Читать книгу: «Улыбка полуденного солнца», страница 3

Глава 3

– Эй, Аб?

В щеку Мосса ткнули чем-то холодным и влажным.

– Ты чего замер?

Перебирая в пальцах брелок от ключей, Абер не заметил как впал в глубокую задумчивость. Он потер место столкновения с носом Мэлл. Та сидела у изножья дивана и смиряла его любопытным взглядом. – Привет.

– Привет.

Мэлл забавно фыркнула:

– Смешной ты. О чем задумался?

Ее хвост методично тарабанил по деревянному полу, а стоящий рядом сувенирный шкаф позвякивал тысячью и одним колокольчиком. Хрустальные, деревянные, металлические, глиняные – только сейчас Абер заметил, что любезно предложенная им с Мэлл комната хранила в себе множество интересных, самодельных вещей. Начиная от бренчащей коллекции и заканчивая столом с ножками в виде резных фигур фламинго, чьи клювы держали столешницу.

– Ни о чем. Уютно здесь. Не то, что в местной гостинице, – он описал рукой дугу. – Надо бы как следует отблагодарить хозяйку за гостеприимство.

– Надо. Купи ей туфли. Или кроссовки. Бедняжка ходит по этой глуши босяком.

Мэлл перемялась с лапы на лапу.

– Или подари ей красивую трость. А Что? Ты ведь заметил, какая она хорошенькая. А теперь представь, она одна, слепая в какой-нибудь подворотне. И тут, бац! – звонкий щелчок челюстей. – На нее нападает маньяк-потрошитель… Знаю! Лучше подари ей свой «Магнум». Да, точно. Шмальнет в упор ублюдка и дело с концом. Целиться даже не надо, просто приставить дуло к башке и…

– Снова ведение? Что на сей раз увидела? – Мосс принялся привычно чесать ее за ухом и возникшая из неоткуда волна мандража утихла. Мэлл опустила морду на его колено.

– Ничего. Только почувствовала безысходность и беспомощность, – она гулко перевела дыхание. – До встречи с тобой, на кладбище приходила женщина. Пару раз она приносила цветы, отгоняла меня и после, подолгу разговаривала с надгробием. Я все время пыталась разобрать что она рассказывала, но, странно, слова ее звучали как непонятная каша, – стоящие торчком уши прижались.– Интересно, понимай мы друг друга, хотела бы она знать, что единственным, что испытывала перед смертью та, кого она похоронила – был абсолютный страх. А, еще сожаление. Не знаю о чем, но тем не менее.

В комнате повисла тишина. Частое явление для их парочки – за коротким разговором всегда следовала более длительная пауза. Одна погружалась в собственный мир восприятий, для другого заминка была вроде буферной зоны для мыслей. Уж больно много их оседало на его подкорке и чтобы не сойти с ума от назревающего хаоса, Абер все чаще предпочитал молчать.

– И всё же почему?

В плечо настойчиво ткнули носом. Мэлл буравила его взглядом. Непривычно серьёзным и без намёка на праздное любопытство.

– Я понимаю, ты личность творческая. И болтающая собака, ищущая части собственного человеческого тела – тот еще предмет для вдохновения, но мне нужна истинная причина твоего путешествия со мной.

За дверью послышался скрип половицы. Астория тихо постучала в дверь.

– Мистер Мосс?

Абер даже не моргнул. Непроницаемое и скупое на мимику лицо не давало и шанса Мэлл выявить подвох или неправду в том, чтобы он мог бы ей сказать.

– По-твоему писателю нуарных детективов нужен повод, чтобы отправиться в тур по окрестностям Канады вместе с говорящей собакой? – он угловато улыбнулся и, поднявшись, размял шею. – Одну секунду, мисс Кроули.

Зачем-то мазнув пальцем по одному из колокольчиков на стеллаже, он собрался открыть дверь.

Мэлл недоверчиво чихнула:

– По-моему ты что-то утаиваешь.

– На то я и писатель, – хруст щеколды. – Чтобы писать детективы нужно самому выдерживать некую тайну.

В комнату с разрешения вошли. Облаченная теперь в рабочий комбинезон цвета хаки и занятные кислотно-жёлтые носки в синий горошек, девушка несколько потупилась и подогнула пальцы ног. Мэлл про себя заметила, что ровно так же Астория подгибала пальцы и в лесу.

– Обед готов. Если вы не заняты, пройдемте на кухню,– Кроули протянула рацию и, убедившись, что Мосс её перенял, опустила ладонь на угол тумбы, предварительно очертив его пальцами. – Я рано просыпаюсь, а по вечерам часто засиживаюсь в мастерской при лавке. Если вам что-то понадобится – просто скажите. Нужная волна уже настроена.

Глядя куда-то в сторону, Астория едва ли излучала ясные эмоции. Разве что каплю смущения и очевидный дискомфорт. Абер кивнул, но осознав, насколько это нелепо, добавил:

– Благодарю. Но думаю, лишний раз тревожить я Вас не буду.

Неловкая пауза. Мосс от несвойственной для него неуверенности зачесал волосы на виске. Астории было неуютно. Но от чего, он не мог понять. Из-за него с Мэл, или таким образом проявлялась уязвимость из-за слепоты? Абера пронзило острое чувство вины. Нагрянуть в дом к беззащитной девушке, доставлять ей лишние хлопоты… О чём он только думал, когда принимал приглашение на обед?

– Тоже не любите эти нелепые паузы? Когда стоишь как болванчик и не знаешь, что сказать.

Веснушчатые губы изогнулись. Астория сморщила нос: – Я вас сама позвала и с вашей стороны было бы грубостью отказать моему гостеприимству, – она повернула голову и сместила взгляд аккурат в сторону Мосса. – Все хорошо. Я не пускаю к себе тех, кто меня напрягает или беспокоит.

– И это Вы говорите постороннему мужчине с вечно линяющей и чихающей собакой?

Мэлл от негодования наступила на его ногу.

– Я это говорю тому, кто спокойно уживается с вечно линяющей, чихающей и совершенно точно очаровательной собакой, – на веснушчатых щеках проявились ямочки и Абер невольно улыбнулся в ответ.

– Ваша правда. В смысле, Мэлл и вправду бывает очаровательной. Когда не бухтит.

– Вот видите. Плохой человек этого бы не заметил. И по своему опыту скажу, собаки очень хорошо чувствуют людей, – Астория опустилась на корточки, выставив вперед ладонь. Мэлл поспешила ткнуться в нее мордой.– Милая, я могу тебе и твоему другу доверять?

– Слышал? Она думает, что мы с тобой друзья. А как известно друзья не должны друг от друга что-то скрывать.

Активно завиляв хвостом, Мэлл принялась урчать и топтаться на месте. Кроули и Мосс обоюдно усмехнулись.

– Спасибо еще раз, что приютили. Обещаю, мы не доставим вам…

– Тебе, – Астория поправила волосы и плавно поднялась, протягивая для рукопожатия ладонь.– Если кто-то из вас разобьёт мою коллекцию колокольчиков или будете разбрасывать повсюду шерсть – мне проще отчитывать при неформальном обращении.

Спрятанная за ухо прядь позволила увидеть, как зарделись красным щеки и мочки, а на лицо легла тень озорства. Совокупно с легкой непосредственностью, эта мимика подчеркнула миловидность Астории. И её юность.

Сколько ей? Лет двадцать пять?

Мосс не без удовольствия перенял настроение девушки. И её ладонь. Такую прохладную и на кончиках пальцев слегка шершавую. Как у его дочери, с вечно низким артериальным давлением и безумной страстью к укулеле.

– Поддерживаю. К слову, за шерсть ты можешь напрямую отчитывать Мэл. Ей иногда не хватает манер, поэтому… Ах, ты ж!

Челюсти деликатно сомкнулись вокруг его щиколотки. От неожиданности Мосс завалился на сервизный шкаф. Тот встречно пошатнувшись, скинул зыбко стоящие колокольчики с полки. Пёстро разрисованный, выполненный из глины моментально раскололся надвое, тогда как другой – металлический, с перезвоном закатился под кровать.

Неловко. Стыдно. Абер и Мэл замерли, одинаково сморщив нос.

– В коллекции сто тридцать два колокольчика, – Астория после короткой паузы задумчиво вздохнула. – Лимит моего гостеприимства будет держаться до сто двадцати шести.

Обведя пальцами откос, девушка покинула комнату. Рассержена она или нет – Абер узнает, скорей всего, позже.

– Что ж, полагаю, нам нужно ускорить поиски, – Мэл, как ни в чем не бывало поддела носом отколовшийся фрагмент колокольчика.– А то с твоей грацией нам сулит ночевать в машине уже в ближайшие сутки.

Она почесала зубами свой шерстяной бок и, фыркнув, проследовала за хозяйкой дома.

Сколько они знакомы? А сколько раз она хоть сколько-то осознавала свои ошибки? Взять хотя бы за те следы лап на его белых чехлах.

– С моей грацией… – Абер сцедил сквозь зубы воздух и подобрал глиняные осколки. Про совесть его четверолапая напарница, очевидно, не знала. Впрочем, как и про другие человеческие чувства. – Насчет «хорошего человека» и «очаровательной собаки» ты, Астория, нам польстила.

Абер одернул себя. Долой брюзжание. Эмоции в их деле – это не более, чем лишний багаж.

– Прости, что как обычно торможу, лучик.

Взгляд на собственное отражение в мутном, покосившемся настенном зеркале. Посреди медного обода бледной тенью застыло его лицо. За последнюю пару недель осунувшееся и поросшее густой колючей щетиной. Наткнись на неё она – обязательно возмутилась бы.

– Осталось совсем чуть-чуть… Обещаю.

Спрятавшийся под кроватью колокольчик одиноко звякнул в ответ на едва слышный хлопок закрывшейся двери.

Когда Мосс спустился на первый этаж, Астория размещала на резной стол деревянную тарелку, источающую очень соблазнительный мясной аромат. Мэл же, уже вкусившая все прелести собачьего обоняния, преданно ошивалась возле женских ног, тарабаня своим хвостом по ножкам стульев.

– Как вжилась в роль.

Мосс тихо усмехнулся. Как бы Мэлл его не убеждала в том, что в ней кроме тела нет ничего собачьего, с некоторыми звериными повадками и инстинктами она все же умудрилась ужиться.

– Вкусно пахнет, – увернувшись от свисающего с роговидной люстры японского колокольчика, Абер заметил, что вместо двух тарелок с похлебкой на столешнице стояло три.– Здесь кроме нас с Мэл есть еще гости?

Не успел он сесть за ближайший стул, как рука Астории резким выпадом указала на мойку.– Нет, только мы. Сперва вымойте руки. Это касается вас двоих.

– Чего? – Мэл крякнула. – Мне тоже что ли?

Если до этого её хвост активно создавал сквозняки, то сейчас он предпочел поджаться. – Зачем?

Мосс озадачился аналогичным вопросом, но предпочел свое удивление скрыть. Обогнув кухонный остров, заставленный стеклянными банками с сухими травами, он на всякий случай поманил к себе Мэл. Та не постеснялась выразить свое недоумение, скривив морду, так будто лизнула лимон. – Лапы Мэл я уже помыл. Как только мы пришли. С мылом. Но если это необходимо, то я могу ещё раз.

– Поздравляю, у тебя появился новый соратник по чистоплюйству. Пригласи её на свидание в свою машину. Пусть оценит, если не глазами, то пальцами как у тебя там все скрипит от проспиртованных салфеток и антисептиков.

– Мэл, ты явно чем-то недовольна, – Астория на бурчание собаки улыбнулась. – Я всего лишь прошу соблюдать гигиену перед едой. Но, если твои руки уже помыты, то прошу, размещайся.

Присев на стул, девушка похлопала по соседней сидушке:

– Единственное, я не уверена, что тебе будет удобно есть в твоем текущем виде. А ставить тарелку на пол мне с точки зрения этики не комфортно. Всем людям положено есть вместе за одним столом,– пока Мосс округлял от удивления глаза, Кроули разложила на коленях вышитую салфетку.– Даже, если кто-то спрятан в животном теле.

Глава 4

В комнате воцарила тишина. Даже едва различимое постукивание деревянных ложек о дно тарелок не нарушало задумчивого обеда. За всю свою жизнь Мосс не мог припомнить столь молчаливого приёма пищи. Более того, он не мог припомнить, когда он вообще ел в столовой. В его семье из-за вечных разъездов родителей он разделял еду или с кухаркой Бланти на веранде дома, или с компанией друзей, предпочитающих набивать животы в местных бургерных. С Эдной – его бывшей супругой, они чаще коротали семейные вечера каждый в своем доме, а с дочерью … Кажется, в последний раз они ужинали в её комнате. За столом, который она расписала на мотив комиксов и который боялась заляпать следами от пасты, поэтому они ели на полу возле, укорачивая другу другу макаронины ножницами.

– Хватит молчать и задай уже вопрос.

Из раздумий его вырвало рычание Мэлл.

– Я понимаю, что эта похлёбка в сто раз вкусней любых сандвичей, но, – поелозив на стуле, она приподняла лапу,– это не руки. И я для всех псина. Тогда откуда она, – острая морда указала на разминающую картофелину Асторию,– взяла, что я человек? Абер!

– Жаль, что я не могу тебя понять, Мэл,– девушка продолжала интриговать.– Я иногда бываю болтливой. Настолько, что готова всю дневную норму слов выдать за раз. Нам, девочкам, было бы гораздо проще познакомиться без посредников. В смысле, мужчинам для комфорта достаточно и пяти тысяч слов, что в четыре раза меньше нашей потребности. Черт,– Кроули спохватилась, очаровательно сморщив нос. Веснушки дружно перекатились к самому его кончику. – Видите, меня уже понесло.

Абер вздохнул с облегчением. Кажется, Астория не злилась за разбитый колокольчик и её не смущало присутствие посторонних. Словно мир без визуальной оценки был для неё намного проще. Не видишь того, что может доставить неудобства, проблемы, хаос – лишний раз не заморачиваешься.

Мосса передёрнуло. Так вот, отчего до развода Эдна часто закатывала глаза и отворачивалась от него, даже когда он молчал. Или притворялась спящей, когда он раньше времени возвращался с работы.

– Она мне нравится. Слепой видит тебя, скрягу, как на ладони. Только уточни, что твоя словесная норма не пять тысяч, а просто пять. С половиной.

Мэлл издала подобие хрюка. Так она смеялась. Удивительное создание с ещё более удивительным нравом. Настолько проницательно истолковать его натуру и настолько приловчиться метать в него словесные пики, не боясь как-то задеть или обидеть.

Хвала неизвестным силам, что её болтовню мог расслышать только он.

– Она что-то сказала? – Амелия замерла.

– Сказала, что я скряга и моя норма – пять слов,– вторая ложка супа приятной теплотой омыла ротовую полость и пищевод. От удовольствия у Абера закатились глаза. – Бедняга ещё не подружилась с устным счётом и не успела оценить истинную суть мужской харизмы. Астория, и все же это безумно вкусно.

Мосс для бесполезного виду сыто улыбнулся, но кроме скептически буравящей его Мэл, он никого не смог убедить в своем восторге.

– Благодарю. Это все бабушкин рецепт, – девушка учтиво кивнула. На бледных щеках едва заметно загорелись веснушки от румянца. – В лесу мне показалось, что вы с Мэл очень ладите.

– Ладим исключительно благодаря моей терпеливости.

– Как друзья?

– Скорей, как мудрый наставник и язва.

– Абер! – Мэл ткнула носом в солонку, опрокинув ту на мужское запястье. – За язву и харизму я тебя еще успею куснуть, а пока спрашивай уже!

Её колотило от недоумения. Как можно было настолько халатно оттягивать момент истины? Всё равно, что после хэллоуина оставлять самые вкусные конфеты с шоколадной нугой на потом, довольствуясь в начале мозольными карамельками. Мэлл была готова отдать свой хвост на отсечение, что Мосс в детстве именно так и поступал.

– Астория, ты сказала, что в теле Мэлл заперт человек.

– Э-э-э, приятель, ну не так же в лоб!

Мэл несдержанно прорычала, однако Мосс проигнорировал её.

Занудный чудик! То тормозит, то бьёт наотмашь. Не удивительно, что он в разводе. Что вообще там за женщина такая, что в принципе решилась на брак с ним?

– Что ты имела ввиду?

– Что ты вовсе не странник с собакой, а странник с душой той, чьё тело не обрело покой, и временно нашло свое пристанище в звериной оболочке.

Ни первый, ни вторая даже бровью не повели. У Мэл же дёрнулся глаз.

– Как ты это определила? – бесстрастно, словно обсуждает скучную сплетню, Мосс продолжал хлебать похлебку.

– Мне во сне пришла девочка. Она держала в руках красный ошейник и просила, чтобы я помогла ей найти себя.

– Себя?

– Да. Мне порой снятся сны-предупреждения. Чаще всего они более метафоричные. Например, цветущее маковое поле сулит лесной пожар, а разбитое зеркало – чью-то смерть. В этот раз послание было более прямолинейным. А как увидела в лесу вас – сразу сложился пазл.

Амелия прошлась ладонью по столешнице и, настигнув корзинку с хлебом, подцепила ломоть хрустящего багета.

– Что-то я ничего не поняла, – Мэл свела к переносице надбровные вибриссы. – Я пришла к ней во сне? И, стоп, она нас видела?– она придирчиво принялась рассматривать лицо девушки.

– Мэлл, прекрати. Сиди смирно, и не тряси ушами над моей тарелкой.

Абер нахмурился и смерил подругу строгим взглядом.– Твоя похлёбка стынет. Будь добра, хотя бы попробуй её. Прояви уважение к хозяйке дома.

– Чтобы через пару минут все содержимое очутилась на полу? Знаешь, мне кажется куда больше я проявлю уважение к Астории, если не буду блевать в ее доме. Твоей машины достаточно.

– Возможно, похлёбка, слишком пряная, – девушку словно осенило. Она вскинула подбородок, устремив взгляд мутных глаз на Мэлл. – У меня, если что есть бифштекс. Я могу его подогреть.

Нет, совершенно точно она была незрячей. Абер нехотя, но всё же ещё раз изучающе посмотрел на Асторию. И её внешность, и адаптированный под этот недуг дом стирали любые сомнения. Взять те же скошенные углы мебели и отсутствие порожков.

– Мэл почти не ест. Верней ест, но любая еда выходит наружу. Единственное, что усваивается – это вода.

– Это всё из-за твоего характера, старикан,– Мэл лениво приподняла верхнюю губу, оголяя зубы на подобие оскала. – У меня на него несварение.

– Бабушка рассказывала местное поверье про переселение неупокоенных душ людей в тела павших животных. В них им было проще находить свои – не придавшие огню или земле. В отличе от нашей, у животных душа способна моментально перерождаться, а их тело является отличным сосудом. Единственное, чтобы оно не рассохлось, ему нужна вода. А еще энергия поселившейся души, – Астория в задумчивости нахмурилась. – Мэл, я вижу тебя. Верней, твою тень. Человеческую. И твоё временное тело холодное. Могу допустить, что ты аналогично, в виде собаки ищешь себя. Абер,– девушка отодвинула от себя тарелку,– вы приехали сюда, потому, что где-то рядом находится настоящее тело Мэл?

– Сэр, Вам туда нельзя. Это место преступления, Вам необходимо …

Ноги сами несли его. Будто контуженный, он тянулся вперёд к полосатой ленте. Черно-жёлтой – как пчела. Пульсирующая в висках жилка давила на глазные яблоки, отчего все вокруг приобретало смазанные очертания. Он видел лишь земляной пятачок, усеянный ржавым хвойным опадом с торчащими из него флажками, нелепым подобием деревянного распятия, и … мыс белого кроссовка – такой четкий, кричащий своей белизной сквозь багровые сгустки крови.

– Сэр! – кто-то дёрнул его за плечо. – Гражданским здесь запрещено ходить. Прошу, отойдите от оградительной ленты.

В нос ударил запах сырости. А еще едкий одеколон офицера, что-то озвучивающего ему, пока по ту сторону ленты суетилась целая куча других людей.

– Кто там? – язык вяло двинулся и слова, большие похожие на кашу, связали единственный вопрос. Риторический. Ответ он итак уже знал.

К горлу подступал горький ком, в лёгких становилось все меньше воздуха. Он спал. Всё это был сон. Отвратительный и изнуряющий. Как же хотелось очнуться.

– Кто там?!

Поверх кроссовка небрежно легла тёмная плащевая ткань. Увалень с фотокамерой напоследок сделал снимок.

Внутри что-то ёкнуло и Мосс сорвался на бег, одёргивая ленту-пчелу.

– Аб?

В колено упёрся нос, а следом и чёрная с прижатыми ушами голова легла на него. Мэлл вопросительно обратилась к нему, сверкая полупрозрачной радужкой глаз. – Не зря меня сюда потянуло. Эта притча про души … Возможно, Астория поможет найти мои останки?

Останки. Мосс безэмоционально кивнул, опустив на пушистую макушку ладонь. Острое чувство нереальности происходящего, в который раз делало конечности ватными, а голову свинцовой. С того самого дня и по текущий момент все казалось одной бесконечной лентой событий, которой не было ни конца, ни края, а те крупицы сна, которые он мог себе позволить, едва ли помогали мозгу справиться с щемящей тревогой и сокрушением.

Его Роуз, суббота, кладбище, Мэл … Если он со всем справится, непременно ляжет в психиатрическую больницу.

– Абер?

– Все верно, – губы растянулись в натянутой улыбке.– Мэл ищет своё тело. Его части. А я ей помогаю в этом.

Мосс гулко вздохнул, сбрасывая балласт напряжения. Раскиснуть он еще успеет, но сейчас было не до этого.

– Всего час знакомства, а ты убедила меня в том, что я уже около двух недель стараюсь упрямо отрицать. Спасибо тебе и за это, – встав из-за стола, он поднял их с Асторией пустые тарелки. – Благодаря чуйке Мэл мы вышли на этот город, и, да, здесь нам удастся найти её покой. Я в это верю.

По-хозяйски пройдя к мойке, мужчина ещё более по-хозяйски включил кран, чтобы помыть посуду.

Астория от такой инициативы просияла.

– В таком случае, пока светло вам есть смысл изучить местность. У нас быстро темнеет, а бродить по лесу после сумерек такая себе затея. Абер, оставь посуду мне, – девушка погладила сидящую возле Мэл.– Поспешите. Насколько мне известно, у души есть двадцать один день, чтобы отправиться на тот свет для перерождения.

Под пальцами навострились уши.

– Двадцать один день? А что, если мы не успеем?

Мэл одарила Мосса озадаченным взглядом. Выходит, у них оставалась неделя, прежде чем …

– Тогда душа покинет сосуд и растворится в небытие.

– Чёрт, я не успела попробовать все виды пицц. И ты! Со мной у тебя было бы больше шансов обзавестись подружкой или женой. Грустные бородатые мужики и милейшие собачки – залог успеха в любых любовных делах. Ну, кроме тех, в которых девушка незрячая. Тот, увы, с меня взятки гладки.

Мэлл принялась тарахтеть, как закипающий чайник и Абер, не слыша за бухчением собственных мыслей, бережно сжал подвижные собачьи челюсти, вынуждая её замолкнуть.

– То есть, она не переродится?– Мосс нахмурился. Будучи писателем и ярым атеистом, тема с переселением душ и прочей потусторонней беллетристикой была для него не более, чем интересным дополнением к его триллерам и детективам. Люди любили видеть в естественных вещах нечто зловещее, с сакральным подтекстом и он, как публицист, давал им это в своих произведениях.

– Всё верно, так гласят местные легенды. Душа растворяется и со временем её все забывают. Она перестаёт быть вечностью и частью миров. Как предназначение живой клетки – делиться, у души этим предназначением является перерождение. Верить в это, или нет – дело каждого. Но, если часть легенд так или иначе сбывается, могу допустить и эта имеет место быть.

Амелия поравнялась с Моссом. – Абер,– дотронулась до его плеча, а следом потеснила собой, перехватывая тарелку, – на чердаке есть небольшая библиотека. Как вернётесь, вы можете поискать там нужные книги. Сказки, легенды и прочее чтиво. Всё будет в вашем распоряжении.

Не дожидаясь ответа, девушка принялась намыливать посуду, всем своим видом показывая, что на этом их разговор окончен.

Абер на странную манеру быстро переключаться сперва ухмыльнулся.

Загадочно повстречалась с ними в лесу; ещё более загадочно посвятила в подноготную загробного мира, а теперь, когда у него и Мэл назрело несварение от всего услышанного – вспенивает губку и зевает в плечо. Занятная она – Астория Кроули. А ещё до безумия понятная.

Мосс, наблюдая за покрытыми пеной ловкими пальцами, словил печальную мысль. Виной всех странностей девушки могло быть ни что иное, как одиночество. Тихое, привычное, безобидное. Ведь если подумать, он сам, не будь рядом дочери, мог подолгу находиться в компании себя и рождённых в голове персонажей. Он ведь сам предпочитал жить на отшибе города, вдали от суетного центра. Сам подбирал обширный земельный участок, чтобы ни одни соседи его не тревожили. Сам в период активного вдохновения самоизолировался, а после выслушивал от дочери нравоучения за его рассеянность и советы по выстраиванию коммуникаций с внешним миром.

– Пошли, Аб, если всё, что она говорит – правда, нам и впрямь стоит поторопиться.

Мэл прихватила Мосса за штанину и потянула его на себя. Он слишком долго витал в своих мыслях, а им еще нужно было многое обсудить. Мужчина спохватился.

– Спасибо тебе,– в тесноте кухонного проема он чувствовал себя, как слон в посудной лавке. В знак подтверждения собственной неловкости даже задел головой свисающие с штанг пучки пахучей травы.

Шалфей и мята.

– Астория, я взял с собой рацию. Если тебе вдруг что-то понадобится купить или привезти – дай знать, – придержав раскачивающиеся сборы, Мосс немо чертыхнулся, чем позабавил ухмыляющуюся Мэл.

– Сливочное масло. На съезде с главной дороги есть небольшой продуктовый магазин. Буду признательна, если ты прикупишь масло или маргарин. Хочу приготовить чернично-лимонный пирог с мятно-сахарной крошкой. Ни разу не получалось его сделать так, как готовила его бабушка. То начинка подгорает, то тесто.

Задумчиво бросив, Астория продолжила приводить в порядок мойку, напоследок махнув парочке рукой.

На этом она поставила точку в их общении.

Мэлл первой вылетела на улицу. Обратившись мордой к небу, она повела носом.

– Чувствуешь?

Всей своей серьезной собачье миной она вынудила сконфуженного от собственной нерешительности Абера задержаться на крыльце. Скомканное прощание с Асторией вылились в нахмуренное лицо и глубокий межбровный росчерк. Поправив рукава футболки и прикинув насколько быстро он сопреет в черной одежде, Мосс принюхался:

– И?

Ничего подозрительного или странного для человеческого обоняния. Для него пахло лесной жарой. Застывшим в раскаленным воздухе сгустком хвойной смолы, травой и чем-то, что навеяло столярную мастерскую у деда. Стойкий аромат свежих опилок. Помнится, зависав по выходным у старика, он потом неделю вытравливал из волос удушливые отголоски спилиной древесины. Свое школьное прозвище «Щелкунчик« Мосс обрел во многом из-за этого приевшегося древесного запаха. А еще из-за болтливости.

Да… Было время.

Мэл растянулась в собачье улыбке. В той, при которой на переносице собираются складки, а даже самые преданные глаза превращаются в хитрые щелки:

– Как по мне, запахло подростковой неуверенностью. Знаешь, такой пубертатно-сопливой и отдающей дезодорантом?

Абер молча продолжил движение.

– Да брось ты,– Мэлл не отставала.– Астория очень милая девушка. И пахнет вкусно. Ты если она тебе понравилась, не скрывай этого. От себя и от неё, в первую очередь. Разберёмся с переселением душ и, вон, забирай её к себе в город. Без меня ты явно одичаешь, а так хоть, машину твою скипидарить будете и под ручку по парку или кладбищу гулять. Считай, она твою мину унылую видеть не сможет, а тебе не придется вымучивать из себя слова. Идеальный тандем.

Они свернули на гальчатую тропинку вдоль леса.

Поняв, что пока тормошить Мосса с его симпатией не было смысла, Мэл огляделась:

– Занятно, стоило нам попасть в этот город, как воспоминания словно обострились,– из зарослей прямо на горячую гальку выскочил кузнечик. Мэл в любопытстве повернула голову, из-за чего торчком стоящие уши в такт накренились. – Абер?

Едва нос задели угловатые лапки, как насекомое подлетело в воздух от толчка и скрылось в зарослях по другую сторону дороги.

– М? – Абер уловил смену настроения подруги.

– Обещай, что будешь иногда вспоминать меня. Хотя бы раз в год. Пусть что-нибудь тебе меня напоминает. От чего ты обязательно улыбнёшься. В конце концов мы ведь для этого приходим в этот мир.

– Улыбаться?

– Быть счастливыми. Мне понадобилось умереть, чтобы это понять. Верней, я это просто знаю. И чувствую в этом теле.

Мосс сорвал травинку, покрутил её в пальцах.

– Найдём. И не забуду. Как минимум то жёлтое пятно на обшивке автомобильного кресла будет мне о тебе напоминать.

– Душнила!

Мэл задорно взвыла:

– Астория, берегись этого сноба!

Припадая на передние лапы и выпячивая зад, она ребячески принялась скакать вокруг Мосса, цепляя зубами его брючину. Абер в ответ мягко откидывал назад лёгкое даже для собаки тело.

Он все потерял фигурально, она буквально – и даже так они умудрялись тратить время на шутливую возню. Умудрялись жить.

Жить чтобы быть счастливыми.

Мосс на мгновение поймал себя на мысли, а был ли он вообще счастлив? Сложно сказать. В его жизни это чувство принималось чересчур запоздало. Первая влюбленность, женитьба, рождение дочери, выход первого бестселлера … Из всех этих значимых событий – какое было в одночасье воспринято, как счастливое?

Куда проще ему было моментально признавать неудачу, кризис и трагедию. Что-что, а в этом ему не было равных.

Жена требует развода? Неудача. Книгу разнесли в пух и прах критики? Творческий кризис.

Мосс промакнул лоб от испарины уместно припасенным платком:

– Что на сей раз подсказывает интуиция?

– Мы прибыли в нужное место, в нужное время.

– Это я и так понял. А что насчет координат? Как в предыдущий раз, есть понимание куда идти с лопатой?

Хрустящий гравий сменился плотным грунтом. Бурьян по обе стороны превратился в ровно подстриженный газон, а за могучим раскидистым дубом, чья крона виднелась ещё издалека, показалась часовня.

Пара замерла.

– Координат пока нет. Но, уверена, что понимание куда идти с лопатой может настигнуть вон в тех стенах. Аб, ты чего? Лицо поприще.

На острых скулах мужчины красноречиво заиграли желваки. Мэл подозрительно уставилась на него.

– Если похлёбка готова прорваться, ты так и скажи. Готова даже покараулить тебя у кустиков.

– Идём.

Сухо и бескомпромиссно. Абер буквально подорвался на месте и Мэл оставалось лишь его нагонять.

– Знаешь, ты имеешь право не выдавать свои тайны и прочее, но если вернуться к вопросу о моей интуиции, то сообщаю – она буквально взывает поговорить с тобой о тебе. Обо мне ты итак уже знаешь всё. Насколько это возможно с текущим состоянием моей памяти. Ты даже видел мои разлагающиеся руки и помогаешь отыскать голову. А значит, я совершенно честно, требую больше фактов о тебе.

Раздражённо рыкнув, Мэл опередила Абера и перегородила ему дорогу.

– Я не шучу, – она оскалилась. – Зачем ты мне помогаешь? Чушь про профессиональный интерес можешь мне не скармливать, ею я сыта по горло. Говори правду и только правду. Как мой экспресс друг.

При всей своей звериной очаровательности, Мэл одним своим взглядом доказывала человеческую настойчивость и пытливость. Что-либо утаивать от неё сейчас, значило бы обидеть её, чего Моссу совсем не хотелось.

– Моя дочь, – Мэл ощущала насколько сложно ему давалась эта фраза, – она умерла. А я, как полагается родителю, кажется, схожу с ума.

Он пожал плечами, будто с чем-то соглашаясь. Возможно, то был жест принятия. Или самоубеждения, что он не спит, а ад – это его реальность.

Мэлл не сводила с Абера глаз. Будь она человеком, совершенно точно бы пустила слезу на эту «причину». Он ведь так часто вспоминал дочку. Кто бы мог подумать, что его улыбки и смешки скрывали глубокую рану и боль, которая сейчас на мгновение закровоточила.

– Решил, что в твоей компании лишаться рассудка будет не так бесполезно. Идём, – он перешагнул через свеже покрашенный бордюр, что белой линией отделял дикую природу от ухоженной территории, прилегающей к часовне. – Здесь слишком жарко. И воняет.