Читать книгу: «Полночный соблазн», страница 5

Глава 6

Когда все собрались в гостиной перед ужином, Дженевив вновь устроилась у окна с вышивкой. Она осторожно наблюдала за Кристофером Эвансом, опасаясь, как бы тот не сказал чего лишнего, однако гость вел себя так, будто утром ничего не случилось. Он играл с тетей Люси в какую-то глупую карточную игру, старательно поддаваясь своей сопернице. Замечая это, тетя Дженевив млела от восторга. Будь она моложе, вероятно, с удовольствием бы и сама вышла за него замуж.

Когда мистер Эванс покинул кабинет и оставил Дженевив с подвеской и бумагами, она какое-то время сидела в кресле совершенно неподвижно. Девушку преследовало ощущение, что она совершила чудовищную ошибку, так легко открывшись этому подозрительному человеку.

Дженевив не доверяла ему с момента встречи. Все в нем казалось ей фальшивым, начиная с красивого лица и безупречных манер и заканчивая мнимым интересом к научным трудам отца. А теперь он знал ее главную тайну и планы на будущее. Как безрассудно было дать ему такую власть над собой! Что, если мистер Эванс использует эти знания против нее?

Годы слепой преданности делу отца и его нежелание разделить с ней авторство дали Дженевив горький опыт. Меньше всего отныне она хотела быть зависимой и подчиняться чужой воле. Именно поэтому брак казался ей клеткой, в которую она не желала угодить. Муж будет ожидать от жены повиновения и поддержки в любой ситуации, но Дженевив слишком дорожила собственным мнением, чтобы променять его на чужое. Она хотела свободы, свободы от семьи и общественного мнения. А мистер Эванс…

Мистер Эванс мог все испортить.

Викарий и лорд Невилл, сидя за столом, обсуждали какую-то новую теорию, склонившись над научными статьями и новым фолиантом – подарком лорда Фэрбродера. Дженевив не любила лорда Невилла, но была благодарна ему за возможность работать с редкими книгами и рукописями.

Впрочем, щедрость соседа имела и оборотную сторону. С появлением нового жильца лорд Невилл стал почти ежедневно посещать викария, и от его назойливого внимания просто некуда было скрыться. Это превращало повседневную жизнь Дженевив в ад. Избегать общества обоих джентльменов было почти невозможно, и это очень затрудняло ее работу.

Неделя выдалась непростая. Девушка помогала накрывать на стол и, как могла, развлекала гостей, хотя больше всего на свете хотела оказаться в кабинете и продолжить труд над статьей. Приходилось работать по ночам, а это слишком часто возвращало ее к мыслям о недавнем странном грабителе. Дженевив могла не опасаться нового вторжения теперь, когда каждую ночь в доме было сразу двое мужчин, однако она нервничала от близкого соседства с подозрительным Кристофером Эвансом.

Девушка склонилась над вышивкой в гаснущем свете дня. Пион по-прежнему выглядел не слишком эффектно, как бы вежливо ни отозвался о нем гость.

Она украдкой глянула в его сторону и тотчас наткнулась на его взгляд. Порывисто вздохнув, девушка отвернулась к окну. Опускался знойный вечер. В гостиной было душно. Сентябрь выдался необычно теплым в этом году.

Дженевив бросило в жар. Должно быть, надо шире распахнуть окно. В гостиной собралось слишком много людей… и животных. Она поднялась и потянула на себя оконную створку. Все это время мистер Эванс продолжал неотрывно следить за ней, словно изучая.

Девушка уселась обратно в кресло, откинула со лба выбившуюся прядь волос и взялась за вышивку.

Почему мистер Эванс смотрит на нее так внимательно? Возможно, дамам, которых он встречал на приемах, это льстило, но Дженевив было не по себе. Может, в ней говорил страх быть раскрытой? По сути, она рассказала свою сокровенную тайну самому неподходящему человеку на свете, тому, кому сама не доверяла.

Сокровенная тайна…

Когда викарий предложил пятнадцатилетней Дженевив помочь ему в научной работе – собрать материал для статьи о местных монастырях, – она с радостью взялась за труд. Ей льстило доверие отца, а неуемная жажда знаний и интерес к науке подстегивали азарт. Когда написанная ее рукой статья появилась в журнале, подписанная фамилией отца, это совсем ее не задело, а лишь заставило гордиться своим успехом.

Дженевив продолжала ассистировать викарию в надежде однажды обрести собственное имя в науке, но время шло, а положение вещей не менялось. Отца устраивали ее работы и растущий опыт, а любое упоминание о самостоятельности раздражало. Когда Дженевив достигла совершеннолетия, он и вовсе стал обижаться на ее просьбы об отдельных исследованиях.

Обида на несправедливость отца росла и сгущалась, словно туча, грозя вылиться в семейный скандал. Но все изменилось, когда в руки Дженевив попала подвеска Хармзуортов – наследство леди Беллфилд. Возможность обрести независимость и собственную известность в науке забрезжила на горизонте. Дженевив прекратила упрекать отца и затаилась.

Однако как бы ни хотелось ей быть твердой в намерениях и жесткой в расчетах, червячок сомнений точил ее изнутри. Сможет ли она оставить отца, отказаться работать с ним, практически предать? Как бы ни злилась Дженевив на викария, она любила его всем сердцем. Но ей так нужны независимость и возможность заниматься любимым делом!

И как мистер Эванс с такой легкостью распознал ее стиль? За учтивыми манерами и сладкими речами, похоже, скрывался острый ум, хотя мистер Эванс и не производил впечатления интеллектуала. Такая прозорливость делала гостю честь, но еще больше настораживала девушку.

Почему, ну почему Дженевив так легко признала его правоту? Она ведь могла отрицать свою причастность к работам отца, могла возмутиться самой мысли, что викарий выдает ее труды за свои. Неужели понимающая улыбка и мягкий взгляд мистера Эванса ввели ее в заблуждение и внушили ложное чувство доверия?

Дженевив с силой вонзила иглу в ткань.

Она пыталась поговорить с отцом и тетей Люси о том, что проживание гостя под их крышей нелепо и почти их компрометирует. Мистер Эванс вполне мог приезжать к обеду и уезжать после ужина. Но все, чего она добилась, это недовольство викария и обвинение тетей Люси в том, что девушка просто ревнует к тому вниманию, которым так щедро осыпают гостя домочадцы. Предположение было тем более смешным, что Дженевив всем сердцем мечтала о свободе.

– А ваш розовый слон заметно вырос, – раздалось над ее ухом. Она вздрогнула и подняла голову. Стоявший рядом Кристофер Эванс указывал пальцем на ее бесталанную вышивку. Очевидно, он оставил карточную игру, чтобы уделить ей свое назойливое внимание.

Сириус с грохотом рухнул у ног хозяина. Пес нравился девушке, и она тотчас почесала его за ухом.

– Вы прекрасно знаете, что это пионы, – холодно заметила Дженевив. Ей хотелось вести себя как можно более отстраненно после разговора с мистером Эвансом утром в кабинете.

До тети Люси, видимо, донесся ее голос, поскольку пожилая леди неодобрительно покачала головой.

Мистер Эванс не смутился.

– Я думал, вы пошутили в тот раз. На вышивке все точнее проступают очертания слона.

– Розового?

– Слон чем-то смущен. – Кристофер Эванс одарил ее белозубой улыбкой.

– Это звучит оскорбительно, милорд, – процедила Дженевив и принялась раздраженно тыкать иглой в ткань.

В этот момент гость рассмеялся, и от его смеха, такого легкого и беззаботного, у нее сжалось сердце.

– Простите мои дурные манеры, мисс Барретт, – сказал Кристофер Эванс. – Мне жаль, что мое замечание задело вас.

По тону было ясно, что мистер Эванс сознательно старался обидеть девушку. Дженевив яростно орудовала иглой, не в силах избавиться от мысли, что рисунок в самом деле все больше напоминает огромного розового слона с малиновыми ушами. Чертов Кристофер Эванс и его издевки!

Несмотря на ее необщительность, собеседник не собирался возвращаться к картам или работам викария. Он явно ждал приглашения остаться на ужин, которое – можно было не сомневаться! – тут же было бы принято.

Дженевив подняла глаза и поймала насмешливый взгляд мистера Эванса.

Гость был одет просто, но с большим вкусом. Более того, даже девушка из глубинки, вроде Дженевив, могла заметить великолепный пошив костюма и качество тканей. И как ему удавалось идеально завязать шейный платок при отсутствии личной прислуги? Мысли о собственной небезупречности заставили девушку надеть накануне вечером лучшее свое платье и заколоть на плече брошь, доставшуюся от матери. Однако, сообразив, чем именно продиктовано такое поведение, Дженевив раздраженно отколола брошь и бросила ее на туалетный столик. Ей было стыдно за желание впечатлить гостя.

– Извинения приняты, мистер Эванс.

Он учтиво поклонился.

Дженевив не отрывала взгляда от его сапог. Они были такими ухоженными, словно их только что купили. Ее собеседник наклонился и погладил рукой лохматую собаку. Удивительный контраст был между хозяином и его псом!

– Как вы завели Сириуса? – не удержалась она от вопроса и тотчас добавила: – Уж слишком явный между вами контраст.

– Вы правы, мисс Барретт. Сириус слишком хорош для такого недостойного человека, как я. Пожалуй, именно поэтому я так дорожу нашей с ним дружбой.

Дженевив нахмурилась, пытаясь понять смысл этой странной шутки, но ее собеседник говорил на полном серьезе. Не успело ее сердце сжаться от сочувствия, как на лицо мистера Эванса вернулось веселое выражение.

– Но вам куда больше подошла бы борзая или хотя бы мопс.

Он громко расхохотался, заставив лорда Невилла вздрогнуть. Это был рокочущий низкий смех, похожий на далекий шторм.

Какая-то часть души Дженевив устремилась навстречу этому звуку. Как бы ни хотелось ей отрицать это, но голос и смех нежеланного гостя завораживали ее.

– Вы сказали… мопс? Какая жестокость! Я понимаю, вы мстите мне за розового слона, но это как-то чересчур.

– Я имела в виду любую собаку с родословной, сэр.

Странная серая тень упала на его лицо, сделав взгляд жестким и колючим. Как если бы само слово «родословная» раздражало его. Это было удивительно, если учитывать манеры и происхождение мистера Эванса.

– Люди частенько переоценивают значение хорошей родословной.

Дженевив смотрела снизу вверх, пытаясь прочесть в его глазах хоть какую-то подсказку, объясняющую его внезапную мрачность.

– Так как вы завели Сириуса?

– Как я завел Сириуса? – Выражение лица мистера Эванса смягчилось. – Может, это Сириус завел меня? Поверьте, у нас равноправные отношения. Мы дружим уже три года. Однажды Сириус просто пришел к моему дому и остался, оказав мне этим честь. Полагаю, он гораздо достойнее большинства людей, которые пересекали порог моего дома.

Дженевив смягчилась против собственной воли. Как можно говорить ледяным тоном с человеком, который с такой теплотой отзывается о собаке? Пришлось напомнить себе, что дружба с четвероногими не всегда означает благородство поступков по отношению к людям. Однако злиться уже не получалось.

Кристофер Эванс уловил этот момент, перестал гладить пса и посмотрел ей прямо в глаза. Без привычной защитной маски лицо Дженевив выглядело слишком уязвимым и открытым. Она силилась жестко стиснуть губы, но почему-то все равно улыбнулась.

А он улыбнулся в ответ.

Лишившись дара речи, девушка смотрела на Кристофера Эванса и восхищалась им. Она никогда не думала о мужчинах с точки зрения внешней привлекательности и теперь совершала одно открытие за другим: глаза пронзительного синего цвета, прямые, резко очерченные скулы, сильное, мускулистое тело, длинные ноги…

Мистер Эванс прищурился:

– Что-то не так, мисс Барретт?

Мог ли он притворяться? Мог ли он выдумать историю с собакой и украсить ее личными деталями специально, чтобы растопить лед их отношений?

– Я не… – Она неловко выронила пяльцы.

– Дженевив…

Оба бросились поднимать вышивку. Заметив это, девушка вовремя отдернула руку. Она не могла допустить касания их пальцев!

К счастью, именно в этот момент тетя Люси перестала тасовать карты, отбросила колоду и поднялась. Пригревшаяся на ее коленях Гекуба, противно взвизгнув, спрыгнула на пол.

– Шесть часов, – возвестила тетушка. – Время ужина. Надеюсь, вы не откажетесь составить нам компанию, мистер Эванс.

Часы на каминной полке пробили шесть раз.

– С радостью, миссис Уоррен.

Дженевив торопливо забрала вышивку, протянутую мистером Эвансом, и выпрямилась в кресле. Необходимо было взять себя в руки. Что за странности с ней творятся?

Она осторожно поглядела на Кристофера Эванса из-под ресниц. Теперь он улыбался. Улыбался с пониманием. Ее затошнило от ужаса. Что именно он понял по ее растерянному виду? Гость не выглядел удивленным, скорее был похож на человека, чьи тайные желания внезапно стали осуществляться.

Дженевив встала, заставляя себя двигаться неторопливо, без суеты, положила на подоконник розового слона и с гордо поднятой головой прошла мимо Кристофера Эванса к двери. По пути она поймала странный, неодобрительный взгляд лорда Невилла.

Почему каждый мужчина в этом доме пытался подкараулить ее в моменты слабости? Как будто она совершала что-то предосудительное, например, танцевала голой в таверне или целовалась с женатым мужчиной в церкви.

Но даже зная, что не сделала ничего постыдного, Дженевив умирала от стыда. Она поторопилась скрыться на кухне, чтобы помочь Доркас с ужином. Ей срочно требовалась передышка.

Как ни странно, лорд Невилл вышел из гостиной следом за ней. Догнав Дженевив на лестнице, он схватил ее за руку. Девушка почувствовала исходивший от него неприятный запах и попыталась с возмущением отдернуть ладонь, повернувшись к лорду Невиллу всем корпусом. Дверь в гостиную плавно закрылась, погружая лестницу в полумрак. Лицо мужчины показалось ей враждебным.

До чего же она стала нервной! Вторжение вора превратило ее в истеричку. Она знала лорда Невилла почти всю свою жизнь. Да, он не слишком ей нравился, но никогда ничем ее не задел. Почему теперь его лицо пугало ее?

Дженевив вновь попыталась отдернуть руку.

– Скажу вам прямо, мне не нравится этот человек, – негромко сказал лорд Невилл. – Что-то в нем внушает мне подозрение.

– Но папе он нравится. И ведет себя учтиво, – пробормотала Дженевив.

Она понятия не имела, почему защищает Кристофера Эванса, вместо того чтобы согласиться с лордом Невиллом.

– Ваш отец силен в науке, но плохо разбирается в людях. К тому же восхищение мистера Эванса льстит его самолюбию.

– Сомневаюсь, что он замышляет неладное, – солгала Дженевив.

– Но мы не можем быть в нем уверены. – Губы лорда Невилла неприятно искривились. – А почему он назвал вас по имени?

Ее щеки зарделись. Она надеялась, что в темноте румянец останется незамеченным.

– Всего один раз.

– Но это оскорбительно. Мистер Эванс должен уехать, пока его поведение не скомпрометировало вас.

Дженевив могла согласиться с лордом Невиллом во всем, кроме одного: он не имел права судить гостя, поскольку не был связан с ней родственными узами. Она выпрямилась и резко отдернула руку.

– Уж не хотите ли вы сказать, что я дала мистеру Эвансу повод? – В ее голосе звенел лед.

Плечи лорда Невилла странно поникли, и Дженевив поняла, что поступила правильно, избрав тон оскорбленной добродетели.

– Дженевив, вы благочестивая женщина. Вина лежит вовсе не на вас, а на этом…

– И поэтому вы сами позволяете себе звать меня по имени? – Глаза ее сузились. – Мне кажется, милорд, вы лезете не в свое дело.

Он был явно обижен в лучших чувствах.

– Я всего лишь хотел защитить ваши интересы. Вы знаете, как глубоко и сильно я… уважаю вас, мисс Барретт.

Дженевив стало слегка неловко. В конце концов, она говорила не с посторонним человеком, а с коллегой и покровителем отца.

– Лорд Невилл…

Дверь гостиной распахнулась, выпуская мистера Эванса в сопровождении лохматого пса. Заходящее солнце обрисовало его силуэт в дверном проеме. Он замер, оценивая ситуацию, его тело напряглось, словно готовясь к прыжку. Сириус вопросительно посмотрел на хозяина.

– Все в порядке, мисс Барретт? – спросил Кристофер Эванс негромко. Это был покровительственный тон, и от него у Дженевив по спине побежали мурашки.

Зато ответный тон лорда Невилла оказался почти визгливым.

– Вы прервали личный разговор, милорд!

– Я всего лишь хотел вывести собаку из обеденной зоны, – очень медленно, почти по слогам произнес мистер Эванс.

Лорд Невилл смерил его взглядом, который вышел бы более внушительным, будь лорд Невилл выше ростом, чем его соперник. Презрение и злость читались в каждом его шаге, когда он решительно проследовал обратно в гостиную.

Да, между этими двумя мужчинами с самого начала не было особой приязни, но впервые общение вылилось в открытую конфронтацию.

Дженевив вздохнула.

– Полагаю, он хотел настроить вас против меня? – усмехнулся мистер Эванс.

Девушка скрестила руки на груди.

– Полагаю, теперь вы будете настраивать меня против него?

Кристофер Эванс не собирался ее разубеждать.

– Почему вы так нервничаете в моем присутствии, мисс Барретт? – спросил он.

– Совсем нет, милорд. – Она повернулась к нему спиной и зашагала по лестнице. Казалось, даже ее юбка шелестит возмущенно. Должно быть, вероломный мистер Эванс смотрел ей в след, пока она не скрылась на кухне. Однако никакая сила не могла заставить Дженевив обернуться и встретиться с ним взглядом.

Глава 7

Ричард внезапно проснулся посреди ночи. Он неподвижно лежал на узкой неудобной кровати и пытался понять, что его разбудило.

Все было тихо. Лунный свет лился в окно. Ночь выдалась душной, поэтому Ричард спал голым. Его одежда висела на спинке дубового стула. Створка окна была распахнута, дверь чуть приоткрыта, чтобы создать поток воздуха.

Сириус вытянулся у окна, его громоздкий силуэт тонул в тени, однако голова была приподнята, уши тревожно торчали. Пес выглядел настороженно.

Ричард услышал тихий скрип двери соседней комнаты, затем осторожные, едва различимые шаги по лестнице.

За стеной слышался храп викария. Храп потоньше и поделикатнее, принадлежавший горничной Доркас, доносился с чердака. Это значило только одно: шаги могли принадлежать либо миссис Уоррен, либо, что еще волнительнее, Дженевив.

Двигаясь медленно, чтобы не скрипнула кровать, Ричард сел и потянулся за бриджами и рубашкой. В такую жару одежда казалась неудобной и слишком плотной. Натягивая легкие сапоги, он услышал, как тихо закрылась входная дверь. Кто бы ни гулял в такое время по дому, действовал этот человек весьма осторожно, а двигался, как призрак.

Ричард выглянул в окно. Внизу некто, закутанный в темный плащ, пробирался через сад, ловко перескакивая через грядки с салатом. Невозможно было разобрать, кто именно удаляется от дома, однако миссис Уоррен точно не была способна так грациозно порхать над осенним урожаем. Значит, это Дженевив.

Он следил за тем, как девушка, постоянно оборачиваясь, добралась до конюшни. Ричард не хотел преследовать ее раньше, чем она перестанет ожидать погони. Если бы он слишком высунулся в окно, Дженевив могла заметить его в лунном свете.

Итак, куда держала путь очаровательная мисс Барретт?

Встреча с таинственным любовником?

От этой мысли Ричарда пронзил ужас. Он считал Дженевив невинной особой, поскольку ей были чужды кокетство и желание нравиться противоположному полу. Ее суровый отпор вызывал в нем уважение, а решимость в достижении целей и вовсе повергала в трепет. Да, сегодня вечером на какое-то мгновение девушка ослабила оборону. Между ними точно проскочила искра, но и только. Она противилась его чарам, а он читал в этом признаки скромности и невинности. Но что, если ее сердце уже занято?

Дьявол!

Ричард бросился вниз по лестнице, стараясь не топать. Входная дверь, сад с грядками, конюшня… Сириус скользил рядом беззвучно, как привидение.

Торопливо приоткрыв заднюю калитку, Ричард огляделся. Дженевив и след простыл. Беспомощно он крутил головой по сторонам, пытаясь понять, куда она делась. Выругавшись сквозь зубы, он наклонился к псу.

– Искать Дженевив, Сириус. Искать Дженевив, – прошептал он на ухо псу.

Секундное замешательство – Сириус понесся стрелой к полуразрушенной кирпичной стене, отделявшей владения викария от земель Лейтон-Корта. Он быстро проскользнул через ржавые ворота, почти сорванные с петель. Ричард бросился вслед за Сириусом и тоже проник на чужую территорию.

Это был даже не луг, а просто густые заросли травы, местами достигавшей его плеча, а под старыми полусухими яблонями доходившей до самой макушки. Крапива, таволга, завитые плющом… Ричард пробирался по едва приметной тропе сквозь настоящую зеленую чащу. Местами попадались проплешины, покрытые клевером и донником, покачивались серебристые в лунном свете колосья луговых злаков.

Сириус ждал Ричарда у опушки леса, а дождавшись, бросился к частоколу деревьев. Здесь было темнее, тропа шла вниз, под ногами шуршали листья, земля становилась все более влажной. Свежие ароматы пьянили, ветки шелестели всюду, словно вокруг танцевали призраки.

Ричард уже стал сомневаться, что взволнованный Сириус преследует Дженевив, а не идет по следу кролика, когда лес внезапно закончился на краю некрутого обрыва. Едва не полетев вниз, Ричард ухватился за толстую ветку дуба и вгляделся вслед бегущей собаке.

У него перехватило дыхание.

Дженевив не искала встречи с тайным любовником. Она отправилась плавать. Поверхность пруда была покрыта серебристой в лунном свете рябью. Тут и там были разбросаны небольшие кувшинки, покачивалась осока. От тела Дженевив, по пояс вошедшей в воду, расходились круги.

Ричард не знал, как долго стоял, вцепившись в ветку и не отрывая взгляда от удивительного зрелища. Он был изумлен, очарован.

То, как уверенно Дженевив входила в воду, говорило о ее частых визитах к пруду. Очевидно, она совершенно не боялась чужих глаз. Все дальние земли герцога Седжмура были давно заброшены.

Ричард принялся осторожно обходить пруд, чтобы найти более удобную позицию для наблюдения. Он подбирался все ближе, пока под кустом ракитника не заметил небрежно брошенные плащ, платье и полотенце.

Ричард улыбнулся, предвкушая то, что произойдет дальше.

Дженевив беззаботно плавала, сильными гребками рассекая воду. Потом утомленная повернула к берегу. Вода была прохладной и умиротворяющей. Здесь, наедине с природой, девушка чувствовала себя куда более уверенной, чем дома в обществе семьи и Кристофера Эванса. Пруд она обнаружила давно, когда отец перевез ее и тетю Люси в Литтл-Деррик. Ей было всего десять, когда умерла ее мать, и только здесь пролитые слезы приносили ей облегчение.

За прошедшие пятнадцать лет ни одна живая душа не встретилась ей по дороге к заросшему пруду в чужих заброшенных землях. Порой ей казалось, что это особенное, почти сказочное место, в которое может проникать только она, а входом служили старые ржавые ворота.

Сегодня девушка отчаянно нуждалась в одиночестве, поэтому выскользнула из дома среди ночи и направилась в свое тайное убежище. События последних дней волновали Дженевив, общение с Кристофером Эвансом лишало покоя, воспоминания о грабителе заставляли нервно вздрагивать от ночных шорохов. Она чувствовала себя в безопасности лишь в своей крохотной комнате, потому что это было единственное место, куда не вторгались нежеланные гости. Дженевив не могла больше работать над исследованиями викария, потому что все ее мысли были заняты собственной работой и маячившей впереди свободой.

Дженевив почти вышла из воды, но решила сделать еще круг. Не хотелось покидать приятную прохладу. Наконец она стала пробираться к берегу и кустам, в которых обычно оставляла одежду.

Что-то зашуршало в подлеске – девушка вздрогнула. Она никогда не думала, что сюда могут проникнуть цыгане или браконьеры, но такая опасность все же существовала.

– Кто здесь? – спросила Дженевив дрожащим голосом.

Ступая осторожно и озираясь, девушка вышла из воды и бросилась к кустам. Быть может, стоило сразу кинуться наутек, но не могла же она явиться домой совершенно голой. Сердце, как безумное, колотилось в груди. Сейчас Дженевив жалела, что никогда не брала на прогулки пистолет. Он был заперт в ящике бюро вместе с подвеской Хармзуортов.

Дженевив сжалась от ужаса, когда из кустов с треском вырвалось что-то темное и бросилось к ней. Она слабо вскрикнула, но тотчас узнала Сириуса.

– Ты напугал меня, пес! – с облегчением воскликнула девушка. – Ты сбежал от хозяина? Он и тебя раздражает, да?

Она потрепала пса по холке и принялась искать плащ.

Ей нравился Сириус. Он был умным животным, а Дженевив уважала чужой интеллект. Если бы в этот момент пес ответил ей, она бы не удивилась. В таком сказочном месте могло произойти все, что угодно.

Засмеявшись своим мыслям, Дженевив продолжала искать одежду под кустом ракитника. Плащ и платье были на месте, а вот полотенце бесследно исчезло.

– Сириус, это ты утащил мое полотенце? Если так, будешь иметь дело с Гекубой!

– Не вините Сириуса, он совершенно ни при чем, – раздался позади знакомый голос.

Дженевив застыла, покрываясь мурашками ужаса. На плечи ей опустилось полотенце.

– Господь милосердный! – Она едва дышала, униженная и полная праведного гнева.

Торопливо закутавшись в полотенце, девушка резко обернулась. Она понимала, как мало скрывает ее скудное одеяние.

– И давно вы наблюдаете за мной?

Мистер Эванс стоял буквально в метре позади. В полумраке он казался еще более высоким и широкоплечим. Поза его была небрежной, однако напускная расслабленность не обманула девушку: этот человек был собран внутри, словно гончая перед рывком.

– Достаточно давно.

Дженевив сухо сглотнула.

– Вы не имели права…

– Все верно. Но ни один мужчина из плоти и крови не упустил бы шанса увидеть вас обнаженной в лунном свете, мисс Барретт.

Обжигающий стыд затопил Дженевив с головой. Этот вероломный человек посмел подглядывать за ней, вторгся в ее тайное убежище, осквернив его своим присутствием! Он украл очередной секрет Дженевив вслед за тайной ее научной работы и авторством статей викария. Еще один мужчина после отца вероломно разбивал ее мечты!

Она испытала приступ жгучей ненависти к Кристоферу Эвансу, а тот явно наслаждался ситуацией. Ее смятение и гнев только забавляли его.

Девушка прикусила губу. Никто и никогда не видел ее обнаженной.

– Вы не джентльмен, мистер Эванс!

– Мисс Барретт, я понимаю ваше возмущение. – Он рассмеялся – и мурашки забегали по спине Дженевив. – Но вы так мило ругаетесь. Неужели в подобных обстоятельствах вам не пришли на ум выражения покрепче?

– Вы негодяй и подлец! – Она вытаращила глаза от собственной дерзости. – Это вам больше по душе?

– Гораздо больше.

От неловкости Дженевив попыталась оправить платье… и нащупала только полотенце. Румянец смущения заставил ее щеки пылать.

– Вы находите все это забавным, милорд? – воскликнула она, борясь с душившими ее слезами. – Буду благодарна, если вы немедленно уйдете.

– Простите, дорогая мисс Барретт. Мне невероятно жаль, что я так глубоко оскорбил ваши чувства. – Однако, сказав это, мистер Эванс не тронулся с места.

– Не пытайтесь быть учтивым.

Он наклонился за лежавшим на траве платьем и протянул его Дженевив.

– Думаю, прекрасное зрелище, которое я сегодня увидел, стоит небольшой учтивости, – усмехнулся Ричард.

Ей показалось, что теперь горят не только щеки, но и уши и, кажется, даже макушка. Невыносимо было сознавать, что этот негодяй способен выиграть в любой словесной стычке, особенно когда она не одета и скомпрометирована. Дженевив хотелось броситься на него и отхлестать по щекам за дерзость и вероломство.

– Прошу вас, уходите, мистер Эванс! – простонала девушка.

– Никакая сила не заставит меня уйти, ваши мольбы и уговоры бессильны. – Ричард приблизился осторожно, но Дженевив сделала шаг назад. – Учитывая, что наши отношения перешли на новый, интимный, уровень, полагаю, пришло время называть друг друга по имени. – Он снова приблизился. – Зови меня Кристофером.

– Вы достойны только гадких эпитетов, мистер Эванс, – холодно отозвалась Дженевив и вновь отступила. Жесткая трава колола босые ноги.

– У вас мурашки даже на шее. Одевайтесь.

– Я не стану одеваться при вас!

Он улыбнулся, но при свете луны улыбка эта показалась Дженевив алчной и пугающей.

– Обещаю, я не буду смотреть.

– Я верю только слову джентльмена. А джентльмен давно бы удалился, – бросила девушка с вызовом. Или ей просто хотелось думать, что в ее словах звучит вызов.

Никогда в жизни с ней не случалось ничего более неприличного и ужасного. Конечно, в случившемся надо винить только саму себя. Как можно было пойти на пруд в жаркую ночь, когда в доме живет посторонний мужчина, а все окна распахнуты настежь? Следовало предположить, что мистер Эванс ни в коем случае не упустит шанс последить за ней.

– Я отвернусь, Дженевив, – сказал Ричард и в самом деле повернулся к ней спиной.

Мгновение девушка смотрела Ричарду в затылок, прикидывая, стоит ли ему доверять, однако вариантов у нее не было. Торопливо отбросив мокрое полотенце, она натянула старое домашнее платье и закуталась в плащ.

– Уже все?

– Да, – буркнула Дженевив.

– Чувствуете облегчение? – Он пробежался по ее фигуре таким пытливым взглядом, что она невольно вновь почувствовала себя обнаженной.

Дженевив подавила желание скрестить на груди руки, закрываясь от его взгляда.

– Зачем вы следили за мной? – спросила она. Впрочем, она заранее знала ответ. Гость играл с ней с первого дня, словно кот, пытавшийся поймать маленькую мышку. Он хотел знать все ее секреты и не упустил возможности сунуть нос в еще одну тайну.

– Я подумал, что у вас свидание с тайным любовником.

Дженевив удивилась:

– Свидание? У меня? Нет у меня никакого любовника!

Его бровь вопросительно изогнулась.

– Тогда осмелюсь предложить свою кандидатуру.

– Что? – Она бы отпрыгнула назад, но кусты ракитника цепляли ее подол. Не спасаться же бегством в кусты. – Если мой отец узнает, что вы приставали ко мне…

– … Ночью у пруда? – закончил мистер Эванс. – Вы скажете ему о своих купаниях?

– Я могу… немного изменить обстоятельства.

В его глазах промелькнуло что-то пугающее, и Дженевив все же попятилась.

Юбка зацепилась за торчавшую ветку, нога запуталась в плюще, завивавшем ракиту. Покачнувшись, Дженевив чуть не упала, но мистер Эванс поймал ее запястье и помог удержаться на ногах.

– Осторожнее, мисс Барретт.

– Пустите!

Девушка дышала так часто – то ли от страха, то ли от волнения, – что боялась задохнуться. Сердце колотилось почему-то в горле, а грудь болезненно сдавило под платьем. Высвободив руку, она дернула подол, отцепляя платье от веток.

– Я буду очень глуп, если упущу этот шанс, – задумчиво произнес мистер Эванс, словно говорил сам с собой.

– О чем вы?

Сердце ее замерло и не билось до тех пор, пока не последовал ответ:

– Я хочу поцеловать вас. – Ричард смотрел на нее в упор, улыбка исчезла с его лица.

Дженевив не знала, чувствует ли она ужас или облегчение. Подумала, что ее собеседник говорит о каких-то более… неблагочестивых намерениях, поэтому поцелуй не показался столь уж страшной перспективой.