представьте, что на огромной скорости в несколько десятков рядов вращаются тысячи очень хрупких конструкций. А ведь здесь есть и дома, в которых живут люди и школы и больницы. А сколько здесь складов и фабрик? Практически все производство, которое губит экологию уже давно перенесли на орбиту. Поэтому за порядком на орбите следили очень тщательно.

А в местных больницах при помощи невесомости и биомассы академика Штольца лечат такие болезни, которые ранее считались неизлечимыми. Как оказалось, на орбите в невесомости можно было вылечить любую болезнь. Человека помещали в ванну, которую заполняли биомассой Штольца. Она проникала в легкие человека, и он начинал дышать ею. Что бы избежать шока от заполнения жидкостью легких, пациентов вводили в искусственную кому. Насыщенная кислородом биомасса через легкие проникала в кровь, а по ней растекалась по всему организму. Ее чудодейственные свойства были способны исцелить любые болезни. Гастрит, бронхит, язва остались в прошлом. Цирроз печени, болезни кровеносной системы больше не досаждали человечеству. Что говорить о них, если она побеждала даже рак и ДЦП. После трех-четырех сеансов человек забывал о раке даже самой сложной формы навсегда. В ванне человек проводил до семи дней. Затем ему устраивали полное переливание крови. Биомасса в земных условиях была губительна для человека, а вот в невесомости спасала жизни миллионам. Легкие проветривали через ИВЛ, а кровь перекачивали через фильтр и полностью очищали от биомассы. Стоит ли говорить, что двери в большую науку для Штольца, так же, как и для Трубецкого открыла все та же компания – «Заслон».

Немного повиляв по невидимым улицам орбитального города, мы пристыковались к космопорту «Диана», названному так в честь младшей сестры Трубецкого. Опять же, не к главным терминалам, а к служебным докам. Нас встретил дежурный офицер и сопроводил к следующему шаттлу. Второй шаттл был меньше первого и уже не был таким комфортным. Он мог летать только по орбите, поэтому у него не было ракетных двигателей, а только воздуходувы. Здесь таких было много, их использовали как такси, а для того что бы не расточать такой ценный здесь насыщенный кислородом воздух, их заправляли угарным и прочими газами. На нем мы полетели на другую сторону планеты.

Стартовый комплекс имени Королева встречал нас ощетинившись межпланетными кораблями. Раньше подобные корабли запускали с электромагнитной пусковой установки, но «Велесу» такая была не нужна. Все дело заключалось в «АРКА». Этот гравитационный двигатель произвел настоящую революцию в космонавтике, но об этом чуть позже. В шлюзе стартового комплекса нас встретил очередной дежурный офицер, а вернее офицерша.

– Ууу, какой миленький. – Потрепала она меня за щеки и повернув голову влево, внимательно посмотрела на шею. – Еще не посвященный. Поздравляю с первым полетом, стажер-пилот.

Я стесненно улыбнулся и поспешил за отцом, не забыв отдать честь и этой даме.

– Пап. Посвящение, это что такое?

– Рано тебе о посвящении думать. – Буркнул отец. Он плавно летел на автопилоте, заложив руки за голову. – Это для настоящих стажер-пилотов.

– Так я и есть настоящий. – Не унимался я, пытаясь догнать отца.

Я уже почти настиг его, как вдруг он резко затормозил, и я врезался в него на полном ходу. От удара он отлетел и врезался в Михалыча, тот в Клауса и так далее, пока костюмы при помощи гироскопов не остановили этот эффект домино.

– Эх ты. А еще говоришь, что настоящий – Замотал отец головой, но увидев мой испуганный взгляд, улыбнулся. – Лети сюда и смотри.

Я подлетел к отцу, и он поднес меня к иллюминатору. За ним красовался «Велес». Он был огромен. Для космических кораблей, не мудрствуя лукаво применяли классификацию морских судов. «Велес» был грузовым кораблем водоизмещением триста тысяч тонн. Это как супертанкер. Почти весь объем занимали трюмы, сверху ближе к носу сиротливо прижался к его огромному брюху центр управления. Это был самодостаточный космический корабль. В случае аварии он мог отстыковаться и тем самым спасти весь экипаж. В нем было все необходимое для жизни – запасы воды, еды и воздуха, а другого в космосе и не нужно. Именно из него и велось управление всем кораблем. В нем были каюты экипажа и капитанская рубка, гальюн и камбуз, а также комната отдыха. Все время в пути экипаж проводил в нем и покидал его только при острой необходимости.

От центра управления начинался гравитационный двигатель системы «АРКА». Сейчас он был сложен, но даже в таком виде внушал уважение. Он тянулся по всему Велесу от носа до кормы. Я слышал, что в разложенном виде он был похож на мачты парусников, но без парусов. У «Велеса» было три таких мачты. Привычных ракетных двигателей у «Велеса» не было, только маневровые газогенераторы и таких, чтобы сдвинуть такую махину, у него было больше сотни. С их помощью он состыковывался с доками и маневрировал на орбите, а основной полет он совершал на «АРКА».

– Очуметь. – Протянул я и опять получил подзатыльник по гермошлему.

– Молодой человек, в экипаже капитана Георгия Еремина не выражаются.

– Есть не выражаться, второй пилот Алекс Фрай. – отрапортовал я, глядя на грозившего мне пальцем Фрая. – Готов понести наказание.

– На первый раз прощаю, стажер-пилот. – Улыбнулся Алекс. – Но следующий раз, будешь драить гальюн всю дорогу до Марса.

Экипаж хором рассмеялся, и мы полетели дальше. У последнего шлюза нас ожидала целая делегация. Отец подписал кучу бумаг о грузе и маршруте, проверил комплектность документации и сверил опись экипажа корабля. Напоследок они выстроились напротив нас и отдали честь. Мы ответили им тем же и залетели в шлюз.

Как только мы влетели в корабль, дверь шлюза закрылась и засияло табло, сигнализирующее что корабль готов к отстыковке. Экипаж и я вместе с ними начали занимать свои места на капитанском мостике. Отец сидел в центре вместе со вторым пилотом. Его модуль управления возвышался над остальными так, что он мог видеть каждого из своих подчиненных. Справа от пилотов сидел Михалыч, места Мадлены и Клауса были слева. Меня же посадили впереди, прямо у огромного окна, за которым сияли звезды. Я не мог усидеть от волнения. Сейчас я увижу космос. Я полечу к Марсу. Я буквально извелся от ожидания, а прошло-то всего две минуты. Раздался щелчок отстыковки, и работа экипажа началась.

– Доложить по постам. – Спокойным и размеренным голосом начал командовать отец.

– Первый пост, норма.

– Второй пост, норма.

– Третий пост, норма.

– Доложить о готовности. – Отец отдавал команды быстро и четко. Он не уточнял кому они адресованы, все знали свои обязанности от и до. – АРКА?