Читать книгу: «Наследник для Заура», страница 2
Наконец, пытаюсь сделать шаг в сторону, но лодыжку простреливает боль, когда я на нее опираюсь, пытаясь отойти от мужчины как можно дальше.
– Ай… – вскрикиваю и опять поджимаю ногу, опираюсь лишь на носок.
Все под внимательным взглядом мужчины, который делает еще один шаг ко мне, и я взмываю в воздух, оказавшись в руках, которые только что так внимательно изучала.
– Это был не вопрос, Даша, – проговаривает спокойно, когда я в шоке поворачиваю голову к мужчине.
Мы оказываемся нос к носу, и в эту секунду мне кажется, что кто-то там наверху нажал на стоп-кадр. Я только лицо вижу это красивое, с твердыми чертами, с тьмой во взгляде. Кажется, что там бездна заворачивается, живая, темная, живущая какой-то своей жизнью. Она обволакивает, утягивает куда-то на дно, а у меня сердце останавливается, чтобы только через одно мгновение забиться так, будто я олимпийский спринт пробежала.
Наконец, Заур отводит изучающий взгляд от моего лица и размашистым шагом идет в сторону своей хищной стрелы, распахивает дверь и, особо не заморачиваясь, опускает меня на пассажирское сиденье.
Если бы мужчина действовал чуть более жестко, я бы могла сказать, что он затолкал меня в автомобиль, да еще и защелкнул ремень безопасности. Не понимаю, это он из заботы обо мне или чтобы не убежала.
Фантазия, подстегиваемая страхом, начинает бушевать. Исаев же отрывает взгляд от моих ошарашенных глаз и скользит вниз, рассматривает меня и опускает взгляд к моим ногам, сильная рука ложится на мою коленку.
Сразу же дергаюсь. Подрываюсь с места.
– Да что вы себе позволяете?! – выдыхаю возмущенно.
– Не рыпайся, – отвечает спокойно и продолжает вести рукой вниз, ощупывает, сжимает, наконец, накрывает пальцами лодыжку и чуть сжимает, а я шипеть начинаю, слезы на глазах наворачиваются.
– Тише-тише, перелома нет. Видимо, неудачно ногу поставила. Но врачу показать стоит.
Даже ответа моего не ждет, захлопывает дверь перед моим носом и уже через мгновение занимает свое место за рулем. Плавно вжимает педаль газа и стартует, а я на профиль смотрю орлиный, на губы. Опять, как завороженная, рассматриваю матерого мужчину, который уверенно держит руль и везет меня в непонятном направлении.
– Вы меня сейчас похищаете? – в голосе слышны вопросительные нотки, на которые реагирует Исаев.
– Ты спрашиваешь или констатируешь факт? – опять вскидывает голову и слегка улыбается, а в следующую секунду салон затапливает музыка.
И я подвисаю. Я как-то ожидала, что Исаев будет слушать все, что угодно, но никак не…
Классику…
Я, наверное, выгляжу слишком шокированной, потому что Исаев мне подмигивает.
– Ты интересно морщись носик, что-то не так?
– Неожиданно, – отвечаю, кивая в сторону панели управления этого футуристического автомобиля. Только сейчас подмечаю голубую подсветку, которая ставит акценты в салоне.
– Что именно, Даша?
– Классическая музыка в машине такого… такого, как вы…
Теряюсь. Вспыхиваю, когда взгляд черных глаз проскальзывает по мне укусом.
– Такого, как я? – переспрашивает и брови хмурит, а я понимаю, что совсем не то говорю.
– Простите я… я… не так выразилась, – смущаюсь, теряюсь, не знаю, как поправить ситуацию, в которую угодила.
Прикрываю глаза и выдыхаю. Глубокий вдох. И такой же выдох. Затем вновь поворачиваю лицо к мужчине и отвечаю, мягко улыбнувшись:
– Я не ожидала услышать в салоне вашего автомобиля пятую симфонию Моцарта… Неожиданный выбор. Вы простите, если я обидела вас, просто… иногда я сложно выражаю свои мысли… говорю совсем не то, что думаю…
Кивает моим словам. Опять на губах улыбка появляется задумчивая, а уже в следующее мгновение Исаев вновь останавливает на мне темные глаза.
– А я никак не ожидал, что ты настолько осведомлена в классической музыке.
Пожимаю плечами и улыбаюсь, потому что я действительно люблю музыку и жизни своей не вижу без нее.
– Я просто учусь в консерватории, – отвечаю мужчине, ощущая, как его взгляд становится колким, опасным каким-то. Холодным.
– Тоже мечтаешь певицей стать?
Это его «тоже мечтаешь» как-то царапает. Ощущение такое, что перед глазами мужчины сотни таких «мечтающих о славе» прошли. Повисает пауза, которую я нарушаю.
– У меня нет вокальных данных.
– То есть о славе певицы ты не мечтаешь? В столице в основном все метят либо в актрисы, либо…
– Виолончель.
Прерываю жесткие слова мужчины. Неприятно его подобное отношение, хотя, судя по всему, оно базируется на опыте. И опять несложно прикинуть, что Исаев богатый человек, у которого в руках власть, иначе Виктор Викторович так бы не стелился и не боялся бы кавказца, а рядом с такими и вертятся эффектные женщины. Те самые модели, актрисы и певицы.
– Не понял, – бросает на меня опять косой взгляд и плавно входит в поворот.
– Я играю на виолончели, – поясняю спокойно.
Опять в салоне повисает пауза. Давящая. Которую я больше не решаюсь нарушить. Отворачиваюсь и смотрю в окно, центр города сейчас полон людей и машин, и я замечаю, как все прохожие цепляют взглядами хищный автомобиль Исаева.
– Надо же, – наконец, подобно хлысту молчание в салоне нарушает глубокий ироничный голос, – маленькая должница в курсе, какую именно симфонию я слушаю, да еще и виолончелистка. Я-то думал, что меня уже ничем удивить нельзя…
– Я ничего не воровала! – вспыхиваю и подаюсь вперед. – Я никогда чужого не брала, Виктор Викторович меня подставил! И никакого долга у меня нет.
На глазах вспыхивают слезы обиды. Воспоминание оглушает. Далекое. Родом из самого детства. Когда меня так же сделали без вины виноватой.
В школе кто-то украл куклу у моей соседки по парте, и она обвинила в этом меня, сказала, что хвасталась передо мной новыми туфлями, куклой и тем, что на буфет ее родители крупную сумму дали, а я отомстить решила.
Тогда дочку простых родителей затравили. Меня не слышали, когда я говорила, что не брала чужого.
Учитель заставил открыть портфель, а там… там была пропажа… только я ничего чужого не брала…
Уже потом, спустя время, когда родителям пришлось переводить меня в другую школу, я увидела свою одноклассницу, тогда она и сказала, что пошутила, положив свою вещь в мой рюкзак.
Мне жизнь сломали, а для кого-то было просто шуткой.
Отгоняю воспоминания и сжимаю кулаки, смотрю в глаза мужчине и цежу не своим голосом:
– Я никогда ничего не воровала… – повторяю, как мантру, и Исаев опять смотрит на меня так, что у меня душа в пятки уходит…
Мужчина не отвечает, а мелодия в салоне позволяет мне немного расслабиться. Давно заметила, что Моцарт успокаивает.
В самые тяжелые времена я садилась за виолончель и играла именно сонаты этого композитора, и к моменту, когда рука брала последний аккорд, я ощущала, как тяжелые думы, мучающие меня, уходят.
– Если бы я не вмешался и не дал понять, что ты теперь принадлежишь мне, та падаль бы тебя не отпустила…
Неожиданный голос и я вздрагиваю. Не думала, что Исаев ответит мне, не ожидала этого просто, а уж когда доходит суть сказанного, холодные мурашки начинают ползти вдоль спины и я прикусываю губы, все так же шокированно глядя на мужчину, который опять входит в поворот плавно и уверенно.
– Неужели ты думала, что все закончилось бы так легко?
– Но… меня же уволили… – подаю голос и мужчина ухмыляется, больше ничего не поясняет, а у меня лед в груди словно возникает, давит.
По всему выходит, что незнакомец меня спас? Страшные мысли проскальзывают, перебивают одна другую, а я вспоминаю сальные взгляды противного хряка, а еще в сознании яркой вспышкой полыхает понимание, что я сама дала всю информацию о себе, когда заполняла анкету. И что мешает моему бывшему работодателю продолжать преследовать меня и требовать несуществующий долг?!
Вероятно, все мои мысли проскальзывают на моем лице, потому что Исаев ухмыляется.
– Смотрю, начало доходить, Дашенька…
Сглатываю несуществующую слюну и будто ныряю в темную морскую гладь, когда задаю свой вопрос:
– Если вы спасли меня от хозяина бутика, то кто меня спасет от вас?
Опять проницательные глаза выстреливают в мою сторону, и мужчина приподнимает уголки губ в ухмылке:
– Умненькая девочка. Правильные вопросы задаешь, но если на то пошло, то от меня спасения нет…
Вроде и подмигивает, как бы шутит, только взгляд остается холодным, подобно лезвию бритвы, и, в принципе, я понимаю, что Исаев не лукавит, если разговаривать с позиции силы и влияния, которые он применил, чтобы избавить меня от хозяина цветочного магазина, то никого, кто заставит Исаева отпустить меня, я не знаю… Да и по этому мужчине видно, что нет того, кто сможет отбить у него то, что ему интересно.
Знакомы всего ничего, а вот характер и нрав кавказца я словно чувствую.
– Вы так и не сказали, куда меня везете.
Нервозность возвращается, сжимаю пальцы.
– В ресторан, – подмигивает, – или сразу в квартиру поедем?
Больше ничего не слушаю, резко разворачиваюсь и дергаю за ручку двери, действую на аффекте. Осознаю только одно, что мне нужно выбраться из этого автомобиля, и не думаю про то, что Исаев едет на приличной скорости, и я в лучшем случае окажусь на мостовой и переломаю кости, о худшем даже думать не стоит.
Мои манипуляции проходят в холостую. Дверь заперта.
– Угомонись. Дарья.
Холодный голос действует и я оборачиваюсь на мужчину, глаза щиплет и запоздало до сознания доходит, что щеки у меня мокрые от слез.
– Я ничего не делала плохого, чтобы так… так со мной…
Кивает на мои слова утвердительно.
– Я понял.
Больше ничего не говорит, а я протираю щеки ладошками, опять смотрю на то, как Исаев уверенно и мягко держит руль, как отслеживает ситуацию на дороге.
Смотрю на его чеканный профиль, на легкую небритость, которая придает мужчине только шарма. У него выразительные четкие скулы и смоляные волосы, чуть длинноватые. И одна прядка на лоб упала, а мне отчего-то захотелось ее убрать, прикоснуться, почувствовать мягкость блестящего шелка.
Так странно, но будто чувствуя мое стремление, мужчина проводит пятерней и убирает волосы обратно, словно зачесывает назад, а у меня тело простреливает, потому что на внутренней стороне запястья я замечаю набитую татуировку.
Жест быстрый, не успеваю рассмотреть, но замечаю также и сетку выделяющихся вен, отворачиваюсь опять к окну. Никогда не испытывала такой спектр эмоций, как сейчас, чтобы дрожь в коленках и желание сомкнуть их посильнее.
Ерзаю на пассажирском кресле и неудачно опираюсь на ногу, опять шиплю подобно кошке.
– Потерпи чуток, – реагирует на мое трепыхание, явно понимает, что больно.
Я не отвечаю. Это страшно – находиться в машине мужчины, которого не знаешь, который уверенно едет по дороге в неизвестном направлении и ты не знаешь, чего ожидать.
Все же Исаев не производит впечатления маньяка, а также я не чувствую в нем агрессии, да и зачем подобному мужчине проблемная девчонка. У таких мужчин много женщин и все как на подбор. Достаточно бросить на этого матерого хищника один взгляд и все становится понятным.
Оттого мне и страшно, потому что я не понимаю, зачем ему возиться со мной. Зачем насильно сажать в машину и везти не пойми куда.
Бросил бы на дороге. Благо, что не переехал, да еще и избавил от противного борова. Я бы была благодарна и как-нибудь бы добралась до комнаты, которую снимаю…
Но мужчина решил по-своему…
Однако я не теряю надежды и вновь пытаюсь разжалобить Исаева, добиться, чтобы он, наконец, высадил меня.
– Отпустите меня, пожалуйста. Мне нужно домой. Меня там ждут!
Выговариваю как на духу, и мужчина сильнее сжимает руль, словно мои слова вызываю негодование.
– И кто ждет? – спрашивает чуть ухмыльнувшись.
– Ждут и все! – нервирует такая манера общения Исаева.
– Ну не сильно, видать, ждут, раз отпустили пахать на мужика, который на тебя явные виды имеет и, как ты говорила, зажимал не раз. Послушай совет взрослого дяди и развяжись. Если мужик не может защитить свою женщину, чтобы ни один другой ее не то что тронуть, посмотреть не так боялся, то это уже ни о чем.
Жесткие слова. Безапелляционные, и я не рискую признаться, что ждет меня только морская свинка, которую мне сбагрила моя сокурсница, пока укатила в квартиру своего парня на совместное проживание, правда у меня оказалась аллергия о которой я не знала…
Поэтому пришлось отдавать животное бабуське – соседке через стенку, старая соседка подруга моей бабушки весьма покладистая и приютила мою неожиданную пушистого гостя. Бабушка Сима с самого начала воспринимала меня кем-то вроде племянницы. После смерти бабушки мы сблизились, поначалу было странно, что женщина спокойно входила в мою квартиру, имея свои ключи, чтобы взять из старого сундука какие-то вещи, но я быстро привыкла к этим странностям.
Несмотря на чудной нрав, Соседка всегда помогала, а я ей. Я бегала в аптеку за ее лекарствами, а бабушка Сима иногда готовила вкусные пирожки, которыми угощала меня, а еще женщина немного глуховата, поэтому мою игру на виолончели по четыре часа в день она сносила весьма неплохо, живя за стенкой от меня.
Так что сейчас, когда Исаев дает наставления относительно взаимоотношений с мужчинами, мне становится немного смешно, потому что единственный мужчина в моей жизни – это пушистая морская свинка по прозвищу Спин.
Вот он меня точно ждет, чтобы я ему воду поменяла и еды насыпала, хотя по этому поводу переживать не стоит, баба Сима также следит за моим питомцем.
Только мое негодование подстегивают слова Исаева, и я уперто повторяю:
– Я не поеду с вами ни в какие рестораны! Это похищение!
– Советую сбавить обороты и не нагнетать, я и так не в самом лучшем расположение духа, – отрезает кавказец и резко заворачивает на парковку.
Не успеваю понять, куда именно меня привезли, мужчина выходит из машины, обходит ее и резко распахивает передо мной дверь…
Мне вдруг становится очень страшно. В мозгу вспыхивают картины одна страшнее другой, когда мужчина наклоняется и заглядывает в салон. Смотрит пристально, будто осматривает.
И взгляд такой мужской, будто я без одежды. И вместе с тем то, как он смотрит, в этом есть что-то будоражащее, заставляющее сердце биться с перебоями.
– Не трясись, – чеканит слово, а я вдруг в себя прихожу.
Рассматриваю кавказца, наконец, начинаю подмечать детали его внешнего вида. Кашемировое пальто. Дорогой костюм, атласная черная сорочка, которая невероятно идет оливковой коже, подчеркивает экзотичность, и я не понимаю, это загар, привезенный с моря, или реальный цвет…
Себя рядом с таким мужчиной я представляю с трудом, смотрю на свою одежду в грязи и подмечаю ссадины на ладонях, тоже грязные.
Боюсь представить, в каком я сейчас виде. Вся взлохмаченная. Скорее всего, грязная, возможно, с потекшей от слез тушью…
Странно, что такой мужчина вообще позволил мне сесть в белоснежный салон автомобиля. Опускаю взгляд на свою обувь и понимаю, что мои подозрения подтвердились.
Потекшие следы и разводы от грязи…
Опять поднимаю взгляд на восточного мужчину.
– Я наследила… простите…
Вроде и не по своей воле я оказалась в шикарном авто, но вот портить имущество, пачкать своими ботинками чужое я не привыкла…
– Девочка, ты заморачиваешься не теми темами, – опять отвечает с иронией и протягивает мне руку, приглашает выйти из машины, а я медлю.
Врастаю в спинку сиденья.
– Ну хорош трухать, я тебя есть не собираюсь, – опять давит интонацией, – во всяком случае, прямо сейчас.
Понимает, что сама я не выйду, и, наконец, хватает меня и буквально вытаскивает из машины, а я в ужасе понимаю, что нога у меня продолжает пульсировать от боли и я, возможно, не смогу встать на свои две, но кавказец не отпускает меня, наоборот, опять берет меня на руки и идет куда-то в сторону огромного белоснежного здания.
Когда заворачивает за угол, я выдыхаю, потому что меня не в отель привезли, а в частную клинику…
Поднимаю взгляд на кавказца. Вблизи он еще более харизматичный и аромат его парфюма кружит голову. Не успеваю ничего понять, как оказываюсь в кресле-каталке, а мой нежданный спаситель отдает четкие приказы персоналу, который бегает вокруг Исаева, а затем и меня увозят в кабинет, где мужчина-врач проводит обследование вплоть до рентгена.
Когда медбрат возвращает меня в кабинет, я замечаю темную макушку мужчины, который сидит перед врачом и внимательно внимает ему.
– Господин Исаев, ничего ужасного нет. Есть растяжения, несколько гематом. В том числе и старая на спине девушки, вероятно, неудачное падение. Но в целом состояние удовлетворительное. Сейчас мы сделаем укольчик и боль утихнет, выпишу еще несколько лекарств, в основном обезболивающие. Несколько дней и у девушки все пройдет…
Еще несколько манипуляций под бдительным темным взглядом и врач улыбается, широко и светло. На такую улыбку хочется ответить так же.
– Замечательно. Нет никакого повода для беспокойства!
Киваю и бросаю взгляд по сторонам. В этом кабинете все стерильно, но он, скорее, напоминает кабинет из какого-то фильма про жизнь богатых и знаменитых.
Диван мягкий, цвета морской волны. Явно нуждается в постоянной чистке и бережном уходе. Расточительно, конечно, но я всего лишь случайный пациент и не знаю, как принято в мире Заура, где врачи принимают клиента с радушием.
Смущает то, что здесь все отличается от привычного мне обыкновенного антуража наших поликлиник.
Встречаются, конечно, и там улыбчивые и добрые люди, но их, скорее, меньшинство. В основном атмосфера отталкивающая. После пары походов желание наведываться к врачу отпадает.
– Дарья. Пошевелите, пожалуйста, стопой, мне нужно убедиться, что нет дискомфорта, – выдает врач и слегка кивает.
Я выполняю его просьбу и понимаю, что боли действительно не испытываю.
– Болит? Тянет? Давит? – продолжает вопрошать врач, на что я лишь отрицательно качаю головой.
– Отлично. Можете встать? – спрашивает и внимательно следит за мной.
Поднимаюсь из кресла и делаю шаг. Прислушиваюсь к себе и улыбаюсь.
– Боль прошла.
Хлопает в ладоши и подмигивает.
– Ну вот, через пару ней и вовсе будете как новенькая!
– Спасибо вам, – отвечаю, чувствуя себя не в своей тарелке.
– Да что вы, всегда рад, для господина Исаева все, что угодно… – отвечает врач и как-то благодарить его мне больше не хочется.
Я перевожу взгляд на восточного мужчину, который поднимается из кресла и направляется в мою сторону.
Стоит нам поравняться, как мужчина берет меня под локоть и, не прощаясь, выходит из кабинета врача.
– Спасибо вам, – наконец, заставляю себя произнести, когда мы оказываемся на улице, – и… простите за истерику, я просто не ожидала всего этого, испугалась…
Прикусываю верхнюю губу под внимательными глазами, ожидаю, что Исаев проигнорирует мой лепет, но неожиданно мужчина касается моей щеки, проводит кончиками твердых пальцев.
– Твой долг стремительно растет, Даша.
И я не понимаю, он сейчас так шутит, подтрунивает надо мной, или это все на полном серьезе.
– Пошли.
Опять тянет меня за собой, берет меня под локоть и выводит на улицу к машине, усаживает, захлопывая за мной дверь.
Как только Исаев садится на свое сиденье, я поворачиваюсь к нему и тихо проговариваю:
– Спасибо вам за помощь, за врача, и… я правда сильно перепугалась… и… я даже не знаю, как вас зовут…
Смотрит в мое лицо, слегка прищуривается и поясняет спокойно:
– Заур.
Чужестранное имя режет слух. С рычащими нотками, оно очень подходит этому восточному мужчине.
Я лишь улыбаюсь ему.
– Спасибо вам, Заур.
– И за что конкретно ты меня благодаришь? – забавляю я его.
– Ну, для начала за то, что не переехали меня, – мне удается расслабиться и даже улыбнуться, пошутить, – ну и так, по мелочи. Избавление от хозяина бутика тоже требует благодарности, а еще…
Я не договариваю, мужчина резко вскидывает руку и фиксирует мою шею, тянет меня на себя и взгляд у него опять стремительно темнеет, вспыхивает.
– Я привык, чтобы меня благодарили иначе, Даша…
Говорит и даже не моргает, рассматривает меня, а я лишь губы кусаю. Бросаю на мужчину опасливые взгляды. Он сильный. И в нем чувствуется какая-то животная первобытность. Такой берет на плечо, уносит в пещеру и не отпускает, пока не насытится.
Под прицелом темного взгляда я совсем теряюсь. Не знаю, что говорить, испарина выступает на спине. Заур дезориентирует. Я не понимаю, как себя с ним вести. А он лишь смотрит, будто изучает.
– Это все, что я могу дать, – отвечаю едва слышно, голос подрагивает.
Пауза длится секунду, а затем мужчина усмехается. По-мальчишески как-то, задорно.
– И не поцелуешь в знак благодарности?
Опять не понимаю, он сейчас серьезно или шутит. А я лишь отрицательно качаю головой.
Мужчина лишь слегка надавливает мне на шею. От его руки жар идет. Он растекается по моему позвоночнику, ощущение такое, будто волна накатывает, от которой тепло становится от кончиков пальцев до кончиков волос.
– Нет.
– Интересная ты девочка, Даша. Считай, что в рубашке родилась.
– Спасибо, – отвечаю невпопад.
– Прекращай меня благодарить…
– Да… хорошо…
– Вот и умничка.
Отвечает весомо и отпускает меня, а я на свое место отлетаю и чуть ли не к окну прижимаюсь. Внимание этого мужчины какое-то тяжелое.
Становится не по себе.
– Ну так куда везти тебя, куколка? – опять задает свой вопрос. – Адресок скажешь?
Прикусываю губу, так и хочется назвать неправильный, но мужчина будто мысли мои читает.
– Учти, я тебя до дверей проведу и не уйду, пока ты внутрь не войдешь.
Говорит и подмигивает, а я даже дышать забываю от харизмы этого мужчины, от того, как у него настроение меняется от игривого до давящего.
– Не смотри так, малышка, у тебя все мысли на лице написаны, а я не собираюсь пугать тебя, просто ты не дойдешь с такой ногой. Врач сказал, что нужно дать стопе отдохнуть, а завтра побежишь козочкой.
Смотрю на мужчину опасливо, но не выдерживаю, улыбка сама появляется на моих губах. Как-то Исаев располагает к себе, когда не рычит зверем, завлекает. Красивый мужчина. Обаятельный. Властный. Богатый. Я даже не представляю, почему он возится со мной, а не выбрасывает на обочине и не едет по своим, безусловно, важным делам.
– Ну чего застыла, куколка?
– Раздумываю, называть ли адрес.
– Мне нравится, что ты не лжешь.
– Я вообще-то раздумываю над тем, сказать ли вам правду, – поясняю и сама не замечаю, как улыбаюсь шире, напряжение уходит.
Отчего-то кажется, что такой взрослый и матерый мужчина не обидит заведомо слабого.
Мелодия тем временем сменяется и салон затапливают звуки произведения Вивальди. Чувственная мелодия заставляет сердце сжаться и затонуть в стремительно темнеющем взгляде мужчины.
– Если сейчас не назовешь свой адрес, я повезу тебя к себе, – неожиданно властно заявляет мужчина и от этого заявления у меня в душе поднимается ураган, потому что глаза Исаева будто вспыхивают, он скользит взглядом по моему лицу, вниз к шее, будто замирает, рассматривая пульсирующую жилку.
Темный взгляд. Порочный. Алчный и жаждущий. С перепугу я называю правильный адрес, и кавказец вновь улыбается.
– Вот и умничка.
Больше ничего не говорит. Молчит и за дорогой следит, а я его изучаю. Будто наглядеться не могу. Хочу запечатлеть этот образ, потому что четко осознаю, нам с этим мужчиной не по пути.
Подавляющий он. Хищный. Мужественный. Харизматичный. Взгляд острый из-под пушистых ресниц, кажется, впивается под кожу. Больше не выдерживаю, отворачиваюсь к окну и прислоняюсь лбом к стеклу. Прикрываю веки, чтобы хоть как-то собраться, прийти в себя и понять, что мне делать дальше.
Без зарплаты. С проблемами, о которых даже думать себе запрещаю, и с больной ногой…
Неожиданно раздается громкая трель телефона. Звонит не мой телефон, а кавказца. Мелодия такая громкая, она отдает набатом в ушах и отчего-то заставляет меня напрячься будто в ожидании чего-то страшного.
Заур отвечает на другом языке. Рубленые фразы, интонации, пропитанные гневом. Да. Точно, мужчина начинает злиться и в гневе его подавляющая харизма становится более акцентированной, а чужой язык…
Он какой-то грубый, но все же на слух ловлю также и певучие нотки. По мере того как мужчина говорит, его рука сильнее сжимает руль, а я рассматриваю его пальцы, длинные, без колец, сильные. С красивыми лунками ногтей.
Его руки не кажутся холеными, нет. Это руки мужчины, привычного к физическому труду, об этом говорит каждый миллиметр его тела, но Заур не оставляет впечатления качка. Он, скорее, жилистый, крупный от природы, как говорится, широкая кость. Он мощный в плечах. Но вместе с тем обладает какой-то грацией пантеры. Его движения обманчиво мягкие, тело, не раскачанное излишними добавками, которые принимают бодибилдеры, а по факту у которых и мышцы дутые.
Здесь все иначе и сила чувствуется звериная.
Мне не по себе, когда прислушиваюсь к речи на чужом языке. Как у музыканта у меня развит слух и вот сейчас я улавливаю злость, даже ярость, и мне становится жутко, холодно, я обхватываю собственные плечи руками и смотрю на улицу.
Небо заволокло тучами, такое ощущение, что даже природа подстраивается под настроение мужчины, хмурится.
Неожиданно я чувствую едкий взгляд. Очень осязаемый, колючий, поворачиваю голову и замечаю, как Исаев рассматривает меня, буквально сверлит своими карими глазами с золотистыми прожилками.
Интересные глаза, вроде и темные, но вот это вот вкрапление золотых прожилок, которые словно оплетают зрачок, делают их глубоким и страшным сейчас.
У меня по коже мурашки бежать начинают и где-то на уровне подсознания я чувствую, что этот мужчина полон неизвестного…
В один миг он способен превратиться из обаятельного и манящего в того, кто вселяет ужас.
Разговор переходит на глухие нотки и интонации. А на лице Заура вдруг вспыхивает улыбка. Она холодная, лютая. Будто оскал. В ней он свои клыки демонстрирует крупные и белоснежные и опять у меня ассоциация со зверем, вцепившимся в глотку своего врага.
Не знаю, кто там на другом конце провода, но либо этот человек не вызывает теплых чувств у Заура, либо… сам разговор неприятен.
Пока Исаев разговаривает, его глаза скользят по мне, прищуриваются. Он словно осматривает и заставляет меня заерзать на сиденье, не отнимая ладоней от груди.
Мне кажется, что в этом взгляде проскальзывает что-то страшное, давящее, вспарывающее. Мне кажется, что я замечаю в этом взгляде отголоски желания, перемешанные с чем-то еще, очень и очень опасным.
Заур рассматривает мое лицо, опускает взгляд на мою нижнюю губу, которую я тут же прикусываю, а мужчина хмурит свои широкие темные брови. Его рука взмывает и накрывает мой подбородок, большой палец проходится под моей губой, в месте выемки, опускается на подбородок и заставляет выпустить мягкую плоть из захвата зубов.
Я замираю под этим стремительно чернеющим золотистым взглядом, а Заур улыбается еще шире, будто вызов бросает своему собеседнику, наклоняет голову к плечу и смотрит на меня так, что опять у меня сердце забывает, как биться в груди.
Злой. Но даже сейчас безумно притягательный. Я замираю, боясь пошевелиться, когда, наконец, Исаев завершает свой разговор на чужом и непонятном языке и отбрасывает телефон. Он, не мигая, смотрит на меня, не выпуская мои глаза из плена своего взгляда.
И мне отчего-то кажется, что в этом взгляде сама бездна, а потом мужчина приближает ко мне свое лицо, чтобы обдать приятным запахом ментола и чего-то пряного, густого, дурманящего и заставляющего мои рецепторы сойти с ума.
– Планы меняются, Даша…
