Читать книгу: «День космонавтики», страница 7
Часть четвёртая, заключительная
За последний год индекс массы тела Ника опустился до пределов рекомендованного. Он встречался с Незнакомкой в лиловом раз в три месяца, не чаще, и их свидания проходили по одной схеме: обмен долгожданными подарками (авокадо на булочку с корицей), прогулка по искусственно освещенному коридору Светлой, болтовня о работе, музыке и прочей ерунде и расставание до следующей встречи.
Хелен пока не вернула в рацион еженедельные шоколадки, а Ник следовал рекомендациям, потому как знал, что без режима плохой обмен веществ перерастёт в диабет. Однако с недавних пор в формуле сохранения здоровья появился новый фактор – эмоциональный. Одна булочка с корицей дарила такой позитивный заряд, что Ник ещё три месяца как сумасшедший занимался в зале.
Да и к тому же одно крошечное излишество ещё никого не убивало.
Не пейте с космонавтами (Светлана Фролова)
Вот говорила мне мама «не пей, сынок». А я что? Я ее не послушал.
И теперь прячусь в шкафу каюты космического корабля, летящего к неизвестной планете, а в дверь ломится полоумная бывшая… Нет, не моя, а того гада, который меня сюда отправил.
****
Знаете, бывают такие неудачные дни, когда все из рук валится.
Вот у меня выдался такой вторник.
Утро началось с того, что я проспал. Ну да ладно, не впервой. Пока собирался, пришло сообщение от Люськи – написала, что будет ждать вечером возле работы. Я наспех поел и выскочил из дома – флаеробус опаздывал.
Конец двадцать первого века, а общественный транспорт до сих пор по графику не ходит. Человека, понимаешь, они клонировали, другие планеты осваивают, а флаеробусы вовремя так и не являются. Дед говорил, что у них наземные автобусы тоже часто опаздывали. Я думаю, что все из-за того, что по воздуху мы сами летать вынуждены – это по земле беспилотники давно ездят.
Я поймал скай-попутку и отправился на работу – лучше бы по земле поехал. Такое чувство, что этот лунарик права на Марсе купил. Он чем-то смахивал на земных горцев: такой же мелкий и коренастый, только цвета был нефритового и совсем без волос. Особенность у них такая, у лунариков – волос на теле нет. Так вот, гнал он так, что с птиц перья слетали, а «корыто» регулировщика и вовсе на встречку вынесло. Я ему на чистом русском говорю:
– Не лети так быстро! Там резкий поворот, – а он мне что-то на своем лунячьем проблеял и рычаг на себя потянул. Конечно, мы не вписались!
Флаер вдрызг, а я прямиком через панорамку на совещание влетел и на стол перед Крошкиным приземлился, а он скривился так, будто лайм без текилы слопал. И чего он не доволен, спрашивается?
У нас же штатный РР есть, ну, робот-ремонтник – мигом починит. Пару раз в неделю кто-то панорамные окна вдребезги разносит, вот и завели полезную штуку.
Про Крошкина надо отдельно рассказать. Он – мерзкий человечишка. Низенький, толстенький, больше походил на колобка на ножках, чем на начальника процветающей дизайнерской фирмы. Крошкин вечно заглядывался на молоденьких работниц, практиканток, и отпускал сальные шуточки на их счет, втюхивал заказчикам недоделанную работу и штрафовал нас по мелочам.
Но в этот раз одним штрафом он не ограничился. Крошкин надулся, как рыба-ёж, покраснел и закричал:
– П-п-шел во-он! П-шел отсюда!
Я слез со стола, на который приземлился, чуть не порезался осколками стекла, махнул приятелям, подмигнул Аленке-практиканте и вышел.
Ну и фиг с ними! Другую работу найду.
Я как раз входил в воздушку, когда пришло сообщение от МосФлайИнспекции о штрафе: лунарик пожаловался, что я мешал ему машину вести и спровоцировал аварию. Сумма была космическая! А все из-за того, что я «своими необдуманными действиями подверг опасности жизнь гражданина дружественной планеты». Тьфу, гады бюрократические! Шлют всем стандартные писульки и не думают, что Луна – спутник, а не планета.
Я шел по воздушному переходу к Люськиной стекляшке и думал о том, что хуже уже этот день быть не может.
Но, как оказалось, может: возле тележки с кофе у входа в офис увидел Люсю, целующуюся с каким-то хмырем.
Я так себя только на тренировке по карате чувствовал, когда получил под дых. С того раза на карате больше не ходил.
Словно в замедленной съемке я видел, как лапища хмыря спускается со спины на задницу Люськи, а она теснее прижимается к нему.
– Что за черт?!
Люська дернулась и отскочила от хмыря. Покраснела и тут же спряталась за его спину. Нет, я, конечно, мог ему рожу начистить, да руки марать не хотел.
– Мих, ты не сердись, а? – Люська смотрела из-под длинной челки.
– С чего бы мне сердиться? Моя девушка целуется на виду у всех с каким-то уродом.
«Хмырь-урод» дернулся в мою сторону, но Люся его остановила.
– Я же тебе написала, что поговорить надо, – начала она, потом замялась. – Вот об этом и хотела рассказать.
Я посмотрел в глаза хмырю: его взгляд говорил «вали отсюда, пока цел». Ну я и свалил. Достал из кармана карточку от Люськиной квартиры, швырнул на землю и ушел.
Потом долго бродил по городу и пытался прийти в себя.
Я был разбит, как тот флаер, который утром расколошматил – люди, дома, переходы – все проплывало в дымке.
Тут громкий окрик привел меня в чувство.
– Чего стоишь? Заходи.
Я моргнул несколько раз и понял, что застыл в дверях бара. Я огляделся, но так и не понял, куда меня занесло.
За спиной стоял высокий красавчик. Знаете, один из тех, что лыбятся во всю челюсть с билбордов и боков флаеробусов. Обычно с ними вас сравнивает недовольная подружка.
Я скривился и скользнул в дверь – надо сесть подальше от этого «мачо».
Бар встретил запахом застарелой блевотины, кислого пива и табака. Запрет на курение в общественных местах ввели больше ста лет назад, но владелец этого заведения, видимо, был не в курсе.
Я сел за стойку и заказал пиво.
– Лучше виски. Бледный ты какой-то, – бармен – типический аэро-байкер, заботливо протянул стакан. Надо же, я думал, что эта субкультура уже не популярна.
Я пожал плечами – а почему, собственно, нет? И сделал глоток. Лава виски промчалась по горлу и плюхнулась в пустой желудок. Чёрт, надо было сперва поесть.
– Вот, – бармен протянул второй стакан.
Я выпил залпом и кивнул.
– Спасиб. День дурацкий. – Я присмотрелся к полустертому бейджику. На нем значилось «Стив». Серьёзно? В Москве?
– По тебе видно. – Стив протирал шейкер и смотрел участливо. – Рассказывай.
Не успел я открыть рот, как на соседний стул сел «дверной мачо».
– Двойной.
Стив кивнул и налил в стакан двойной виски, затем потянулся за колой, но «мачо» остановил.
– Чистый.
Я наблюдал за тем, как «мачо» выпил один стакан, а затем еще два.
– Что? – он с раздражением посмотрел на меня. – Не у тебя одного день хреновый.
Стив покачал головой и выдал нам по две стопки с зеленым пойлом. Абсент?
– Это поможет.
Мы с «мачо», кстати, его звали Родик, молча переглянулись и опрокинули по соточке.
А дальше все как в тумане.
Я запомнил только аэротакси, качающего головой татуировщика и беременную бабу. Она, кажется, кричала на нас с Родиком, потом успокоилась и потащила куда-то. А вот что было дальше – пусто.
Очнулся я на узкой койке в незнакомой комнате. Голова отказывалась соображать и гудела, глаза пересохли и пекли, а во рту, казалось, нагадил голубь. Над койкой висело зеркало. Я бросил на себя взгляд – ну и рожа! Волосы похожи на шатенистую паклю, а серый цвет радужки не заметен за полопавшимися капиллярами. К тому же вся физиономия дико помята. Ну и видок!
Комната оказалась размером не больше купе. Я такие в музее поездов видел, в них еще люди ХХ века путешествовали. Металлические серо-синие стены, над кроватью лампа, в углу железный шкаф, а рядом такой же стол со стулом, на спинке которого висела одежда. Ни окон, ни дверей.
Черт, да что происходит? Куда меня занесло? Я бросился к стулу и схватил… комбинезон? Сроду не носил такую дрянь!
На сером нагрудном кармане заметил табличку: «Родион Гнидин. Бортмеханик». Что за бред? Где мои джинсы и футболка?
Не обнаружив другую одежду, натянул комбез и еще раз матюкнулся – ноги утонули в штанинах, мотня висела так, будто я обделался, а рукава пришлось закатать два раза.
Я сглотнул и занялся исследованием стен. Раз я тут оказался, значит должен быть вход. Борька Новицкий в прошлом году летал в отпуск на Титан и рассказывал о скрытых дверях в космических кораблях – может и тут такая же имеется.
На стене, к которой примыкала койка, я заметил небольшую панель. Когда подошел к ней и коснулся, приятный женский голос оповестил:
– Приложите ИШКЧ к сканеру.
На панели загорелся огонек, словно приглашая – я протянул запястье левой руки.
– Родион Гнидин, здравствуйте. Добро пожаловать на борт шаттла «Мойра-3». Вы направляетесь к планете Е346-261. Я ваш автоматизированный бортовой помощник, Лисса.
Стена бесшумно отъехала, а я так и остался стоять. Борька был прав – выезжающие стены – это круто! Стоп. Родион Гнидин?
– Эй, АБП-шка! Какой Гнидин? Я Мишка Трофимов! – Я ткнул в панель запястье.
– Господин Гнидин, вы ошибаетесь.
Ее противный, учтивый голос звучал ровно. Ну да, как еще может звучать голос автоматического помощника?
– Тро-фи-мов!
Только я собирался стукнуть панель, как в коридоре показалась девушка в таком же комбинезоне, что и мой.
Она на мгновение застыла, потом выхватила бластер и направила на меня.
– Стоять!
Я шагнул назад и приказал.
– Закрыть дверь!
Передо мной моментально выросла стена. Нет, это реально прикольно! С той стороны донеслись гулкие удары и крики.
– Ты кто такой? Где Родик? Я приказываю выйти!
Я сел на койку и обхватил голову руками.
Что за чёрт происходит? Это шутки такие – симулятор космического корабля? Интересно, кто подстроил? Борька или Люська?
Люська… эта мымра мне изменила!
Перед глазами возникла Люся, целующаяся с хмырём, затем огромный бармен-байкер, протягивающий стакан и высокий блондин с идеальной улыбкой. Он протягивал руку и грустно улыбался: «Родион Гнидин, космонавт».
Я вскочил и стукнул себя по лбу. Ой! Не надо было этого делать…
– Родик!
Удары за стеной прекратились.
– По-хорошему прошу, парень, выходи сам. Иначе не поздоровится.
– А что ты мне сделаешь? – я усмехнулся. – Дверь-то закрыта.
– Лисса, открыть дверь. Это приказ капитана! – проорала девица.
Она – капитан? Чего она капитан – кукольного домика? Но бластер в ее руках как-то напрягал.
– Нет! – я вскочил с койки, но долбанутая АБП-шка уже открывала двери.
Девица с бластером наперевес ворвалась в комнату. Я бросил ей под ноги стул и рванул в шкаф. Несколько секунд царила тишина.
– Ты дурак? – в голосе капитана, надо же девица-капитан, слышались смешки. – У меня в руках бластер, а ты в жестяном шкафу прячешься?
– А где мне еще прятаться? – буркнул я и приоткрыл створку.
Капитан оказалась невысокой стройной девушкой, лет двадцати восьми-тридцати, с гладким пучком русых волос.
– Выходи, поговорим.
Я все еще надеялся, что это симуляция и вскоре с меня снимут вирт-шлем, поэтому открыл дверь и шагнул из шкафа.
– Ты кто такой и где Родик? – капитан вертела в руках бластер и внимательно рассматривала меня.
– Миха. Трофимов, – я протянул руку и только потом понял, что с девушками так не здороваются. Капитан проигнорировала меня и кивнула.
– Что с Родиком?
Голова так сильно болела, что думалось с трудом. Поэтому я решил сразу взять быка за рога.
– Это сима? Ну, симуляция?
Капитан закатила глаза и потребовала отчет у Лиссы о том, как я проник на корабль. Я вздрогнул – так значит не симуляция?! Чёрт!
Через минуту бесстрастный голос АБП-шки выдал.
– Бортмеханик Родион Гнидин явился вчера в состоянии алкогольного опьянения. Его индивидуальный штрих-код соответствовал анкете в базе данных. Андроиды промыли ему желудок и перенесли в каюту. Запуск корабля осуществил автоматизированный бортмеханик.
Капитан пнула дверцу шкафа, и та с лязгом закрылась.
– Гад! – она перевела взгляд на меня и ткнула пальцем. – Признавайся! Это он всё подстроил?
Я попятился на выход из каюты.
– Чего?
Капитан неумолимо приближалась, а я отступал. Чёрт! За что мне это? Сперва с работы уволили, потом Люська-стерва изменила и бросила, теперь вот это. Что я буду делать в космосе? Я все «астро» и «космо» уроки прогуливал. Пока одноклассники изучали историю освоения космоса и первых контактов с внеземными цивилизациями, пока постигали разницу между марсианами и энцеладцами и делали макеты космических кораблей на астрофизике, я рубился в очередную вирт-игрушку. Как быть?
– Слушайте, я тут не при делах. Слышали АБП-шку? Я пьяный был!
– Господин Гнидин, вы можете обращаться ко мне Лисса, – меня начал бесить спокойный голос автоматического помощника.
– Хочешь сказать, что ты не в курсе, как тут оказался? – капитан с сомнением смотрела на меня.
– Вот! Наконец-то вы меня поняли. Этот ваш Гнидин… гнида такая, напоил меня и вместо себя отправил!
Я представил, как начищу рожу этому козлу, только вернусь на Землю. Я же вернусь, да?
– А ты в курсе, что твое нахождение на борту – это нарушение протокола тринадцать подпункт двадцать один? – капитан внимательно смотрела на меня, будто ожидая реакции.
Я пожал плечами: какие такие протоколы? У меня тут башка раскалывается и сушит дико.
– Э-э-э, простите, не знаю, как вас зовут, мне бы воды выпить – голова болит.
Капитан кивнула, нажала что-то на нарукавнике и вышла.
– Буду ждать в столовой.
Не успел я удивиться, как в дверях появился андроид-санитар с подносом, полным пробирок и шприцов.
– Я Энди, борт-санитар. Протяните руку.
Я отступил: мало ли что приказала эта капитанша мне вколоть. Живым не дамся!
– Кх, – Лисса привлекла внимание. – Капитан Андерсон попросила передать, чтобы вы доверяли Энди. Он поможет избавиться от симптомов похмелья, а заодно и возьмет необходимые для полета анализы.
Так, убивать меня капитану нет смысла – ну, нарушил парочку протоколов, но разворачивать корабль ради того, чтобы сдать меня властям – бред бредовый. Максимум, что она может – приказать Энди ввести меня в состояние гибернации. Чтоб под ногами не путался. Но это не проблема. Отдохну немного, а то я все еще в состоянии нестояния.
В голове быстро созрел план: делаю вид, что доверился капитану-красотке, а сам связываюсь с Землей и рассказываю, как меня похитили и в космос отправили. Надо бы еще выяснить миссию корабля – куда летим, зачем.
Я сел на койку, зажмурился и протянул Энди руку. Несколько «укусов комарика», и по телу растеклась хрустальная вода, смывающая алкогольные пары.
– Всё. Можете быть свободны, – Энди убрал шприцы и вышел за дверь.
– Господин Гнидин, капитан ждет вас в столовой.
– Я – Тро-фи-мов, дура элек…
Спокойный и нудный голос помощника прервал меня.
– Господин Гнидин, вы можете обращаться ко мне Лисса.
– Тьфу, ты… – я в сердцах ударил по подушке. – Слушай, Лисса, а тебя можно перепрошить?
– Конечно. Доступ есть у капитана. Желаете подать запрос?
– Да! – я от нетерпения вскочил с койки.
– Вы можете это сделать с компьютера на капитанском мостике или воспользуйтесь голосовым управлением.
Я потирал руки: так, значит сперва надо изменить обращение ко мне. Я не гнида там какая-то, а Миха Трофимов. Потом посмотрим, может она и на Землю позвонит. Меня вернут, а Родика накажут. Пусть знает, как нормальных парней в космос запускать!
– Лисса, мне нужно голосовое управление.
– Хороший выбор, господин Гнидин.
Я поморщился.
– Лисса, измени мое имя и фамилию…
– Это изменение базовых настроек. Назовите пароль.
– Какой пароль?
– Тот, который вы ввели перед вылетом.
Дышать стало тяжело от злости.
– Какой к черту пароль?! Не вводил я ничего!
– Господин Гнидин, пароль для изменения стандартных настроек находится в ведении капитана. Перед вылетом вы поменяли его на новый. Откуда у вас информация – мне неизвестно. Но пароль для изменения базовых настроек корабля, андроидов и автоматизированных систем управления теперь недоступен Капитану Андерсон. Если вы его не вспомните, то не сможете подать запрос на изменение обращения к вам.
Я взял себя в руки – надо нормально поговорить с АБП-шкой и все выяснить.
– Лисса, а ты видишь меня?
– Да.
– А когда я пароль менял, тоже видела?
– Да.
– А рожа моя была?
– Да.
– Что ж за хрень? Как я мог сменить пароль?
– Вы были с другом. Согласно ИШКЧ, его зовут Михаил Трофимов. безработный, одинокий, страдающий хроническим алко…
– Так, хватит!
– Как скажите, господин Гнидин.
– Тьфу ты! – я пнул стул. – Где столовка? Веди меня.
АБШ-ка рассказала, куда идти и предупредила, что обед андроиды накроют согласно моей анкете.
Обед – это хорошо. Лекарства у Энди оказались отменные – все симптомы похмелья прошли, а чистый желудок требовал еды.
Я шел по коридору или, как Лисса сказала, «палубе» и смотрел во все глаза: стальные серые стены с картинами известных земных художников. Интересно, настоящие или репродукции? Они висели между иллюминаторами, за которыми простирался таинственный космос. Я остановился возле одного и ткнул пальцем, поверхность пошла разводами. Блин, да это же экраны! Видать, транслируют то, что снаружи происходит.
– Эй, Трофимов, ты что там застрял?
Я оглянулся, увидел капитана в другом конце коридора.
– Иду.
Вскоре я оказался в круглой комнате с идеально белыми стенами, двумя столиками, диванчиком и огромным во всю стену автоматом для приготовления еды. У меня дома такой настольный был, но кроме пиццы и бургеров ничего делать не умел.
Я подошел к АДПЕ-шке и замер: что делать? Сзади раздался голос капитана.
– Эта панель для заказа еды, – она отодвинула меня в сторону и указала на мелкие белые, желтые и красные кнопки. – Выбираешь, что хочешь. Большие кнопки – комплексный заказ, чтоб голову не морочить. Система сама составит сбалансированный набор. – Капитан нажала зеленую кнопку. – А это – перекус. Напитки в другом конце АДПЕ.
– Спасибо, – я кивнул и подошел к панельке с обедами. Решил, что потом разберусь подробнее, что к чему, и нажал «комплексный обед»: желудок сводило от голода. С правой стороны АДПЕ-шки открылась дверца, и нежный женский голос оповестил:
– Приятного аппетита, господин Гнидин.
Я ругнулся про себя – срочно надо перепрошить андроидов, а то этот «гнида-Гнидин» – бесит!
Забрал герметичный поднос и сел за стол, а капитан примостилась напротив.
– Ну, рассказывай. Сколько он тебе заплатил, чтобы ты вместо него отправился?
– Никто мне не платил, – я открыл поднос и чуть не блеванул – в нос ударил приторно-сладкий запах, с примесью гнилой травы. – Что это за хрень?
Капитан скосила взгляд на еду и пожала плечами.
– Видать суп-пюре из брокколи и тыквы, а на второе стейки из тофу и морковный салат.
Я едва сдержал рвотный позыв – ненавижу брокколи и тофу!
Люська как-то раз завела меня в мега-модное кафе и заказала эту гадость. Я поел, ради приличия, но, как только вышел на улицу, тут же облевал порог.
Я отодвинул поднос.
– Я не буду это есть. Может что-то другое?
Капитан со злорадством покачала головой.
– Лисса, – вызвал я помощника, – есть на борту мясо?
– Нет. Согласно вашей и капитана Андерсон анкетам, вы употребляете в пищу только овощи.
– А другие?
Я заерзал на стуле – смутное подозрение, что на этом чертовом космолете больше нет людей, перерастало в уверенность.
– Экипаж шаттла «Мойра-3» состоит из двух человек, трех андроидов и младшего роботизированного состава.
Я вскочил и со всей силы врезал кулаком в стену. Твою мать!
– Ну что, большую свинью дружок тебе подложил? – капитан не просто злорадствовала, она, кажется, наслаждалась моей паникой и злостью.
– Да иди ты!
Я выскочил из столовой и направился в каюту. Только бы выбраться отсюда. Найду Родика и рожу начищу!
Пока шел, злость потихоньку испарялась, а ее место занимала логика. Так, что мы имеем? Я познакомился с космонавтом Родионом Гнидиным в баре. Перебрал. Помню татуировщика, а это значит, что мой ИШКЧ поменяли. Лисса сказала, что со мной был друг Миха, но Миха – это я. Значит поправили не только мою татушку, но и Родика. Чёрт! А если я заболею? Там же все данные! Тридцать лет работает закон Мак’Лайна-Шпрошту: всем новорожденным в Межзвездном Союзе ставят тату. По ней легко узнать все об индивиде. Вот поедешь ты в командировку на Ганимед, в обморок свалишься, а доктора отсканируют ИШКЧ и тут же узнают, что у тебя аллергия на циан. Или решишь ты ипотеку на Юпитере взять – не надо на Землю за справками мотаться. Все в базе есть – удобно! Но, видимо, не безопасно. Земное правительство все еще верит, что татушки невозможно подделать.
Я остановился возле иллюминатора-монитора и некоторое время любовался скоплениями газа и света. Ладно, что еще известно? Пароль! Я сменил пароль доступа к Лиссе. Черт! Бортмеханик же не должен знать пароль. Откуда Родик его знал и зачем мне сказал? И самое главное – почему я его сменил?
Я решил выяснить хоть что-то у Лиссы – коридор пустовал, поэтому я вызвал АБП-шку.
– Лисса, расскажи про миссию.
– Шаттл «Мойра-3» летит к планете Е346-261. Задача экипажа запустить разведывательные зонды, записать данные и, если будут обнаружены разумные формы жизни, вступить в контакт. Мы уже знаем, что планета обитаема – недавно пришли снимки с зондов. Но есть ли там разумные формы жизни: все еще неизвестно.
– Фигасе! И далеко летим?
– Нет. Через три дня «Мойра» пройдет сквозь червоточину Ганса, потом еще три недели, и мы достигнем Е346-261.
От волнения я не знал, что и сказать. Вокруг шеи снова обвилась петля отчаяния и страха: какая к чёрту червоточина, какие зонды, какие контакты? Я в обычной жизни с лунариками не особо-то могу общий язык найти, не говоря уже о потенциально-разумных аборигенах какой-то планетки. Я не то, что не знаю, как запускать зонды, я даже не представляю, как они выглядят. Злость на Родика снова всколыхнулась, я сжал кулак и только размахнулся, как сзади раздался голос капитана.
– Что-то ты нервный какой-то.
– Что тебе надо?
Капитан прислонилась к стене спиной. В ее глазах больше не было злорадства, только внимание.
– Я тут с Лиссой поговорила и решила, что ты мог и не соображать, что происходит.
– Спасибо, огромное. Мне в ножки тебе кланяться?
– Не ерничай, а? – она протянула руку. – Вероника.
Я помедлил, но потом подошел и пожал ладонь.
– Миха.
– Поняла уже, – она улыбнулась. – Идем на капитанский мостик. Обсудим.
***
Капитанский мостик – круглая комната, в одном конце которой располагалась приборная панель с множеством кнопочек, лампочек и рычагов, а в другом – стояла пара кресел и столик посередине. За панелью виднелись иллюминаторы и несколько мониторов между ними.
Я решил, что раз Вероника мне верит, то и я могу ей доверять. Поэтому следующие десять минут рассказывал о Крошкине, Люське и том, как встретил Родика. Правда, о смене пароля решил не упоминать: незачем ей знать, что, как только я появился корабле, так сразу накосячил. Потом, может, вспомню его.
Вероника слушала внимательно, расспрашивала, о чем говорил Родик. Но я ничего не помнил: только бармена-байкера, татуировщика и беременную бабу, которая на нас кричала.
– Беременная? – Вероника побледнела.
– Да, а что?
– Высокая такая, блондинка?
– Вроде бы. Понимаешь, там все шаталось.
– Сысоева! Сукин сын!
Вероника встала и зашагала из угла в угол капитанского мостика.
– Ты чего?
– Да понимаешь, мы с Родиком к этой миссии три года готовились. И все три года встречались. Но где-то год назад он резко изменился. Стал пропускать занятия, тренировки. Говорил, что сомневается, надо ли ему лететь. Как-то раз позвонил и сказал, что заболел, а я, – Вероника покрутила пальцем виска, – дура, приперлась к нему с овощным бульоном. Там девица – высокая блондинка – в его рубашке по квартире разгуливает. Я вылила на нее суп и ушла. – Вероника дернула плечом, отгоняя неприятные воспоминания. – Я потом узнала, что это Нинка Сысоева – глава департамента КЧ – кодирования человека. Именно там хранятся все данные о землянах.
Я хлопнул себя по лбу – теперь понятно, что случилось! Перепрошить ИШКЧ нельзя: вот почему тот татуировщик качал головой. Зато поменять данные в базе, если есть доступ, легко. А эта Сысоева, несомненно, имела такие возможности.
Пока я внутренне кипел и негодовал на гниду-Гнидина и его любовницу, Вероника продолжала:
– А утром ко мне приехал Родик – прощения просил, говорил, что это случайно. Я и дала ему второй шанс. Все хорошо было, но месяц назад, когда нашу команду отобрали из тридцати других, он резко изменился – просил отказаться от миссии, что-то про свое будущее, которого лишается, плел. Я думала, что он злится из-за того, что меня поставили во главе экспедиции, доверилась ему.
Вероника замолчала и уставилась в одну точку.
– Козел! – только и смог выдавить я.
– Ладно, – Верника встрепенулась, – ну его к чёрту. Надо с тобой что-то решать. Твое нахождение на борту – нарушение протокола.
– Ты уже говорила. Что это значит?
– Для тебя – ничего хорошего. – Вероника села в капитанское кресло. – Лисса, вызови адмирала Норковского.
– Может не надо? – промямлил я с надеждой, но Вероника даже не посмотрела на меня.
Несколько минут ничего не происходило, а затем экраны перед ней замерцали, и вскоре появилось толстое одутловатое лицо адмирала. За его спиной виднелся гигантский экран, размером со стол в столовой, и парочка книжных шкафов.
– Говорит капитан шаттла «Мойра-3» – Вероника Андерсон. Сообщаю о дезертирстве Родиона Гнидина и незаконном проникновении на космический корабль гражданского лица Михаила Трофимова.
Адмирал выпучил по-лягушачьи глаза и закашлялся.
– Что, простите?
Вероника четко и быстро изложила тупейшую ситуацию, в которую я попал, и замолчала.
Адмирал указал на меня.
– Это он?
– Так точно.
Несколько секунд Норковский молчал, затем поправил пиджак и галстук на толстой шее.
– Господин Трофимов, вы будете арестованы за незаконное изменение ИШКЧ, проникновение на космический корабль, нарушение воинского и космического уставов. Все статьи обвинения мой секретарь пришлет позже. Как только «Мойра-3» выполнит миссию и вернется домой, вас передадут в руки правосудия. Вам светит по меньшей мере пожизненное. Встаньте.
Уши заложило ватой, а дышать стало сложно. Чёрт возьми, зачем Вероника вызвала этого мужика? Она казалась такой понимающей, такой милой. И тут… Пожизненное… Что же делать? Бежать! Но куда? Я в космосе, на корабле, который летит к неизведанной планете. Я сам виноват во всех своих проблемах. Нечего было пить с незнакомцем. Хорошо еще, что жив остался.
Как во сне, услышал четкий, как военный марш, голос Вероники.
– Адмирал, разрешите обратиться.
– Да, капитан?
– Адмирал, без человека-помощника я могу провалить миссию.
Норковский ослабил узел галстука.
– И что вы предлагаете?
– Отмените арест Трофимова. Если миссия будет успешна, то с него снимут обвинения. Если миссию он провалит, то либо сам сдохнет, либо под суд по прилету попадет.
Адмирал молчал, а я сидел, зажав в карманах комбинезона пальцы – хоть бы согласился!
– Хорошо. Под вашу ответственность.
– Есть!
Толстая рожа Норковского пропала с экрана, а Вероника откинулась на спинку кресла.
– Вот и хорошо.
– Ты зачем это сделала?
Она закатила глаза и распустила тугой пучок. Волосы рассыпались по плечам, а я на миг забыл, где нахожусь и что эта красивая молодая женщина только что сдала меня начальству с потрохами.
– Норковский звонит один раз в дневные сутки. Если бы он потребовал поговорит с Гнидиным, то что бы ты делал? Адмирал учил нас с Родиком еще в академии, поэтому никак не поверил бы, что высокий голубоглазый блондин вдруг уменьшился в росте на двадцать сантиметров, перекрасился в темно-русый и вставил серые линзы.
– Лучшая защита – это нападение? – вспомнил я фразу, которую часто говорил дед.
– Верно мыслишь, сработаемся. – Вероника встала и направилась к выходу. – Я к себе, а ты можешь заняться самообразованием. Лисса тебе поможет.
Я открыл рот, чтобы воспротивиться – еще чего, учиться, но дверь за Вероникой уже закрылась.
***
Оказалось, что Лисса – отличный автоматизированный помощник. Она знала все о космосе, шаттле, внеземных цивилизациях и о том, как не провалить миссию. Следующие несколько недель я только и делал, что зубрил, сдавал зачеты Веронике и жевал овощи.
Мне казалось, что я сам стал похож на зеленый листок – такой же тонкий и неуверенный в будущем.
Каждый раз, когда мы встречались с Вероникой в кают-компании, она казалась мне привлекательнее. Мы все чаще задерживались в кают-кампании и обсуждали книги, фильмы. Оказалось, что она, как я, фанат старых, бумажных изданий, смотрела почти те же сериалы, что и я, ну и фанатела по древним, еще двадцатого века, героям комиксов. Наверное, я был слишком зол на Люську, но сам того не понимая, вскоре увлекся красоткой-капитаном и однажды, рискнув, поцеловал ее.
Мы сидели в столовой за бокалом шампанского – праздновали земной Новый год, и когда пробило двенадцать, я наклонился к ней. Едва мои губы коснулись ее, а рука не успела лечь на затылок, как она перекинула меня через голову, и я больно ударился спиной о пол.
– Ника!
– Ничего, слышишь, ничего между нами не будет! – Она сжала губы, и смотрела на меня со злостью и раздражением.
Пока я вставал, она быстро вышла из столовой.
Несколько дней она со мной не разговаривала, но затем все вернулось на круги своя: я – учился, она – проверяла.
Через пару дней Лисса доложила, что наш корабль прибыл на орбиту Е346-261.
Я выскочил из каюты и бросился на капитанский мостик. Вероника сидела в своем кресле – собранная и серьезная. Она нахмурилась и раз за разом отправляла сигнал присутствия, но ответа не получала. Мы прождали три дня, однако жители Е346-261, если они там были, не желали с нами общаться.
Вероника связалась с Норковским – опять пришлось долго ждать, пока ответит. Он приказал немедленно спускаться на планету.
– Адмирал, согласно пункту три протокола LNP6, мы не имеем право нарушать границы планеты до тех пор, пока жители не ответят. Или надо выждать месяц и тогда отправляться. – Вероника встала и заложила руки за спину. Она всегда так делала, когда злилась.
– Капитан Андерсон, не стоит тянуть. Отправляйтесь на эту чёртову планету, это приказ!
– Есть!
Когда рожа адмирала пропала с экранов, я встал и подошел к Веронике.
– Ника, по протоколу мы должны ждать. У нас хватит провизии и топлива…
– Ты видел, что было за спиной адмирала?
Вероника кивнула на мониторы.
– Телевизор. Ракеты какие-то показывали, что-то на всеобщем писали в титрах.
– Миша, какой же ты…
– Эй!
– Там показывали нашу «Мойру» и писали, что мы уже, – она выделила голосом последнее слово, – спустились и подтвердили наличие разумных существ на новой планете, и даже вступили с ними в контакт.
