Читать книгу: «Бронзовая собака», страница 8

– Нельзя, вообще-то, детей с раннего возраста по турецким «всё включено» таскать. У них навыки какие-то противоестественные появляются, – вместо ответа сказала Вадиму Юна. – Между прочим, в Испании, в минибарах не всегда бывает из чего коктейли делать. Это тебе не ваша с мамой любимая Турция.

– У меня в номере есть, я проверил, перед тем как сюда идти, – сообщил Вадим.

– Проверил? Предусмотрительный ты, оказывается. Пошли тогда, ко мне лучше. Тут во всех номерах одно и тоже, – предложила Юна.

– Нет к тебе нельзя. Там, у тебя, мои родоки через номер.

– Ну хорошо. Только ты пить не будешь. Я не хочу, чтобы у мамки алкаш вырос.

– Слушай, Юна, заканчивай! Не смешно уже. Пошли. – строго сказал Вадим.

*****

Юна с квадратным стаканом в руке расположилась на стуле, спиной к письменному столу, стоящему у окна в просторном номере. Вадим сидел на кровати. Свой квадратный стакан он уже опустошил. Они весело беседовали друг с другом, точнее, говорила в основном Юна, а Вадим налегал на свой «коктейль» и иногда вставлял отдельные реплики.

– Йога совершенно не заслуживает такого презрительного отношения! Всё можно довести до абсурда, даже самые полезные вещи. Просто надо знать меру. Своя мера у каждого есть, я имею ввиду. – говорила Юна.

– Да что-ты? Не стоит, по моему, всему верить, о чем в женских журналах пишут, – с усмешкой прервал её Вадим.

– Журналы тут не причём. Я их лет десять не открывала. Я, между прочим, знаю, о чем говорю. Хотя и не так давно занимаюсь йогой, но я улучшение своего физического состояния чувствую. Вот смотри, я тебе кое-что покажу. Ты так не сможешь, хоть ты и молодой и спортивный. А я всего только полгода занимаюсь. Смотри!

Юна поднялась на ноги и сделала шаг по направлению к свободному от мебели центру комнаты. Вадим тоже встал и неожиданно оказался очень близко к Юне. Он положил свои ладони на её талию и настойчиво привлёк к себе. Юна удивленно подняла глаза, чтобы заглянуть в лицо Вадиму. Он оказался на целую голову выше её. «Странно», – подумала Юна. До этого момента ей казалось, что парень не такой рослый.

Прижатым к телу Вадима животом она почувствовала, что у парня эрекция. Это стало для неё сюрпризом – такого развития событий она, совершенно точно, не ожидала.

Юна стояла и рассматривала взволнованное лицо юноши. Он поджал выразительные губы, но всё равно было видно, как они дрожат. Она оторвала одну из его ладоней от своей талии и немного отодвинулась. Его ладонь была холодная и влажная. Продолжая внимательно рассматривать лицо Вадима, Юна провела рукой по его щеке, по контрасту с её холодными пальцами, щека юноши казалась пламенной, её покрывал лихорадочный румянец.

– Послушай, Вадим, ты что делаешь? – тихо спросила Юна, парень наклонился и её губы оказались у самого уха Вадима, она почти дотронулась до него губами – ухо было красным и тоже горело.

– Какие у тебя предположения? – выдохнул Вадим.

– Ты пытаешься переспать со мной. Вадим, но это вариант педофилии, по-моему. Ты знаешь, сколько мне лет? – спросила Юна. Вадим улыбнулся, но его рука, которую держала Юна, продолжала дрожать.

– Если ты боишься отвечать за педофилию, то тебя должно волновать, сколько лет мне. Это я тебе, как будущий юрист говорю. Не бойся я уже совершеннолетний.

Юна вспомнила, что ей самой едва исполнилось двадцать лет, когда она вышла замуж. Сама себя она тогда считала вполне взрослой женщиной.

Пальцы соскользнули со щеки Вадима, всё ещё пылающей огнём. Мизинцем она погладила чувственно изогнутую верхнюю губу юноши. Другая её рука медленно спускалась вниз по спине Вадима от затылка до ягодиц. Спина была сильной – парень, похоже занимался спортом, – ладонь скользила по жгуту напряженных мышц вдоль позвоночника.

– Ты уже был раньше с женщиной, Вадим? – Юне стало любопытно.

«А почему бы и нет, – подумала она, – Да, он очень молод, но он мужчина, и довольно симпатичный». Её пальцы преодолели сопротивление ремня, Вадим втянул живот, вернее то место, где он когда-нибудь будет, и рука Юны скользнула внутрь. Вадим закусил верхнюю губу и не дал стону вырваться наружу. Такое явное, такое свежее и полное мучительной неги волнение Вадима передалось и ей. Ей захотелось подразнить, ещё больше раззадорить юношу, заново почувствовать накал этих эмоций – для него свежих и неизведанных – пронизанных той остротой, которую она сама почти уже утратила.

– Конечно, был. Ты не подумай, я не девственник, – прошептал прерывающимся голосом Вадим.

– Правда? – Юнины пальцы, под джинсами, коснулись его напряженной плоти. Юна почувствовала, что щеки загорелись теперь у неё. Она сглотнула, ставший вдруг горячим, воздух. Её рука, лежащая на пояснице юноши, ощутила, как по его телу прошла волна дрожи. Его дыхание сделалось прерывистым. Юна удивилась, когда поняла, как сильно этот отклик на её ласки возбудил её саму. Но вместе с этим, она поняла, что стоит притормозить на этом повороте.

– Вадим, но ведь мы не можем без презерватива. Нельзя с незнакомыми людьми без этого. Даже если очень хочется, все равно нельзя.

– Тебе тоже хочется? Ты тоже меня хочешь? – выдохнул Вадим.

– Да, я тоже, – усмехнулась Юна, – ты симпатичный парень, между прочим.

И сама согласилась с собой: да, она его хочет, так остро, сильно, как очень давно никого не хотела. «Но он же такой юный!» – подумала Юна.

– Я сейчас сбегаю на ресепшен и возьму презервативы, у них должны быть. Они их дают, когда надо, – бодро сообщил Вадим.

Вадим не уставал удивлять Юну, он знает, что на ресепшене в гостиницах есть презервативы, а она не знала этого.

– Я быстро, – крикнул он от двери.

– А я в душ пока схожу, – сказала Юна.

– Давай, я там был уже, перед тем, как к тебе спустится, – ответил Вадим.

– Ах ты, засранец, – улыбнулась Юна. Вадим выскочил в коридор.

*****

– Послушай, Вадим, я тебе совершенно серьёзно говорю, не стоит вот так это воспринимать. Никакой трагедии не произошло. Ну правда! Дело-то житейское, – процитировала Карлсона Юна.

Вадим лежал на кровати к ней спиной, она принялась легко трясти его за плечо.

– Давай, пообщайся со мной, – настаивала Юна, парень ещё глубже спрятал своё лицо в подушку.

– Ну, отстань, пожалуйста, – буркнул Вадим.

– Между прочим, не я к тебе приставала, а ты ко мне, – напомнила ему Юна. – Так что как честный человек, ты обязан, ну, хотя бы поговорить со мной.

Юна с силой развернула Вадима к себе, он поддался.

– Что это ещё такое, Вадим, ну что ты делаешь со мной!

Юна разглядела то, что никогда не оставляло, просто не могло оставить её равнодушной – в уголках глаз Вадима сверкнули слезинки. Считается, что мужчины плакать не должны. Но только не те, с кем приходилось близко общаться Юне. Не зависимо от того были они её любовниками или нет, они периодически рыдали у неё на плече, и это каждый раз разрывало ей сердце. Она не могла противиться мощной волне сострадания, которая заставляла её делать всё возможное, чтобы их утешить и развеселить. Благо, этих мужчин было очень немного.

«Курортный, блин, роман», – подумала Юна.

Вслух она повторила ещё раз, глядя ему в лицо:

– Никакой трагедии не произошло. Иногда так бывает в жизни. Это только в кино, у джеймсов бондов всё всегда со всеми и в любом месте получается. А у обычных мужчин по-разному бывает. Или может быть ты – 007 агент? А?

– Заканчивай чушь нести, – Вадим попытался вернуться в прежнюю позу немого отчаяния.

Юна держала его за оба плеча и силой не позволила ему отодвинуться от себя.

– На самом деле это ерунда. Это всё равно, что, ну … я не знаю, как воду себе на брюки пролить. Ходить в мокрых брюках неприятно, а потом высохнет и ничего не останется. Это я тебе, как опытная женщина говорю, – улыбнулась Юна. – И как опытная женщина, я вижу три причины произошедшего.

Вадим не мог, да и не пытался, сбросить со своих плеч её ладони, которые удерживали его лежащим на спине. Он, не меняя страдальческого выражения лица, отвернул голову в противоположную сторону и закрыл глаза. Юна продолжала:

– Так вот, во-первых, ты здорово нервничал и «перегорел». Ты, возможно, человек эмоциональный, это просто твоя особенность. Ты своё волнение скрывать пытался и от этого ещё больше нервничал. Дело это для тебя не привычное, к тому же ты придаёшь этому процессу чрезмерную значимость. В общем, получилась перегрузка, и закоротило что-то.

– А по-твоему получается, что этому важности не надо придавать, что ли? Тебе, получается, что чашку кофе выпить, что это? Для тебя это вообще не повод волноваться и переживать? – встрепенулся Вадим.

Юна почувствовала себя сконфуженной. Дело было в том, что ей совсем не хотелось разочаровывать молодого человека и рассказывать ему чем, на самом деле, является для неё это глупое происшествие. Это был просто способ скоротать время перед вылетом, спровоцированный минутным желанием. А оно, в свою очередь, было вызвано довольно продолжительным отсутствием партнера в жизни Юны. Так что получается, что ДА, никакой важности она этому не придавала, и если бы не Вадим, скоротала бы это время за чашкой кофе и книгой. Вадим был прав, сейчас в тридцать четыре года, эта близость для неё была не важнее чашки кофе.

Но Вадиму было девятнадцать. Когда девятнадцать было ей самой, она, совершенно точно, относилась к этому иначе – гораздо более трепетно. И если бы ей тогда кто-то дал понять, что близость с ней не ценнее чашки кофе, она бы обиделась и очень расстроилась. Вадима ей ни расстраивать, ни обижать не хотелось.

Вот, если бы ему тоже было тридцать четыре года, то и объяснять бы ничего не пришлось. А сейчас она должна была что-то придумать, чтобы успокоить парня, не дать ему лишнего повода стать циничным и разочарованным человеком. Возможно, он таким и будет впоследствии, но не по её вине.

– Понимаешь, много лет назад, – начала фантазировать Юна, – когда я училась на втором курсе в институте, я была влюблена в одного парня, с которым училась. Мы общались, и возможно у нас бы всё было бы хорошо. Но он… он погиб, в аварии. В общем, ты мне его напомнил. И внешне и манерой говорить. Поэтому, знаешь, это не то, чтобы я думала о нём, но мне захотелось сделать тебе что-то приятное, потому, что ты похож на него.

Юна вдохнула, врать ей всегда было неприятно.

– Так что, нет! Ты не прав. Для меня это было важно. Но совсем не как процесс, который, да, не совсем удался, – вздохнула Юна, – а с эмоциональной точки зрения, понимаешь?.

“Что за чушь я несу!” – подумала Юна.

Вадим лежал уже с открытыми глазами, он обмяк, и страдальческое выражение ушло с его лица.

– Ну вот так лучше, – продолжала Юна, вернёмся к причинам. Причина номер два – алкоголь, хоть и не много, но…

– Подожди, – прервал её Вадим. – А если просто хочется, ну, я имею ввиду, не осчастливить кого-то хочется, а тело, ну как это… удовлетворить, хочется. То что?

– Просто ради удовлетворения, с кем попало, наверное, не стоит. – сказала Юна и почувствовала, что покраснела от стыда. – Потом, кстати, противно будет. Надо, наверное, дождаться человека, с которым потом будет не противно. А если такого человека нет, то надо потерпеть, наверное.

Теперь Юна не врала – она, действительно, считала импульсивные случайные связи пустой тратой времени. Обычно она избегала их, и сейчас (не в первый, впрочем, раз), убедилась в том, что поступала правильно.

– А это, кстати, причина номер три. – продолжила Юна. – Не тот партнёр. Просто я тебе не нравлюсь, ну это, в общем понятно. Я старше, и не королева красоты, одним словом.

– Вот это, точно нет. Ты клёвая и мне, правда, нравишься. Знаешь, мне кажется, что потом, мне не будет противно, – сказал парень и улыбнулся застенчивой улыбкой.

– Посмотрим.

*****

Подходя к своему номеру минут за пятнадцать до приезда автобуса, Юна обнаружила Ольгу Николаевну, которая растерянно топталась у двери своего номера.

– Доброе утро, Юночка. Я сына потеряла. Представляете, я вчера забыла спросить в какой его номер поселили. Позвоните, пожалуйста, на рецепцию, спросите у них. Он может проспать, его разбудить обязательно нужно.

– Здравствуйте, не волнуйтесь Ольга Николаевна. Вы спускайтесь вниз. Мне почему-то кажется, что сегодня Вадим не проспит, – Юна улыбнулась, вспомнив, как несколько минут назад она сама разбудила задремавшего Вадима, прежде чем выйти из номера. – Его разбудили. Ресепшн разбудил, они должны.

В следующий раз Ольга Николаевны настигла Юну уже в Москве на выдаче багажа, когда та задумчиво разглядывала проплывающие мимо неё чужие сумки и чемоданы.

– Ой, Юночка, как вы себя чувствуете? Нормально долетели?

– Да, очень хорошо, спала почти всю дорогу, а вы как? – поинтересовалась Юна.

– Мы с мужем нормально, а вот сына всё-таки продуло, наверное, слабость, дрожит весь и температура у него, по-моему. Простыл, наверное, – пожаловалась женщина.

– Надо же, – покачала головой Юна. – Я думаю, это что-то типа акклиматизации у него. Сейчас выспится и все будет в порядке.

Юна уже снимала свой ярко красный чемодан с ленты транспортёра, когда к ним с Ольгой Николаевной подошли её мужчины, нагруженные багажом. Все вместе вышли из здания аэропорта.

– Юна, сейчас мой брат приедет за нами, он на микроавтобусе. Хотите, мы вас подвезем, куда вам надо, – предложил Александр. Ольга Николаевна грозно посмотрела на него.

– Спасибо, меня встречают. Водитель с работы. Он уже подъехал. От него смс пришла, – ответила Юна и сразу увидела в потоке медленно ползущих и часто останавливающихся машин свою.

– Ну вот, он уже здесь. До свиданья! Было очень приятно с вами познакомиться. Со всеми вами. Не болейте! – весёлым голосом попрощалась она со своими попутчиками.

Быстрым шагом Юна пошла к машине, думая о том, что очень хорошо, что они не испанцы. Иначе пришлось бы прощаться не меньше часа – перецеловать всех, обязательно, дважды. Юне эти испанские прощания совсем не нравились. Пожалуй, именно эта испанская привычка раздражала её даже больше, чем опоздания и чрезмерная болтливость. Водитель вышел из машины, чтобы открыть багажник.

– Здравствуй, Юна, как съездила?

– Хорошо. Поехали-ка домой. Дома лучше, – ответила она.

Перед тем как сесть в машину, Юна посмотрела туда, где всё ещё стояли ее попутчики. Ольга Николаевна всматривалась вдаль в поисках микроавтобуса, Александр грустным взглядом продолжал разглядывать Юну, а бледный и ссутулившийся Вадим делал вид, что смотрит себе под ноги, привалившись к мощному торсу заботливой матери.

Юна помахала им рукой, села в машину, аккуратно и плотно закрыв за собой дверь – дверь в волшебную страну внутри старого испанского шкафа.

*******************************************************************

Молчание

Мужчина неопределённого возраста в невзрачном двубортном пиджаке, переминаясь с ноги на ногу, ожидал кого-то в холе парижской гостиницы.

– Здравствуйте, здравствуйте, Ирина! Это я, я, Вячеслав я, – он замахал рукой, увидев ухоженную симпатичную женщину не старше тридцати лет, выходящую из лифта.

– Здравствуйте, я догадалась, что вы. Тут больше нет никого, – Ирина подошла ближе к мужчине и неохотно пожала протянутую ей влажную руку.

Она бы предпочла обойтись без этого – простого «здравствуйте» было бы достаточно. Но здесь требовалось жать руки. Это было Ирине в тягость – каждый раз ей приходилось, как будто бы разрывать целлофановый пакет внутри себя, и протягивать через эту дыру свою руку. Хуже рукопожатий в качестве приветствия, могли быть только поцелуи.

– Ирина, а вы каким образом предпочитаете попасть на выставку?– спросил Вячеслав.

– Что? – переспросила Ирина.

– На такси или …

– Конечно, на такси. Местное метро мне не нравится, – ответила Ирина.

– А московское? – зачем-то уточнил Вячеслав.

– А московское осталось в Москве, – ответила Ирина.

– Ну да, не поспоришь, – согласился мужчина, – Я тогда попрошу, чтобы машину вызвали.

Вячеслав положил свой старомодный – даже в этом, 1995 году – портфель на чёрный кожаный диван, и пошёл к стойке. Ирина уселась на такой же диван напротив.

– Ну вот, сейчас приедет, через несколько минут, – выдохнул Вячеслав и пристроился рядом со своим портфелем, поджав ноги в стареньких растоптанных туфлях. Женщина посмотрела вниз и поняла, что лучше туда больше не смотреть. Её взгляд смутил Вячеслава, и он ещё сильнее вжал ноги в обшивку дивана.

Ирина принялась смотреть на картину, висящую на стене, картина была абстрактной, она напоминала выцветшую на солнце чернильную кляксу, на которую пролили машинное масло. Смотреть на неё Ирине было скучно. Вячеслав, вперив невидящий стеклянный взгляд в левое плечо женщины, смыкал и размыкал пальцы рук – смотреть на него Ирине было неловко. Она не знала, куда деть взгляд. Оба молчали. Молчание затянулось, оно тяготило обоих. Разговаривать Ирине тоже не слишком хотелось, однако, пришлось выбрать меньшее из бед.

– А вы давно переводчиком работаете? – спросила она Вячеслава.

– Я, я? Не то, чтобы работаю, скорее, подрабатываю, – ответил он.

– А работаете где? Здесь, в Париже.

– Да, в научной организации одной. Если по нашему, то это вроде НИИ, но называется университет. Финансирование не очень, поэтому приходится подрабатывать.

Вячеслав произнёс название своего университета на французском языке. Название показалось знакомым Ирине. Она стала вспоминать, откуда же оно ей известно?

– Как, как вы сказали, называется? – переспросила Ирина. Вячеслав повторил название. И тут же начал что-то рассказывать о том, что он там разрабатывает, или только собирается разрабатывать – Ирина не разобрала. Поняв, откуда она знает название университета, Вячеслава она уже не слушала – она вспоминала.

Так и есть. В прошлом году, примерно в это же время, весной, один пожилой мужчина, которого Ирине так и не удалось забыть, говорил ей, что они с женой приехали в Париж по приглашению именно этого университета. Точнее пригласили жену, а он поехал с ней за компанию. Оба они были научные работники, обоим было около семидесяти.

Всю свою жизнь они провели вместе, рука об руку. Это был их последний вечер в Париже. На следующий день они возвращались в Москву. Вечер выдался очень приятный. Тёплый весенний вечер – безветренный, поэтому какой-то нежный. Они уже позвонили сыну, убедились, что он их будет ждать в аэропорту, уже упаковали подарки внучкам. Наступило время последний раз прогуляться по Елисейским полям, попрощаться с любимым ими городом.

Ирина с коллегами Романом и Светланой тоже гуляли в этот вечер по городу. Выпитое за ужином вино наполнило всех троих благодушием и улучшило их настроение настолько, что им начало казалось, что они, наконец-то, почти нашли тот самый Париж, который «увидеть и умереть». Людей на улицах уже было не много, немного было и автомобилей.

– Еду сегодня в метро, вдруг в вагон заходит такой классического вида клошар, совершенно, кстати, не вонючий. Встаёт посередине вагона, прямо около меня. Достаёт из кармана пальто барабанные палочки и такое соло на барабане исполнил, – начал рассказывать Роман.

– На каком барабане?

– На невидимом, конечно. Клёво у него вышло. Я даже денег дал, и другие давали. Чувство такое после него, хорошее осталось… улыбался очень обаятельно своим беззубым ртом… – Роман не успел закончить свой рассказ, мимо них выпучив глаза пробежали два смуглых парня в белых рубашках, выбившихся из-под ремней брюк. Поравнявшись с компанией, один из них что-то выкрикнул.

– Что они сказали? – спросила Ирина у знающей французский язык Светланы.

– Не поняла, по-моему, это итальянский, – сказала Светлана. – Там что-то произошло, смотри впереди на лавочке, вроде бы, лежит кто-то.

– Пойдем, посмотрим, может быть помочь надо?

Они поспешно приближались к лавочке. На ней без движения лежала женщина. Рядом, опёршись рукой о спинку лавочки, стоял её испуганный пожилой спутник. Ещё один мужчина с длинными седыми волосами, сидя на краешке лавочки рядом с женщиной, пытался нащупать её пульс. Светлана обратилась было на французском языке к растерянному пожилому человеку, этого не потребовалось, оба – мужчина и его спутница, которой вдруг сделалось дурно, были русскими.

Это они позвонили сыну, упаковали подарки внучками и пошли прогуляться по Елисейским полям. Вечер превратился в ночь, а они всё гуляли, смеялись, представляли, как внучки будут примерять обновки, говорили о том, что завтра обязательно придёт их соседка, пить чай и слушать их рассказ про Париж. Вдруг! Она упала – шла, шла и упала. Юноши – итальянцы, которые проходили мимо, помогли, отнесли на лавочку, и побежали скорую вызвать. А перепуганный муж, совершенно не знал, что ему делать, как ей помочь. Ведь до этого она никогда не болела. Он сам, да, болел, и она всегда знала, что делать, а он…

Всё это мужчина рассказывал Ирине и Светлане, которые стояли рядом с ним и говорили, что всё будет хорошо, что во Франции очень хорошая медицина, что доктора приедут, сейчас будут, и спасут её. Обязательно спасут – не могут не спасти!

Седой длинноволосый француз, стоя на коленях, пытался неумело делать женщине массаж сердца. Прибежали итальянцы. Вслед на ними, очень быстро, приехала скорая помощь. Добровольного помощника мягко отстранили. Он встал, фонарь осветил его лицо.

– Смотри-ка, это же тот клошар из метро, вон палочки из кармана пальто торчат, – узнал мужчину Роман, мужчина отошел на пару шагов от лавочки, и стоял там, грустно глядел, как молодые ребята – парамедики из первой подъехавшей машины помогали женщине, как бригады врачей из второй, а за ней и третьей машин скорой помощи пытались реанимировать её. Он ушёл только после того, как женщину увезли в больницу. Подоспевшие полицейские попросили её мужа сесть к ним в микроавтобус, и включив мигалки, обе машины уехали.

– Выживет она? – спросила Ирина у нетёмного ночного неба. Всем очень хотелось, чтобы выжила. Казалась очень несправедливой мысль о том, что всё вот так и закончится для этой женщины, что растерянному её мужу придётся продолжать жить без неё, а с любовью выбранные ею подарки, уже не смогут обрадовать её внучек.

– Вот уж, действительно, «увидеть Париж и умереть», – сказал Роман и наткнулся в сумраке на две пары расстроенных глаз.

– Роман!

– Я же… Всё хорошо будет, это же очевидно. Видели этого странного клошара? Вот какова вероятность, что он мне второй раз за день попадется? Здесь же куча народа живёт. Он здесь не просто так. Это знак, что всё будет хорошо.

– Я думаю, они её реанимировали в той второй машине, которая вся была оборудованием забита, не зря же столько времени с ней работали,– предположила Светлана.

– Конечно, ведь увезли на специальной скорой, подключили там ко всему. Сейчас в больнице всё, что надо сделают. Хоть бы вытащили её, так дяденьку жалко, – сказала Ирина.

*****

– И вот, мне уже практически выделили финансирование, гранд, как они говорят, на мою тему, – Ирина вновь услышала прерывающийся голос Вячеслава, – Это в прошлом году было. Но такая неудача вышла.

– И что же случилось, – автоматически спросила Ирина.

– Наша организация пригласила доктора наук из России, а она, это женщина была, скончалась, здесь в Париже. Она не была застрахована, и нам пришлось все расходы, репатриация и всё такое, очень дорогие процедуры и все деньги туда ушли. Но вот в следующем году… может быть, – Вячеслав неуверенно кивнул головой и замолчал.

Ирина тоже молчала. Молчание уже не было ей в тягость. Разговаривать больше не хотелось, хотелось плакать.

*******************************************************************