Читать книгу: «Вампир», страница 2

– Тебе так только кажется, – терпеливо пояснила она. – Это что-то вроде стилизации. Будь уверен, тут есть все коммуникации, которые доступны на Земле.

На немой вопрос в глазах Марселя она улыбнулась и слегка смущенно пояснила:

– Как ты можешь понять, развитие в двух направлениях сразу невозможно. Поэтому мы выбрали изучение энергии, а все технологии воруем на Земле.

– Умно, – сухо заметил Марсель.

Постепенно он смог научиться различать настоящую красоту этого места. Широкие улицы, к которым он так и не привык за два месяца жизни в большом городе на Земле, были вымощены ровными рядами гладкой брусчатки. Невысокие дома прямыми линиями расходились прочь, их кирпичные стены покрывали вьющиеся темно-зеленые растения. Окна имели ровное одинаковое остекление, балконы украшали чугунные перила. Марсель не заметил нигде ни грязи, не плесени. Как будто кто-то настолько любил Средневековье, что воздвиг целый город в его стиле, при этом взяв только лучшее из этого времени. Монументальность города тонко балансировала с его легкостью, и Марсель не мог не восхититься профессионализмом архитектора.

– Выглядит величественно, – наконец согласился Марсель. – Кто его построил?

– Наш мир настолько огромен, что трудно измерить его размеры, – будто о другом начала рассказывать Долорес. – Но когда-то очень давно, еще когда существовала одна лишь Ан, анки не было и в помине. Миром правили одни лишь звери, и они создали энергию Ра. Но потом они поссорились, потому что не могли решить, кому эта энергия достанется. Вспенились океаны, задрожала земля, забурлил воздух. Титанические звери сражались между собой, и в порыве своей животной ненависти они раскололи Анранир на мириады кусочков. Поняв, что сотворили страшное, звери разошлись каждый по своему обломку. Они назвали их Острова, не посмев давать новое имя некогда целому Анраниру.

Марсель слушал со скукой. Голос у Долорес был низким и приятным слуху, но история не цепляла. Даже для Анранира подобные легенды казались слишком нереальными. Титанические животные? Необъятный расколотый мир? Находясь в Абиссе, он постепенно начал сомневаться даже в собственных мыслях.

– После битвы звери поняли, что каждому из них досталось по кусочку Ан и Ра, которые разбились вместе с Анраниром. Тогда они соединили эти энергии, и из их чистого слияния родилась энергия Нир, давшая начало народу анки. Но, потратив кусочки энергии, звери потеряли и разум, а контроль над Островами взяли их творения. С тех пор у каждого острова есть свой правитель – Столп. Он единолично принимает решения, и те никогда не оспариваются. Каждый Столп в начале своего правления, чтобы доказать людям способности управлять Ан, Ра и Нир, должен на пустыре построить город, который потом назовется Абисс.

– Этот город построил нынешний Столп?

Долорес кивнула.

– Пойдем, ночь не бесконечная. А то твои родители будут удивлены, если обнаружат утром вместо сына плед.

– Откуда ты это знаешь? – нахмурился Марсель.

– Шпионю за тобой.

– Я серьезно!

– Я тоже.

Выходит, все эти бессмысленно брошенные фразы были совсем не бессмысленными. Марсель замер, пытаясь понять, сколько времени Долорес следила за ним. Это могло начаться еще во Франции, но когда?

– Долго следила за мной? – решил прямо спросить Марсель, не очень-то надеясь на ответ.

– Не так давно, как хотелось бы, но все же достаточно, – уклончиво ответила девушка.

Он удивленно поднял брови. На первый взгляд Долорес была его ровесницей или ненамного старше, но тогда как…

– Этот мир весьма странный, – пробормотала Призрак, видимо, заканчивая разговор.

Они шли по широким светлым улицам, изредка им встречались прохожие. Все они здоровались с Долорес и с нескрываемым любопытством прожигали взглядом Марселя. Он, пусть и привыкший к повышенному вниманию дома, все равно испытывал ощутимый дискомфорт. Ведь если раньше он отличался от остальных объемом знаний и мировоззрением, то теперь он просто отличался.

Все происходящее здесь было больше похоже на какой-то грандиозный маскарад, при этом плохо продуманный и с явными историческими ошибками. Да и одежда у людей различалась; большинство носило обычные сарафаны и платья деревенского стиля, но порой на пути встречались другие – в дорогих, порой кожаных вещах, иногда в доспехах и с оружием.

Долорес свернула на одну из уходящих прочь от центра улиц, менее широкую, но все еще красивую.

– Абисс – это ведь по-английски «бездна»? – похолодев от внезапной догадки, спросил Марсель.

Долорес кивнула, не замедляя шаг.

– Со смертью Столпа он исчезает, но приходит новый и создает Абисс вновь.

Марсель кивнул. Несчастный город – вечно рождается и вечно умирает в чьих-то руках. Наверное, это отвратительное чувство, когда все твое существование зависит от какого-то Столпа.

Долорес резко остановилась и, пару раз дернув замысловатый замок, открыла дверь одного из домов. Она скрылась внутри, Марсель неотступно следовал за ней – не хватало только заблудиться здесь. Он не сомневался, что Долорес с легкостью найдет его, однако не хотел выставлять себя идиотом.

– Привет, – поздоровалась с кем-то его спутница, но вскоре и сам Марсель зашел в большую полутемную комнату. Первое, что бросилось в глаза – кучи масок, валяющихся на полу. Причем ни одна из них явно не была доделана: где-то виднелся каркас, где-то отвалились перья. И посреди всего этого масочного хаоса сидел юноша. Одетый в какие-то несуразные пестрые тряпки, отдаленно напоминающие банный халат, с всклокоченными черными волосами – чуть светлее, чем у Марселя, ведь тот был уверен, что обладателем чернейших волос на свете является именно он – и быстрыми лихорадочными движениями тонких запястий, он больше напоминал безумного ученого.

– Занят? – спросила Долорес.

– Да, – юноша на секунду поднял глаза, но потом снова опустил их на скачущую в руках маску. Он вертел ее из стороны в сторону, будто это как-то могло исправить перекошенные глазницы.

– И ради кого в этот раз? – усмехнулась Долорес. Она наклонилась и взяла одну маску с отломанным алым пером.

– Рене попросил, ему нужно спуститься, – кисло пояснил незнакомец. – Что, притащила с собой…

– Это Марсель, – перебила Долорес, и по напряженному взгляду Марсель понял, что она испугалась продолжения фразы. – Знакомлю его с Абиссом.

– Я Уонен, – представился юноша. – Или Масочник на работе.

– Понятно, – Марсель без особого интереса окинул взглядом комнату. Пожалуй, кроме масок и Уонена в ней ничего больше не было.

– Идем, поболтаем, – вздохнул юноша, откладывая в сторону очередную неудачную работу.

Он с явным трудом встал и несколько секунд потягивался. Марсель был не в восторге от его компании, но все же новые знакомства вызывали небольшой интерес. Поэтому он молча следовал за хозяином дома по мрачному коридору к тускло освещенной комнате. Темнота была приятна; она нравилась Марселю тем, что скрывала все несовершенства. Была надежным другом, который не предаст. Ведь ни одна живая душа – кроме Долорес – не обнаружила его в тени большого дерева, когда Марсель с кровожадным интересом наблюдал за смертью Клода. А он был уверен, что все ближайшие камеры отсматривали не один десяток раз.

Уонен сел на какую-то тряпку, отдаленно напоминающую подушку; помимо нее, еще трех подобных и невысокого облезлого стола в комнате ничего не было. Ничего нужного, ничего лишнего – этот парень определенно знал толк в философии. Марсель молча смотрел, как тот наливает какую-то зеленоватую жидкость в невысокие стаканы. Затем, взяв откуда-то из-под стола еще три стакана и бутылку обычного «Спрайта», разлил последний по новым стаканам. Он поставил емкости с зеленой жидкостью сверху на стаканы со «Спрайтом» и поджег верхние – взметнулось синее пламя.

Заметив непонимающий взгляд Марселя, Долорес криво усмехнулась.

– Абсент, – пояснила она. – Никогда не пил?

– Родители запрещали, а потом было неинтересно, – равнодушно отозвался Марсель. Он действительно не понимал, зачем сознательно туманить разум.

Уонен покрутил верхние стаканы, перемешивая горящий абсент, после чего резким движением перелил содержимое в нижние и накрыл все верхними. Пламя погасло, и пространство внутри стаканов наполнилось белесым дымом. Потом пододвинул две конструкции гостям.

– Приятно познакомиться, – улыбнулся он и, немного приподняв верхний стакан, вдохнул дым. – Mars-eille.

– Tu préfères le français?² – Марсель повторил действие Уонена, но от запаха дыма у него тут же поплыло перед глазами.

– Conheço muitas línguas, mi futuro amigo, sed loquuntur latine hic³.

Марсель кивнул, принимая правила этого мира. Он не слишком хорошо знал латинский, но был уверен – через месяц сможет на нем говорить.

Видя, что новые знакомые уже вытянули из стаканов весь дым, Марсель решил не отставать. Он вдохнул оставшийся, закашлялся – от запаха спирта перехватило дыхание – и залпом выпил абсент со «Спрайтом».

По горлу словно прокатился клубок лавы, обжигая пищевод и желудок.

– Закуски опять нет, – недовольно прошипела Долорес.

– Разумеется. – Уонен как ни в чем не бывало начал разводить вторые такие же порции.

– Думаю, мне хватит, – севшим голосом прошептал Марсель.

– Расслабься, – Долорес ободряюще улыбнулась. – Выпьем по второй и пойдем гулять. Абисс так преобразится, ты его и не узнаешь.

Марсель кивнул, соглашаясь. Он предпочитал избегать отравления разума, однако эти люди были ему незнакомы – в конце концов, и стыдиться будет не перед кем. К тому же, судя по всему, каждый его грязный секрет уже давно знала Долорес.

– Нравится Анранир? – спросил Уонен, отставив наполненные стаканы.

– Я ждал чего-то более необычного, – Марсель все еще чувствовал на языке горечь абсента. – Долорес так его описала… А я повелся на кликбейт.

Уонен залился смехом, Долорес цокнула языком и увела глаза в сторону – видимо, привычка. Справившись с приступом веселья, Уонен развернулся к Марселю всем туловищем и заговорил более серьезно.

– Этот мир действительно прекрасен, но не каждый может эту красоту рассмотреть. Красота в глазах смотрящего, помни об этом.

– А если я вижу лишь мрак?

– Ведь и во мраке есть нечто чарующее, верно? – Уонен снова рассмеялся.

Марсель, поморщившись, вдохнул отвратительный дым от нового коктейля, и его мысли постепенно стали неповоротливыми и непослушными. Будто испуганные цыплята, они разбегались в разные стороны, стоило Марселю сосредоточить на них внимание.

Он едва успел выпить абсент, как Долорес коснулась его плеча.

– Мрак – это не плохо, если он – часть тебя, – она залпом осушила свой стакан и, даже не поморщившись, продолжила: – Люди, которые не принимают твой мрак, не принимают и тебя целого.

– Твою мать, Дори, довольно философии, – Уонен скинул ее руку с плеча Марселя.

– Хватит так меня называть! – рявкнула девушка.

– А я люблю философию, – заметил Марсель. – Люди такие смешные, когда заводишь их в тупик собственных мыслей.

– Буду ждать тебя в гости, мой будущий друг, – ухмыльнулся Уонен.

По позвоночнику Марселя вдруг пробежал холод. Обернувшись, он испуганно сжался – позади стоял отец и разочарованно качал головой. Тот даже не переоделся после ужина: все та же рубашка, расстегнутая верхняя пуговица, слегка помятые темно-синие брюки. Неужели он следил за Марселем до самого парка? Но ведь он все просчитал, все спланировал…

Как же он мог ошибиться?

– Мар… дэл…

Марсель вернул голову в правильное положение. Долорес уже встала со своего места и протягивала ему руку. Она посмотрела прямо на его отца, однако ничего не сказала. Лишь ободряюще улыбнулась; отец остался стоять на месте, но Марсель почему-то оказывался от него все дальше и дальше.

– Это скоро пройдет, – прямо над ухом Марсель различил негромкий мужской голос. – Буквально полчаса.

– Я в порядке, – твердо заявил Марсель и даже отпихнул руку Долорес. – Идем гулять?

– Конечно, только подождем немного, – ласково сказала девушка. – Уонен плохо себя чувствует, ему надо отдохнуть. А мы с тобой немного подышим воздухом, да?

Марсель кивнул. Он помнил, в какой стороне дверь, однако на пути к ней почему-то столкнулся со стеной.

– Как эта сука тут оказалась? – выругался он.

– Она тут стояла, – Долорес настойчиво вела его за руку, теперь уже не отпуская.

Дышать оказалось так приятно; Марсель даже не заметил, как оказался на улице. Мир вокруг будто преобразился: стоял вечер, маленькое солнце бросало лучи на землю, пронизывая, кажется, все песчинки в воздухе. Они сияли и переливались, искрились, потухали и вновь рождались, чем-то напоминая звезды в далекой и бесконечной Вселенной. Марсель смотрел на мир так, будто впервые увидел его – даже сам воздух, где не было ни единой пылинки, светился изнутри мириадами оттенков. Он протянул руку, но так ничего и не почувствовал. А это нежное и такое причудливое свечение охватывало все вокруг: деревья, дома, камни. Даже Долорес, стоящую рядом и словно не замечающую всего этого великолепия.

– Ты видишь? – восхищенно спросил Марсель, все еще безуспешно пытаясь поддеть рукой улетающие пылинки.

– Что? – не поняла Долорес. – Дыши поглубже.

Все это было так безумно похоже на сказку. И Марсель, конечно, главный герой. И все-таки это сияние так прекрасно…

Он старательно дышал, как и говорила Долорес – но лишь для того, чтобы эти огоньки попали к нему в легкие и растеклись по телу. Он хотел весь сиять в их блеске. Но постепенно этот огонь угасал – Марсель хмурился и вновь пытался до них дотронуться, чтобы зажечь, но ничего не получалось. Краски становились бледнее, переливания сливались и вскоре потеряли всю глубину.

– Как ты? – спросила Долорес, подходя ближе.

– Огоньки гаснут, – со злостью прошептал Марсель. – Зажги их.

– Они никуда не денутся, обещаю. Пойдем, я покажу тебе еще много таких же.

Марсель кивнул. К Долорес подошел Уонен и усмехнулся.

– Идете к Эарендел? – спросил Масочник.

Долорес кивнула.

– Кто это?

– Сейчас увидишь, – Долорес подошла ближе и остановилась за спиной Марселя.

Ее запах окутал его и опьянил сильнее абсента. Было в нем что-то холодное, жуткое до мороза по коже – и в то же время нежное и слегка пряное. Марсель закрыл глаза, но все равно увидел, как алеющую темноту век прорезают ярко-белые вспышки. Словно молнии, они носились туда-сюда, не давая покоя. На мгновение он потерялся в пространстве – вокруг была лишь тянущая пустота, та самая, которую он желал и боялся одновременно. Это была пустота не смерти. Она принадлежала жизни, и Марсель чувствовал ее каждой клеткой. Так же, как чувствовал тепло тела Долорес сзади, как видел белые вспышки перед глазами. Тошнота подобралась к горлу, но через миг все закончилось – под ногами едва колыхалась твердая почва.

Теперь Марсель смотрел на город, тонущий во всполохах бесчисленного множества огоньков.

Местами сияние было едва заметным, местами горело так, что хотелось зажмуриться. Но Марсель мог поклясться, что в этом городе не было камешка, не наполненного переливающимися искрами света.

Твердый камень башни чуть покачивался под ногами. Ветер ерошил волосы Марселя, проникал в легкие – и он тоже был наполнен редкими сверкающими песчинками.

– Смотри, Марсель, – сказала Долорес, наклонившись к самому его уху, – этот мир – твой дом, а огоньки – твой путь.

– Я бы хотел здесь остаться, – заторможенно отозвался Марсель.

Этот город был совершенен, его сияние завораживало. И пусть оно становилось все слабее и слабее, ведь у Уонена есть еще абсент? Марсель хотел бы вечно смотреть на них, и они никогда не надоедят, в отличие от всего остального.

– Однажды, но не сейчас.

Огоньки танцевали. Они кружились, сливаясь в вальсе, снова разбегаясь, крича при рождении и тлея в последних попытках удержать жизнь, а Марсель просто смотрел на них и хотел раствориться в разноцветном сиянии. Хотел шагнуть им навстречу, забыв обо всем. Этот блеск звал его к себе, с каждой секундой все сильнее, становясь навязчивой идеей. Марсель тонул, падал и разбивался, захлебывался и взлетал, исчезал, вновь рождался, будто уже стал одним из мириады маленьких огоньков.

– Этот мир еще красивее, когда блеск не застилает твой взор, – снова прошептала Долорес. Тепло ее тела напомнило о том, что Марсель живой и этим огоньком никогда не станет. – Посмотри на него.

Он покачал головой. Зачем? Огоньки такие красивые, они так притягивают взгляд… Хочется шагнуть к ним навстречу и раствориться в них.

– Смотри сквозь них.

Марсель не хотел, но взгляд сам собой переместился под сияние – и юноша ужаснулся, увидев грязную черноту. Он испуганно отшатнулся, врезаясь спиной в стоящую позади Долорес. Та удержала его, помогая принять более-менее устойчивое положение.

– Это… Темно… Что это…

– Источник первородной энергии Ан. Хорошенько запомни его и никогда туда не наступай, – вновь сказала Долорес. – Однажды тебе будут доступны все пути этого мира, но раньше этого момента не смей заходить во мрак.

В голове стоял гул, но он все равно стихал, когда шептала Долорес. И пол переставал качаться под ногами, когда она касалась предплечья – Марсель сосредоточился на ее лице, возвращая разрозненные мысли в правильные стопки.

– Поймай огонек. Хочу забрать его домой.

– Твой дом здесь, Мар…дэл, – тяжелый шепот коснулся его слуха, но Марсель знал, что Долорес молчала.

Он обернулся, чтобы заметить, как отец снова смотрит на него со шпиля расположенного неподалеку замка. До него было не больше пятисот метров, однако разозленное выражение лица было видно Марселю отчетливо.

– Хочешь вернуться? – спросила Долорес, игнорируя отца Марселя. – На Земле, наверное, уже время к утру.

Не дожидаясь ответа, Долорес снова крепко схватила Марселя за запястье, и он успел подумать лишь о том, что подобные аттракционы вызывают слишком реальную тошноту. Уже через секунду он ощутил привычную прохладу плиток санузла. Темнота разлилась вокруг, словно мягкое черное суфле – вкусная и почти осязаемая.

Долорес потащила его к выходу, тихо и быстро открыла дверь. Марсель успевал лишь переставлять ноги, периодически путаясь даже в них; но буквально через минуту он почувствовал, что лежит на своей кровати.

– Спи, – прошипела Долорес.

– А Анранир? – едва слышно спросил он, а Долорес почему-то быстро зажала ему рот ладонью.

– Я приду завтра, хорошо? А сейчас спи. Утром тебя будут ругать, что ты проспал институт. Скажи, что заболел.

Марсель кивнул. Кровать под ним шаталась из стороны в сторону, едва ли не переворачивалась; он схватился за угол одной рукой и быстро погрузился в сон, такой же тяжелый и мрачный, как первородная энергия.

Долорес оказалась права: буквально через три часа Марселя разбудили настойчивые толчки в плечо.

– Ты проспал первую пару, – откуда-то сверху донесся голос матери. – Господи, почему так холодно?

– Мне плохо, – неразборчиво прошептал Марсель. – Горло болит и голова.

– Ты забыл закрыть окно, – с упреком сообщила женщина. – Я же говорила, проверяй окна, когда ложишься спать! А теперь придется записывать тебя к врачу. Еще и занятия пропустишь.

– Оставь меня в покое, – от начинающейся в районе затылка головной боли хотелось зажмуриться.

– Сам найдешь лекарства, я спешу на работу. Завтрак в холодильнике.

С этими словами женщина вышла из комнаты, и Марсель выдохнул с облегчением.

– Климент, Марсель заболел, – сообщила она отцу. – Тебе нужно будет заехать за лекарствами.

– У меня встреча вечером, вернусь поздно, – ответил тот.

– А у меня дежурство, – парировала мать. – Отпроситься не могу, очень много работы.

Так, переругиваясь и споря, они покинули дом, оставив Марселя в благословенной тишине. Он тут же вновь погрузился в сон, и вынырнул из его соблазнительных объятий лишь к обеду – совершенно разбитый и с больной головой. Волнами накатывала тошнота.

Марсель с трудом встал и первым делом отправился в ванную. Задержавшись взглядом на отражении, он раздраженно цокнул: сине-фиолетовые круги под глазами и отекшие красные щеки вызывали только отвращение.

В левом глазу, почти рядом с прозрачно-серой радужкой, лопнул капилляр – неприятная сухость в глазах усилилась, и Марсель решил привести себя в порядок. Первым делом почистил зубы, педантично и как положено – три минуты. Потом умылся прохладной водой, зачесав волосы назад мокрыми пальцами. Немного подумав, он принял освежающий душ. Только когда вернулся к себе в комнату, почувствовал что-то вроде удовлетворения.

Сил осталось мало. Есть не хотелось, но вернулась головная боль и появилась жажда, поэтому он, покачиваясь, направился на кухню.

Едва зайдя в комнату, он вздрогнул при виде невысокой темной фигуры, облаченной в бесформенный балахон.

– Давно тут сидишь? – спросил Марсель.

– Нет, – Долорес пододвинула к нему бутылку минеральной воды и пластинку с белыми таблетками. – Выпей, полегчает.

Спорить отчаянно не хотелось; Марсель молча принял лекарство и сел на стул рядом с Долорес.

– Понравились огоньки вчера? – спросила она. – Ты так хотел к ним, что чуть не свалился с башни. Я едва успела тебя поймать.

– Да не свалился бы я, – возмутился Марсель. – Я был не настолько пьяный.

– Уонен делает слишком хорошие коктейли. Но я тебя не критикую, – Долорес усмехнулась. – Все мы были на твоем месте. Не так давно я каждую неделю бывала на подобных вечеринках. Не переживай.

– Я хотя бы ничего не говорил? – спросил Марсель, холодея от страха. Он хранил в себе слишком много того, что никому не хотел бы показывать. И если разболтал все секреты двум незнакомцам, то никогда себе этого не простит.

– Не волнуйся, – повторила Долорес. – Поешь, купи лекарства. Смотри, чтобы родители ничего не поняли.

– Конечно, – рассеянно согласился Марсель, в который раз прокручивая в голове воспоминания о вчерашней ночи.

– В таком случае, до встречи. Я вернусь завтра.

С этими словами девушка тенью выскользнула из дома, оставив Марселя в одиночестве. Он был очень вымотан, но его радовала возможность целый день бездельничать дома, размышляя об Анранире.

4. Nosce te ipsum

Познай самого себя.

– Марсель-Аполлинер, какую связь установил Артур Лаффер между ставкой налога и деловой активностью?

Преподаватель по экономике, высокая женщина лет пятидесяти, остановила на Марселе тяжелый взгляд. Тот подавил желание послать ее куда подальше, вздохнул и встал, вспоминая прочитанный неделю назад материал. Он так и не повторил его перед занятием.

– Артур Лаффер доказал, что при ставке подоходного налога выше определенного уровня резко снижается деловая активность, поскольку предпринимательская деятельность становится невыгодной.

Видя, что Елена Как-ее-там все еще смотрит ожидающе, Марсель продолжил. Но, поскольку говорить больше было не о чем, он в который раз объяснял свои ответы, дополняя иллюстрациями и еще более простыми примерами.

– То есть низкие ставки налогов дают стимулы к работе, сбережениям и инвестициям, расширению производства. В результате расширяется налоговая база, которая сможет поддержать налоговые поступления на высоком уровне даже при том, что ставки налога будут ниже. Связь между ставками налогов и налоговыми поступлениями называется кривой Лаффера. Нарисовать?

Женщина отметила что-то в своем журнале.

– Ответ достаточно полный. Кривую нарисует Дарья Андреевна.

Одногруппница Марселя, довольно симпатичная девушка, вышла к доске. Несколько быстрых движений мелом – и почти идеальный полукруг она дополнила несколькими подписями.

Пару секунд преподаватель скептически смотрела на доску, потом медленно кивнула.

– Какие налоги относятся к косвенным?

– Налоги с оборота, на добавленную стоимость, на отдельные виды товаров и таможенные пошлины.

– Что такое ЭКЮ?

– Условная коллективная валюта, базирующаяся на основе двенадцати валют ведущих стран Европы, входящих в Евросоюз. Вес каждой валюты определяется в зависимости от доли, которой располагает государство в валовом национальном продукте Евросоюза и экспорте внутри него. Самым весомым компонентом ЭКЮ является немецкая марка.

Женщина снова кивнула, Даша села на свое место – соседнюю с Марселем парту. Спросив еще нескольких студентов, преподаватель закончила пару, спешно забрала свои вещи и вышла из кабинета. Одногруппники же собрались небольшими кучками, будто совсем не торопились домой; Марсель их понимал. Однако он хотел немного поспать днем, чтобы не слишком устать ночью – Долорес обещала сегодня прийти.

– Ты спешишь? – сбоку подошла Даша и склонила голову к плечу.

– Да, – Марсель закидывал учебники в рюкзак так, словно больше никогда их не откроет.

– Можешь на минутку показать конспекты с прошлого занятия? Просто я пропустила его, надо отработать.

Решив, что она все равно не отстанет, а с него не убудет, Марсель протянул ей тетрадь. Даша молниеносно открыла нужную страницу, сфотографировала все записи и вернула тетрадь хозяину.

– Спасибо большое. Чем вечером занимаешься? Не хочешь прогуляться?

– Я занят, – отрезал Марсель и набросил рюкзак на плечо. – И гулять не люблю.

– О, мои родители свалили на неделю, и я дома одна. Можем посидеть у меня, посмотреть фильм, – Даша соблазнительно улыбнулась, но, не видя ответной реакции Марселя, спохватилась. – Или объяснишь мне экономику, а то я нихера не понимаю.

На секунду Марсель задумался. С предыдущей девушкой он расстался почти полгода назад, когда она резко захотела замуж. И, признаться, иногда Марселю все же не хватало их совместно проведенных ночей.

– Давай завтра, ладно? – уходя, бросил Марсель. Он надеялся, что Даше отношения тоже не нужны.

После института он решил прогуляться, чтобы привести мысли в порядок; это получалось с трудом. В голове было совсем немного вопросов, но главный – почему он? Что в нем такого особенного, что заинтересовало какого-то незнакомца из Анранира?

Холодная весна не нравилась Марселю. Он привык к теплу и легкой одежде, а переменчивая погода вызывала только отвращение.

Мимо шли школьники с рюкзаками и пакетами. Они смеялись и громко переговаривались, обмениваясь впечатлениями. Шумные, быстрые – Марсель ненавидел детей. Родители считали обязательным вступление в брак, и неудивительно, что все свои отношения с девушками он держал в секрете. Если бы они узнали о желании Дезири выйти за него замуж, то непременно устроили бы скандал. Одного ему уже хватило: девушка плакала и обвиняла его в равнодушии, однако в душе Марсель был с ней не согласен. Он чувствовал удовлетворение при виде ее слез. Если она возомнила себя способной забрать его свободу, то пусть ощутит вкус неудачи.

Размышления о неудачных отношениях навели Марселя на мысли о том, что вообще ему нравится. Он и сам этого точно не знал. Как и не знал, чем хочет заниматься в будущем. Родители уже пророчили ему карьеру в каком-то офисе, но он был уверен, что никогда не станет там работать. Марсель ненавидел людей и общение с ними, не любил науку, не имел способностей к творчеству. Его раздражало все, что окружало. Он везде чувствовал себя бесполезным.

Вскоре Марсель совсем разозлился и вызвал такси. Путь до дома предстоял неблизкий, а на общественном транспорте он никогда не ездил.

Марсель поставил пять звезд молчаливому таксисту и зашел в дом. Проигнорировав кухню, сразу направился на второй этаж, к себе в комнату. Он завел будильник на семь часов вечера, чтобы к приходу родителей быть достаточно бодрым; в конце концов лег на кровать и незаметно заснул.

Однако тут же распахнул глаза: уже давно стемнело. Марсель прислушался, но не распознал ни единого шороха в молчаливом доме. Расслабленно вздохнув, спустил ноги с кровати. Пол был холодным. Слишком холодным. Марсель прислушался внимательнее, понимая, что такой оглушительной тишины в природе просто не существует. На улице не лаяли собаки, не дул ветер, не ездили машины. Большой дом не издавал ни звука, хотя был уже довольно старым.

Марсель все же встал с кровати и двинулся в клубящийся вокруг мрак. Тот был словно живой и хотел своими щупальцами коснуться плеча Марселя, однако в последний миг почему-то не решался. Глаза так и не привыкли к этой темноте, и вскоре он понял, что заблудился. Это было странно, поскольку Марсель жил в этом доме уже больше двух месяцев, а комнат было не так много. Но отыскать лестницу, чтобы спуститься и выйти на улицу, никак не получалось. Марсель плутал в темноте, заходил в какие-то двери, выходил уже из других. Ему казалось, что он прошел километры этого бесконечного лабиринта.

Выйдя из очередной комнаты, Марсель остановился и вздохнул. Медленно нарастала паника; он не мог вернуться в свою комнату и взять телефон, чтобы осветить дорогу. Выключателей, сколько бы ни щупал стену, он не обнаружил.

– Мар…дэл!

Марсель резко обернулся на голос, раздавшийся из-за спины. В эту же секунду темноту разогнал повисший в воздухе крошечный голубоватый огонек, который осветил и лестницу, и находящуюся на первом этаже входную дверь.

Будильник истерически звенел, отдаваясь болью в висках Марселя. Сердце бешено колотилось, по спине пробегали мелкие волны озноба. Марсель с раздражением выключил телефон и встал, разминая затекшие мышцы. Спать хотелось ужасно, даже больше, чем утром; однако он знал, что через несколько часов будет достаточно бодрым, чтобы вернуться в Анранир. Завтра первой парой стояла организация производства, но желание идти туда таяло с каждой минутой.

Решив не забивать голову, Марсель спустился на кухню и без особой надежды открыл холодильник. От голода уже начал болеть живот, поэтому он все же взял позавчерашнее мясо индейки. Предположив, что до прихода родителей не меньше пятидесяти минут, сварил кофе. Марсель без особого энтузиазма поужинал, однако кофе выпил с удовольствием.

Чтобы не было запаха, он закусил половинкой сладкого перца и убрал турку так, как она стояла. Марсель решил не дожидаться родителей на кухне, поэтому снова ушел к себе в комнату и сел за чтение.

Время летело быстро, но не так, как хотелось бы. Родители вернулись позже, чем всегда; мать – уставшая, потому что после дежурства осталась работать в дневную смену, отец – раздраженный, потому что поехал на другой конец города за женой.

Марсель спустился к ним только в конце ужина.

– Привет, мой милый. Поел индейку? – скорее утвердительно сказала мать, глядя на остатки птицы на столе.

Марсель кивнул, внутренне радуясь: не зря он все же так тщательно скрывал следы распития кофе. Мать замечала каждую мелочь, и он волей-неволей учился приспосабливаться.

– Очень вкусная, – ответил он, вспоминая вонючие приправы, в которых индейку щедро обваляли.

– Завтра куплю тебе орехи, для мозга полезно, – заметил отец.

Марсель лишь кивнул. Все его мысли уже крутились вокруг Анранира, и думать о парах и орехах было почти смешно.