Читать книгу: «День космонавтики», страница 5
Сирена протяжно выла. Пока я бежал обратно к воздуховоду, четверо вооружённых кептикиан ворвались в реакторную и наставили на меня четыре дула. Но вдруг всё вокруг озарилось ярким светом, и меня ослепила вспышка…
Стоя с бластером у виска на холме неизвестной планеты, я признавался ей в ненависти. Неделю назад у меня кончились пайки, благодаря грызунам, живущим в песке. Я ловил и ел грызунов, пока мог их поймать, остатки воды допил вчера, а пополнить запасы попросту было нечем. Позвать на помощь я не мог, антенна корабля сломалась при падении. Я был потерян, сломлен, измучен и истощён, а подыхать мучительной голодной смертью не хотелось, поэтому я приставил бластер к виску и нажал спусковой крючок.
Прибытие (Юлиана Королёва)
Терпеть не могу долгие перелёты. Бесконечные очереди на регистрацию, фэйс-контроль, два часа блуждания по залу вылета, толкание в очереди на посадку и ещё полчаса в камере гибернации в ожидании, пока тебя подключат. Дальше, как наркоз – отрубаешься. Только выпадаешь из жизни на целых полгода, за которые мог переделать уйму дел и помириться с невестой. Ну ничего, я ещё вернусь.
За двенадцать часов до прибытия тебя будит очаровательная кибер-стюардесса с логотипом компании «Space-X», растянутым на весь гостеприимный бюст, и ты, помятый, заросший как макака, несущий спросонья чушь, вливаешься в тесные коридоры космолайнера, чтобы потолкаться с другими пассажирами в очереди в сортир.
Пропуская мамаш с детьми, невольно задумываешься: окажись в экипаже люди из плоти и крови, их жизнь пролетала бы всего за пару десятков таких вот рейсов. Но, к счастью, годами жизни расплачивается ИИ лайнера и его аватары, а железякам время не важно, их изношенные детали можно заменить.
Едва космолайнер причаливает, вся кутерьма начинается заново: очередь на выход, на регистрацию; в сортир, для тех, кто не успел сходить на борту, ещё раз фейс-контроль, выдача багажа и только потом толкучка на выход. Одуреть можно.
Я одурел. Покидая здание космопорта, я ещё не знал, во что выльется этот рейс. Ввязался в авантюру только ради заработка, а не для острых ощущений. Собирался подарить любимой не просто росчерк в свидетельстве о браке, а пышный банкет и медовый месяц где-нибудь на Фиджи, куда летают отдыхать знаменитости. Ведь её мамаша считала, что Мариночка заслуживает большего, нежели никчёмный, способный лишь на единственное дело, кобель. Я собирался опровергнуть любые домыслы и обеспечить плоду нашей с Мариной любви достойное появление на свет и проживание в этом бренном мире.
Вот и пришлось отправиться на заработки в самую жопу галактики – колонию Дельта пятьсот тридцать семь – безжизненный кусок скалы.
Только с Мариной мы повздорили. Её матушка, Тамара Адольфовна, разглядывая медицинский скан с личинкой, которой до развития в человека оставалось ещё целых восемь месяцев, решила, что «кобель» испугался ответственности и сбежал, чтобы осесть где-нибудь на лунах Идриса и спокойно продолжать свои бестолковые «кобелиные похождения» с торчками, сидящими на модном в наши дни веществе «блажь». Но что самое важное – так предсказала астролог!
Я был готов терпеть любые оскорбления Тамары Адольфовны, но большей дурости, чем вера в предсказания астролога, не представлял. Хотя меня и оскорбляло, что, живя в двадцать втором веке, моя невеста верит матушкиным сказкам, я списал всё на её пикантное положение, и, поскольку Марина включила полный игнор, отказываясь говорить или даже попрощаться перед дальней и сложной дорогой, оставил на домашнем инфокоме кучу извинений и обещаний.
Полёт прошёл гладко. Лайнер приземлился на космодроме Дельты. Эту радостную весть я записывал для любимой, то и дело отвлекаясь на угрозы Тамары Адольфовны. Они, вероятно, насыпались перед отлётом, а я не заметил и привёз с собой. Послания будущей тёщи изрядно понизили градус моего настроения, в связи с чем я успешно проигнорировал просьбу одного из аватаров подойти к администрации порта. Сотрудники космопорта и так отняли полтора часа моей жизни, пока оформляли визу и выдавали багаж.
Я прорвался к раздевалкам у выхода из здания, чтобы облачиться в защитный костюм и скорее покинуть надоевший космопорт, как вместо этих самых раздевалок передо мной открылась неожиданная картина.
На ярком, как в Рио, синем небе, клубились взбитые сливки облаков. К ним устремлялись хромированные башни-паруса космопорта, словно я никуда не улетал или ошибся планетой. Но инфоком на запрос координат чётко сигнализировал, что всё верно – я здесь, на Дельте, за пятьсот тридцать семь световых жопа-лет от дома. Что-то определённо не стыковалось.
Самую страшную новость я узнал, когда всё же направился к администрации космопорта с претензией: какого чёрта происходит?
У администрации уже толпился народ с моего рейса. Проталкиваясь мимо знакомых по сортирной очереди лиц, я добрался до стойки и впал в ступор: согласно данным ИИ космопорта, наш лайнер прибыл верно, на Дельту пятьсот тридцать семь. Вот только с небольшим опозданием. На сто лет.
– Скока-скока? – этот звук успел вылететь из моего рта, пока мозг отчаянно открещивался от столь нелепой информации.
– Сто, – повторил ИИ, носящий дешёвую маску расфуфыренной блондинки, и миленько так улыбнулся, похлопав силиконовыми ресницами. – Как вы могли заметить, наш планетоид за это время подвергся терраформированию. Вы должны радоваться.
– Какого хрена? – выпалил я, отказываясь верить собственным ушам.
– Произошёл сбой в системах ИИ. Лайнер вышел из гиперпространства и лёг в дрейф, – елейным голосом пропела блондинка. – Компания приносит свои извинения.
– Извинения?! – вся жизнь пронеслась у меня перед глазами: я представил, как злорадствовала Тамара Адольфовна: «Я же говорила, кобель – он и в космосе кобель». И как ревела Марина на широком материнском плече: «Ты была права, мама». Как родился мой сын и вырос без меня. Кем он стал? Но самое страшное, его тоже больше нет. Все, кого я знал и любил, ради кого попёрся в этот мухосранск на задворках галактики, давно умерли. Вымерли, чёрт возьми, как динозавры!
В этот момент меня словно засосало в чёрную дыру. Сначала кровь оттекла от конечностей, потом забурлила в жилах, и сердце заколотилось в висках.
– Это шутка, – нервно хихикнул я, заметив, что люди вокруг совершенно спокойны. Не зря ведь им пофиг.
Из толпы донесся смешок: «Это кидалово, чувак!» Я поискал взглядом того, кто это сказал. Люди мирно беседовали друг с другом, никто даже не смотрел в мою сторону.
– По ходу, не шутка, – подал голос тощий пацан, сидевший на перилах у стойки, словно недокормленный попугай на жердочке.
Перед глазами всё поплыло. Мне всё же хотелось услышать про шутку или розыгрыш из какого-нибудь дурацкого виртуального шоу и узнать, что я на Земле. Что мы никуда не улетали. Что всё это фарс. Шутка Тамары Адольфовны.
– Думаете, я поверил? – я повернулся к администраторше за стойкой. – Это не смешной розыгрыш! Так ей и передай! – процедил я и ударил кулаком по столешнице, потом перемахнул через стойку, не помню как схватил блондинку за парик, припечатав харей к стене. – Скажи, что это розыгрыш, падла!
– Это розыгрыш, падла, – робко повторила кукла, захныкала и задрожала, ловко изобразив жертву насилия.
Наконец толпа оживилась, только вместо слов поддержки доносились слабые возгласы: «Эй, мужик, остынь!» «Да она тут ни при чём». «Кто заплатит за ремонт аватара?» «Я знаю этот взгляд, это паника. Позовите врача!» И всё в таком духе. Что не так с этими людьми? У них отняли сто лет!
Вдруг я ощутил удар в спину. В глазах потемнело, все мышцы разом окаменели, горло сжалось, и я с трудом втянул воздух, чтобы вдохнуть. Чьи-то руки схватили меня и оттащили от полудохлого аватара с искрящейся чёрной дырой вместо носа, двинули под колени и скрутили руки.
Гранитная плита медленно приближалась к лицу и беспорядочный рисунок на глянцевой поверхности сливался в мутное пятно. Меня стошнило. Откуда-то из мутного тумана приполз робот-уборщик.
Пока я приходил в себя, изучая пол и судорожно соображая, как проснуться от этого кошмара, аватар в форме охранника космопорта шарил по моим карманам в поисках инфокома.
– Антон Ким, землянин, двадцать четыре года, – он приложил карту инфокома чипом к своей ладони. – Ага, вот посадочный. Без вести пропавший, как и ещё семьсот бедолаг. Этот последний, которого мы не учли, – бормотал аватар с сочувствующим видом и тяжело вздыхал, упоминая штраф за порчу имущества компании «Space-X», арест, стресс и что-то ещё.
Я плавал в прострации, пытаясь осознать, неужели за десять секунд потерял всё: семью, невесту, друзей, дом, цель в жизни? Неужели всё это правда? Как выбраться отсюда? Как вернуть утраченное время? Ответ был только один – никак, и от этого становилось хуже. Едва я покосился на бластер охранника, в голове промелькнула нездоровая мысль. Но хорошенько её обдумать не удалось, я ощутил лёгкий укол в шею и отвлёкся.
Умирать вдруг перехотелось. Силы по капле возвращались в мышцы, размытый рисунок пола обретал чёткие узоры, а потускневший мир окрашивался заново. Я ощутил необъяснимую радость жизни, ведь мир вокруг совершенно новый, и я дышу им, я свободен от тирании Тамары Адольфовны, пуза Марины, всех долгов и обязательств, как и те семьсот счастливцев, прилетевших со мной прямиком в рай.
Эта непонятно откуда взявшаяся нелепица окрыляла. Я поднял голову. Передо мной стояла длинноногая красотка с бейджиком «медик» и улыбалась. В её руках была коробка ампул с искрящейся ярко-голубой субстанцией. Я узнал «блажь».
– Добро пожаловать на Дельту, Антон Ким, – пропела красотка ангельским голосом. – Не беспокойтесь. Сейчас подойдёт соцработник. Поскольку ваша жизнь теперь зависит от нас, вам помогут со всем необходимым на первое время.
– А потом?
А потом всю нашу толпу из семи сотен потерянных во времени идиотов повели по длинным коридорам и вывели из здания космопорта. Мы оказались на огромной верфи прямиком перед недостроенным космическим кораблём и гигантским ангаром, полным оборудования и сломанных роботов. Масштаб предстоящей работы не пугал, никто не смотрел в ангар. Все таращились на звёзды, разинув рты. Таких звёзд я больше не видел нигде и не мог оторвать взгляда от россыпи сверкающих точек. Всё остальное не имело значения или это блажь заставляла так думать. В любом случае, было не так уж плохо отбросить старое и начать новую жизнь. Я даже разглядел в толпе симпатичную девчонку лет двадцати, и мигом протиснулся к ней.
– Привет! Я Антон – улыбнулся я, стараясь вложить в улыбку всё своё очарование, и протянул руку для знакомства. А чего ждать? – Путешествуешь одна или с кем-то?
– Марина, – девчонка вцепилась в мою ладонь и тоже улыбнулась. – С мамой, но разве это важно?
Терраформи́рование (Оксана Ковпак)
Назар вошел в кабинет бывшего босса. С тех пор как он уволился, здесь ничего не изменилось: на столе стоял треснутый макет с надписью «Превратим Солнечную систему в наш дом», рядом – полупустая чашка с кофе. Он остановил взгляд на экране чашки: двенадцать часов, регата началась. Назар вздохнул и плюхнулся в кресло – а мог бы сейчас смотреть, как яхты отчаливают от берега. Дверь открылась, и в комнате появился бывший начальник, он выглядел уставшим, под глазами залегли синяки, лицо осунулось.
– Спасибо, что заглянул, – проговорил Герман, входя.
Назар не ответил. Он не хотел приходить, но бывший босс намекнул, что появилась возможность заработать. Назар заерзал в кресле, он злился на себя за то, что согласился.
Он уволился два года назад и не жалел об этом. Ему многое не нравилось в работе: долгие месяцы на корабле, черное высасывающее душу небо за бортом. Единственное, по чему он тосковал, – это планеты. Ему до сих пор снились оранжевое небо Титана, ледяные равнины Европы с редкими холмами и трещинами. Словно огромное озеро замёрзло в космосе и над ним рассыпались тысячи звёзд.
– У нас проблемы с Марсом, – Герман подошел к столу и сел в кресло. Он включил сетевизор, и в кабинет ворвался сухой голос: «Не отправляйте больше на Марс корабли. Не пытайтесь высадиться на планете. Человечество должно забыть о Марсе. Навсегда».
– Это прислали роботы с Марса.
– Роботы? – Назар удивленно взглянул на бывшего начальника. Колонисты покинули планету сорок лет назад, там остались только роботы. Иногда их посещали техники.
– Да, представляешь, – Герман снял очки и устало потер пальцами веки. – После того как пришло сообщение, все камеры на Марсе погасли. Тысячи спутников вышли из строя. Ничего подобного раньше не случалось. Ни на одной планете.
Назар взглянул на сломанный макет Солнечной системы. Он заметил поврежденное место, – надлом был в районе Марса: лопнула проволока, которая служила орбитой. Как он раньше этого не замечал?
– Три недели с Марсом не было связи. Не работал ни один канал. А сегодня ночью мы получили еще одно странное сообщение.
В кабинет постучали. Дверь приоткрылась, показалась голова юноши. Назар раньше не видел его в Ассоциации. Наверное, новенький. Парень посмотрел на Назара, и на его лице появилось странное выражение: то ли удивления, то ли… Назар так и не понял.
– Герман, можно вас на минуту? – спросил юноша.
– Нет. Я же просил не беспокоить.
– Но все же уделите мне минутку, – теперь парень пролез в дверь всем корпусом.
Ворча, Герман встал и вышел. Когда дверь за ним захлопнулась, Назар взглянул на часы. Регата уже в разгаре: собрание шкиперов закончилось, началась первая гонка по внешнему рейду. Хотя какая, к черту, разница?! Что ему там делать? Свой парус он профукал.
Назар встал и прошелся по комнате. На стенах висели фотографии, сделанные сорок лет назад и напечатанные еще на бумаге. Они хранили историю Ассоциации. Назар остановился напротив снимка Марса: последний корабль с поселенцами покидал планету. Среди улетающих были дети. Они родились на красной планете и через пару месяцев впервые увидят Землю. Интересно, что чувствовали колонисты? У них так и не вышло покорить чужой мир. С каким чувством они улетали с Марса?
Вернулся Герман. Бывший начальник сжимал и разжимал пальцы, обычно он так делал, когда нервничал.
– А почему люди покинули Марс? – спросил Назар.
Герман был одним из марсианских детей. Он родился на Марсе. Оставил его с колонистами, когда ему исполнилось пять.
– Это был первый опыт колонизации, – сказал он, садясь за стол. – До полета на Марс люди романтизировали жизнь на чужой планете. Оказалось, ничего романтичного в освоении агрессивной планеты нет, – он достал из кармана зеленую баночку, высыпал на ладонь две таблетки, и одну за другой проглотил. Как у всех, кто родился при слабой гравитации, у Германа постоянно болели суставы и он регулярно принимал обезболивающие.
– Целыми днями сидишь в резервации, – продолжил он. – Снаружи – смерть: песчаные бури, солнечные вспышки, которые убили не одну сотню колонистов. Тогда мы поняли, что, прежде чем заселять чужую планету, нужно изменить климат, приблизить к земному. Так и родилась Ассоциация. Мы покинули Марс, а роботы начали превращать его во вторую Землю.
Назар бросил взгляд на снимок красной планеты – на северном полюсе висело грибовидное облако. Чтобы быстрее разогреть Марс, Ассоциация взорвала на ее полюсах ядерные бомбы. Он поморщился. Из-за этого он ненавидел свою работу.
Вскоре после неудачной колонизации Марса, люди выяснили, что все планеты Солнечной системы так же необитаемы, как и безжизненные пески Марса, что нигде, кроме Земли, в Солнечной системе жизни нет. И люди начали превращать подходящие для этого планеты и их спутники в подобие Земли. Марс, Титан, Миранда, Европа – один за другим подвергались химической обработке, бомбардировались астероидами, полярные шапки взрывались и топились. В Солнечной системе шла большая стройка, и за эту стройку отвечала Ассоциация, в которой Назар проработал двадцать лет.
Всю работу на планетах выполняли роботы, Ассоциация же следила за изменениями с Земли. Единственными людьми, которые иногда посещали планеты, были техники. Если что-то шло не так – ломалось оборудование, и не удавалось устранить поломку с Земли, – вызывали их. Техники оказались теми немногими, кто видел планеты в первозданном виде, до того, как Большая стройка навсегда изменила их облик. Назар был в числе везунчиков. Он наблюдал бескрайние белые просторы Европы, над которыми россыпью мерцали звезды; фонтаны воды, выстреливающие из зияющих расселин Энцелада; бродил среди дюн Титана.
Из всех миров, на которых он бывал, Назар полюбил Титан больше всего. Он гулял там без тяжелого скафандра, в одной кислородной маске, не боясь радиации. Воздух Титана не убивал мгновенно, как это происходило на других планетах. Если выйдет из строя кислородная маска, всегда можно заменить на запасную. Там даже построили домик для техников, где те жили по несколько дней. Он был устроен подобно жилищам в полярных областях Земли – с использованием свай. Простые двойные двери удерживали кислород внутри.
Домик стоял возле углеводородного озера. Назар часто сидел на берегу и смотрел, как волны из жидкого метана бегут по поверхности, вымывая ледяные берега. Но задерживаться долго там не рекомендовалось: тяготение Титана было в семь раз меньше земного и после его посещения жутко болели мышцы.
На Марсе, к сожалению, он был лишь раз, много лет назад. На планете сломался марсоход, Назар починил его за полдня, а затем поехал на нем в долину Маринера. Каньон был самым красивым местом на Марсе, в пять раз глубже Гранд-Каньона. Назар до сих пор помнил высокие скалы, убегающие в голубое закатное небо, ледяной туман, застилающий долину Маринера и каменистый пейзаж, окутанный красной пылью. Назар провёл на красной планете всего два дня, но она навсегда запала ему в душу.
Назар вернулся к столу и сел в кресло.
– И что вы хотите от меня? – спросил он у Германа.
– Мы хотим, чтобы ты полетел на Марс.
– К свихнувшимся роботам?! Почему я? Я уже не работаю в Ассоциации, – Назар уставился на бывшего начальника.
Герман положил руки на стол.
– Роботам нужен не любой техник. Они хотят, чтобы к ним полетел ты.
– Я? Но почему?
– Хотел бы я знать, – Герман испытующе смотрел на Назара, явно намереваясь разгадать эту загадку.
– Я пас. Пока. – Назар встал и направился к двери.
– Мы оплатим твои долги, – раздалось вслед.
Он остановился. В эту минуту он ненавидел всех: себя, Германа, Ассоциацию, киберспорт, свою зависимость, игру «Луна-Фобс», в которой проиграл все, даже свой парусник.
– И что от меня требуется?
– Ничего особенного. Узнать, зачем им техник. И попытаться выяснить, почему все спутники выключились.
Назар резко повернулся и подошел к столу.
– Вы оплатите долг и купите мне яхту, – он наклонился к Герману.
– Ладно, – Герман улыбнулся, отпил холодный кофе из чашки и скривился. – И выясни, что с защитным полем.
– А что с ним? – не понял Назар.
Защитное поле создали на случай падения на Марс астероидов и комет. Активировалось оно только с Земли, если планете угрожала опасность.
– Если роботы воспользуются защитным полем, пиши пропало. Мы не попадем на Марс, – ответил Герман.
– Но они ведь не могут включить его сами.
– Не могут, – согласился Герман. – Но там не управляемые роботы. И пока мы даже не знаем, что случилось.
Он сделал еще глоток кофе.
– Если я не ошибаюсь, ты был на Марсе всего один раз. Когда только пришел в Ассоциацию.
– Да.
– Марс очень изменился за эти годы. Мы сильно продвинулись в изменении климата. Мы думали, нам понадобяться столетия, а потратили лишь годы…
Герман говорил с гордостью. Назар же не разделял его чувств по отношению к Ассоциации.
– И как сейчас выглядит Марс? – прервал он бывшего начальника.
– Так же, как и Земля миллиарды лет назад. По сути, Марс – это уже не Красная планета, это Земля, какой она была в начале своего существования.
***
Герман оказался прав: Марс уже не был красным. Поверхность планеты стала коричневой, а местами виднелись голубые пятна. Назар потер уставшие после перелета глаза, уже завтра корабль выйдет на орбиту. В кабине раздался незнакомый голос: «Назар, спасибо, что прилетел».
На следующий день он приземлился на базе. Робот проводил его в бывшую резервацию. По дороге ничего особенного Назар не заметил. Разве что смутила пустынность – кроме робота, который его встретил, он не увидел больше ни одной машины.
– Вы должны активировать защитное поле, – сказал робот, когда они оказались под куполом.
– Это можно сделать только с Земли. Зачем вам это?
– Мы должны помешать людям высадиться на планете. Мы должны защищать их.
– Кого «их»? – удивился Назар.
– Марс сейчас на стадии, на которой Земля находилась миллиарды лет назад. Как и на Земле, на Марсе появились первые водоемы. Месяц назад мы собирались приступить к заселению Марса простейшими земными организмами, но в одном из водоемов обнаружили бактерии. Видимо, они появились из-за высоких температур. Рядом с озером стояла термальная машина. Таких машин на Марсе сотни, они разогревают планету.
– Вы сообщили об этом на Землю?
– Нет.
– Почему?
– Эта жизнь отличается от вашей. Земные организмы убивают ее. Поэтому мы не можем позволить людям вернуться на Марс. Вы уничтожите эту жизнь.
– Но ведь это всего лишь бактерии! – удивился Назар.
– Да, но мы должны защищать марсианскую жизнь, мы так запрограммированы.
Назар вспомнил, что первые марсороботы, исследующие планету, были запрограммированы на защиту марсианской жизни: тогда людям было интересно найдут ли они, а если найдут, они хотели ее изучить. Но исследования Марса показали, что планета необитаема. Кто знал, что жизнь возникнет в процессе нагревания планеты.
– Пройдут миллиарды лет, – продолжал робот, – пока жизнь на Марсе разовьется. Все это время мы будем защищать ее. Возможно, когда-нибудь в водоемах появятся первые простейшие организмы, затем они выйдут на сушу. А потом, все возможно…
– Но почему вы решили, что я соглашусь вам помогать? – спросил Назар. После выполнения работы техники обычно сразу покидали планету.
– Ты единственный, кто остался на базе. Взял марсоход, три дня ездил по Марсу, гулял среди песчаных дюн, любовался закатом.
***
Перекинувшись за борт, Назар зачерпнул двумя руками прохладную соленую воду. Умылся и растянулся вдоль лодки.
Светало. Парусник медленно покачивался на волнах, лёгкий ветерок покусывал лицо, а в предрассветном небе мерцала звезда. Интересно, какой будет жизнь на Марсе? Будет ли она похожа на земную? Может, люди никогда не узнают этого. И никогда больше не увидят песчаные дюны красной планеты. Но однажды маленькая звездочка, едва заметная в предрассветном небе, станет еще одним неповторимым лучиком жизни в бесконечной Вселенной.
Он направил парусник к берегу. Океан просыпался, из-за горизонта показалось солнце.
