Читать книгу: «Деяние Луны», страница 13

Данила Орлов

Он сидел на корточках, слушая оправдания игроков.

– Я думала, что она вышла.

– Да. Я тоже думала так, но Лена увидела, что вещи дома. Пришлось искать Варю.

– Это все из-за неё.

Голоса девочек жужжали рядом, но Данила лишь смутно понимал, о чем те говорят. Его взгляд задумчиво перебегал от одного лица к другому, поражаясь тому, насколько похожи сёстры.

«Как под копирку», – пронеслось в голове и уголок губ, дрогнув, слегка приподнялся.

– Может ты подойдёшь к ней? – в очередной раз донеслось до ушей юноши, и взгляд устремился к говорившим.

«Никита», – зло сплюнул на снег Данила, удерживая желание броситься на парня, который отпускал едкие шуточки в сторону гостьи. Ребята намеренно повышали голоса, чтобы слова долетали до Нины, стараясь как можно больнее уколоть девушку.

«Прости», – идея развлечь Нину уже не казалась такой хорошей. В место попытки примирения он подверг её насмешкам и, что делать с этим – не знал. Хотелось вступиться, заорать на них «Заткнитесь», но право делать этого у него не было.

«Она принадлежит ему», – снова и снова говорил он себе, утыкаясь взглядом в белые барханы и взрыхляя снег когтями, как взбешённая кошка.

– Дань? – Артем присел рядом, делая вид, что не замечает алых разводов. – Когда начнём?

– Сейчас, – скорее выдохнул, чем сказал парень. Поднявшись, он увидел, как на ладони расползается кровавое пятно.

«Надо же», – сжав с силой кисть, юноша не почувствовал, как отросшие когти вспороли кожу. Ощущение боли исчезло, вместо неё в груди расползалась щемящая тоска. Взор против воли снова метнулся к снеговику, который петлял вокруг девочек, пытаясь согреться.

«Ещё немного и она запляшет», – приятные воспоминания яркими образами заиграли в сознании. Тогда он силился не расхохотаться, наблюдая, какие па выделывает девушка. Кривил губы, прикусывал язык, но пару раз все-таки не сдержался. Повезло, что звук топора скрыл прорвавшийся наружу смешок.

– Заканчивай это, – ладонь друга взлохматила волосы, осторожно пройдясь по макушке.

– Что именно? – Данила чувствовал, как нарастает внутри напряжение, а воздвигнутая им стена, о которую бьются чувства, вот-вот взорвётся под их натиском.

«Не лезь ко мне, – просили голубые глаза. – Оставь в покое». Но Артем не внял предупреждению и продолжил:

– Она не твоя девушка.

– С хера вы это говорите? – зарычал парень, и острые кончики клыков показались из-под верхней губы. – Мне что и смотреть нельзя?

Столько лет он был никому не нужен, но сейчас все внезапно вспомнили о его существовании и стали лезть к нему со своими указами «Не смотри, уходи, не приближайся».

– Не таким взглядом.

– А что с ним не так? – Данила потянул в сторону друга, подальше от игроков, которые заметили, что их командир взбешён.

Он отчаянно пытался успокоиться, но мысль о том, что даже Артем примкнул к этим людям, выводила из себя. Даня мог понять почему переживает Алефтина, смириться с её попытками влезть в его жизнь. С тем, что отец давно променял его на службу, и лижет пятки Елисею.

Но мать… когда мать попыталась с ним поговорить о том, что нужно уйти, оставить на время Нину и Костю в покое, он почувствовал, как сердце болезненно сжалось.

«Только не ты, – захотелось взвыть в тот момент, но сдержался. – Только не ты».

Он сбежал из дома в тот вечер, обернувшись белым исполином, который яростно потрошил стадо оленей, вымещая на них свою злость. Алые цвета расцветали на белоснежном полотне то тут, то там, и вскоре лишь они свидетельствовали о чудовищном пире.

«Кто я? – омывая руки в реке, спрашивал себя юноша, разглядывая в отражении кровавое лицо и жёлтые глаза. – Где мне быть?»

Но никто не мог дать ответ. Алефтина величала его Проклятым, а Костя…

«Видит ли он во мне что-то большее, чем оружие?» – задумался Даня.

Ладони зачерпнули воду, и обжигающий холод коснулся лица.

– Брр, – встрепенулся парень, встряхивая влажными волосами. Кончик языка показался из приоткрытого рта и стал подхватывать розовые капли, стекающие вниз. Их солоноватый вкус оседал на нем яркой вспышкой, и мёртвые тела, что недавно взывали к совести, уже не были столь бесполезны.

– Словно щенок, ищущий ласку, – не унимался Тема.

Рука потянулась вперёд и сжала горловину футболки, затягивая её вокруг шеи и не давая дышать.

– Про то и говорю, – юноша не пытался вырваться, хотя горло адски болело и хотелось вдохнуть полной грудью. Кисть легла сверху, осторожно сжимая ладонь. – Она уже выбрала его, не тебя.

На миг лицо Данилы скривилось, черты лица словно смазались, выдавая волчью натуру, но потом человечье снова взяло верх. Лишь зрачок окрасился алым, и начал расти, заполняя собой радужку, превращая глаза в бордовые океаны.

– Я должен был её убить , – клыки мешали говорить и звуки выходили с придыханием.

– Нину?

– Алефтину, – начал было успокаиваться парень, и вдруг снова ощерился, рука дёрнулась, притянув друга ближе. – Почему ты этого не сделал? Она ведь разрушила твою семью.

Ярость требовала выхода, лишь смерть могла утолить её и успокоить сердце, но сейчас это было невозможно. Оставалось смиренно склонять голову перед теми, кого желал разорвать:

– Эта тварь убила твою мать, и ты терпишь её столько лет.

– Смерть ведьмы ничего не решит, – ответил парень. – Моя мать хотела, чтобы я выжил, а не сдох из-за глупых ошибок.

Пальцы разжались, и Данила швырнул друга на землю:

– Ты трус.

В этом был весь он. Юноша не умел ждать, хитрить, выступая всегда за открытое противостояние, тем самым наживая себе врагов.

«Если любить, то отчаянно, если ненавидеть, так весь мир», – таким был Данила и даже страх смерти не мог это изменить.

Вернулись ребята вдвоём. Команда не стала спрашивать, что произошло. Все знали крутой нрав командира и просто решили, что Артем в очередной раз разозлил его. В конце концов на футбольном поле дружелюбию не было места, и обе команды вели жёсткую борьбу друг с другом за победу.

Когда ребята обсуждали тактику, внезапно, со стороны, раздался голос Лидии.

– Ну и наряд!

Обернувшись, парень увидел, как та направляется к Нине, растягивая губы в злобной ухмылке. Миса и Света семенили рядом, и Дане сильно захотелось подставить подножку напыщенной кукле, дабы сбить её спесь, но Тема бы этого не одобрил. Пусть Лидия часто портила кровь своими придирками, как брат, он защищал девушку, прощая той грубость и невежество. Стиснув зубы, юноша ожидал, что сделает она, надеясь, что Нина не съёжится, и будет отвечать на выпады.

Нина Самохина

– Не стыдно? – даже презрительная ухмылка не испортила лицо блондинки. – Зря они выпустили тебя на волю. Я бы на твоём месте постеснялась сюда приходить.

– Ты не на моём месте.

Не говорить же ей о том, что зная, что здесь будет такая толпа, я бы точно не пришла. Смерив взглядом, девушка повернулась к подругам:

– Как вам одежда?

Я покраснела ещё больше и нерешительно посмотрела в сторону двух девушек, стоящих рядом с ней. Одна из них, с короткими кудрями, которые мягкими волнами обрамляли лицо, вдруг подмигнула мне и добродушно улыбнулась, увидев удивлённое выражение.

Лидия глянула на неё, но ничего не успела заметить, а я задумалась, пытаясь понять причину внезапной доброжелательности. Вторая была выше блондинки, её длинные тёмно-русые волосы спускались ниже талии, а на лице, покрытом веснушками, сияла та же надменная усмешка, что и у королевы, так про себя назвала Лиду.

– Из-за твоего присутствия никто не общается с Натали и Катей, – высокомерно продолжала та, смакуя своё превосходство. Под её взглядом я чувствовала себя ещё большим ничтожеством, чем была, когда заглянула в зеркало, выходя из дома.

– Уж лучше быть одной, чем с такой стервой, как ты, рядом стоять, – малышка метнула на неё сердитый взгляд. У меня перехватило дыхание от того, сколько в нём было злобы, словно та хотела испепелить девушку. – Разве наследники Таганиных должны вести себя так? Лезть, куда не просят, хамить, кому не надо. – Катя погрозила ей пальчиком и добавила. – Незачем своим присутствием картину портить, мы тут природой любуемся.

Я чувствовала, что они готовы были вцепиться друг в друга, и лишь присутствие людей не давало это сделать. Лидия возмущённо фыркнула, ввязываться в перепалку с малолеткой было ниже её достоинства. Потому, метнув взгляд на Натали, вдруг произнесла. – Мутантка.

Та вздрогнула и книга выпала из тонких рук на снег. Дрожащими пальцами девушка присела, чтобы поднять её, опять спрятав лицо за волосами.

«Вот тварь», – я никогда не понимала, почему люди начинают вымещать свою злость на тех, кто к этому отношения не имеет. Пусть бы продолжала меня доставать, так нет же, бросилась на того, кто просто рядом стоял и уж точно не ответил бы грубостью, как Катерина.

Я не поняла, когда рванула следом, и лишь увидев спину Лиды, маячившую вблизи, ощутила беспощадную ярость, которая пылала в сердце, ища выход.

«Посмотрим, какая ты смелая, стерва».

Ближе, ещё чуть-чуть. Я нагнала Лиду, когда та подходила к Косте. Радостно улыбаясь, она что-то говорила ему, не замечая хруста шагов позади.

«Он здесь, – посетила мысль, но тут же злость прогнала её прочь. – Плевать, если защитит».

Девушка обернулась лишь тогда, когда тихий свист достиг ушей. Я знала, что она так сделает, и потому привлекла внимание слабым звуком. Такие, как Лидия, не чувствуют опасность, считая себя правыми, но не в этот раз.

Мой кулак ударил её по смазливому лицу, стирая нежные черты.

«Как же я ненавижу тебя, дура!» – пронеслось в голове на втором замахе. Хотелось втоптать её в грязь, размазать алым пятном по белоснежному ковру, чтобы ощутила ту боль, которую причиняет другим.

– Если ещё раз услышу в адрес Кати или Наташи хоть одну колкость, ты слышишь меня? – я присела, схватив её за гриву пшеничных волос, и подняла голову. Нос был в крови, губы тоже. – Я тебя так разукрашу, что даже сотни пластических операций не смогут вернуть облик. Ты меня поняла? Со злорадством потянув светлые пряди, я увидела, как яростно полыхнули глаза девушки.

«Видимо, нет».

– Ты труп.

– Уже слышала, – дёрнув ещё раз, я с наслаждением услышала долгожданный стон сквозь злобное шипение.

«Прям, как змея. Красивая внешне, но гадюка гадюкой».

И тут до меня дошло, что что-то не так. Ни тебе весёлого гомона, ни криков, ничего, словно на поле остались только мы вдвоём. Бросив взгляд в сторону, я увидела, что Данила рванул ко мне, а следом увязался рыжеволосый парень, что-то гневно крича.

«Только не упади, – прошептала себе, понимая, что ещё чуть-чуть и паника сведёт с ума. – Медленно иди обратно, шаг за шагом».

Через мгновение ребята уже были рядом. Высокая девушка помогла подняться Лиде и вытерла кровь с лица. Данила же оказался передо мной, будто защищая от той ненависти, что вспыхнула вокруг.

– Выше нос! – внезапно раздался рядом чей-то голос, и широкая ладонь сжала локоть, давая опору.

– А? – я вздрогнула и подняла голову. Костя шёл рядом, подстраиваясь под шаг. Теперь он не нёсся вперёд, напоминая локомотив, а так же неспешно, словно прогуливаясь, семенил рядом. – Что?

– Ты только что вмазала внучке главы деревни, – произнёс он и, увидев распахнутые от ужаса глаза, рассмеялся. – А теперь дрожишь от страха. Запоздалая реакция, не находишь? Хотя твой хук справа вышел отлично.

– Слабо верится, – проворчала я, но улыбнулась. В кои-то веки со мной заговорили, а не шарахались, как от прокажённой. Оттого, что рядом Костя, стало радостней. Сердце согревала мысль о том, что он не расстроился и не рванул утешать девушку, которая висела на нем весь день, как на вешалке.

– Скажу честно, – его рука скользнула с локтя вниз и прижалась к пояснице, пальцами зацепившись за кожаный ремень. – Тебе удалось выполнить мою мечту. Не думал, что хватит смелости.

«Скорее глупости», – я изумлённо взглянула на него.

Если честно, было не сложно представить, что он хотел ударить девушку. Потому что, когда мы встречались в доме, его взгляд выражал только одно – ненависть. И в это мгновение казалось, что если нас запрут в одной комнате, то Костя сделает всё, чтобы избавиться от меня.

Поступок парня окончательно поставил точку на том, чтобы завязывать дружбу с кем-то из присутствующих. Их взгляды, полные осуждения, и лица, искажённые неприязнью, были обращены к нам. Но в тот момент меня это не волновало.

– Это был нокаут, – произнесла Катерина, когда мы подошли. Судя по заливистому смеху произошедшее ей понравилось. – Сначала удар, а потом такая близость с Костей. Чувствую, сегодня будет жарко.

– Жарко? – не поняла я.

– Конечно, однозначно дуэль.

И только я подумала о том, что Артем решится пристрелить меня, как увидела Данилу, который направился к нам. Даже издали было видно, как сверкают глаза, в лучах солнца напоминая огненное пламя. Парень явно был в бешенстве.

«Артем же его друг, – вспомнилось тут же, – И брат Лидии. Блин!» Они же чуть не вцепились друг в друга из-за меня.

– Голубки помирились? – Даня перевёл взгляд с меня на старшего брата. Скулы были напряжены, а на лбу, несмотря на сильный холодный ветер, выступили капельки пота. – Играем?

Костя кивнул, принимая вызов младшего, и стал раздеваться. Скинув футболку, он следом отправил на снег кроссовки, лишь усмехнувшись, когда мой рот попытался исторгнуть протестующий вопль. Данила туда же швырнул толстовку, а ботинки почему-то вручил мне, свирепо заглянув в глаза:

– Отпустишь, прибью.

– Где-то я уже это слышала, – буркнула в ответ, покрепче стискивая шнурки.

Я сжалась, чувствуя себя на линии огня. Дуэль?! Было похоже, что она будет не между командами, а между братьями, но почему? Неужели из-за Лидии?

Махнув нам, Костя рванул с братом на поле. Катя, я и Натали, испуганно смотрели в след, не зная, чего ожидать от сегодняшней игры и одновременно боясь её.

– Начали! – раздался свист, и мяч полетел вверх. Оба брата тут же взмыли в воздух словно птицы, будто вселенские законы были для них не писаны. И хотя Данила бегал быстрее старшего, да и разгон был взят хороший, сальто Кости он не успел остановить. Тот, ударив по мячу, послал его к воротам соперника. Я едва заметила след, который стремительно рванул к сетке.

– Гол! – закричал парень, исполняющий роль судьи.

– Есть! – Катерина радостно захлопала в ладоши, наслаждаясь тем, как ловко Костя увёл мяч из под носа брата.

Данила недовольно скривился в ответ, и, окинув сердитым взглядом команду, что-то им крикнул. Я не могла расслышать, что именно, но звук сильно походил на рычание зверя, который не на шутку разозлился.

Солнце ярко светило на небосклоне, и снег игриво искрился в его свете. Я любовалась ребятами, которые не уступали друг другу, как в красоте, так и в мастерстве, они были достойными соперниками. Удары Кости мог остановить только Данила, в такие мгновения казалось, что сама природа на его стороне. Секунду назад мяч летел к воротам, круша всё на своём пути, сбивая игроков с ног, и вдруг, словно загипнотизированный зверёк перед коброй, внезапно замирал перед Даней, крутясь в воздухе и теряя ту силу и скорость, с которой нёсся вперёд. Для меня то, что творилось на поле, было сказкой. Сложно поверить в реальность того, что люди могут так играть. Куда уж нашим командам, на их скучных матчах я с трудом сидела до конца, внушая себе, что это только ради дедушки. Да, там не было невероятных прыжков, наполненных чудовищной силой, грацией и скоростью, не было того, что делает его красивым и опасным, напоминая гепарда.

– Это … – восхищённо вздохнула я, понимая насколько обыденно это для сестёр.

Но как утерпеть, если игроки легко исполняют в воздухе сальто, чтобы перехватить друг у друга мяч? Если скорость, с которой передвигаются по полю, кажется космической. Ведь ребята яркими звёздами вспыхивали то тут, то там, а потом растворялись в ворохе снежинок.

– Что тут удивительного?! – каждый раз слыша мои восклицания, Натали пожимала плечами, бросая негодующие взгляды из-за того, что отвлекаю от чтения.

Валентина Орлова

«Как долго это будет продолжаться?» – женщина печальным взором смотрела в окно. Воскресенье был праздником для детей, днём забот для мужа, который уходил к старейшинам, и её грустью. Все покидали дом, оставляя мать семейства одну, лишая пол топота ножек, а стен весёлого смеха. В эти моменты её гнездо превращалось в склеп, становясь вдруг чужим.

Налив чашку кофе, Валя открыла холодильник и задумалась. Ей хотелось сбросить с себя сонное состояние, что накатывало каждое утро, превращая бойкую женщину в тень себя.

«Слишком много мыслей», – она не могла смириться с тем, что происходит. Внутри все разрывалось на части. Было бы легче не привязываться к Нине, воспринимать очередной жертвой поселения, но девушка внезапно стала частью семьи и думать о том, что будет дальше, не хотелось.

«Что же делать?» – этот вопрос истощил разум, одарив бессонницей, не давая нормально отдохнуть ни днём ни ночью. Только пару раз ей удалось выспаться, и то благодаря тому, что жутко устала днём, и, едва дойдя до кровати, просто потеряла сознание.

– Молоко, так молоко, – схватив бутылку, она плеснула его в кружку и стала медленно помешивать, пока кофе не стало бледно-коричневого цвета.

– Не проще в молоко капнуть? – подтрунивал иногда над ней муж, наблюдая с какой тщательностью та смешивает цвета.

При мысли о Николае Валентина улыбнулась. За его спиной было легко спрятаться от надвигающихся бед, и найти то, что долгое время ускользало из рук – понимание. Он принимал её такой, какая есть, прощая вспышки гнева и обиды, мирясь с ослиным упрямством.

– Сочувствую твоему мужу, – с детства говорил брат Вали, который отличался завидным терпением. Вывести его из себя было трудно, но сестре всегда удавалось, и потому прозвище «Невыносимая» стойко прилипло к ней лет с трех. Когда принцесса вышла замуж, Вадим был счастлив наступившему спокойствию, но судьба решила иначе, и взамен подарила дочь, которая была копией младшей сестрёнки

Водоворот закручивался все сильнее, молочным шоколадом бросаясь на белые стенки, и воспоминания непрошенным гостем возникали в голове. Валентина так мечтала сбежать из дома, что обряд казался единственным выходом. Не нарушая традиции, только он мог вызволить из городка, подарив свободу, и было неважно, кем может оказаться избранник. Любить его или нет – было уже не в твоей власти. Обряд гарантировал взаимные чувства, а из чего они вырастут все равно. Ненависть так же легко связывала людей, как и плотские желания. Но Валентине повезло, и это было единственным чудом в жизни, потому что чёрные полосы, которые пошли следом, сорвали розовые очки с лица.

Будучи принцессой, она привыкла к подчинению, к тому, что все крутится вокруг семьи, и каждый пытается втереться в доверие. А став женой обычного кузнеца, вдруг поняла, что не имеет ценность, потому что лишь сыновья царя несут в себе кровь врагов и проклятье Луны. Дочери годны лишь для удобных браков. Внезапно став женой чужого человека, Валя старалась узнать о нем все, но каждый раз натыкалась на скупость фраз или молчание. Со временем женщина поняла, что часто дети вырастают вопреки родителям, и знание не всегда несёт радость. При мысли о родителях Николая женщину передёрнуло. Его мать не могла смириться с тем, что сын женат на принцессе, когда же Валя родила Данилу, старуха вовсе сошла с ума от ярости.

«В моем доме не будет этого ублюдка, – верещала та, скрюченным пальцем указывая на красные глаза младенца. – Я же говорила тебе, что она порченная!»

О, как же Валентина ненавидела эту женщину, молча проглатывая жестокие слова и мучаясь чувством вины перед мужем и сыном. Мутант… Кто виноват в этом? Она или Коля? Неужели, быть членом королевского рода достаточным для того, чтобы родить урода? Каждый день был пыткой в доме родителей, которые жаловались соседям на неумеху жену, на то, что та отравила славный род своей кровью и теперь жизнь Николая загублена. Ночь же превращалась в долгий кошмар, лишая сна. Ведь таких детей всегда убивали и страх, что кто-то придёт и отберёт Данилу, никогда не отпускал.

– Он – ангел, – однажды сказала Валентине незнакомая девушка, остановившись у коляски. Золотистые волосы непокорными прядями рухнули вниз, когда та наклонилась над малышом, ткнув пальцем в пухлую щёчку – И нос мой.

Эти слова спасли женщину, подарив надежду на то, что не все полукровки такие, что есть те, кто в невинных малышах видит детей, а не проклятье. Да, мутанты другие, их нрав жесток, а жажда крови порой сводит с ума, но они тоже хотят жить обычной жизнью, иметь право дружить, капризничать и обижаться на грубые слова. Сестра Николая оказалась удивительной девушкой. Её презирали за предательство, потому что, бросив семью, та уехала в город, чтобы стать посмешищем – именно так говорила свекровь, поливая дочь грязными словами. Но Елена не жаловалась на это, в отместку став ведущей актрисой местного театра и выбрав в пару человека, отняв надежду матери на то, что блудная дочь вернётся.

– А если он захочет детей? – спросила однажды Валентина, без спроса мужа укатив в гости к его сестре. – Ведь ты…

Она внезапно осеклась, осознав, что стала похожа на Колину мать, которая радовалась тому, что дочь никогда не сможет познать радость материнства.

«Уж лучше с такими ублюдками, как у тебя быть, чем одной, – ворчала старуха, добавляя. – Срок его короток, бабу найдёт, когда поймёт, что не понесёт от него».

«Как можно быть такой тварью?» – поражалась Валя, но промолчала, не желая провоцировать ее.

– Не волнуйся, – Лена поправила пелёнку на голубоглазом карапузе, который норовил тяпнуть тётю за палец. – Столько детей без родителей, что можно враз из одиночки стать многодетной.

– Усыновить? – удивилась она, не понимая, как можно взять чужого ребёнка. Лишь с появлением в доме Кости и Кати, Валентина поняла, что кровные узы на залог любви и часто она рождается там, где их вовсе нет.

– Конечно, – озорная улыбка заиграла на лице. – Захочу, семерых возьму.

Следующая встреча произошла только через год, за это время Валя успела превратиться в блеклую тень, истратив силы на ругань со свекровью. Ненависть и боль стали постоянными спутниками жизни и дышать стало невмоготу, поселение её убивало. Сбежав в город, Валентина сначала не хотела возвращаться. Она рыдала на руках у сестры, жалуясь на весь мир, который вместо радости, почему-то одаривал невзгодами.

– Я так рада, что у меня есть ты, – шептала она, стискивая в объятьях девушку.

– Сейчас нельзя, – в тёмных глазах была горечь. – Без леса Данила не выживет, а здесь нет просторов, которые нужны волчонку.

Ладонь скользила по спине вверх-вниз, успокаивая сотрясающееся тело, которое в отчаянии жалось к ней:

– Ты должна вернуться, – губы мимолётно коснулись лба и тут же отстранились, – ради него и себя.

Валя ничего не могла сказать в ответ и потому лишь с силой сжала подругу, боясь отпустить от себя. Елена была для неё ветром свободы и, лишь находясь рядом, она чувствовала его дуновение, ощущая терпкую смесь городского смога и хвойных веток, соль людского пота и запах мокрого асфальта.

Сделав глоток, женщина поставила чашку на стол и бросила взгляд на часы. Прошёл всего лишь час с ухода детей, а ей казалось, что целая вечность. Как они там? Все ли в порядке? Мысли о них не давали покоя. Валя переживала о каждом, успев привязаться за короткий срок даже к гостье, которая незаметно перетянула все внимание на себя. А как иначе? Ведь Нина была человеком, тем, кто в разы слабее их. Любая болезнь, травма может поставить её жизнь под угрозу, и женщина боялась, что остальные этого не понимают, и их игры, шутки, могут оказаться смертельными для девушки.

С приходом Нины в их дом, все изменилось. Если бы кто-то посторонний сравнил их жизни, ту прошлую и эту, то ничего бы не заметил. Дети все так же шутили, играли, а муж был занят работой и делами на благо деревни, но от её взора ничего не ускользнуло. И Валя радостно наблюдала за тем, как семья пробуждается от многолетней спячки, и малыши, которые добровольно заперли себя в темницу, вдруг начали выглядывать из приоткрытой двери.

«Только бы не захлопнулась», – возносила она по ночам молитвы к богам, желая, чтобы дети всегда искренне смеялись, а не сливались с выбранными масками, превращаясь в мумии. Все, любимые малыши, муж, на её глазах постепенно превращались в пустых людей, лишаясь остатков человечности. И когда Валя уже смирилась со своей участью, внезапно появилась Нина, потрясся всех до основания, одним лишь взглядом разрушая воздвигнутые преграды.

«Маленький хрупкий человечек», – нежная улыбка коснулась губ, и ласка мягкими волнами омыла сердце при мысли о зеленоглазом ребёнке, который с любопытством познавал их мир.

Единственным, кто старался обратить все вспять, был Константин. И Валентина понимала почему. Ведь сама долгие годы жила с ненавистью в сердце, а когда ты так долго испытываешь злость, любить потом сложно. Это чувство начинает приносить боль, и страшные мысли и действия, которые когда-то казались правильными, вдруг становятся мерзкими, пачкая душу алыми пятнами.

«Он был свидетелем бойни», – шептались в деревне долгие годы, пока мальчик зализывал раны. Жителей не волновала боль, которую приносили их расспросы, главное, узнать подробности первым и передать соседу, вновь пуская волну домыслов по посёлку. Ясенские выжили. Это пугало всех, потому что никто не знал, какими способностями обладает королевская кровь, раз смогла противостоять силе варгов. Но принц не с кем не делился обстоятельствами, за краткий миг превратившись из весёлого малыша, каким знала его Валя, в угрюмого ребёнка, который мог часами сидеть на подоконнике, разглядывая лес. Так проходил дни, недели, месяцы. Костя помогал по дому, болтал, но в серых глазах больше не было жизни, они превратились в зеркала, которые лишь отражали чужие эмоции, пряча свои глубоко внутри. Но так не могло продолжаться вечно, и сначала Данила, а потом уже и вся семья смогли вызвать улыбку на его устах, которая яркими огоньками вспыхнула в глазах, лишь на миг приподняв суровую маску.

«Любить страшно, Любить больно, – однажды сказала она Константину, и увидела, как ноздри резко дёрнулись, а спина напряглась, – но можно». Валя надеялась, что он поймёт и перестанет избегать девушку, но племянник оказался слишком упрямым.

«Чувства не то, что можно запереть под замком», – бросила вновь ему, когда юноша накричал на отца за то, что гостью подвергли тем обязанностям, которые выполняют они, дети Николая Орлова. Он пришёл в ярость, узнав, что Нина потеряла сознание на улице, но так и не смог пересилить себя и подняться на второй этаж, потому снова сбежал, сославшись на важные дела. Но даже так, его незримое присутствие всегда ощущалось во всем. И каждый раз, когда над гостьей нависала опасность, принц врывался в дом, сбивая все на пути в своём стремлении оказаться рядом с ней.

Но племянник всегда замирал у двери, то в нерешительности поднимая руку, чтобы постучать в собственную комнату, то задумчиво касаясь ручки, прислушиваясь что происходит там, по ту сторону деревянного полотна.

«Костя», – Валя видела смятение на лице юноши, ощущала его страстное желание быть с Ниной и жуткий страх в глазах оттого, что, сделав это, больше не будет, как прежде. Он единственный, кто не понимал, что, как раньше, уже не будет никогда. Можно трусливо бегать от чувств, прятаться, но они все равно настигнут и сломают, если сопротивляться. Женщина понимала его нежелание смириться с тем, что происходит, но то, что вытворял сын больше сердило, чем вызывало сострадание. Костя вдруг решил воспитать в Нине ненависть, чтобы насладившись болью, закрыть своё сердце навсегда.

Но то, что решил потерять Костя, вдруг захотел сохранить Данила, внезапно проявив интерес к девушке. И теперь его взгляд преследовал Нину, искрясь радостью в тот момент, когда та обращала на него внимание.

«Почему? – мать семейства не понимала того, каким образом её мальчики влюбились в одну девушку. Ведь это невозможно. Обряд всегда перечёркивал старые чувства, и вернуться назад никто не мог. Он разрушал и спасал семьи, давая шанс на новую жизнь, но те, кого соединил ритуал, не могли жить друг без друга. Смерть забирала обоих, где бы они ни были. Если один погибал на поле брани, то сердце второго останавливалось, не желая биться без любимого. Здесь же все по-другому, но Валя не сомневалась в том, что чувства детей были искренними. О том говорили невысказанные слова, действия, взгляды. То, что нельзя было спрятать, как бы ни старался.

«Что же делать?» – впервые Валя решила положиться на судьбу, надеясь, что она расставит все по своим местам и сохранит её сыновей.

Снова взгляд на часы. Уже двенадцать, а мужа так и нет. Неужели что-то случилось? Бросив чашку в раковину, женщина накинула на себя пальто и выскользнула за дверь, намереваясь пойти к дому собраний. Её всегда тревожило, когда Николай был там. Слишком явно демонстрировали старейшины свою нужду в молодом воине, и эта зависимость казалась ей наигранной.

Ощущение того, что им копают могилу никогда не уходило. Интриги змеиным клубком крутились вокруг семьи, отравляя своим ядом. Да, она принцесса, и грех пойти против королевской крови, но муж – обычный кузнец, а дети – мутанты, в которых видят угрозу. И пусть Натали никогда не обращалась, а Данила защищает поселение наравне с отцом – им этого всегда будет мало. Всегда…

Словно на крыльях пронеслась она по улицам деревни и остановилась у дома собраний, чтобы отдышаться. Нельзя было выдавать своё волнение иначе кто-нибудь из старейшин смог бы догадаться. О чем? Она не знала, но просто показывать то, что боится, что не доверяет, не могла. Любое подозрение с их стороны и шаткий мир будет разрушен.

В коридоре её встретила беловолосая старуха. Сколько себя помнила Валентина, она всегда была тенью Елисея, сливаясь с окружением так, что редко бросалась в глаза. Вот и сейчас Валя её не приметила, пока не услышала дребезжащий голос, раздавшийся за столом:

– Доброе утро, Валентина Николаевна.

«Скорее, уж добрый день», – подумала та, улыбнувшись в ответ: – И вам Доброго. Мужа моего не видели?

– Он у главы. Сейчас решается важный вопрос. – старуха нахмурилась, и несколько волосинок, которые когда-то были бровями, покачнулись на морщинистых складках. – Группа до сих пор не вернулась с разведки, а от поискового отряда вестей нет. Старейшины думают послать ещё один, чтобы выяснить, в чем дело.

– Николай достаточно делает для деревни, – Валентина с трудом сдерживала вспыхнувший гнев. Она поняла, что задумали старики, которым явно претило соперничать с молодым и весёлым кузнецом в популярности. Ну да, кто захочет выбирать мумию, когда есть тот, кто сможет оживить этот склеп.