Читать книгу: «Неделя до конца моей депрессивной мимолетности», страница 3
Сегодня, как и в большинстве своем случаях, на той улице было спокойно и тепло, в голове, резвясь, вскакивали приятные мягкие мысли о ненапряженном, любопытно цеплявшем. Вообще убедительно направляясь в один из целеустремленных увлеченных книжных магазинов, выпуская из виду очередной переулок, расположенный то с одной стороны, то с другой, в один момент зоркий взгляд Джеймса заметил сбоку, в особенно затемненном и неказистом переулке столь кроткого и любезного места, подозрительно напрягающие движения. Какой-то издали беспомощный высокий худой силуэт безуспешно, своевременными рывками активно, медленно-медленно затухая в отношении своей энергии, препятствовал, мешал остальным двум, более здоровым и ощутимо нахальным теням. Главный герой выразительно сбавил ходу, остановился, на него напали обеспокоенные, возмущенные, болезненно и емко терзающие догадки. Почти посреди благоговейной улицы, недалеко от скрытного ненужного перехода в какой-то безымянный переулок мужчина осторожно и осмотрительно застыл, остро и серьезно прислушиваясь к каждому доносившемуся оттуда вразумительному звуку. Он, притаившись, смиренно вслушивался и дотошно вглядывался в заданную впереди картину. Рассуждения приняли более верный, оттого более чуткий, напряженный вид. Защищавшимся силуэтом оказалась молодая девушка с мягкими бархатистыми на вид волосами цвета распустившегося дуба, со стройной и очаровательной в каком-то смысле фигурой. Она отчаянно и аккуратно, стараясь быть ловкой и шустрой, производила действия, направленные на то, чтобы каким-нибудь образом выхватить обратно взятую отвратительным злоумышленником сумку. Двое небритых, чуть полных мужчин надменно глядели на эту бедную печальную жертву и двусмысленно хитро ухмылялись, словно знали наизусть дальнейший очевидный непроизнесенный ход действий, театральное расписание актов. Судорожно угнетающую неописуемую обстановку сцены. Настала кульминация событий; судя по всему, двоим наскучило выжидать определенный растерянный ужас на лице девушки. Так и не дождавшись экстаза своих специфических легкомысленных интересов, они схватили крепкими решительными руками девушку один за плечо, второй за кисть. Пылкими и резвыми рывками в свою выбранную сторону, они с препятствовавшим усилием пытались увести беззащитную даму в еще более темный, оскверненный нечистыми стремлениями угол, который скрыт многим-многим наивным лицам. В этот момент что-то в Джеймсе несогласно щелкнуло, возмутительно эмоционально внутри отозвалось на такой расклад событий, однако возраставшие внутри со страстной бешеной силой эмоции мгновенно были заглушены внутренним здравым, где-то вполне прагматичным голосом, профессионализм взял верх над главным героем. Не собираясь отсиживаться в стороне от центрального сюжета, он вразумительно, спокойно, сдержанно, для сценического образа вежливо вклинился во все набиравший свои обороты процесс.
– «Простите, господа! – добросовестно и даже как-то празднично, парадно заявил и тут же обескуражил двоих здоровяков Джеймс, – Я, честное слово, не знал, что моя девушка ушла в это время, пока я отвернулся взглянуть на новый ассортимент научной зарекомендованной литературы на прилавке, отошла поприветствовать своих давних друзей, о которых она мне, конечно же, никогда не говорила из-за своего скромного, стеснительного характера, и поинтересоваться их жизнями, необъятными памятными событиями!»
– «А мы только хотели..» – невообразимо возмущенно, судя по всему, непроизвольно выговорил фразу один из здоровых парней, тут же осознав свою неловкую глупую опрометчивость.
– «Сводить ко мне в гости! Вашу подругу очень заинтересовало, заинтриговало, можно сказать, когда я стал рассказывать ей о.. – второй, щекотливо слащавый правонарушитель, бодро и догадливо перебив своего товарища, в какой-то момент озадаченно запнулся. – Мои дребезжащие.. удивительные и очень познавательные поездки по самым заманчивым местам Канады. В роли гида. Я же чрезвычайный ценитель нашего прошлого! Вы знаете, если бы мы не знали, о чем думали много лет тому назад.. как бы мы жили сейчас?. Кроме того, мне чудится, просто поразительно, как люди в тех же.. временами еще более тоскливых условиях ловили в себе гениальную мысль! И преображали мир к лучшему.. Задумайтесь! Просто подумайте об этом..».
Джеймс колко и многозначно усмехнулся. Быть может, изощренный любитель женщин забылся? Быть может, это вовсе какой-то настоящий безрассудный ехидный театр? И люди, которые играют маньяков, на самом деле просто глубоко и честно придаются любви к наукам? Ах, если бы.. Если бы в этом мире было все настолько однозначно, чем бы зарабатывали себе на жизнь обществом не допустимые люди?. Даже не так, нет.. Какой-то из великого процента подозреваемых, морально сломленных, убийственных попросту людей ведь когда-нибудь зачитывался какими-либо философскими идейными изречениями, выплеснутыми восхитительно и сильно, грозно, может, где-то особенно на памятную ценную простодушную бумагу. Проблема, вы понимаете такую занятную закономерность, это сущая проблема, что философия представляет факты, может быть, действительно впечатляющие, решительно целеустремленные положения.. но очень мало кто их соотносит меж собой. Человек одним уникальным доходчивым боком всерьез гениален. Как и собственный организм каждого, для которого развивающаяся личность должна искать незаменимый оригинальный подход. Оттого логика поведения, суть восприятия и понимания, методы усвоения, выражение объективно красочной гениальности у всех различны, все не может выходить за границы установленных физических возможностей.. каждый не может предъявлять претензии к биологии, когда раздумывает о сути гениальности людей остальных. Вы бы могли сказать проще, мол, всякий понимает прочее такое по-своему, абсолютно точно, именно так.. в конце ваши слова уточнения были весьма кстати, без них бы очевидные вещи не прояснялись, пожалуй. Но иногда можно вообразить в масштабах крайне нестандартного и огорченного, зацикленного на чем-то мышления.. очередного, допустим, развернуто представленного убийцы. Философия станет предлагать ему факты, он же может принципиально каждый относить к одной волнующей его проблеме. Смысл жизни и губительную конструкцию бытия имеет возможность отождествлять! Здесь нет осуждений, обвинений.. предложений или каких-либо прочих ранимых идей. Только мягкая оболочка смысла, содержание которого скрыто за скептичными чувствительными страницами человеческих наблюдений и рефлексий. И гений в таком случае есть тот.. кто придает мысли здравый вкус, направление, цвет.. кто грамотно и умно связывает указанные в жизни звенья, лишь в шутку составляя подходящие логические цепочки невозможности и мертвой точки. Увы и ах, в наше время гении зачастую и попросту те, кто придает смыслу смысл. Кому это интересно.
– «Извините, господа – приветливо и все так же почтительно, блистая умопомрачительно прекрасной дикцией, воссиял остроумным чувством Джеймс, – в нашем окружении так много посетителей Канады, что в жизни никогда не поверю, что кто-нибудь, даже самый близкий и незнакомый, смог бы впечатлить моего ближнего друга какими-то выходками в отношении данной страны. Вы слишком простоваты будете для коммерции, жизни там.. Понимаете?»
Здоровяки опешили, прямо, невольно грозно встали, воспряли бандитским снобизмом, недружественными стремлениями, высокомерными стратегиями боя. Сама неудавшаяся жертва в это время, затаив дыхание, максимально тихо, аккуратно и сосредоточенно следила за процессом, машинально в сугубо эффективных точностях соображая, раздумывая насчет выгодной безопасной дороги спасения. Не прошло и длинных томительных сопернических раздумий, как один наивно и со всей легкомысленной силой отправил свой кулак по траектории прямиком к лицу главного героя, несмотря и даже на то, что тот был на несколько существенных сантиметров выше двоих. Быть может, тот нахально рассчитывал на безграмотность и обывательское отношение к преступности людей остальных. Тем не менее Джеймс успел ловко и, казалось, немного азартно увернуться от летевшего удара, одновременно с этим умудрившись расчетливо ударить ногой первого куда-то в область бедра, что получивший разочарованно и неожиданно для себя отскочил на какое-то незначительное расстояние назад. В момент передряги с первым, второй был самостоятельно полностью настроен на принятие участия в бою, где-то уверенно полагая, что справится лучше, красивее, профессиональнее. Увы, нет, простите, досталось этому еще больше. Можно сказать, отделался одним ударом, после которого стремительно и смиренно упал в нокаут. Собравшись убедительно ударить под дых, Джеймс четко просчитал момент своего личного, заранее ответного нападения и, схватив обидчика безобразно за уши, коленом треснул по челюсти. Немного погодя, громко проявляя свою одышку, конкретно шатаясь, второй негодяй встал с неуязвимой страстью дать отпор. Ненароком оглянувшись на этого человека, Джеймс бесстрастно подошел к нему, ловко и шустро обогнул злоумышленника, вмиг сбив его с основной мысли, грубо ударил в область копчика. Чуть слышно издавая жалобные стоны, соперник повалился на колени, затем свалился побежденным полностью на мощеную старую дорожку, время от времени тяжело выдыхая, противно покоряясь резковатой мощной боли. Разглядев побитых сломленных ублюдков, девушка засияла от счастья, облегчения. Кончики ее рта непроизвольно поднялись вверх не в силах скептично опуститься, глаза сделались больше и выразительней, излучая магический переливающийся оттенок промокшей городской дороги. Все тело было готово отдаться объятиям пришедшего спасителя, ни грамма жесткости или представленного условного щита не было видно при ней. Это несколько расстроило Джеймса, ему стало не по себе, отдаленно где-то в глубине души даже тошно. Но последнее явно имело в себе не суть недавних обстоятельств. Нечто щемящее из прошлого заставляло глубоко лезть в проблематику выданной картины, дивиться прописанным характерам действующих лиц.
– «Спасибо, господи, вам огромное! Я даже не могла представить, что бы они… Не знаю, как вас отблагодарить.. Может быть, чай, может, кофе вы пьете..?» – весьма дружелюбно и нежно отозвалась она, что заставило главного героя почувствовать себя еще более уныло, безнадежно.
Мужчина досадно смутился, приглушил свой богатый спектр эмоций, мрачно наклонился к лицу собеседницы, поближе к уху, чтобы проговорить что-то весьма отчетливо, решительно, бессильно.
– «Послушай меня, пожалуйста.. внимательней.. – Джеймс шептал почти в полный голос, утонченно и достаточно душевно, чтобы девушка многие мыслительные операции внутри себя направила в сторону говорившего, подобно фототропизму у деревьев, – Не доверяй.. слышишь, не стоит тебе доверять ни злодеям, ни героям в этой жизни так с полпинка. Спасающие могут точно так же оказаться людьми страшными.. готовыми на крайности. Понимаешь.. Я мог бы защитить тебя от настоятельной угрозы лишь с единственной выпирающей сокровенной целью, таким образом приблизившись к тебе, причем с твоего мечтательного, несобранного согласия. А потом бы очарованную тебя отвел домой. Что бы ты не могла представить, уважаемая моя.?»
Буйный, трепетный, трогательно цепляющий посыл главного героя, составленный из каких-то обществом установленных слов, стал сполна ярким, густым и тучным в ее сознании. Этого хватило, чтобы с каждым оформленным вслух словом девушка бесповоротно и непредсказуемо для многих меняла общий настрой своего настроения на иной, совсем отличающийся своей энергией, внутренним ощущением. По окончанию фразы мужчины она на непроглядную задумчивую секунду ошеломительно замерла, снова такая же потерянная и беспомощная, словно обезоруженная. Ее глаза испуганно и недоверчиво глубоко взглянули в лицо, конкретнее если, именно в глаза собеседника, пытаясь найти в них нечто объяснимое, знакомое, сочувственное. Взгляд метался, осторожно приглядывался, малодушно вдумывался в сказанное. Затем девушку, быть может, отпустило, она впопыхах поднялась; не став отряхивать от ежедневной собирающейся городской пыли свои колени, она нерешительно, скорострельно погнала прочь от случившегося, от мнений, функции мозга запоминать, встречных эмоций, недопониманий и много всего такого, что ей казалось устрашающим. Уже через минуту след несостоявшейся жертвы простыл, словно ничего не случилось. Джеймс умиротворенно и задумчиво продолжил свой путь до знакомого книжного.
Он не до конца верил тому, что наивные доверчивые люди способны усвоить полные высказанные фразы о нынешней жизни. Наверняка та дама однажды снова попадет в удивительный случай собственного спасения и не вспомнит, душа ее не встревожится, восприняв простое послушное приглашение прогуляться как однозначный знак внимания, непосредственной симпатии. Признаться честно, Джеймс просто ненавидел пошлые, бесчувственные и беспринципные действия людей в отношении окружающих. Его невыносимо терзало, чрезмерно тошнило от подобного. Он бы ни разу не обидел пожилых, малых, даже самых прозревших возрастом людей. Надо сказать, главный герой и к пыткам никогда специфической тяги не имел. Когда кто-то нанимал Джеймса с задачей устранить определенного человека, иногда группу персон, то все они должны были иметь в виду, что его убийства отличались особой гуманностью, какой она могла бы быть. Имея практическое представление в области медицины, юриспруденции, психологии, мужчина убивал быстро, безболезненно, чуть ли не незаметно. Как говорится, «комарик укусил, ничего не почувствуешь». Однако ему приходилось не раз воображать из себя неуравновешенного опасного человека с подобными омерзительными склонностями. Ради философии. Чтобы показать таким людям хотя бы образ правды, чтобы научить их наглядным путем не позволять сложным осмотрительным эгоистам обвести вокруг пальца. В Америке такого рода проблема является особо обостренной. Здесь и по взглядам нельзя добиться трезвой предусмотрительной середины. Две крайности: либо человек слишком наивен и прост, либо чересчур недоверчив. Как ни странно, еще никогда на своем пути мужчина не встречал какого-то занятного третьего варианта. Даже скучного дополнительного момента не встречалось, разнообразные позиции двух твердых сторон. Джеймс выбрал довольно странное положение для себя. Он поразительным образом умудрялся привлекать и тут же отталкивать от себя людей, любого попавшегося. Будь то талантливый улыбчивый гений или неосторожный эгоцентричный банкир. Не вспоминая, не задумываясь ни в какой степени о своих чувствах и мучительных терзаниях, он показывал народу образ побитого жизнью, проворного опустившегося морально мудреца. Он выказывал народу образ, который нужно обязательно смотреть, слушать, воспринимать, но после усвоения переданной информации надо его бросать, забывать, остерегаться. В то же время он страдал от душевных увечий, избытка ощущений прошлого, тягостным чувством вины, потери, сожаления.. может быть, где-то несчастно забываясь, он понимал, честно приходил к выводу, что ему нужна помощь. Джеймс в свое время, даже когда-то по-своему, просил обратить на него внимание, умолял упасть не на промокший сырой ничейный асфальт.. куда-нибудь в теплое, независимое, беззаботное место.. где бы ему компенсировали образовавшуюся затягивающую дыру в себе чем-то.. убедительным.. необязательно радостным, можно абсурдным, сумбурным, безбашенным.. Лишь бы не асфальт. Лишь бы не один, оголенный и замерзающий. Джеймс боялся смерти, не всегда для себя уясняя, почему. Особенно незыблемо безмолвной, нездорово тихой и незаметной смертью. Главный герой жил с мечтательными непостижимыми мыслями изменить что-нибудь, добраться до сути, наполниться настоящим, каким бы то ни было способом приняв себя, свою личную историю. Мой дорогой друг жил самой что ни на есть противоречивой, недосягаемой для всех вокруг, бессмысленно тиранствовавшей жизнью, подобно стремительным, горячим, остро восприимчивым жизненным исканиям Лермонтова после встреченных им неординарных, едва вмешавшихся в рамки словесного смысла чувств. Джеймс дошел до нацеленного пункта, остановился, присматриваясь, прямо напротив главного входа в знакомый, постепенно развивавшийся книжный магазин. Главному герою практически сразу запомнилось это место. Среди многочисленных крупных многоэтажных книжных предприятий это являлось одним из самых небольших, умеренных и где-то застенчивых. Однако устоявшаяся в помещении атмосфера, результат стремительно упорных красочных работ, усилий работников там заставляли представлять это место как самое любительское. И каждый знавший, обитавший в тех местах человек обязательно определял степень начитанности и интереса к окружающему миру по большей мере именно по такому стильному незатейливому магазинчику. Снаружи он выглядел слегка выделявшимся, условно обособленным прямоугольником целой жилой невзрачной безымянной многоэтажки, приблизительно занимавшим две малоразмерные терпимые квартиры на двух, собственно, этажах. Внутри решили обыграть чуть более занимательно и по-особому: первый этаж полностью погрузили под задачу рассмотрения, изучения книг разных направленностей с удобно сконструированных и поставленных полок, свободное пространство наверху решили заполнить лишь наполовину. Построив широкую симпатичную лестницу на частичный второй этаж, там приняли решение поставить совсем малый, без претензий, непритязательно огороженный бар, предлагавший простые традиционные напитки по типу чая, кофе, некоторого покрепче. Рядом расположили пару столиков, диванов, несколько засиженных мест мешковатого типа. Добросовестный отзывчивый персонал был всегда рад рекомендовать пришедшему как классную интересную литературную находку, так и приятное какое-то съедобное дополнение к читаемым на бумаге моментам. Главный герой никогда не предпочитал что-то жевать во время чтения, даже старался ничего не выпивать в процессе раздумий, ценил максимальную неторопливую и глубокую сосредоточенность на рассказываемом, однако любил столь жизнерадостную инициативу этого книжного. Впрочем так говоря, никто требовательно и не запрещал заваливаться на выданное кресло без отданной кружки чая или миндального божественного круассана. Джеймс задумчиво и несколько более довольно зашел в книжный магазин, заботливо озаряясь по сторонам, ностальгически осознавая вкус, структуру своего личного чувства свободы, любви, стремлений. Честно говоря, по объективным причинам и случившимся недавно обстоятельствам мужчина вообще не желал долго где-либо оставаться, кроме своего скрытого грустного родного пристанища. Однако ему в целом весьма сильно хотелось зайти в душевно полюбившиеся чем-то места. У Джеймса ненавязчиво находчиво крутилась мысль, что яркие, бодро колыхавшиеся эмоции помогут ему вспомнить содержание, особенность последнего выполненного задания. Он подошел поближе к одной из приглянувшихся полок. В большинстве случаев главный герой не смотрел, в который конкретно раздел литературы он с энтузиазмом направился. Его больше и гораздо чаще привлекали внешние атрибуты книг: цветовая характеристика, положение среди остальных книг, угловатость стиля, чистота и ухоженность. Джеймс верил в какой-то мере в то, что изложенные каким-нибудь устремленным ощущением мысли на бумагу так или иначе повлияют на обложку, просто какой-то.. видимый случай. Присматривая себе самые выдающиеся и выделяющиеся книжные произведения, мужчина открывал условную середину, начинал вчитываться. Если его увлекала манера писания, атмосфера, собственный интерес автора к своей работе, он переходил к последним страницам, обязательно зачитывал финальный абзац или даже страницу. Нашего друга в самом деле удивляла многозадачная возможность логики, работы мозга как таковой. В данном случае Джеймс поражался отдельно сформированной самостоятельной догадке об основной идее рассказа, насколько подобные догадки отличались до и после прочтения. Что казалось мужчине наиболее примечательным, так это необходимость быть всех образованных аргументов. Некоторые начитанные непостоянные знакомые главного героя восторженно хлопали по плечу, выражали искренне одобрение, представляли бескорыстные комплименты ему за его зачастую глубокий анализ текста. Хотя всякий ожидал увидеть однобокого специфического невнятного инженера, у которого любая имеющая значение идея выражала себя в латинских буквах (заметьте, не в словах), числах, уравнениях. Сейчас Джеймс перешагнул порог художественной современной литературы, которая в настоящее время отличалась особо острым чувством стиля и настойчивым несчастным желанием высказаться. Из приметных он выделил две работы: одна окутана была в белую, снежного, холодного оттенка обложку, минималистично; вторая, напротив, обернута в темно-серый, многотонно городской цвет. Приглянувшись, главный герой заметил какой-то зажатый, скрученный силуэт опустившей голову малой девушки. Начал вчитываться в обе книги по порядку, пытался вникнуть в курс дела, освоить направленность сюжета. Спустя определенный промежуток времени закрыл первую книгу, вдумчиво и хмуро отвел взгляд вверх, расслабил губы. Представил себя в нарисованном неизвестным человеком мире. Совершенно обычным, всеми привычном раскладе дел все равно происходила какая-то скромная, прижатая недостатком внимания фантастика, городское замешательство. Обыкновенные солнечные, чуть жаркие, особо людные местами душноватые дни, облачное небо, внушительные отбрасываемые различными зданиями тени. Герой истории уже не первый раз встречается со своей достаточно терзающей, мучающей проблемой, рациональное объяснение которой выглядело бы неуместно, насмешливо. Постоянно, забывая солнечные очки дома, даже оставляя при себе, в каком-нибудь потрепанном кармане, герой сталкивался с колкими ослепительными лучами солнца. А не иначе как с самими очками на своем лице острые солнечные векторы куда-то пропадали, ловко скрывались за массивными проплывавшими облаками, или в нужный момент свет прикрывали вставшие вовремя здания, своеобразные прочие участки. Парню приходилось серьезно выбирать: морщиться от силы световых распределений или получать значительный дискомфорт от приглушенных тонов. Поначалу герой сюжета игрался со своим положением, воображая, что имеет своеобразный неклассический какой доступ к власти. Над людьми, над погодой, человеческими настроениями.. Однако довольно скоро осознал, что такой эффект действует сугубо лишь на него самого. Впопыхах, на страстях и в сожалении он сделал выбор кардинально изменить свою жизнь: ее содержание и общее ощущение. Теперь юноша стал жить ночью, спать днями. Утром просыпавшиеся старые друзья имели возможность пообщаться со своим товарищем накануне каждого начинавшегося вечера, кто-то чаще имел дело, кто являлся любителем ложиться спать к четырем часам. Потом невзначай, несколько тривиально оказалось, что новая жизнь куда более необходима, удивительна, загадочна и мотивирующая. Что правильно принимать серьезные изменения на своем пути, здорово работать над собой, анализировать, воспринимать встрепенувшиеся проблемы как азартную игру, блок занятных задач на логику, проявлять смелость и находчивость в отношении встреченных сомнительных и пресловутых событий. Классно, здорово, весело-задорно, как говорится. Немного отдает, по моему личному мнению, какой-то наивностью, жизнерадостным максимализмом, волевой детскостью. Глядите-ка, и вправду, автор указал источник вдохновения как однажды родившуюся в детстве любопытную философскую мысль. Джеймс перекинул взгляд на вторую неоднозначную находку, раскрыл мастерски какой-то заданный вырванный контекст, стал вчитываться. Следующий по порядку рассказ по своему настроению чувствовался заметно более тяжело, напряженно, депрессивно, трагично. Почти что сразу на Джеймса напало гнетущее чувство безысходности, бессмысленности, беспомощности. Учитывая тот факт, что с подобными главный герой встречался периодически ежедневно, его по-своему впечатлило, насколько в этой истории мрачное познание мира усиленно, обострено. Повествование развивалось вокруг глухонемой очень талантливой, восприимчивой, где-то выдержанно ранимой девочки лет 17-ти. Живя с объемным, весомым чувством потери матери, вскоре та сталкивается с решающим, тревожным в ее особенной жизни случаем, в результате которого она могла бы потерять последнюю сбывшуюся надежду, приятную связь с внешним обыденным миром. Коим стала неожиданная и очень срочная необходимость оказать помощь попавшему в беду, медленно угасавшему в забвении отцу. Времена назывались в то время непростыми особенно многократно, вылетали утешавшие речи в любом незамысловатом разговоре о погоде. Жила такая неполная семья в сравнительно бедных, неблагоприятных условиях, немного отстав от современных мод и житейских радостей. Последний телефон недавно был раздражительно сломан, интернет уныло иссяк, ручки как-то некстати все почти засохли. Вряд ли юная героиня запоминала в лицо искренне преданных друзей отца; еще более неизвестно, знала ли она хотя бы примерное месторасположение их квартир, прочих жилых помещений. Вот она одна, не имея должной необходимой связи с окружающим миром, беспокойно и чуть растерянно, время от времени дергаясь от неясности выражения мыслей, вливается в общество с немым криком о помощи. Наверное, целый рассказ она будет пытаться передать вполне свою основную, самую важную мысль. Единственное, главное такое, чтобы тот, на кого юная леди потратила верх своих обособленных сдержанных, задумчивых усилий, обдумав отчаянную просьбу, не отказался от нее в связи с неугодно вставшими амбициями, принципами, желанными заявлениями. Хорошая история. Быть может, она представит читателям истинную природу мысли, содержание идей, структуру рассуждений. Всегда любопытно цепляло, как пьяные люди, разговаривающие на разных родных языках, позабыв сквозь алкоголь о выученных оформленных предложениях, понимали друг друга практически в любом представшем свете. Или как художник мог передать свою идею зрителю.. Кошка собаке, ребенок взрослому, писатель читателю, глухонемой рассудительному. Интересно, помогут ли девочке.. Занятно, не сломается ли она..
– «Хорошая книга, умная и проблемная» – подумал про себя задумчиво Джеймс, нахмурив понимающе брови и окунувшись взглядом в условные, едва терпимые размеры переживаний этой книги.
Мужчина решительно и аккуратно взял вторую книжку, заинтересованно, где-то накладывая мораль на свой досуг, размышляя о возможном финале рассказа, успешно заплатил половину суммы за книгу, тем самым взяв ее на какое-то время. Кроткие проникновенные работники книжного давали возможность постоянным клиентам брать понравившуюся одну работу на время. Все, связанные так или иначе с данным местом, спокойно осознавали, что полюбившие их книжный с удовольствием, все так же добросовестно и честно вернутся в магазин. Лично Джеймсу это было как нельзя удобно, так как Организация сама по себе крайне не советует оставлять в квартире, по-хорошему и в рабочем кабинете, предметы, относящиеся к различным направлениям искусства. Диски с фильмами, кассеты с видео, радио с новостями.. Всего по минимуму, так сказать. Главный герой до конца точно не знал, какую цель преследует Организация, запрещая размещать у себя на выделенной территории, казалось бы, весьма безобидные своенравные предметы. Он предполагал, соглашался с отдаленными ответами его работы: с таким ассортиментом вещей будет легче выследить, составить характеристику Джеймса как разыскиваемого давным-давно убийцу. Если не объективные детали жизни, то хотя бы предпочтения, любительские занятия, хобби. Нужно проворачивать все тайно. В то же время, несмотря на свободный стиль времяпрепровождения, Организация советовала скептически относиться к статьям психологического характера. Много развелось самоуверенных блефующих и эгоцентричных специалистов в данной области, немногие способны излечить настоящую депрессию у человека.. причем такой.. весьма тяжелой степени. Всегда мужчине говорили: как повезло, что нашелся Чарльз, проверенный и гениальный человек. Ему можно и нужно доверять, он точно поможет. Кассиры улыбчиво и добровольно, без хаотичных полемик пробили по частичной цене книгу Джеймсу (пока он с работниками книжного в таких отношениях, что приветствовать, вежливо прощаться друг с другом, улыбаться уместно, актуально, а заводить тематический атмосферный, комфортный для обоих разговор пока рано). Затем искренне пожелали удачи, мечтательно взглянули на взятую на прочтение работу, многозначно ухмыльнулись, попрощались. До скорой встречи, уважаемый наш друг..
Наконец переступив порог непосредственно своей родной действительной улицы, перейдя граничившую, еще работоспособную дорогу, главному герою пришлось проникновенно прошагать сквозь постепенно затухавшие переулочные углы и выходившие из строя стоки на дорогах, из-за чего, кстати говоря, в дождливые сезоны здесь бывало достаточно мокро. Разворачивалась далеко не курортного уровня водная трасса. Огроменные лужи в скором времени походили на своеобразные полноценные мелководные озера. Джеймс даже некоторым особо узнаваемым давал названия. Так и можно было повстречать в определенный день и «Проезжий залив», и «Озеро четырех плиток», и иногда эксклюзивное «Озерцо у Привалыча», располагавшееся каждый раз прямо напротив минералогического, летом отчего-то постоянно закрывавшегося магазинчика. Вообще саму такую вот тематическую точку продовольствия мужчина никогда не посещал, в лицо этого Привалыча видел лишь считанные несколько раз потому. Однако за эти пару пересечений уверил себя в том, что человек тот являлся уважаемым, ценным, независимым и полным добрых побудительных идей. Понимаете, все же главный герой не интересовался минералами особо за прожитый отрезок существования, разве что однажды загляделся от абсурдного любопытства на книгу, которая так рьяно и пламенно представляла потенциальным читателям, как помню, «всю информацию о мраморе 1931-го года». Интересно, что с ним было не так.? Может быть, вопрос лежит вовсе не в той основе, какую мы себе воспринимаем в связи с конкретными мыслительными принципами. Вероятно, люди за бумажным текстом желали нам поведать о том, что именно 1931-й оказался самым верно нацеленным, благоприятным для мрамора.. И почему какой-то там 1931-й год? Та же самая излюбленная тема вечно задаваемого вопроса или и впрямь какая-то абсолютно отдельная особенность.? Для всего ли мрамора была какая отрада в том году.. или досталось всякое удовольствие лишь отрезанному невзначай камешку.? Постойте, может, дело совсем и не в мраморе вовсе? Это всего лишь на основе обыденного неизменного мрамора рассказывалось про все тот же внутренний мир человека, усовершенствовавшиеся критерии мышления, ремесла, прочих других людских возможностей. И всякая такая книга показывала нетипичным замысловатым, но все тем же образом психологию и уникальность именно человека. Вы все такие странные! Тогда мрамор здесь зачем? Очередная прохлаждавшаяся сцена? Бессмысленно и эгоцентрично.. Мрамор в таком случае так же должен по идее человека, на его основе воспроизводить историю своего развития. Разве нет? Однако, боюсь, конкретно мрамору человека будет весьма мало. Часто уж мы забываемся, что являемся именно звеном, нежели всем руководством. Как уже было где-то когда-то сказано ранее, родная улица Джеймса специализировалась на несколько иных отраслях общественной жизнедеятельности: табак, алкоголь, любительское оружие. Куда в более малом проценте здесь располагались места, направленные на технику, строительное сырье, бойцовский клуб для горячо мотивированных ценителей, один минералогический магазин, буквальная двойка антикварных. Однако нет, простите. Джеймс только что прошел задумчиво мимо одного из таковых, какой-то антикварный, судя по всему, уже навсегда закрылся. Быть может, конкуренции не выдержал. Возможно, ценность редкостных уникальных вещей возросла в обширные разы. Или второй товарищ все скупал куда шустрее первого. Мужчина спросил одного из навстречу шедших насчет скучно и невзрачно закрытого предприятия напротив. Оказалось, и вправду. Магазин закрылся вообще на прошлой неделе, владельцы каким-то умудрившимся боком крайне неудачно вложились неясно куда. После подобного сногсшибательного удара пытались выкрутиться, еще на стойких, чуть трясшихся ногах бороться на рынке, однако получилось не менее безуспешно. В результате приняли строгое, весьма радикальное решение переехать в другой штат, быть может, в климат чуть иного характера с целью начать жизнь заново, как на новом неизведанном рынке, так и личную, внутри себя что. Жаль, неплохие, доброжелательные ребята там руководили, правда, загадочные какие-то, темноватые. Хотя, может, темнота эта являлась каким-то вынужденным отблеском тени самого района. Жили бы в темном месте светлые люди, давно бы место считалось уже если не цветным, то хотя бы красочным. Великого градиента, увы, не дождаться такими темпами. Слегка знакомый прохожий в том числе объявил о молниеносной покупке брошенной территории, в ближайшее время сюда переедет еще один малый бизнес с совершенно оригинальными занятными предпочтениями здесь. Пару раз приезжала незначительная немногословная профессиональная бригада, приводила помещение в должный порядок. Стоит ожидать хороших перемен в жизни. В районе Джеймса новые предприятия обычно сулили именно такие новости, потому зачастую жители радовались, проявляли небольшой добрый, по-своему неуклюжий по причине своей мрачности знак внимания новичкам. Исключения составляли, как бы необычно ни звучало, бордели. Ни один обитатель данного района не воспринимал всерьез проституцию; кроме того, за отдаленное проявление увлеченности как правило выражали свое небрежное отношение, неуважение и надменность к таковым персонам. Выгонять, по правде говоря, за такое никогда не решались. Всем известна двоякая психологическая структура сознания женщин с подобной судьбой. Джеймс подумал о новом винном магазине, данных любителей достаточно давно сюда не заезжало.
