Читать книгу: «Поцелуйный обряд», страница 4
– Ой, думаю я совсем не похожа…
– Ты знаешь… наверно, это даже к лучшему.
Она правда не имела характер горячей бунтовщицы. Ясон видел её мягкой и спокойной, слегка смущённой его присутствием. Она говорила в пол голоса и с трепетом обращалась к нему по имени.
– А где Ксюша с Ваней,– она только сейчас заметила их пропажу.
– Я думаю им стоит обсудить некоторые вопросы, уверен они догонят нас потом.
Пройдя несколько залов, они оказались в голубой комнате, где большинство картин были посвящены библейским темам. Перед ними открылся вид на большое полотно «Тайной вечери». С одной стороны картины возлежал печальный Христос, за Ним стояли Его ученики и с сожалением смотрели в сторону засвеченной тёмной фигуры, предположительно Иуды. Но Настя видела в ней… себя.
– Это «Тайная вечеря» Николая Ге, боюсь что я не силён в религиозных сюжетах, поэтому воздержусь, чтобы не ляпнуть лишнего.
«Что это значит? Он атеист? Коммунист? Или просто не осведомлён в этой сфере?»,– Настя испугалась найти в нём противника веры.
– А ты? – спросил он, увидев интерес девушки к картине.
– Я? – её резко кинуло в жар. Ей никогда не приходилось с кем-то это обсуждать,– ну как сказать… Я знаю, что на Тайной вечере Христос открыл Своим ученикам, что один из них предаст Его. А именно Иуда Искариот.
Её голос дрожал, она вся покрылась краской.
– Чёрная фигура – это и есть Иуда, я думаю, но, честно говоря, мне кажется на его месте можно представить кого угодно. Наверно каждый может быть предателем? – он посмотрел на Настю.
– Мне кажется, речь о том, что каждый может совершить ошибку, ведь Иуда потом покаялся, но в отчаянии удавился, поэтому не получил прощения, не имел веры.
– Веры во что?
– В то, что Бог любит его… и простит.
– Наверно так и есть,– он повернулся в сторону девушки,– ты в порядке?
Он дотронулся костяшками пальцев до её красного лба.
– Да, да… всё хорошо… просто… просто… давление иногда… бывает…
– Можем присесть или вернутся…
– Нет всё хорошо.
– Ладно,– он сделал небольшую паузу,– любишь природу?
– Очень,– резко ожила Настя от смены темы.
– Тогда следующий зал тебе понравится.
– А что там?
– Шишкин.
Следующий зал был увешан лесными пейзажами разных размеров. Настя разглядывала солнечные картинки и просто наслаждалась красотой написанных мест. Она непроизвольно улыбалась, её карамельные глаза ожили. Ясон не мог не улыбнутся, увидев её, наконец, весёлой.
– Ты была когда-нибудь в Павловском парке?
– Нет.
– Обязательно съезди, очень красивое место.
– А ты бываешь там?
– Да, довольно часто. Если хочешь составлю тебе компанию.
– Буду очень рада,– она широко улыбнулась и посмотрела в голубые глаза.
Он замер на секунду. Его сердце тоже…
Пройдя ещё несколько залов, они наткнулись ещё на одну картину. Огромное полотно на всю стену, на котором был изображён боярский пир. Насте оно показалось странным, поскольку рядом с пьяным застольем располагалась шеренга из трёх молодых девушек с грустными опушенными глазами и бокалами на подносе.
– «Поцелуйный обряд» Маковский,– сразу сказал Ясон.
– Что такое поцелуйный обряд? Звучит многообещающе.
– Скажу так, как мне рассказывали. До Петровской эпохи, когда не было ассамблей и у женщин особо не было возможности выходить в свет, был такой обычай. Во время застолья у какого-нибудь знатного человека, у которого есть незамужние дочери, наступал момент, когда они выходили с подносами и предлагали гостям напитки, чаще всего вино. Если девушка подходила к одному из гостей – это признак симпатии, если она взаимная, то выбранный гость брал из её рук бокал, пил его содержимое и соответственно целовал её.
Настя удивлённо посмотрела на него.
– Ну в щёчку наверно, я не знаю,– он улыбнулся.
– А если симпатия не взаимная?
– Тогда вместо поцелуя он должен был поклониться в пояс.
– Интересно. Только вот на картине, они выглядят грустными… их никто не выбрал?
– Эта картина своего рода иллюстрация к повести Алексея Толстого «Князь Серебряный», ты не читала?
–Нет.
– Дак вот, там он его описывает по-другому, если интересно можешь почитать, но его поцелуйный обряд не такой романтичный, я бы даже сказал неприятный.
– Я поражаюсь, откуда ты столько знаешь? Ты же историк, зачем тебе хорошо разбираться в искусстве?
– Искусство отражает эпоху: исторические события, систему ценностей, бытовые и социальные вопросы, оно самый настоящий исторический артефакт.
Пройдя последние три зала, они снова вышли в Парадный вестибюль. Настя слегка придержала его за рукав пиджака, и парень остановился. «Спасибо, что поговорил со мной»,– хотела сказать она, но не осмелилась. «Спасибо, что слушала меня»,– ответил он успокаивающим взглядом и взял её за руку.
– Ну что, теперь пойдём искать нашу влюблённую парочку,– предложил он.
– Кто ещё из нас влюблённая парочка,– неожиданно отозвалась Ксюша.
Они с Ваней стояли у сувенирной лавки и что-то выбирали.
– Эй где вы были? – возмутилась Настя.
– Мы сели немножко передохнуть, потом пошли искать вас и застали за интеллектуальной беседой, решили не отвлекать и идти дальше,– тараторила Ксюша,– вот ждём вас, выбираем сувениры.
– Выбрали?
– В процессе,– терпеливо ответил Ваня.
Он был спокойней и бодрее, чем в начале вечера. Его янтарные глаза двигались живее, в них появился интерес.
Девушки купили себе по брелоку и все вместе направились в гардероб. Пока Настя завязывала шарф к ней подошла Ксюша.
– Настюша, можно я у тебя переночую, так не хочу в общагу ехать…
– Конечно можно, какие проблемы? Там ещё целая комната свободная.
На улице уже совсем стемнело, повсюду горели фонари, прожекторы подсвечивали Михайловский дворец по всему периметру. Парни комично попрощались с памятником Пушкину и пошли провожать девушек до дома.
*
Прошло около трёх недель. К середине мая в Петербурге значительно потеплело: солнечных дней стало больше, парки покрылись зеленью и яркими цветами, понемногу начали просыпаться насекомые. День выдался приятный: на улице было комфортно, дул тёплый ветерок, солнце медленно плыло по голубому небу, периодически прячась за перистыми облаками. Настя открыла окна в гостиной, чтобы комната наполнилась свежим воздухом. Лёгкий белый тюль, подхватываемый порывами ветра, медленно поднимался, пропуская через себя исчезающие лучи солнца. Девушка старательно мыла кухню и остальную комнату, убирая пыль и расставляя вещи на свои места. Время шло быстро и пришла пора ускориться. Она разобралась с посудой и грязной плитой и поспешила вымыть зеркала и стеклянные дверцы шкафов. Помимо них внизу каждого шкафа была непрозрачная дверца. Никто раньше не обращал на них внимания. В Насте проснулось любопытство, и она решил заглянуть внутрь. Сначала дверца не поддавалась, но, приложив немного усилий, Настя смогла её открыть. Раздался протяжный скрип, лучики солнца из окна упали на полку шкафа, и она заблестела. Взору девушки открылись позолоченные винные бокалы, сделанные под старину. Она взяла один из них в руку: он был достаточно тяжёлый, слегка пыльный, но в целом новый и пригодный для использования.
Пока она разглядывала находку, ей пришло смс. Девушка нехотя потянулась за телефоном и прочитала сообщение от Вани: «Отец дома?». «Нет»,– ответила она. В дверь неожиданно и громко постучали так, что она вздрогнула. Быстро убрав бокал на место, Настя тихо прошла в коридор и заглянула в глазок. Она шумно выдохнула и открыла дверь.
– Дурак, не пугай меня так больше,– она легонько коснулась его мокрой тряпкой.
– Чего пугаться-то? Я же написал,– удивился Ваня, поспешно снимая обувь.
В его руках был огромный картонный кейс, размером с большую картину. Настя предположила, что в нём готовая гравюра для её отца.
– Ты что, уже всё нарисовал? Покажешь? – ей очень хотелось посмотреть на конечный результат его работы.
– Я бы так не радовался… Возможно я всё испортил, а может быть и наоборот, я не знаю, мне нужна помощь опытного человека,– он посмотрел прямо на неё, давая понять какой опытный человек ему нужен,– А он скоро вернётся?
– Не знаю, уехал в магазин за продуктами.
Настя жестом предложила ему сесть, но парень сразу принялся распаковывать кейс. Гравюру он оформил в тонкую деревянную рамку. Рисунок был большой и очень подробный: было видно, как он старался над каждой линией, каждой тенью. Он изобразил храм немного с боку, чтобы было видно, как большой округлый купол, так и четыре маленьких и часовню. Настя с таким умилением рассматривала гравюру, что улыбка не сходила с её лица.
– Вань, это безумно красиво.
– А часовня?
– И часовня, а что с ней должно быть не так?
– Как что?! – возмутился Ваня,– вот смотри, часовня была квадратная с резким таким шпилем, а сам храм он такой кругленький, ну я немного у неё углы срезал и овальную подложку сделал для шпиля. И вот тут ещё окошко круглое, побольше, а то пустовато как-то тут было. И резьбу вот эту странную у крыши и куполов оформил как листья.
Он активно жестикулировал и показывал на рисунок. Настя давно не видела его таким: живым, взволнованным, с тем самым блеском в огненных глазах. Она могла только радоваться за него.
– Вань, да всё хорошо, ему понравится я уверена.
– Да как ты не понимаешь, ну вот часовня…
– Ванечка, это всё не важно,– она схватила его за руку.
– Важно! Это же деталь!
– Важно, что с тобой всё хорошо,– Ваня состроил странную гримасу недоумения,– ну посмотри же,– Настя потянула его к зеркалу,– кровь кипит, глаза горят, ты когда себя таким последний раз видел?
Парень на секунду замолчал.
– Ну это здорово всё, да. Но это же работа, надо сделать её по совести…
– Твоя совесть недовольна?
– Я не знаю,– он наконец опустился на стул,– смешанные чувства.
– Всё будет хорошо, вот увидишь,– Настя глянула на часы,– с твоего позволения я пойду приведу себя в порядок.
– А ну иди-иди,– хитро ухмыльнулся Ваня,– он с утра туда уехал.
– Зачем?
–Кажется родственники там в Павловске.
Настя хотела уже отправиться в комнату, но Ваня её остановил.
– Настюх, у меня к тебе ещё одна просьба есть.
– Я слушаю.
– Будь пожалуйста на связи, нужно выбрать кое-что для Ксюши. Я понимаю, конечно, что тебе будет не до меня,– многозначительно сказал он.
– Для тебя время я всегда найду,– сказала она с иронией и пошла в комнату.
Ваня остался на кухне и не сводил глаз со своей гравюры: он замечал каждую кривую линию, нарушение пропорций, неправильные тени. Ему казалось, что в ней столько недостатков, что снужно разорвать лист на части и выбросить, но такая жалость брала его при этой мысли. Это первое его детище, в которое вложено много сил, души, бессонных ночей и времени, но он понимал, что эта гравюра не стоит тех денег, которые он должен получить. Плюсом ко всему он не знал, как его работодатель отнесётся к его авторским нововведениям.
Около пятнадцати минут Ванины мысли были заняты рассуждениями, пока в квартиру не зашёл хозяин дома. Парень резко встал и вышел в коридор.
– Здравствуйте, Владимир Алексеевич,– Ваня нервно потирал руки.
– Здравствуй, Ваня. Как самочувствие? – мужчина неторопливо снял обувь и пошёл на кухню, держа в руке тяжёлый пакет.
– Да нормально… Намного лучше.
– Ну и слава Богу.
Мужчина прошёл на кухню, не замечая рисунок на столе и принялся разбирать пакет.
– Опять куда-то собираетесь?
– Ну Настя да, а я… я к вам.
– Ко мне? – Владимир резко ожил и перевёл взгляд на Ваню,– Что случилось?
– Дак вот,– Ваня дрожащей рукой показал на гравюру.
Мужчина посмотрел на стол и поднял брови от удивления.
– Ты уже всё сделал, я почему-то думал, больше времени понадобится.
Он оставил своё прежнее занятие и сразу сел за стол, рассматривая картину. Его внимательный взгляд медленно перемещался по рисунку, разбирая его на мельчайшие детали. Ваня ждал жёсткой критики от крупного бизнесмена и очень требовательного начальника. Он хотел что-то объяснить, но не смог связать двух слов у себя в голове и молчал, краснея за его спиной. Владимир ни на секунду не отрывался от бумаги. Ване казалось, что он скоро прожжёт рисунок взглядом и выскажет ему всю правду, но мужчина мучительно молчал.
– Тоже не понимал раньше почему она квадратная,– наконец заговорил он, задумчиво показывая на часовню,– но теперь кажется понимаю,– Ваня беззвучно ударил себя в лоб,– оформление в виде листьев мне нравится. Вообще мне кажется хорошо, ты правильный и сложный ракурс выбрал, с угла и сверху чуть-чуть и в пространстве расположил хорошо. Пропорции не плохие, есть над чем работать, конечно. Я её куплю.
Ваня ожидал чего-то другого и был приятно удивлён. Он очень уважал отца Владимира и боялся, что он не увидел что-то поскольку не был профессионалом.
– Я хочу признаться, что напортачил во многих местах, тут например,– он показал на один из маленьких куполов,– тут у окна…
– А ты думал, что всё идеально будет? – мужчина с улыбкой посмотрел на Ваню,– Нет, так не бывает. Ты первый раз сделал что-то подобное, конечно есть недочёты, ты их даже лучше меня видишь и это хорошо. У тебя есть хорошая база, с которой можно работать. Если захочешь развиваться в этом, то сможешь стать хорошим архитектором или инженером. Тебе самому-то как? Понравилось?
– Мне да. Возможно, я бы правда хотел этим заниматься.
– Ну что ж, я рад, – он пожал парню руку, – подожди минутку я сейчас вернусь.
Владимир ушёл в свою комнату. Ваня до сих пор не верил в то, что случилось. Сердце часто билось, а живот скрутило от волнения. Он хотел улыбнуться, но боялся выглядеть дураком. Мужчина скоро вернулся с небольшим конвертом и отдал его Ване.
– Приходите с Ксюшей завтра на обед, к часу. Настя обещала приготовить что-нибудь вкусное.
– С удовольствием,– после небольшой паузы ответил Ваня, – Мне нужно идти …
– Да, конечно. Тогда до завтра.
Ваня вышел за дверь и поспешил открыть конверт: в нём лежало десять тысяч рублей. Он опёрся спиной о стену и задумался о следующем очень серьёзном шаге, который навсегда может изменить его жизнь.
Над небольшой тихой рекой навис изогнутый каменный мост, укрываемый от солнца кронами вековых деревьев. Его украшали белокаменные пластичные фигуры: двое молодых кентавров, подняв руки, радостно приветствовали гостей, направляющихся к Павловскому дворцу, а на обратном пути двое других печально провожали уходящих. Ветер тихонько поглаживает сочные, ещё не окрепшие, листья и пробегает по водной глади реки Славянки. Подставив лицо ветру, Ясон опирался на кованые перила и смотрел в глубь воды. В его голове одна за другой рождались самые разные мысли, воспоминания, за которыми он не успевал следить, и поэтому они беспорядочно лились общим потоком, как эта самая река. Он часто впадал в такое мучительное состояние, но выплеснуть этот неконтролируемый поток ему было некуда и некому. Мысли оставались запертыми в голове. При взгляде на воду, где-то глубоко в душе рождалось желание утопить один поток в другом. Он с лёгкостью мог себе представить, как вдруг исчезнет воздух, свет, звуки и одна за другой растворятся эти навязчивые мысли, но… Потом ему резко вспоминалось солнце, его тепло и свет, лёгкий ветер, шум листьев, весна, море цветов, дома любимого города, красота неба и всё, что когда-либо делало его счастливым. Сейчас он вспомнил Настю. Так всё оживало вокруг и зеленело, так приятно пригревало солнце, так легко ветер трепал его волосы и так же легко и тихо кто-то подошёл к нему.
– Привет, что с тобой? На тебе лица нет,– заволновалась Настя.
Ясон быстро пришёл в себя и натянул улыбку.
– Привет, просто задумался,– он последний раз взглянул на реку и обратился к Насте.
Она была одета в бежевый вязаный джемпер, белую прямую юбку чуть выше колен и те же высокие ботфорты. Густые тёмные волосы, даже будучи забранными в высокий хвост, доставали девушке до пояса. Гладкая смуглая кожа сияла под весенними лучами солнца, пока оно не скрылось за очередным облаком. Он замер на несколько секунд, глядя на неё, но вскоре опомнился.
– Хорошо выглядишь,– он заметил лёгкий румянец на её щеках,– пойдём, я хочу тебе показать кое-что.
Они перешли на противоположную сторону реки и медленно прогуливались среди налитых зеленью крон деревьев, трав и кустарников. Ясон по обыкновению начал рассказывать о парке и его создателях в надежде на то, что его рассказ с радостью встретят внимательные карие глаза, но Настя перебила его.
– Слушай, ты замечательный рассказчик и это всё очень интересно, но я бы хотела узнать что-то о тебе.
Он не ожидал этого и остановился в недоумении.
– Обо мне? – переспросил он. Настя кивнула,– Ты вроде много обо мне знаешь.
– Я ничего не знаю.
Он ненадолго замер, но после они продолжили идти ещё медленней.
– Спрашивай, что тебе интересно, я отвечу.
– Откуда ты? – недолго думая, спросила Настя.
– Я родом из небольшого городка в Архангельской области, когда мне было 11, мы с родителями переехали в Павловск.
– То есть ты был у родителей, до нашей встречи?
– Откуда ты знаешь, что я давно здесь? – он улыбнулся,– Ваня заходил? Как всё прошло?
– Да, заходил, отец купил у него гравюру и повесил у себя в комнате, я даже не думала, что получится так красиво.
– Я тоже не думал, что он умеет рисовать. Он почти не спал всё это время, переделывал по несколько раз, я его таким никогда не видел. Но мне кажется он в самом деле нашёл своё призвание и всё встало на свои места. Я рад за него.
«Я тоже»,– мысленно согласилась Настя.
– Кстати, а ты учишься сейчас? Чем вообще хотела бы заниматься?
Настя задумалась над ответом.
– Я учусь заочно, но на самом деле не думаю, что буду когда-нибудь работать по профессии. Я не знаю, чего хочу.
– Ты хотела быть переводчиком?
– Мне просто нравились языки, и я выбрала профессию с ними связанную. Возможно я могла бы быть переводчиком, но сейчас мне кажется это не так важно.
– А что важно? – он с интересом посмотрел на неё.
Настя не могла сформулировать свою мысль, её сердце чувствовало, но разум не понимал окончательного ответа.
– Сложно сказать, я не могу объяснить, что имею в виду,– она снова задумалась пытаясь правильно подобрать слова.
– Ты думаешь, что важнее то, что внутри? – пытался помочь он.
– Да, именно,– она ожила,– нужно разобраться с этим и всё станет куда яснее.
– Жаль, что никто не может сделать это за тебя.
– Почему же, может,– робко ответила Настя. Она боялась начинать эту тему, но верила, что он точно не посмеётся над ней, даже если их мнения разойдутся,– Бог может.
Он усмехнулся, но увидев её глаза полные доверия осёкся.
– Прости, я не хотел обидеть тебя, просто…– он был скептиком и хотел предостеречь её от разочарования, но она была так искренна, ему не хотелось причинять ей боль,– тебе повезло иметь веру, есть много людей, которым такая помощь недоступна.
Девушка поняла, что он имеет в виду себя. Позиции были обозначены и продолжать разговор в таком ключе не было смысла. Она решила сменить тему и снова обратилась к нему.
– Мне всегда было интересно, почему история, а не какая-нибудь другая наука?
– Мне тоже это всегда было интересно. На самом деле я любил этот предмет с самого начала, возможно мне просто повезло с учителем.
– Это из-за него в твоей голове столько информации?
– Конечно, он был очень образованным и начитанным человеком, он не пользовался учебниками, всё рассказывал по памяти, его было интересно слушать,– Ясон ненадолго замолчал, окунувшись в воспоминания,– он помогал мне готовиться к ЕГЭ и поддерживал, с ним можно было говорить о чём угодно, не боясь осуждения или ненужных вопросов.
– А сейчас ты общаешься с ним?
Парень поджал губы и направил стеклянный взгляд куда-то в сторону.
– Он был уже в возрасте и этой зимой серьёзно заболел. Онкология. Он умер три месяца назад.
Настя не знала, что сказать ему. Ей было жаль. Она смотрела на него так тепло, как только могла, но он не повернулся к ней.
– Как его звали? – в полголоса спросила она.
– Мне кажется я знаю, почему ты спрашиваешь. Его звали Александр Григорьевич, но он был агностиком и коммунистом.
– А ты? – Настя с надеждой смотрела на него.
Парень немного помолчал.
– Помолись за него, пожалуйста.
Девушка утвердительно кивнула. «Я помолюсь за вас обоих». Она взяла его под руку, и следующие несколько минут они шли молча. Когда они вышли из лесного коридора на открытую местность, им открылся живописный зелёный пейзаж: два берега изгибающейся реки соединял Чугунный мост, за которым расположилось белое округлое здание, выстроенное из колон – Храм Дружбы. За ним густой еловый лес, над которым плыли бесформенные облака. Пара замерла на несколько секунд, чтобы полюбоваться видом. Настя робко посмотрела на парня: он снова задумался о чём-то, но на сей раз его лицо выражало умиротворение и было полностью расслаблено. Лучи солнца легко касались его светлой кожи, а глаза стали такого же цвета, как и небо. Она не сводила с него взгляд, пока он не обратил на неё внимание и не улыбнулся прежней широкой улыбкой. Настя перестала его бояться, но змей всё ещё не унимался. Она так хотела сказать Ясону, что-то очень важное для неё, но не могла. Просто не могла открыть рот и произнести три слова.
