Читать книгу: «Сказание о князе Дмитрии и Волхве», страница 5
Не может войти в Свет душа неочищенная, пороками оплетённая! Разрушают эмоции низменные – и души, и тела людские! Понимание затмевается от порочного образа жизни! Не видят люди такие – Света Божиего! Живут они в горе и страданиях сами – и другим беды и печали несут!
Вы оба прежде встречи нашей – с любовью в сердцах жили, добрыми мыслями и делами жизни свои наполнить пытались. Я таких людей давно искала, да вот не многих встретила…
А учить вас – первых по-настоящему смогла. Боялись люди, которых прежде учить хотела, правила и догмы глупые нарушить! Страх перед неведомым останавливал их ещё до начала пути к Свету!
Говорят, что были времена, когда все люди о Боге-Отце знали и спокойно в любви и гармонии, красоте и покое на Земле жили. Они от плодов земли питались, кровавых трапез не совершали, не воевали между собой. Только, видно, давно то было…
А сейчас о том, как Бога понять и почувствовать, – только очень немногие знают! А то, как это другим объяснить, и вовсе почти все позабыли.
Очень нужно сохранить эти знания в чистоте! Очень нужно их людям подарить!
* * *
Однажды Дмитрий и Волхва ехали верхом. Они были вдвоём. В тот день Радонеж с ними не поехал. Он понимал, что иногда нужно побыть им вдвоём только, и не мешал. Охотно находил он себе дело в доме.
Они отъехали очень далеко от обычных их мест.
Впереди за холмами показалось поселение. Оттуда доносился шум, вроде бы крики приглушённые. Но было то так далеко, что не разобрать: друг с другом люди бранятся или случилось что?
Дмитрий привстал в стременах, вглядываясь опытным взглядом воина.
Рукой за рукоять меча взялся привычно.
– Ты побудь здесь! Я поближе подъеду, посмотрю, что там? Неладное, вроде, творится!
Волхва хотела его удержать, но передумала.
Дмитрий погнал лошадь.
Со следующего холма ему уже ясно видна была вся картина. Нападавших было человек шесть. Они грабили маленькое селение домов из пяти-шести. Похоже, что не брезговали ничем: и насилие над женщинами совершали, и брали всё, чем поживиться можно в домах бедного люда.
Дмитрий бросился на защиту, обнажив меч:
– Остановитесь! Разбой и насилие – прекратить!
… Бандиты видели, что Дмитрий – один. Они обнажили мечи. У них не было сомнений, что вшестером они без труда убьют этого дерзкого воина и получат в добычу и то, чем он владеет.
Троих, которые пытались изнасиловать женщину, Дмитрий ударами меча плашмя сразу сбил с ног. Но остальные начали пытаться искалечить лошадь, чтобы добраться до всадника. Тогда Дмитрий спешился сам, понимая что лошадь без всадника никто не тронет: лошадь – ценность большая! Но теперь ему пришлось пустить в ход меч уже не только как дубину. И он наносил удары бандитам, нападавшим со всех сторон. Они все были опытными бойцами. Похоже, что они были из тех наёмных воинов, которые, нахлебавшись крови в сражениях то за одного, то за другого властителя, избрали образ жизни свободных разбойников. Оружием они владели хорошо.
Бой оказался намного тяжелее, чем предполагал поначалу Дмитрий.
Но он был искусным мастером во владении мечом, да и сила в теле его была огромная. Он ранил всех остальных, но и сам получил удар мечом. Рубаха была разодрана, по левому боку из раны струилась кровь. Рана была не глубокая, но всё же существенная.
Вот бой и закончился. Он опустил меч.
Он ощутил себя героем и победителем… – и тут увидел Волхву.
Она перевязывала раны тех троих, которые были повержены первыми.
Потом бледная, не говоря ни слова Дмитрию, она подошла и к лежащим на земле последним поверженным.
Она не останавливала кровь так, как тогда с Радонежем. Она просто смазывала раны каким-то снадобьем, которое всегда у неё на поясе было, а затем накладывала повязки.
Ошалевшие от происходящего женщины, несколько детей и старики, которые составляли всё население этой деревушки, словно остолбенев, наблюдали за происходящим.
Волхва подошла к последнему лежащему бандиту. Она посмотрела ему в глаза, в душу заглянула – и произнесла очень тихо:
– Когда же насытится твоя жажда мести? Их уже всё равно не вернуть сюда! Зачем же ты сеешь ещё больше боли и несчастья?! Тебе должно быть стыдно перед ними! Ведь ты стал хуже, чем их убийцы!
… Дмитрий не знал, видели ли другие то, что видел он? Но тот, с кем говорила Волхва, – несомненно, видел. Это была картина сожжённого дома, мёртвых тел его жены и двух сыновей. Но они же – полупрозрачными обликами – стояли здесь и смотрели на того, кто был когда-то их мужем и отцом.
– Останови это здесь, теперь, сейчас! Иначе и после смерти тебе не суждено будет их даже видеть!
… Затем она поклонилась в землю жителям селения:
– Вам решать их судьбу! Милосердные – получат милость от Бога!
… Только теперь она обернулась к Дмитрию, стоявшему чуть поодаль и пытавшемуся понять, что и зачем она делает.
Она перевязала его рану так же, как раны грабителей, смазала своим снадобьем.
У колодца стояли два полных ведра с водой.
Волхва омыла свои руки и лицо. Затем подозвала лошадей.
… Потом она и Дмитрий поехали, а приходящие в себя люди начинали думать о том, как им жить дальше.
Волхва ещё один раз обернулась. В её взгляде была сила любви и прощения, которые могли сделать нападавших – любящими мужьями и защитниками для тех, кого они хотели унизить и ограбить, а пострадавших – лекарями заботливыми для душ и тел разбойников.
Но решать должны будут они сами.
Обратно ехали молча. Дмитрий ощущал себя виноватым, хоть и не понимал – почему? Он ведь не мог поступить иначе, оставив тех людей без помощи и защиты!
Вернулись домой уже затемно.
Обеспокоенный Радонеж ворчал по-взрослому: «Вот, отпусти вас одних!»…
* * *
Когда перед сном Волхва меняла Дмитрию повязку на ране, она тихонько сказала:
– Ты прости меня, любимый, но не позволяет мне Бог боль твою снять совсем!
Он ласково погладил её волосы:
– Ну что ты, любимая моя! Ты не тревожься: всё и так заживёт! Ты скажи лучше: что я сделал не так?
– Боль и наказание, что разбойники получили, – превысили слегка вину их. Двое вообще могли бы не выжить. Один избежал смертельного удара, лишь поскользнувшись…
Дмитрий содрогнулся внутренне и понял, что поскользнулся тот его противник ведь не случайно!…
– Как бы ты жил сейчас с грузом убийств на душе? Ты подумал об этом?
– Нет… Я был тот, прежний: князь, который вершит суд и сражается, защищая невинных…
– Каждый получает в свою судьбу часть той боли, которую причинял сам. Вот и рана твоя – чтобы вспомнил ты все свои битвы. И – чтобы за боль и смерть, причинённые когда-то, – покаяние принёс!
Теперь ты скоро уже иной Силой действовать сможешь! Божия Сила будет соединена и с телом твоим, и с душой! И должен ты сейчас очистить себя также и от гнева, даже «праведного», в людском понимании. Во всех прошлых твоих подвигах, которыми ты гордился прежде, ты и оборотную сторону теперь можешь увидеть!
Да, ты всегда сражался за правду, как её понимал. Но теперь тебе нужно будет сражаться за ту правду, которую утверждает Бог!
… Многое передумал в ту ночь Дмитрий! Спал беспокойно, просыпался вновь, вспоминая случаи, в которых не покаялся…
Под утро уже он проснулся и увидел Волхву на краю постели сидевшую. Ладошки её над раной своей увидел. За руки взял:
– Сама сказала, что не позволяет Бог меня исцелить, а не слушаешься? – улыбнулся он, целуя её ладони.
– А я бы на себя твою боль взяла! Так – можно! – Волхва тоже улыбнулась сквозь набежавшие слёзы…
– Нет, так не надо, любимая моя!
Он притянул её к себе, поцеловал.
– Хорошо, тогда я тебе ещё одно покажу… – и Волхва стала объяснять Дмитрию, как поднимается к телу Божественная Атмическая Энергия, которую в странах дальних именуют словом Кундалини, а на Руси во времена давние Атманом, т.е. Сияющим, звали. Потом показала, как проводится Энергия эта сквозь тело и за головой изливается. Таким способом можно боль снять, раны свои уврачевать.
– Блаженство любви, что меж мужчиной и женщиной при соединении возникает, – лишь малая часть того Блаженства, которое дарует поток сияющего Атмического Света, проходя сквозь тело.
… Дмитрий погрузился в то блаженное, заполняющее каждую клеточку тела состояние.
Несколько дней, которые заняло его выздоровление, принесли ему столько блаженства и такое понимание, которые даже в представлениях его прежних о Любви Божественной уместиться не могли!
Волхва и Радонеж ухаживали за ним нежно и заботливо. А он сам – плыл в Реке Блаженства и Света Божественного!
* * *
А у Волхвы, тем временем, ещё одна забота прибавилась. Радонеж вдруг загрустил. Он сидел задумчивый на берегу ручья.
– Что легло тяжестью на мысли твои?
– Не знаю, как сказать… Ну вот, князь Дмитрий – он воином успел побывать: в сражениях участвовал, героем стал, в поединках смертельно опасных с противниками сражался. И если теперь он только словами да миром действовать будет – никто его трусом не назовёт, в малодушии никто не обвинит.
А я – ещё ничего не совершил, хлипкий, сражаться толком не научился!
Я понимаю, что сила у Любви – великая, да только никто ту Силу не видит! Божию Силу – не видят люди!…
А я – так хочу, ну, по-настоящему сильным и смелым стать! Это – не для славы… Это – другое… Мне не объяснить…
Волхва обняла Радонежа. «Это он-то – не смелый! Людей спас во время нападения, Дмитрия от смерти собою закрыл!…» – любовь к этому отважному и столь чистому мальчику переполняла её! Но она хорошо понимала, чтό именно тяготит его теперь. Понимала и то, что словами сейчас не помочь…
– Пойдём! Я тебе покажу, как без меча и кровопролития любого противника одолеть можно!
Радонеж посмотрел на неё расширенными от удивления глазами.
– Возьми меч – и нападай!
– Не могу! А вдруг – пораню тебя?!
– Ну, тогда – вот палка эта! Вместо меча – подойдёт?
… Волхва с такой лёгкостью и скоростью ускользала от ударов, что Радонеж надивиться не мог! Вначале он как бы вполсилы удары наносил, потом изо всех сил уже старался. Но гибкая и неуловимая противница, даже не запыхавшись, уклонялась от всех ударов. Потом вдруг скользнула – и ловким движением выхватила палку из рук Радонежа.
– Ну и ну! – на пороге стоял Дмитрий. – Я думал, что могу учить других хоть как битву вести! А оказывается, и этому мне надо у тебя учиться!
– Я научу!
Душа может и себя, и другого ощущать. И видеть может так, словно время замедлилось. Или – можно всё вокруг себя в одну долю малую секундочки замечать!
… Дмитрий понял, про что Волхва говорит. Бывало, что во время боя он видел мельчайшие движения клинка противника и точно ощущал, как тот дальше поведёт меч. Но такие моменты были случайны, а Волхва, кажется, и это знала в совершенстве!
Дмитрий только диву давался, понимая, что даже он не смог бы одолеть в битве неуловимую, недосягаемую ни для какого оружия Волхву!
Такому искусству, которое в случае битвы пригодиться может, когда-то Баян обучил её, чтобы девочка была защищена, насколько это вообще возможно, своей ловкостью и другими умениями.
– А для начала должна я вам показать – как другого ощущать и понимать столь же хорошо, как себя.
Помните, как вы деревьями себя могли почувствовать, когда душой с душой дерева сливались?
Теперь давайте друг друга научимся так ощущать, словно телами поменяемся.
Вот сейчас, Радонеж, становись напротив меня! Я душой в твоё тело войду, а ты – в моё. Из моего сердца духовного на тело своё посмотри, а я из твоего так же смотреть буду.
… Это было так удивительно!
Потом они менялись местами и делали то же с Дмитрием.
– Когда с любовью так другого человека ощущаешь – можно и мысли его понять, и желания. И свои мысли можно так человеку передать.
Это – очень важное умение: ощущать других так же ясно и сильно, как себя! Только – с любовью это надо делать! И без насилия.
… Потом научила Волхва их, как на тело своё со всех сторон одновременно смотреть можно. И – как растворяться в Свете, из Которого со всех сторон смотришь в ту сторону, где находится тело, но самоощущения в нём больше нет.
После таких тренировок было такое состояние, что душа и тело соединились со всем обозримым пространством в одно. Можно было ощущать каждое деревце, каждую птаху, каждую зверюшку – как себя. Пространство было прозрачное, и словно звенящее безмолвие окутывало со всех сторон с невероятного расстояния.
Так, незаметно, от темы воина, который неуязвим, который и за себя, и за других сражаться может, – перешли они к той теме важнейшей, когда, растворяясь в окружающем пространстве, утрачивает человек ощущение себя как отдельности. А других – ощущает лучше, чем себя! Ведь познать Бога может лишь тот, кто растворяет себя в Его Любви и Свете, исчезает в Нём! Ведь только через это – можно влиться в Него, стать Им!
* * *
Иногда Волхва и Дмитрий были только вдвоём.
– Не всё, что показать могу, Радонежу теперь по силам познать. После ты ему это покажешь. А тебе – рассказать и показать это должна, – сказала Волхва. – Помнишь, про «корень» я говорила, что у человека каждого есть и с «сердцем» Земли его соединяет? Пока сердце человека Огненным не станет – словно невидим тот «корень», не течёт по нему Свет-Огонь. А когда сердце человека Огнём Любви наполнилось, то и «корень» этот оживить можно. Потому как соединяет он сердце Огненное человека и Огненное «сердце» Земли нашей – с Огнём Творящим Бога-Отца!
Почувствуй, что там, в глубинах Земли, в «сердце» её, горит Огонь – такой же, как в костре, только во много раз больше и – утончённый, нежный Он. А Источник этого Огня подобен Солнцу Огромному, размера необозримого!
