Читать книгу: «Гримёр», страница 2

– Ирина, – сказала она.

– Очень приятно. Моё имя вы уже знаете. Как, кстати, чай?

Она отпила глоток и кивнула, а затем глубоко вздохнула и задумалась. Теперь самое время перейти к главному.

– Вы сказали, вам дали мой адрес…– начала я.

– Да…

– Могу я узнать кто?

– Знакомая… – тихо сказала она. – Вы… вы работали с её матерью. Месяца два назад. Может быть, больше. Простите, я совсем запуталась в днях.

– А как зовут знакомую?

– Светлана.

Я попыталась вспомнить, но ничего не вышло. Слишком много в последнее время было заказов. Я решила не концентрироваться на этом. Мало ли кого я готовила к прощанию.

– Светлые волосы, высокая такая… – пыталась подсказать мне Ирина.

– Извините, у меня плохая память на имена.

Мне совершенно не хотелось ей рассказывать, что после заказов в памяти у меня остаётся совсем другое: форма черепа покойника, тон кожи или грудная клетка, если приходится заниматься вскрытием и бальзамированием.

– Значит, вы тоже пришли ко мне по работе? – спросила я.

Она кивнула и всхлипнула. Я подала ей салфетку.

– Ирина, вы можете рассказать мне, что случилось?

Она глубоко вдохнула, кивнула, открыла было рот, но тут же закрыла, словно опасаясь, что расплачется. В таком состоянии людей я видела часто и знала, что нужно делать.

– Знаете… Я вас понимаю. Я тоже потеряла близкого человека много лет назад. Когда её не стало, мне казалось, что я осталась одна на целом свете. Но потом я поняла, что это не так.

Ирина вытерла салфеткой подступившие слёзы.

– Его убили, когда он выходил из машины. Он занимался бизнесом, большие деньги… Тело нашли вчера.

– Кого его? – спросила я.

– Моего мужа.

Я кивнула головой и выждала паузу. Значит, передо мной сидела вдова. Обычная история… Женщины гораздо чаще хоронят мужчин, чем наоборот. Причины смерти самые разные: от естественных до криминальных. Лидеры статистики – сердечники. На втором месте – инсультники и раковые больные. Криминал встречается реже, но и в этом нет ничего удивительного. Помню случай, когда молодого мужчину забили битами на парковке. Оказалось, он только купил машину и занял чьё-то место во дворе. Особенно страшно, что случилось это на глазах жены и их трёхлетнего сына, который теперь всю свою жизнь будет жить с мыслью о том, что у него на глазах жестоко убили отца. Я вспомнила бледное, опухшее от слёз лицо вдовы и проломленный череп покойника и поёжилась.

– Мне очень жаль, – сказала я, но она уже меня не слышала. Стеклянными глазами она смотрела куда-то мимо меня.

– Я приехала сюда несколько лет назад, одна. Воспитанница детского дома решила покорять Москву. Я мечтала стать актрисой, но, конечно, ничего не вышло, – она усмехнулась. – Даже в институт не поступила и не знала, что делать. У меня тут никого не было, понимаете? Если б не он, меня бы тоже уже не было. Он мне помог, сделал из меня человека. А теперь и его не стало.

Я не слушала её. Я знала, что ей нужно выговориться, но не хотела пропускать через себя чужую трагедию. Нужно уметь отстраняться, чтобы сохранять холодный разум, только тогда сможешь работать в этой профессии. Так что пока родственники покойных говорили о своих безвозвратно ушедших близких, я выработала план, что буду делать, и теперь придерживалась его, думая о своей пока несуществующей собственной квартире: какие обои поклею на кухне, каким цветом будет ламинат в коридоре и посуда в шкафах. Посуда – это ведь очень важно, она создаёт атмосферу. Поэтому уж точно никаких глупых сердечек. Сразу вспомнилось, как однажды я оказалась в офисе у одного очень влиятельного человека. За несколько дней до этого мы разговаривали по телефону, обсуждая посмертный грим его супруги, и он, несмотря на трагедию в семье, держался со мной очень строго, бескомпромиссно. Я даже подумывала отказаться от этого заказа, но деньги были очень неплохие, и я всё-таки решила встретиться. Его напускная важность рухнула в одно мгновение. Пока он сидел в своём огромном кожаном кресле и зачем-то говорил мне о своих достижениях, я смотрела на его кружку с мультяшным Шреком и думала о том, что больше никогда не смогу воспринимать его всерьёз.

– Вы же меня понимаете? – внезапно спросила Ирина.

Я поняла, что пора возвращаться в реальность.

– Конечно, – ответила я. – Мне очень жаль вашего мужа, Ирина. Но я уверена, что смогу вам помочь.

Она улыбнулась.

– Простите, не знаю, зачем рассказала вам всё это.

– Всё в порядке. За меня можете не волноваться, я уже очень много всего слышала.

Ну вот, полдела сделано. Осталось обсудить подробности. Впрочем, их будет немного. Наложить посмертный грим на мужчину – дело пятнадцати минут, еще минут пятнадцать уйдёт на одевание, так что можно просто попросить её принести для мужа костюм и выяснить, в каком морге находится покойник. В своей голове я уже сформулировала эти вопросы, осталось только задать их, но Ирина меня опередила.

– Так сколько времени на это уйдёт? – спросила она, словно прочитав мои мысли.

– Думаю, минут тридцать.

– Всего тридцать? Чтобы восстановить всё лицо?

Я с удивлением на неё посмотрела. Что она имеет в виду? Она же сказала, что покойника убили, когда он находился в машине. Тогда что же может случиться с его лицом? Чёрт, что я пропустила? Она смотрела прямо на меня, ожидая ответа, и я почувствовала, что покрываюсь красными пятнами.

– Ирина, вы не могли бы объяснить ещё раз, что произошло с вашим мужем. Простите. Пожалуйста…

Мне было стыдно. Мои щёки горели. Но Ирина не стала раздражаться и вздыхать, а повторила всё снова. Она говорила, а я слушала и представляла объём предстоящей работы. Колоссальной работы. «Кто-то разбил лицо молотком…», «я не могу похоронить его в закрытом гробу…», «я хотела бы с ним попрощаться» – обрывки этих фраз долетали до меня и кружили, кружили, кружили… Она просит меня восстановить своему погибшему мужу лицо. Собрать его буквально по кусочкам. Нужно будет лепить маску из воска по фотографии. По нескольким фотографиям.

Не знаю, сколько времени занял её рассказ, но точно помню свои чувства: интерес, удивление, восторг, сочувствие, шок. Пожалуй, за это время я испытала весь спектр эмоций, но самое главное – поняла, что этот заказ свалился на меня буквально с небес. Мало того, что он будет сложным, как я и люблю, так ещё он ещё порядком приблизит меня к мечте – купить квартиру в столице. Несмотря на трагедию, Ирина оказалась очень адекватной и понимала, сколько это стоит. Кроме того, она была платёжеспособной и очень любила мужа, поэтому хотела с ним попрощаться что называется «в лицо», несмотря на приблизительно озвученную мной сумму. Спустя минут пятнадцать после её ухода ко мне пришёл тот, кого я ожидала, но я ещё долго не могла переключиться.

– Что с тобой? – спросил он, целуя мои губы. – Ты сегодня какая-то задумчивая.

– Да так, по работе.

– Снова твои покойники? – улыбнулся он. – Не могу сказать, что это меня возбуждает, но в этом что-то есть.

Он поцеловал меня в шею, стараясь обратить внимание на себя. В обычный день это бы сработало, но сейчас я не могла сосредоточиться. Я думала о том, что мне предстоит сделать завтра.

Глава 2

Егор сегодня был в приподнятом настроении, даже музыка играла из его приёмника необычная. Что-то вроде неоклассики, хотя он всегда слушает второсортную попсу. Я заглянула в его кабинет, если можно так назвать секционку, где работают санитары. Под руководством судмедэксперта Васильева, мужчины лет пятидесяти, который только перевёлся в наше отделение и имя которого я так и всё ещё не смогла запомнить, Егор вскрывал пожилую женщину, попавшую в аварию два дня назад. Следователь сказал, что она переходила дорогу в то время, когда по ней ехала молодая мать с двумя детьми. Девушка пыталась успокоить плачущего младенца и не заметила пешехода. Теперь она преступница, а женщина – покойница, которая лежит на столе у Егора.

Егор вскрывал аккуратно. В каждом его движении, таком лёгком и умелом, словно он делал не секционные разрезы, а дирижировал академическим хором, читалось уважение к телу. Он словно отдавал дань памяти покойному, провожал его в последний путь. Наблюдая за ним, я в очередной раз подметила, что он совсем не похож на обычного санитара, которых за глаза мы называем мясниками. Но больше всего меня поражало, что он разговаривал с покойными. Такого я не встречала за свою практику, пожалуй, никогда. Да, бывали случаи, когда санитары обращались к телу. Но это было скорей в насмешку, между делом, не то. Егор же действительно общался с ними, как с живыми. Он был уверен, что душа всё еще находится в теле и может видеть и слышать всё, что происходит. Просто удивительно, как такая романтичная натура попала на работу в морг. Когда восемь месяцев назад он, обычный водитель такси, пришёл устраиваться к нам, мы с заведующей Ольгой Беловой поспорили, что он не продержится и недели. Я проиграла тогда всю свою новогоднюю премию.

Егор обернулся, видимо, почувствовав, что за ним наблюдают.

– О, привет. Там новенького привезли, только из судебки доставили. Пойдёшь в кассетник – захвати корвалол.

Я иронично посмотрела на него и усмехнулась, подумав, что он застал меня врасплох. Но Егор, кажется, не заметил этого. Зато заметил усмешку на моём лице.

– Я серьёзно, там жуткий цирроз, – сказал он.

– Меня, в отличие от некоторых, испугать сложно.

Я улыбнулась, Васильев тоже и принялся рассказывать несмешную шутку о своём бывшем коллеге, санитаре морга, который несколько раз при нём падал в обморок, но всё равно оставался работать, потому что нужны были деньги. Егор в это время принялся молча тампонировать тело, а я почему-то чувствовала себя виноватой перед ним.

– Странный мужик, – сказала я, когда Васильев наконец закончил исследование и удалился из секционки.

– Мы все странные, – ответил Егор и принялся тампонировать тело женщины.

– Ну почему. Я, например, нет.

– Ага, именно поэтому ты всё свое время проводишь с трупами.

– Ну не всё… Кстати… Представляешь, ко мне вчера приходила девушка, у неё умер муж. Специально на меня вышла. А если б ты знал, какой там случай!

Егор повернул в мою сторону голову, в глазах блеснул огонёк. «Всё-таки нужно ему отучиться на этих курсах», – подумала я. И, наблюдая, как он работает с телом, во всех подробностях рассказала ему об Ирине и её необычной просьбе.

– И что, гроб будет открыт? А как ты это сделаешь? – удивлялся он.

– Очень просто. Слеплю маску по фото.

Я быстро очертила ему способ работы и, когда тело уже было готово, помогла ему надеть на покойницу хлопчатобумажное платье. Потом мы вместе переложили её в гроб, и он вывез его на выдачу. Я в это время помыла руки и, дождавшись его в коридоре, позвала его к Беловой. Как мне сказал второй санитар, она уже вернулась с планёрки и ожидала всех сотрудников у себя в кабинете. А зная, что ждать она не любила, мы с Егором сразу же направились к ней.

Ольга Николаевна Белова сидела у себя в кабинете, больше напоминающем приёмную какого-нибудь чиновника, чем кабинет заведующей отделением бюро судмедэкспертизы. Честно говоря, по квадратуре это помещение скорей сгодилось бы для секционки, но Белова наотрез отказалась его отдавать и собственноручно заняла его своей почти стокилограммовой тушей, которая сейчас восседала на огромном кожаном кресле. Белова разговаривала по телефону. Увидев мою голову в дверном проёме, она подмигнула и указала мне и Егору наманикюренным пальцем на свободные стулья за переговорным столом. Мы с Егором заняли их, оказавшись в плотном кругу других сотрудников отделения.

Наш коллектив был немногочисленным. Два врача-судмедэсксперта, три санитара, два лаборанта и я, периодически приходящая и уходящая. Нужно сказать, что я была единственной, кто работал здесь в зависимости от заказов. Все остальные были привязаны к своим рабочим местам, я же могла в любое время сорваться и уехать, куда захочу. Главное – предупредить Белову, чтобы она на это время не брала сложных по гриму заказов. Обычный макияж могли выполнить и другие санитары (одним из них как раз был Егор), но если дело доходило до серьёзной подготовки к прощанию: накладывание посмертного грима для тяжелобольных, восстановление частей лица или полная подготовка тела, включая маникюр, педикюр и причёску – тогда я была не заменима. Кроме того, в моей работе очень много нюансов, которые санитары при наложении макияжа не учитывают. Например, много зависит от света, поэтому желательно заранее знать, где будет проходить прощание и подбирать тон с учётом этого. Ошибка может обойтись дорого: покойник может быть просто не похож на себя, и вся работа пойдёт насмарку.

Оказавшись в кабинете Беловой, я в очередной раз принялась разглядывать пейзажи на стенах её кабинета. Другие сотрудники, включая Егора, просто терпеливо ждали, пока она закончит беседу. Белова в это время по-дружески с кем-то общалась. Я знала, что это был начальник здравоохранения. Она была с ним на короткой ноге.

Я знала о Беловой немного. Знала, что ей около пятидесяти, она давно в разводе, а её единственный сын живет за границей. Сама же Белова живёт одна, если не считать многочисленных собак, в которых она души не чает. Если не ошибаюсь, сейчас у неё их четыре, среди них дорогущий той-пудель, которого специально для неё привезли из Кореи.

Белова работает в морге без малого двадцать лет – и только в последние шесть ей удалось дослужиться до заведующей. До этого она была первоклассным врачом-патологоанатомом и всегда безошибочно ставила диагнозы. Уйти в начальство означало отодвинуть практику на второе место. Белова была к этому готова, но главный врач почему-то нет. Однако, когда ему вменили растрату государственного имущества и уволили задним числом, для Беловой освободилась дорожка наверх. С тех пор она возглавляет отделение.

Я пришла работать в морг, когда Белова уже была заведующей. Высокая, всегда на каблуках и в полной боевой готовности по части макияжа, она казалась мне образцом начальницы. Тогда мне было всего двадцать три, я только отучилась на курсах танатопрактиков и искала вакансию в морге, куда меня особо не жаловали. Ещё несколько лет назад посмертный грим был не очень популярным занятием, а тех покойников, кто выглядел непрезентабельно, хоронили в закрытых гробах, лишая родственников возможности попрощаться. Когда я оказалась на пороге морга, начальницей которого была Белова, то особо на работу уже не рассчитывала. Но, на моё удивление, на следующий день она мне позвонила и сказала, что берёт меня на работу и даже выделяет собственный кабинет. Он оказался маленькой каморкой без окон, но я была рада и этому. Поэтому все её просьбы, даже самые незначительные, выполняла с особым азартом – словно преданная собачонка, мечтающая о похвале хозяина.

Всё изменилось за последние пару лет, когда на моих глазах несправедливо уволили одного из лучших патологоанатомов. Алексей Золотарёв работал в морге всю свою жизнь и лишь однажды допустил ошибку – во время биопсии поставил женщине неправильный диагноз. Такое может случиться с каждым врачом, никто не застрахован. Но в этом случае это стоило пациентке слишком дорого – у неё вырезали матку, а значит, она больше не могла иметь детей. Женщина подала в суд и дело выиграла. Белова могла бы встать на защиту врача, кому как не ей знать все тонкости этих исследований, но она побоялась испортить отношения с новым начальством. Золотарёва уволили. Вскоре он спился и умер.

Несмотря на милый щебет в трубку, Белова была взвинчена. Даже толстый слой косметики не скрывал испарину, проявившуюся у неё на лбу. Положив трубку, она оглядела свой коллектив и тяжело вздохнула. Плохой знак.

– Коллеги, я бы хотела начать этот день с других новостей, но, похоже, разговор у нас с вами будет тяжёлый. Не буду медлить. На одного из вас поступила жалоба.

Егор сидел рядом со мной. Я заметила напряжение на его лице. Сама же я с трудом сдерживала улыбку. Каждую неделю Белова озвучивала нам жалобы от родственников покойных, в основном ерундовые. Кто-то был не согласен с экспертизой, кто-то не хотел, чтобы мы вскрывали его родственника. Вполне ясная просьба, учитывая религию просивших. Но это было невозможно: мы работаем чётко в рамках закона, а он гласит, что любое тело человека, умершего вне стен больницы и не страдавшего каким-либо заболеванием, подлежит обязательному вскрытию. И точка. Однако для Беловой любая жалоба была важной: она мечтала дорасти до руководителя отделения, а это могло стать для неё препятствием её чудесного восхождения по карьерной лестнице.

Егор моих насмешек не разделял. Возможно, потому что это был «его» покойник.

– Помните подростка на прошлой неделе? Зацепер с ожогами? Так вот, его родители настоятельно просили не трогать глаза. Но их всё-таки зашили, – она сделала многозначительную паузу. – Коллеги, если родители просят, почему бы вам не выполнить просьбу? В конце концов им и так тяжело, и если вы проявите понимание, то…

– Глаза откроются, и они упадут в обморок, – я старалась молчать, но не смогла. – Ольга Николаевна, вы же знаете, к чему бы это привело. Это было сделано в их же интересах.

Белова молча на меня посмотрела. Я знала, что ей мой выпад не понравился, но я пользовалась уважением, к тому же именно благодаря мне в её морг стекались многочисленные заказы по гриму, которые неплохо влияли на её кошелёк.

– Давайте всё же прислушиваться к мнению родственников, – строго сказала она.

– Если это будут разумные замечания, то конечно.

Белова улыбнулась одними губами и повернулась к врачам. Ещё примерно десять минут они обсуждали количество свалившейся на них работы, после чего перешли к разговору о предстоящих закупках: этим летом в наш морг должны были приехать новые холодильники, и Белова переживала, что нам их некуда будет ставить. Всё это время я ловила благодарный взгляд Егора, который меня только раздражал. Почему бы ему самому не начать заступаться за себя? Как можно быть таким тюфяком? Он не хуже меня знает, что замечания Беловой не уместны.

Когда совещание подошло к концу, все молча встали со своих мест и направились к выходу. Егор не сказал ни слова. Я тоже встала со стула, но уходить не торопилась.

– Ольга Николаевна, мне надо сегодня уехать пораньше.

– Во сколько? – без интереса спросила она.

– В четыре.

– Хорошо. Только загримируй тех, кого уже взяла.

Белова устремила глаза в компьютер и больше на меня не посмотрела. Остаток рабочего дня прошёл быстро. Я «сделала» два тела: двадцатидевятилетнего алкоголика с циррозом печени и семнадцатилетнюю девушку-цыганку, наглотавшуюся таблеток из-за несчастной любви. Я всматривалась в её красивое смуглое лицо: идеально гладкая кожа, длинные ресницы, пухлые губы – любая бы позавидовала! Ей бы ходить по подиуму, сниматься в кино или позировать перед фотографами. Но она здесь, передо мной… Дурочка! Неужели это того стоило? Когда её выносили, прощаться пришёл весь табор. Плакали все. Я постояла сзади, глубоко вдыхая свежий, совсем уже летний воздух, и медленно пошла на стоянку. Понять чужой выбор иногда бывает невозможно.

Ирина должна была заехать за мной в пять. Мы договорились, что перед этим она заберёт тело супруга из судебного морга и привезёт домой. Для неё это было важно. Муж, по её словам, очень любил их дом. Я возражать не стала. Я знала, что это обычная процедура и никаких особенных усилий не требуется: достаточно наличия гербового свидетельства о смерти и написанного от руки заявления. Покойник уже прошёл процедуру вскрытия, после чего был забальзамирован и одет, так что моё дело – восстановить повреждённые части лица и наложить грим. И где это будет происходить, мне совершенно не важно. Я могу работать в любых условиях. Бывало даже, что я гримировала тела прямо в автобусе по пути на кладбище. Сейчас, конечно, объём работы предстоит другой, так что хотелось бы получить условия получше, но, если честно, даже домашнюю комнату можно переоборудовать в кабинет танатопрактика. Главное – это несколько стульев, на который можно поставить гроб, и наличие мокрой точки в виде раковины или ванной.

На часах было без пятнадцати пять, а у меня уже всё было готово. В чемодане лежал воск, пластилин, парафин, краски, кисточки разных цветов и размеров и, конечно, целая куча косметики – от бюджетных фирм до люксового сегмента. А кроме этого, фен, щипцы для завивки волос и много салфеток и ваты – никогда не знаешь, что и в какой момент понадобится.

Но самое главное при работе с покойными – это даже не косметика, а защита. Тело, особенно не забальзамированное, становится рассадником бактерий, поэтому заразиться в ходе работы очень легко. СПИД, туберкулёз, гепатит – вот неполный список самых распространённых болезней, которые подхватывают санитары морга. Поэтому перед работой нужно обязательно надевать защитный костюм и перчатки, а волосы убирать под одноразовую шапочку.

Ирина приехала за пять минут до назначенного времени. Когда я вышла из дома с чемоданом наперевес, то заметила её сидящей в чёрном Хавале. Увидев меня, она тут же вышла из машины и открыла багажник. Я снова почувствовала аромат знакомых цветочных духов.