Читать книгу: «Аня без прикрас», страница 3

Новый год в школе

Один год мы с братом Женей учились в одной школе. Он учился в 10 классе, а я пришла туда в восьмой после семилетки.

Мне было приятно, что у меня здесь учится старший брат. И я гордилась этим. Сначала меня учителя даже спрашивали, а не женина ли я сестра. И я не без гордости отвечала, что да. И не напрасно. Скоро он вообще стал знаменитым на всю школу.

Приближался Новый год. Все готовились к новогоднему балу-маскараду. Мне тоже очень хотелось в новой школе, да еще на вечере со старшеклассниками выглядеть как-нибудь необычно, интересно. С первого класса я ходила в танцевальный кружок при Доме пионеров и уже неплохо танцевала. И мама мне сделала костюм бабочки, чтобы я могла станцевать и защитить свой костюм.

Из марли мама мне сшила балетную пачку из шести коротеньких юбочек. Покрасила их краской для фотографий в оранжевый цвет, накрахмалила и расшила блестками. У пожилой домработницы я выпросила длинные белые чулки, «смерётные», как она их называла. Она их берегла себе на смерть. Но я ее убедила, что потом ей будет уже все-равно, какие на ней будут чулки. И я ей поменяла их на простые коричневые чулки «в резинку». А к этим белым длинным чулкам мама пришила белые трусики и все вместе покрасила той же краской. И получились прямо настоящие оранжевые колготки. Из толстой алюминиевой проволоки сделала каркас, обтянула оранжевой марлей, черной краской нарисовала круги и получились чудесные бабочкины крылья. И если к этому прибавить длинные вьющиеся белокурые волосы, на них блестящий ободок с рожками, на ногах балетные тапочки и бабочка была готова.

Сложнее было с Женей, долго не могли придумать ему костюм. Ему хотелось сделать что-то такое, чтобы его никто не узнал. И он придумал. Он будет цыганкой. И начались сборы цыганского костюма. У соседки нашлась старинная с яркими цветами, прямо цыганская шаль. Юбки широченные мама сшила сама из различных ситцев. Долго не могли подобрать кофту подходящую, но очень подошла курточка от папиной пижамы – яркая в цветную полоску. На ноги он надел папины хромовые сапоги, на пояс повесил сумочку с картами, а на голову – настоящий парик с длинными черными косами. Маме его принесла ее приятельница – директор Дома культуры. И цыганка была готова. На лицо Женя соорудил маску-очки с бахромой, так что узнать его было практически невозможно.

На новогодний вечер-маскарад свои юбочки и крылышки я несла аккуратно в большом пакете, чтобы не помять и не стрясти блестки. А Женя пошел в беленькой рубашке, в брюках, вроде он и без костюма, а его цыганский наряд в школу ему принес друг Валерка и спрятал в пустом классе. Женя немного потанцевал с девочками, со всеми пообщался и сказал, что ему пора уходить и ушел. А сам в классе переоделся и… на балу появилась цыганка. Никому и в голову не пришло, что это Евгений. Дело в том, что на вечера часто приходили ребята из другой школы, и цыганка для всех стала загадкой.

Дома заранее мама научила Женю гадать на картах и по руке, он научился болтать, изменять голос и приговаривать, как цыганка – с какими-то прибаутками: «Даарагой, позолоти ручку, всю правду скажу, что тебя ждет»,– и быстро разбрасывал карты. Девчонкам гадал на мальчишек, мальчишкам нагадывал девчонок. Он ведь все и про всех знал. На гадание к нему все стояли в очередь. Даже учителям гадал, чтобы двойки не ставили, а то что-нибудь случится или заболеют. Весело было невероятно, все хохотали до упаду. А цыганке жарко было в таком наряде, в парике и сапогах. Но что делать, терпел. Дело актерское такое. Маску он снял только в конце вечера, когда начались награждения и стали раздавать подарки за лучший новогодний костюм. Как же все был удивлены, когда под маской оказался наш Евгений. Сразу всем стало смешно и понятно, как этой цыганке удалось узнать все подробности школьной жизни и так точно и забавно гадать девчонкам про мальчишек и наоборот. И опять всем было весело, все Женьку поздравляли. Он прямо стал героем вечера, и, конечно же, занял первое место и получил главный приз. Я была счастлива и горда, что у меня такой популярный брат.

А со мной на этом вечере тоже произошла интересная история. Я в своем костюме бабочкой порхала по залу, танцевала с мальчишками, девчонками. И все время почему-то рядом со мной была девочка в маске волка. Простая девочка, косички с бантиками, в юбочке, кофточке и полосатом жилетике. Очень славная девочка. Она меня везде сопровождала. Мы бегали с ней за ручку, танцевали. Даже бегали в буфет покупать газировку. Правда, воду она пила, не снимая маску, только аккуратно приподняв ее. В общем, я никак не могла догадаться, кто она и почему-то думала, что эта девочка из другой школы. Народу в зале было много, все толпились возле сцены посмотреть выступления –защиту костюмов. Мы с этой девчонкой тоже там толклись, и мне помяли крылышки. Я потащила ее в свободный класс и попросила поправить мне их. И вот эта девочка стала расправлять мне крылышки, да как-то все делала не ловко, медленно. Возится, возится у меня за спиной, никак не справится с застежками, булавками. А спина у меня голая, одни бретельки и крылышки. Долго это продолжалось, ну наконец-то все она приколола, поправила и мы за ручку пошли в зал. А тут и моя очередь защищать свой костюм подошла. Я отлично станцевала свой «Вальс цветов» и побежала искать свою новую подружку.

Я бегала и у всех спрашивала: «Вы не видели девочку с маске волка?» Но никто не видел. Я даже расстроилась, что не познакомилась с ней. Но вечер продолжался. Мы веселились, обменивались записочками – играли в почту, танцевали. От волка я получила записку с приглашением на танец. Это меня еще больше заинтриговало. Но новую подружку я так и не нашла.

Старшеклассники нас не приглашали, считали нас маленькими, и нам приходилось танцевать со своими мальчишками. И вот я танцую с мальчиком из нашего класса с Димкой и рассказываю ему про свою новую подружку, которую только нашла и уже потеряла. И тут Димка как-то неловко меня закружил и наступил мне на ногу. Я стала показывать ему, как надо танцевать, посмотрела на его ноги и увидела туфли, такие же как были на моей новой подружке. А когда я внимательно оглядела его – та же челка, только без косичек, похожий жилет. Но это могло быть на ком угодно, но туфли эти были необычные, очень красивые, модные, вишневого цвета на толстой подошве и с огромными пряжками. Таких ни у кого не было, только у Димки.

– Ах это был ты, – удивилась и возмутилась я, и чуть было не поколотила своего одноклассника. Но потом мы долго смеялись и всем рассказывали, как я весь вечер общалась с девочкой, а это оказался наш мальчик. А про себя думала, хорошо, что я его в туалет не пригласила. Так что вечер прошел весело, не обычно, я тоже получила приз за свою бабочку. И запомнился на долго, даже до сих пор с братом вспоминаем его.

Димке еще раз пришлось поправлять мне новогодний костюм уже в 10 классе. Дело было так. На школьном новогоднем вечере мы с ним были ведущими – он Дедом Морозом, а я Снегурочкой. Костюм Деда Мороза взяли в Доме культуры, а Снегурочку мама мне шила сама. Костюм получился великолепный. Из красного сатина мама сшила мне платье – узкое в талии и с широкой юбкой. И еще на пышной нижней юбочке. А отделала его прямо как дубленку белым кроличьим мехом. Меховым был весь низ платья, манжеты, воротничок и застежка. Талия тонкая, юбка пышная –красота невозможная. На голове шапочка с какими-то висюльками, красные ажурные перчатки и туфельки на шпильках. В общем Снегурка получилась что надо!

Вечер прошел прекрасно. Мы с Димкой были на высоте – весь вечер всех развлекали, веселили, награждали. И так мы понравились нашему директору, а он был членом Райисполкома, что он предложил нам с Димкой провести детский утренник для исполкомовских детей.

Мы сначала как-то засмущались, засомневались, но, когда сказали, что нам еще и заплатят – Деду Морозу 10 рублей, а Снегурочке 5, мы согласились. В тайне я, конечно, считала, что это не очень справедливо – такая дискриминация – тем более, что костюм у меня был очень красивый. Но пять рублей, это тоже не плохо. И мы с приятелем пошли работать.

Детей в зале Райисполкома собралось уйма, да еще столько же родителей. Нам выдали мешок с подарками, там игрушки-погремушки, конфетки всякие, это что за стишки-песенки раздавать. А кульки с подарками сказали принесут позже. И вот мы зашли в зал. Детки сначала были притихшие, вроде удивленные, все в ожидании волшебства. Но очень быстро освоились и стали нас изучать поближе. Мы с ними водили хороводы, пели песенки. Но в хороводе каждому хотелось стоять рядом со Снегурочкой. Они стали оттеснять друг друга, чтобы меня потрогать, взять за руку. Уж очень им понравилась внучка Деда Мороза –ну прямо, как настоящая. И детки стали на меня цепляться, тащить в разные стороны, тискать, обнимать, да так активно, что молния на платье не выдержала и раскрылась. И платье почти свалилось с меня. Я с великим трудом вырвалась от этих обезумевших деток и с криком: «Дед Мороз, выручай!» – убежала в какой-то кабинет.

Хорошо Димка сообразил – попросил какую-то мамашу поводить хоровод и пришел мне помочь. И опять ему пришлось на моей спине застегивать молнию. И опять он очень долго возился (как мне показалось), но все-таки в конце концов застегнул, и мы торжественно пошли в зал раздавать этим сумасшедшим деткам подарки. Но я уже старалась близко к ним не подходить, пряталась за дедушкину спину.

Свои заработанные денежки мы получили, но на вторую елку я уже не пошла. Приятель сходил сам, отработал, заработал свою десятку. А мне он купил шоколадку. Через год мы закончили школу, и больше с Димкой мы не встречались. Но забавные случаи остались в памяти.

Миля

Миля, это маленькая, горбатенькая деревенская женщина, которая живет в моей памяти всю жизнь.

Когда я перешла в девятый класс, мой старший брат Женя уже как раз окончил школу, а Саша – младший брат – только готовился стать первоклассником. Женя уехал во Владимир на подготовительные курсы в институт, и мы с Саньком были целыми днями одни дома. Родители с утра до вечера были на работе.

Проблемы могли начаться в новом учебном году – с кем наш первоклассник будет дома, кто его встретит из школы, накормит, посадит за уроки, развлечет? Он у нас был младшенький – всеобщий любимчик и, конечно, немного избалован вниманием.

Проблемы могли начаться в новом учебном году – с кем наш первоклассник будет дома, кто его встретит из школы, накормит, посадит за уроки, развлечет? Он у нас был младшенький – всеобщий любимчик и, конечно, немного избалован вниманием.

Раньше у нас всегда жила в доме какая-нибудь тетушка. Родных-то бабушек не было! А здесь, как нарочно, никого подходящего на примете не было, и мама уже начинала задумываться:

– Что же делать? Скоро начало учебного года!

И тут ей предложили взять на зиму одну деревенскую одинокую женщину. Правда, предупредили, что она инвалид детства, с изуродованным позвоночником. Одним словом – горбатая.

Это сейчас стали терпимее относиться к инвалидам. А тогда всё, что не вписывалось в общепринятые рамки, старались спрятать, не демонстрировать, скрывать.

И мама сначала засомневалась, стоит ли брать в дом горбунью, да еще из деревни. Что скажут знакомые? Ведь могут и осудить.

Но деваться некуда, время подпирает – и она согласилась:

– Пусть приезжает! Посмотрим…

И вот через день к нашему дому подъехал трехколесный мотоцикл, и из коляски вышло крошечное создание – то ли ребенок, то ли лилипут?

Оказалось, это и есть Сашина «гувернантка».

С простой плетеной корзинкой-кошелкой, в которой были ее скромные вещички, она зашла в наш дом. Мама была на работе, а мы не знали, как нам себя вести. Раньше мы никогда не видели таких уродливых людей. Нам показалось, что она была похожа на Карлика Носа из сказки. И хоть и нос у нее был вполне нормальный, нам она показалась очень страшной.

Но мы были хорошо воспитанными детьми и ее не выгнали, не обидели, а просто затаились и предложили подождать маму. А сами разглядывали ее и молча злились.

Шептались с Саньком в другой комнате:

– Неужели эта уродина будет жить с нами в нашем доме, и с ней надо будет каждый день общаться? А что скажут наши друзья-подружки? Докатилась семейка! Устроила дом инвалидов!

Но пришла мама, приветливо поздоровалась с этой женщиной, приготовила чай и они сели с ней беседовать – знакомиться.

Оказалось, что ей тридцать семь лет и она мамина ровесница. Зовут ее Меланья Ивановна. Замужем никогда не была. Ну, это понятно – кто же такую возьмет? Жила в деревне со старшей сестрой и ее дочерью. Когда она была совсем крошкой, ее родители поссорились, стали выхватывать ребенка друг у друга, и повредили ей позвоночник. Но в то время никто на это не обратил внимания. Плачет ребенок и плачет – капризничает, наверное. А потом девочка выросла немного, но со временем стала расти не вверх, а в бок. Так и осталась Миля горбатенькой. Закончила семилетку, хотела дальше учиться, но надо было сестре помогать. Жила у нее в доме на хозяйстве. Сестра с дочкой работала в колхозе в поле с раннего утра до позднего вечера. И Миля, как Золушка, целыми днями хлопотала по дому. А зимой на колхозных полях делать было нечего, сестра с дочкой были дома, сами занимались своим хозяйством, и Миля решила подзаработать – раз уж ей предложили в городе пожить зиму в семье.

Мама ей поручила мелкую работу по дому – посуду помыть, нас с Сашей после школы встретить и накормить, на кухне прибраться, ну и с большой уборкой помочь раз в неделю. А готовить обед и стирать мама решила, что будет сама.

И стала Миля (мы ее звали тетя Миля) жить у нас. Поселили ее с Сашей в одной комнате. Сначала он был очень недоволен, но сидеть дома в одиночестве тоже ему не хотелось. Я училась во вторую смену и из школы зачастую приходила даже позже родителей. Все же уже 9 класс – много уроков и дополнительные занятия, репетиции…

Но очень скоро мы с Милей подружились и даже полюбили друг друга. Она прижилась в нашем доме. Делала все тихо, незаметно: что-то потихоньку терла, чистила, вытирала, раскладывала. И вскоре вообще стала нашей с Саньком подружкой.

Всеми своими школьными новостями, мы прежде всего делились с тетей Милей. Она так хорошо умела слушать, с таким интересом задавала наводящие вопросы и поддакивала, что очень хотелось скорее все ей рассказать. Ведь мама с работы придет только вечером, а поделиться хочется уже сейчас.

От школы до дома я шла ровно 10 минут. Я еле сдерживалась – так меня распирали новости!

Я заскакивала домой и сразу начинала раздеваться. У порога сбрасывала башмаки – Миля ставила их на место. Дальше летело пальто, шарф и так далее. Пока добиралась до своей комнаты – успевала завалить весь дом своими вещами. Тетя Миля все это подбирала и с приветливой улыбкой раскладывала по своим местам. А потом с таким интересом слушала мои рассказы, как будто сама училась со мной в одном классе.

И про мальчишек, которые мне записочки писали, под окна приходили, погулять выманивали, Миля тоже все знала и вела с ними вместо меня дипломатические переговоры.

Я ее учила, кому что сказать, и она всегда четко выполняла задание. И еще всегда высказывала о мальчишках свое мнение – кто меня достоин, а кто и не очень.

А когда ко мне приходили одноклассники, наша тетя Миля всех всегда привечала. Никого никогда не поучала, только улыбалась и быстренько, как мышка, накрывала стол для чая со всякими пряниками, вареньем и медом. Или быстро на простокваше делала оладушки, и угощала нас. Во всяком случае, гости из нашего дома никогда без угощения не уходили.

Ребята тоже к ней привыкли, и не обращали внимания на ее увечье. Все очень хорошо и по-доброму к ней относились. Всегда при ней шутили, дурачились, а она только улыбалась.

Дома у нас был большой зал – почти пустой, прямо как танцзал. На всю комнату огромный ковер, вдоль одной стены ряд стульев, а с другой – только пианино и тумбочка с проигрывателем и пластинками. И когда мы собирались потанцевать, тетя Миля помогала мальчишкам скручивать ковер и натирать пол свечкой, чтобы лучше скользило, а потом садилась на стульчик возле двери и смотрела, как молодежь веселится. И никому она не мешала, и никто ее не стеснялся.

Мы все сами не заметили, как очень к ней привязались. Она стала просто членом нашей семьи, и когда уезжала в свою деревню на летние каникулы помогать сестре, мы очень скучали и не могли дождаться, когда она вернется.

Вечерами я ей делала прически. Мне очень хотелось сделать ее красивее. Она начала подкрашивать губки, бровки. Присматривалась, как это делает мама и старалась повторить. Мама шила ей платья с каким-нибудь большим воротником, чтобы как-то прикрыть ее горб.

Большую часть времени она проводила в своей комнатке – вязала, читала, или слушала, как ей читает Саша. У них-то вообще была полная идиллия, мы их так и звали – голубками. А Милину комнату окрестили гнездышком.

Саша очень полюбил эту тетушку и даже не обижался на наши шуточки. Миля была с ним одного роста, и, конечно, ему было приятно чувствовать себя с ней наравне.

Так что стала она нам лучшим другом. Все свои школьные секреты (а я еще и девичьи тайны) мы рассказывали Миле. Я знала, что она никогда никому не проболтается – даже маме. Она была моим самым доверенным лицом.

Миля же очень любила наших родителей и была за все им очень благодарна. И за доброе к ней отношение, и за то что дети к ней хорошо относились, и за то, что в доме ее никто не игнорировал, напротив считали своей, почти родной. И она, изо всех сил, старалась содержать дом в чистоте и заботиться о нас.

Постепенно она научилась готовить – котлеты делать, борщ варить. Но почему-то больше любила мамину стряпню. Наготовит, а сама не ест.

Мама ей:

– Миля, а почему ты сама не ешь свой суп?

А она:

– Да, Васильевна, вы не едите его, а я что хуже? И я не буду.

Но когда она приезжала в свою деревню, все местные женщины приходили у нее учиться всему городскому – и готовить, и вязать, и послушать про «городскую жизнь».

Большая уборка с выбиванием ковров была у нас раз в неделю, а повседневный порядок Миля поддерживала идеально. Посуда кухонная сияла у нас, как золото и серебро. Такого я никогда больше не видела. Даже новая посуда так не блестит. И все это она делала без каких-то специальных средств – только песочком и содой. Больше всего мне запомнились краники-флажки на газовых трубах – они горели как солнце! Чем она умудрялась их так начищать – не знаю. Но я эту красоту запомнила на всю жизнь. В общем, кухня содержалась в идеальном порядке.

Но больше всех в нашем доме Миля, наверное, любила моего папу. Она его просто боготворила! А он всегда относился к ней доброжелательно и не скупился на комплименты, шуточки и прибауточки.

Например:

– Ну, Миля, ты сегодня прямо помолодела, похорошела, да у тебя новая прическа. Красиво.

Или так:

– Да ты сегодня нарядная такая! Наверное, письмецо от женишка получила. Признавайся!

И Миля таяла и начинала тащить ему на стол все, что было в погребе. Утром подает ему завтрак – выставит на стол соленья всякие из погреба, закуски… А сама встанет возле стола, поставит локти на стол, обопрется подбородком на руку (сама то как раз чуть выше стола) и любуется, как папа ест.

Мама ей говорит:

–Миля, ты его так совсем раскормишь.

А она так важно ей отвечает:

– Ой, Васыльевна, да я бы на Сергей Иваныча все время бы любовалась!

Мама смеется:

– Ну полюбовалась и хватит. Иди посуду мой! – И обе смеются.

Ее никто и никогда не унижал, а зная про ее увечье, боялись даже ненароком обидеть. Хорошие мы были дети – нас воспитывали в строгости и в уважении к старшим. Мы знали, если человек живет у нас в доме, мы его должны уважать, а еще лучше – любить. И мы Милю очень любили.

Правда, приятели и друзья родителей всегда подшучивали, мол, хитра Клавдия (моя мама): взяла в дом такую домработницу, что уж точно муж не соблазнится – мало того, что ровесница жены, так еще и горбатая.

А сами очень даже завидовали тому, что у нас дети присмотрены, накормлены, всегда чистенькие, наглаженные, а дома чистота и порядок.

Потом я окончила школу и уехала в Воронеж в институт. А Миля так и жила у нас осень-зиму, а на весну-лето уезжала в свою деревню – помогать сестре.

Но там как-то неладно все складывалось. Ее племянница Зина вышла замуж за тракториста. Не знаю, как сейчас, но в то время в деревне самогон пили все мужики. И Зинин Николай тоже. У них родилась девочка, а Николай стал пить еще больше, пьяным попал под собственный трактор и умер. Племянница Зина с горя и от трудной жизни – тоже запила. Миля не бросала сестру и помогала им растить ребенка.

Мама ее очень жалела, но помочь ничем не могла.

Я уже вышла замуж, окончила институт, родила Леночку, и мы собирались уезжать на север. Папа у нас как первооткрыватель неизведанных земель уже работал в Сибири, а мы с мамой и Сашей паковали вещи – готовились к отъезду. Миля, помогая нам собраться, тихонько плакала – ей очень жалко было расставаться. Мама тоже очень грустила и уговаривала Милю поехать с нами. Ведь так всем было бы лучше! Она бы опять хлопотала по дому, нянчила бы Леночку, ведь в молодом поселке газовиков, куда мы ехали, еще не было детских садиков, а няньку ребенку найти вообще было невозможно.

Но Миля была благородным человеком, и бросить сестру в трудную минуту никак не могла. И мы уехали без нее. А она вернулась в свою деревню.

Через год, когда мама приехала летом проведать свой дом, она встретилась с Милей. И это уже была не та бодрая, энергичная, молодящаяся женщина, а больная, уставшая, маленькая, замученная старушка. Дела у нее были совсем плохи. От тяжелой жизни и безысходности к самогонке пристрастилась и сестра, и Миля была просто в отчаянии. Мама ее умоляла все бросить и поехать с нами на Север:

– Ты же с ними, со своими алкоголичками, просто погибнешь. Ты уже не сможешь их спасти!

Но все было бесполезно. Когда через год родители приехали в отпуск, мама узнала, что Миля умерла. Ее маленькое сердце не выдержало.

Мы все очень горевали, что не стало нашей маленькой Мили. Но она на всегда осталась в нашей памяти, в нашем сердце.

И мы с братом Сашей при встрече всегда с теплотой и улыбкой вспоминаем какие-то забавные моменты того времени: сияющие кастрюльки и золотые краники, Милины оладушки, смешные манеры. Когда ей хотелось выглядеть «по-городскому», то она картинно зевала и пила чай, отставив пальчик. И всегда мы вспоминаем наш чудесный дом, где было тепло, чисто, уютно и приветливо. И немалую роль в этом сыграла маленькая, горбатенькая, деревенская наша любимая Миля – тетя Миля.