Читать книгу: «Страшное и непонятное», страница 4
Она помогла мне встать и дойти до обеденного стола, где ждало горячее угощение. А затем мы вместе сидели у камина и глазами она показывала, что ждет, когда я заговорю. Но несмотря на обильную пищу, у меня не было сил даже для разговора. Ближе к обеду я попросил отвести меня обратно в спальню, где проспал до следующего утра.
Когда я проснулся, понял, что ослаб еще больше. Потребовалось время, чтобы набраться сил и окликнуть хозяйку. В комнату влетела молодая женщина, в которой едва узнавалась старуха. С ее румяного лица не сходила улыбка, рот был полон белоснежных зубов, по стройным плечам расплескались темные кудри. Я хотел ей что-то сказать, но закашлялся и почувствовал, как горячая моча потекла под меня.
Женщина поняла мое замешательство и без тени отвращения, помогла мне пересесть в кресло, пока она меняла простыни, а затем вернуться в постель.
– Что со мной? – спросил я и не узнал собственный голос.
Он звучал как хрип старика, в легких которого скопилась жидкость. К тому же сказанные слова отняли последние силы, на грудь будто упал камень, и я принялся истошно кашлять, что доставляло жгучую боль всем внутренностям.
Женщина ничего не ответила, унесла грязные простыни и вернулась с едой. Я был настолько слаб, что ей пришлось кормить меня с ложки. Но даже с ее помощью я смог проглотить лишь несколько порций, а затем без сил рухнул на подушки. Тогда женщина унесла еду и вернулась с книгой, которую читала, пока я не уснул.
Очнувшись на рассвете, я понял, что умираю. Даже позвать женщину не было сил. Впрочем, она не заставила себя ждать и ворвалась в комнату вместе с солнечными лучами. Едва я увидел ее, как обо всем догадался.
Передо мной стояла молодая девушка с правильными чертами лица и точеной фигурой. Ее темные глаза горели жизнью, алые губы расплывались в улыбке, а черные волосы спадали тяжелыми блестящими кудрями. Красивое платье обтягивало стройный силуэт, пробуждая желание. Длинная юбка скрывала стройные ноги, а пышная грудь просилась наружу из тесной ткани.
Девушка начала кружиться по комнате, раскинув руки и смеясь громким заливистым смехом. И хотя я понимал, что произошло, мне хотелось присоединиться к ее веселью, но лишь скупая слеза одиноко скатилась по щеке. Заметив это, девушка подошла ко мне и протянула зеркало. В нем я увидел лысого, беззубого деда, черты лица которого лишь отдаленно напоминали меня прежнего.
«Подруга»
Хотела бы я сейчас сказать, что у моей подруги всё хорошо, но, к сожалению, это абсолютно не так. Не буду пускаться в долгие разговоры и перейду сразу к делу.
Всё началось после визита к экстрасенсу – вызывающего вида и хамовитого поведения дамочке. Вломились мы к ней полупьяные и чисто по приколу. Уже позднее я узнала, что подруга заранее назначила дату и время сеанса, а передо мной представила всё как случайное совпадение.
Как сейчас помню мерзкий запах сгоревшего воска, пошлые стены, обтянутые красным атласом, и жирнющий слой помады на губах дамочки-экстрасенса. В общем, всё как показывают в кино, пытаясь пробудить трепет перед сверхъестественным и веру в предсказания.
Экстрасенс что-то серьёзно нам втирала, делая как можно более зловещее лицо, а я хохотала, не пытаясь сдерживаться, пока подруга не шикнула, и я не умолкла, давясь гоготом. Я даже не заметила, как выражение Светкиного лица из весёлого и беззаботного превратилось в глубокомысленное и задумчивое. Я уже собиралась спросить, что с ней, когда экстрасенс быстро всучила Светке что-то в руки и зловеще прошептала: «Храни как зеницу ока»!
Снова оказавшись на улице, я спросила у подруги, что ей дали, но она только мотнула головой, мол, пустое это и говорить не о чем, и мы завернули в ближайший суши-бар, чтобы набраться окончательно.
Очнувшись утром у Светки дома, мы с горем пополам выпили кофе, чтобы в головах хоть немного прояснилось, и, уже стоя на пороге, я поняла, что потеряла свой проездной, а наличных, чтобы купить билет у водителя автобуса, не было. У кого сейчас вообще есть наличка, скажите мне? Карточная система, мать её растак. Однако у Светки наличка нашлась. И вот полезла она шарить по своим карманам и вместе с измятой соткой выпала на пол прядь волос, стянутая красной лентой.
– Фууу! – отпрыгнула я от этих стриженных паклей, – чё за мерзость?
Светка смутилась, резко подняла эту дрянь и спрятала за спиной, протягивая мне деньги. А меня тем временем осенило:
– Это чё? Это вот эту хрень тебе вчера экстрашенша дала?
– Угу, – виновато пробурчала подруга.
– Фу, блин, ну и гадость! Это чё? Её лобковые волосы чтоль? – заржала я, а Светка нахмурилась.
‒—Ладно, ладно, – ретировалась я, – выброси ты эту дрянь. Жесть какая-то!
На этом мы и распрощались.
Сидя в автобусе, я всё прокручивала в голове увиденную прядь волос. Она представляла собой довольно интересный предмет. Ни на какие лобковые волосы похожа не была, потому что локоны имели разный цвет: один был холодного оттенка блонд, а второй насыщенный русый. Оба выглядели лощёными и ухоженными, как будто срезаны не со взрослого человека, а с головок невинных детей. Ощущение сложилось, что их подравняли до одинаковой длины, тщательно вымыли, намазали бальзамом, чтобы придать блеск, выпрямили плойкой, а потом обвязали ленточкой и вручили Светке.
Конечно, я сразу поняла, кому эти пряди принадлежат: белая ‒ моей подруге, а русая ‒ её бывшему мужу Егору. Ещё на приёме у экстрасенса я знала, что она ‒ шарлатанка. А теперь окончательно в этом убедилась, потому что пряди были ненастоящие. Если ещё белую и могла дать сама Светка, лишившись разума после неудачного брака. То уж локон Егора взять этой ведьме явно было неоткуда. Обманула она мою подругу – на таких наивных дурах и наживаются все эти экстрасенсы!
Дома я всё не могла успокоиться из-за этой никчёмной пакли. Ну зачем она Светке? Зачем подруга вообще попёрлась к тупому экстрасенсу? Чтобы вернуть мужа? Но он же бил её, это факт известный, как и тот, что на развод подала сама Светка, как и тот, что она жутко радовалась, получив его спустя три месяца мытарства и попыток со стороны Егора примириться, чтобы было кого дубасить. Оставалась только одна причина: навредить своему бывшему мужу, нагнать на него порчу, сглаз, проклятие, не знаю, что ещё там нагоняют. Но зачем это моей подруге? Невысказанная обида после унижений и избиений?
Я много раз спрашивала у Светки, что за фигней она страдает? Настоящие ли это волосы? Как она выдрала клок своему бывшему мужу? Зачем ей это надо и не спятила ли она? Но подруга упорно молчала или сводила всё к шуткам-прибауткам.
Наконец, мы в очередной раз отнюдь не трезвые приехали к ней домой, и мои расспросы про ведьму-экстрасенса довели Светку окончательно. С силой она оттолкнула стул и на пьяных шатких ногах принесла злополучный клок волос, кинув передо мной. Я чуть пивом не поперхнулась, увидев, что пакли порядком исхудали.
– А куда делось остальное? Кто их так пощипал? – удивлённо проблеяла я.
– А ты возьми и попробуй! – с вызовом ответила Светка.
– Что? Попробовать что?
– Смотри, тут техника такая, ‒ шумно грохнулась подруга на свой стул и доверительно приблизила ко мне лицо, – вот возьми и вытащи один волосок.
– Чё? У меня сейчас даже твоих лица два! Какой на фиг один волосок я тебе вытащу?
‒ А ты попробуй и вытащить, тогда всё поймёшь.
Я насторожилась. Моя пятая точка жаждала приключений, а разум – дать хорошего щелбана Светке по носу и доказать, что вся эта экстрасенсорная тенденция – галиматья полная, тупое вышибание денег.
– Хорошо! Какой? – смело спросила я.
– Что: какой? – не поняла подруга.
– Какой волос тащить: белый или русый?
– Какой больше нравится, – хмыкнув, сказала Светка.
Я взяла в руку эту мерзкую паклю, ожидая, что меня обдаст холодной волной страха, горячим огнём ужаса или ледяным порывом ветра. Но почувствовала только шелковистость и нежность волос. Светка сияла от удовольствия, видя мою неуверенность и настороженность. Я покрутила прядь, хмыкнула, сконцентрировала свой пьяный взгляд и трясущие руки и вытащила один единственный русый волосок из общей кучи. Только громкий вопль восторга собрался выскочить наружу, как внезапная смена картинки подавила его где-то в середине глотки.
Я больше не сидела на кухне у подруги, а та не ухмылялась мне хмельной улыбкой. Теперь я была на заднем сидении машины Егора. Он сидел за рулём, а Светка рядом с ним. Они ожесточённо о чём-то спорили, пока мы стояли в пробке, конца и начала которой видно не было.
И тут я вспомнила тот день. Была пятница, они подхватили меня у метро, и в самый час пик мы пытались добраться до любимого бара, где подают только европейское пиво. Собственно, спорила эта сладкая парочка как раз об этом: толкаться ли и дальше в пробках, чтобы поехать в бар, или выпить в другом месте. Я смотрела на них круглыми от удивления глазами, пока это не заметил в зеркале Егор и злобно не вякнул:
– А ты чего молчишь? Из-за тебя всё! Давно бы уже в баре сидели, если бы твоя царская задница потрудилась сама доехать на метро, а не ждать, пока подадут лимузин!
– Заткнись! – тут же заступилась Светка, – она тут не при чём!
– Конечно! Она всегда не при чём! – рявкнул зло Егор.
Дальше их крики продолжались в том же ключе, а я сидела притихшая, не веря своим глазам, пока не почувствовала, как кто-то сильно трясёт меня за плечи. Мне стало плохо, ощущение слабости, от которой вот-вот упадёшь в обморок разлилось по телу. В глазах всё поплыло, уши заложило, накатила тошнота. Я очутилась в каком-то вакууме, где трудно дышать. Я задыхалась и сквозь непонятную вату в ушах слышала своё громкое ритмичное дыхание, как при родах. Потом я резко вынырнула из этого состояния. Перед глазами опять появился стол на Светкиной кухне. Подруга стояла сзади меня и трясла так, что мои челюсти с громкими щелчками смыкались и размыкались. Я отпихнула её:
– Что это было?
– А что ты видела? – не отпуская мои плечи, испросила подруга.
– Ну, – сглотнула я неприятный ком в горле, – помнишь, вы с Егором часто забирали меня, чтобы поехать в «Кошку»? Вот это была одна из поездок.
– Ой, их так много было! – разочарованно отмахнулась Светка, и плюхнулась на своё место.
– Да. Но он тогда был очень злой. Мы стояли в пробке, вы как обычно ругались… А чё это было вообще?
– А ты не поняла? – с довольной ухмылкой спросила Светка.
– Нет, – пожала плечами я, последние капли опьянения покинули тело.
Подруга не спешила с объяснениями, и мы какое-то время просидели в тишине, а потом пустились в разговоры на другие темы. Но я уже не могла расслабиться, и продолжала пить просто, чтобы поддержать компанию. Два обстоятельства не отпускали мой мозг. Первое – довольное выражение лица подруги. Оно как будто говорило, что знает некую тайну, нехилый такой секретик, но никогда не расколется. А второе – Светка убрала разноцветную прядь волос, пока я возвращалась в прошлое.
