Читать книгу: «Динкина акварель», страница 5
Найдя по памяти бабушкину могилу, Динка открыла калитку, бросила портфель на землю. Смахнула с памятника пыль и птичий помет и принялась выпалывать бугорок могилки. Молодая трава и сохранившийся с прошлого года засохший бурьян поддавались легко. Выполов траву, Динка села на землю. Солнце палило немилосердно. В траве пронзительно стрекотала одинокая цикада.
– Вот, бабуля, – заговорила Динка, – пришла навестить тебя. А то скоро уезжаем. Елена Ивановна говорит, что это хорошо. А я, бабуля, не хочу уезжать. Я хочу остаться. Я могла бы одна жить или с тетей Женей.
Динка замолчала, пощупала изрядно нагревшуюся макушку, вздохнула.
– А ведь как там будет, бабуля, я же не знаю. Мне страшно. Там чужой большой город. И Маринки там не будет, я там буду совсем одна. Представляешь, бабуль, одна в таком огромном городе.
– Не будешь ты одна, – раздался знакомый голос за спиной.
Если бы Динка не была так увлечена своим монологом, она давно услышала бы шаги Руслана. Но теперь он застал ее врасплох.
– Ты что здесь делаешь? – вскинулась она. – Подслушиваешь?
– Нет, не подслушиваю, – но выражение его лица говорило об обратном.
– Ой, да все равно! – с ожесточением воскликнула Динка. – Плевать! Все равно я уезжаю!
– Я уже слышал. Ты не бойся, Маринка тебе писать будет, она тебя не бросит. Я буду тебе писать, звонить буду, если захочешь.
Динка отвернулась от Руслана.
– Мне страшно, – будто бы ни к кому не обращаясь, сказала она. Руслан сел рядом, вытащил из кармана сложенный вчетверо тетрадный листок и протянул его Динке.
– Я тут написал, – смущенно засопел он. – Я сначала не хотел писать, а потом услышал, что ты уезжаешь. И вот написал. Ты только сейчас не читай, дома посмотришь.
– Ты забыл, что мне все равно? – немного грубовато спросила Динка, разворачивая листок. Там, смешным корявым почерком было написано:
Динка, помниш как нас в первом классе посадили за одну парту? Я дергал тебя за хвост, а ты лупила меня учебником? А я просто хотел подилиться с тобой конфетами, которые таскал в школу специально для тебя. Вот мы учимся в восьмом классе, а я до сих пор ношу конфеты в школу для тебя каждый день. И все никак не отдам их тебе. Я хотел сказать, что ты мне нравишся еще в тот вечер на день рождения Сани. Но ты смотрела только на Никиту. А потом ты убегала от меня, не знаю только почему. Ты скоро уедешь, но все равно – давай встречаться?
Динка молча сложила письмо и посмотрела на Руслана.
– Да или нет? – спросил он, не отрывая взгляда от ее лица.
– Руслан, я…
– Понятно. Значит, нет, – он вымученно улыбнулся, засунул руки в карманы брюк и, щурясь, посмотрел на солнце: – Домой пора.
Динка молча встала, подошла к Руслану и легко коснулась губами его губ – сухих и горячих. Этот невинный, почти детский поцелуй заставил Руслана покраснеть.
– Прости, – сказала Динка. Помолчала, потом добавила: – Но я все равно буду рада твоим письмам.
– Правда? – Руслан глянул на нее исподлобья.
– Конечно. Поехали домой?
***
Последний учебный день пролетел незаметно. На классном часе, поздравив учеников с наступающими каникулами, Анна Львовна сказала:
– Ребята, у меня для вас есть грустная новость.
Класс притих – неужели летняя отработка?
– От нас уезжает Дина.
– Можно подумать, мы скучать будем, – тихим шепотом произнесла Стаханова, закатив глаза.
– Скучать-то ты не будешь, а вот домашку у кого списывать станешь, а, Стаханова? – пробасил с задней парты Вова-великан – крупный полный мальчишка с лохматой гривой волос на голове.
Класс засмеялся, щеки Стахановой запылали маковым цветом. Анна Львовна постучала ручкой по столу, призывая учеников к тишине.
– Ребята, тише. Может, кто-то хочет сказать на прощание Дине пару слов?
Все ученики разом уставились на свои руки, а тетради и парты вдруг вызвали неподдельный интерес у всего класса разом.
– Что ж, я так и думала, – вздохнула Анна Львовна. – Может, особо стеснительные напишут пожелания на листочках и положат… Хотя бы в эту коробку?
Кое-кто кто из ребят зашевелился: искали листочки, доставали уже убранные ручки. Кто-то писал быстро, вскакивал с места и, бросив листок в коробку, выбегал из класса навстречу беззаботному лету. Другие писали медленно, вдумчиво, некоторые от усердия грызли ручки. Через десять минут класс опустел, в нем остались только учительница, Динка и Марина, да одинокая муха, лениво нарезающая круги под потолком.
– Марина, а ты ничего не будешь писать? – спросила Анна Львовна у девочки.
– Я уже написала и даже в конверт положила, – ответила та.
– Ну, ладно, – улыбнулась учительница. – Желаю тебе, Дина, успехов в новой школе, хороших и верных друзей. Рисование не бросай ни в коем случае. И нас не забывай.
Динка обняла классную руководительницу. Анна Львовна вручила девочке коробку с пожеланиями и, неслышно передвигаясь по опустевшим коридорам в своих мягких туфлях, ушла в учительскую.
Со странной отрешенностью Динка засунула коробку с письмами в портфель и вопросительно посмотрела на Марину:
– Куда пойдем?
– Да я… Мне домой надо, мама потолки белить собралась.
До отъезда Динки оставалось еще несколько дней, но между подругами уже пролегла нейтральная полоса – пустая, ничейная, которую невозможно заполнить болтовней, девчачьими сплетнями и смешками.
– Ладно. Тогда завтра увидимся.
– Ну да.
В молчании уже бывшие лучшие подруги вышли из школы. Марина пошла домой, а Динка – на остановку, чтобы добраться до тети Жени – именно там они жили последнюю неделю, так как квартира была окончательно продана, а мебель и вещи отправлены в Москву. Все, что было важно и нужно, уместилось в две огромные полосатые сумки и рюкзаки Динки и Маняши.
Дома до Динки никому не было дела. Мама убежала в больницу за карточками, а потом сразу в школу – за документами. Отец пристраивал кому-то свою старенькую «Ниву». Тетя Женя с Маняшей готовили обед, попутно жаря пирожки в дорогу. Переодевшись и бросив портфель в углу прихожей, Динка, никем не замеченная, выскользнула из дома и пошла бродить по городу.
Удивительное дело – у родителей вдруг появились деньги. Поэтому уже несколько дней подряд отец давал девочкам кое-какие средства на карманные расходы и обеды. Динка не обедала – не было аппетита, поэтому теперь у нее скопилась приличная сумма. Раздумывая, куда бы ее потратить, она не спеша брела по тротуару. Проходя мимо парка, решила купить мороженое или сахарную вату и прокатиться на аттракционах.
И мороженое, и вата оказались почти безвкусными, а из всех каруселей Динке больше всего приглянулось колесо обозрения. Выбрав для своего последнего путешествия открытую кабинку, она заплатила за билет, позволила смотрителю пристегнуть себя и закрыла глаза.
Кабинка мерно раскачивалась и медленно ползла вверх. Легкий ветерок ерошил волосы. Динка открыла глаза. Город был перед ней как на ладони – маленький, словно игрушечная модель. Отсюда, сверху, и дома, и машины казались совсем маленькими, словно игрушечными. Люди были похожи на муравьишек, деловито суетившихся и неподозревающих, что сверху за ними кто-то наблюдает. Динка во все глаза разглядывала город, в котором прожила все свои четырнадцать лет. Она жила в нем, не догадываясь, какой он большой. Какой он маленький.
Остаток этого дня и весь следующий она бродила по городу, садилась в автобусы и трамваи, выходила на случайной остановке или ехала до конечной, что-то ела и пила, сидела на скамейках в тенистых двориках, на бордюре у фонтанов, на детских площадках. И слезы уступили место задумчивой отрешенности. Динка будто старалась впитать в себя этот город навсегда и без остатка.
Она совсем забыла о конкурсе в художке. Поэтому была очень удивлена, когда, зайдя попрощаться с Елизаветой Михайловной, увидела на стенде свое имя и фамилию, возглавлявшие список победителей.
– Дина, здравствуй! Не могу до вас дозвониться – все время попадаю не туда. Ты же выиграла поездку в Москву!
– А я и так туда еду, – невесело усмехнулась Динка.
– То есть как так?
– Мы завтра уезжаем туда насовсем. Мама разве не заходила забрать документы?
– Нет, но… Дина, а как же поездка?
– Не знаю, мне она теперь точно не нужна. Пусть вот хотя бы Юра поедет – он же занял второе место. До свидания, Елизавета Михайловна.
Динка развернулась и пошла к выходу. Учительница еще что-то кричала ей вслед, но та уже не слышала ничего.
Все хорошее, как и плохое, когда-нибудь да заканчивается. Два дня прошли незаметно. Наступил день отъезда.
***
Провожать семью Динки пришли немногочисленные родственник и друзья. Среди взрослых на перроне Динка увидела и своих друзей: Марину за руку с Игорем, Саньку, Петьку, Вовку-великана и, конечно же, Руслана.
На перроне царила суматоха, все обнимались, плакали, обещали писать и звонить. Динку и Маняшу первыми запихнули в вагон, усадили на койки купе и велели стеречь сумки. Динка вышла в коридор, подошла к опущенному окну – там, за окном, стояли ее друзья.
– Ну, ты пиши, Динка, – плаксиво пропищала Маринка.
– И звони тоже, номера знаешь, – пробасил Вова.
– И вы тоже, – ответила она.
Тут проводник объявил отправление и поезд медленно тронулся. В коридоре показались родители. Динка смотрела на медленно движущийся перрон, по которому, убыстряя шаг, шел Руслан. Поезд набирал скорость, Руслан перешел на бег, но все равно был заранее обречен на проигрыш. Вдруг перрон кончился. Руслан остановился на краю, продолжал махать Динке рукой и что-то кричать, но его крик тонул в железном перестуке колес.
– Мама, я забыла краски! – с пронзительным криком Динка бросилась по вагону к выходу, оттолкнула проводницу и стала биться в дверь, пытаясь открыть ее.
Испуганные пассажиры выглядывали в коридор, качали головами и снова отгораживались от внешнего мира и Динкиных криков дверью купе, погружаясь в мир кроссвордов, жареных куриц, отварных яиц и чая в подстаканниках.
А Динка остервенело рвала ручку двери, отталкивая проводницу. Тут подбежал отец, сгреб девочку в охапку, извинился и утащил брыкающуюся дочь обратно в купе. Поезд безразлично та-та-такал колесами, пассажиры жевали, проводница разносила постель и предлагала чай. Все пошло своим чередом, как и положено в поезде.
Год спустя
Весь год после переезда Динка атаковала родителей просьбой отпустить ее к тете Жене. В итоге, уступив ее напору, родители поставили условие: пятерки по всем предметам в четвертях и на экзаменах.
Динка тянула лямку как ошалелая, поэтому после экзаменов родителям не оставалось ничего другого, кроме как купить ей билет «туда-обратно» и в середине июня посадить на поезд, предварительно договорившись с проводницей, чтобы та приглядывала за Динкой. Трое суток в поезде – это вам не шуточки. С Динки же было взято обещание немедленно по приезду сообщить родителям об этом по ближайшему межгороду.
Всю дорогу в поезде Динка провела в мечтах. Наконец, три дня спустя, за окном промелькнули знакомые деревушки и переезд. Еще немного, каких-то полчаса, и она оказалась в городе. Поезд остановился, Динка замерла и перестала дышать. Вернулась! Она ждала, что холодная тоска по родному городу сожмет ее сердце, но этого не произошло.
С чемоданом в руках Динка вытряхнулась на перрон и стала озираться в поисках тети Жени. Через минуту она уже утонула в могучих объятиях тетки.
– Диночка, как же ты выросла! А как вытянулась! – причитала тетя Женя.
Зашли в межгород, позвонили родителям.
Квартира тети Жени почти не изменилась – разве что фикусов стало больше. После того, как вещи были разложены, Динка под строгим присмотром тетки плотно позавтракала. Не зная, куда себя деть, она слонялась по квартире. Когда тетя Жена прилегла вздремнуть, девочка подошла к телефону и по памяти набрала номер Маринки. В трубке послышались гудки, потом знакомый голос ответил:
