Читать книгу: «Элла покинула здание!», страница 5

ГЛАВА 6

На один короткий миг шеф из хмурого следователя-самодура превратился в просто молодого измотанного мужика. Он не улыбнулся, не стал ко мне добрее, но промелькнувшая в его взгляде человечность привела меня в чувство. Чуть удивившись этому внезапному проблеску, я смогла наконец полностью сосредоточиться на работе. Сладковатое зловоние все еще навязчиво било в нос, перед глазами стояла картинка увиденного, но теперь это не мешало мне думать.

«С другой стороны, может, и стоило бы изобразить из себя нежную фиалку?» – задумалась я на миг, но тут же отбросила эту мысль. Я хочу, чтобы меня считали милой и женственной, а не плаксивой истеричкой.

Слушая шефа, я то просматривала записи, то вносила в блокнот замечания Белянского, наконец сумев охватить всю картину происшедшего в доме.

– Значит, кто-то убивает людей, предварительно их обездвижив? – спросила я, пользуясь тем, что начальник увлечен и не против обсуждать дело с собственной секретаршей. – Но зачем такие сложности? Зачем закалывать их кинжалами? Да еще в глаза!

– Сразу видно, что вы, Бонс, не маг, – ответил шеф, входя обратно в комнату с телом. – Кинжалы – это одновременно и орудие убийства, и способ зачистить следы. Если это дело является звеном целой цепи преступлений, как я предполагаю, то Харт при обследовании оружия подтвердит присутствие остаточных следов заклинания, способного уничтожить душу человека.

Я не удержалась от восклицания. Даже не имея магического образования, о подобном я слышала.

– Значит, ни один маг не сможет прочесть последние воспоминания жертвы?

– Именно, Бонс, – согласился шеф. – И это самая отвратная ситуация из всех, потому что пока не слишком понятно, как связаны между собой три убитых мага.

– А то дело из архива? – спросила я, вспомнив, что в описании убийства тридцатилетней давности также присутствовали кинжалы. – Как оно связано с этими убийствами?

– Это еще предстоит выяснить, – поморщился Белянский, стягивая перчатки. – Надеюсь, оно прольет свет на эти убийства.

– То дело осталось нераскрытым, – припомнила я.

– Я уже сейчас могу с почти полной уверенностью сказать, что тут не похожее, а идентичное убийство, Марьян, – предупредил Харт, поднимаясь и складывая стульчик. – Воложецкий, можете приступать!

Парочка жандармов подступила ближе и принялась раскладывать принесенные с собой носилки. Я посторонилась, чтобы им не мешать, с шипением ударилась локтем об один из шкафов.

– Как же тут много мебели, – потирая локоть, просопела я и наклонилась, чтобы подобрать уроненный блокнот.

– Бонс, замрите! – внезапно скомандовал Белянский, но я уже успела выпрямиться.

Шеф с перекошенным лицом кинулся ко мне, жестами требуя отойти в сторону. Я нахмурилась и обернулась, пытаясь понять, что же случилось. Совсем рядом раздался глухой хлопок, а потом звон. Я отскочила в сторону и, не успев испугаться, уставилась на разлетевшиеся по полу и ковру осколки большой вазы, а потом что-то сильно толкнуло меня в ногу спереди.

– Хракс вас побери, Бонс! – рявкнул шеф, оказываясь рядом. – Да вы…

Белянский схватил меня за плечи, довольно ощутимо сдавив, громко и витиевато выругался и с опаской посмотрел в глаза, будто ожидая, что я вот-вот упаду в обморок.

– Шеф, вы чего? – тихо спросила я, переждав проникновенную речь о моей осторожности, и передернула плечами. – Ну да, неприятность. Ваза разбилась. Извините, пожалуйста.

Я глянула на присутствовавших в комнате, и их вытянутые лица навели меня на запоздалую догадку, что от меня что-то ускользнуло. В повисшей тишине я осторожно улыбнулась и еще раз дернула плечами, надеясь, что начальник меня наконец отпустит.

– Шеф, отпустите, пожалуйста, – шепотом попросила я. – Все нормально.

Рейян прищурился, чуть отодвинулся, продолжая меня удерживать, и внимательно вгляделся в лицо.

– Бонс, у вас, похоже, шок, – как можно мягче сказал он. – Вы просто не сознаете этого. В вас только что попал заряд одного из охранных артефактов.

Я моргнула и зажмурилась, осознавая случившееся. Захотелось громко и цветисто выругаться. Таки высвободившись из захвата Белянского, я склонилась, оценивая нанесенный мне ущерб.

– Хракс, это ведь была почти новая юбка! – обреченно простонала я, запуская палец в прожженное отверстие размером со старый серебряный грош. Сквозь дыру отчетливо просвечивала дыра и в чулке. – Мрак!

Я переступила с ноги на ногу и едва не взвыла, когда ткань с треском разошлась до самого края подола, превратив мою облегающую аккуратную юбку чуть ниже колена в юбку с весьма фривольным разрезом с одной стороны, заканчивавшимся ровнехонько на пару сантиметров выше резинки чулка.

– Мрак… – простонала я, глядя на это безобразие.

Когда я выпрямилась, то совершенно не удивилась, что взгляды всех находившихся в комнате мужчин сосредоточились на мне. Точнее, на выглядывающей из разреза ноге. Лишь Вирсен Харт продолжал строчить свой отчет.

– Бонс, вам надо в маггоспиталь, – держа руки так, чтобы поймать меня, если все же надумаю свалиться на пол, сказал шеф.

– Не надо, – просопела я. – Я… цела. Только юбку порвала.

– Но в вас попало, – напомнил рейян.

– Вам показалось, – решительно улыбнулась я, решив играть в несознанку. – Я зацепилась за что-то, а магический заряд просвистел мимо меня.

– Бонс, – прищурился Белянский так, что я без слов поняла, что шеф моему объяснению не верит. Я бы и сама не поверила, обгорелая ткань тому доказательство!

– Шеф, я правда цела, – сказала я. – Честно!

Белянский прищурился еще сильнее, отчего его глаза превратились в щелочки. Под взглядом шефа мне стало неуютно, но я заставила себя моргнуть и посмотреть на рейяна невинными глазами.

– Бонс?

– Правда-правда, шеф! – выпалила я и пару раз кивнула, надеясь, что Белянский не станет докапываться до истины.

– У меня должны быть запасные простыни, – невозмутимо сказал Вирсен Харт, привлекая наше внимание. Он на миг оторвался от своих бумажек, задумчиво глянул на мои ноги, а потом перевел взгляд на моего шефа и указал рукой на свою сумку. Я тоже глянула на вещи судмедэксперта и чуть поморщилась. Это не укрылось от метаморфа, его волосы разом стали ярко-желтыми, и он с раздражением произнес:

– Простыни чистые, само собой. Они проходят три цикла обычной и два цикла магической очистки, так что вам нечего бояться, рейна Бонс.

Я вежливо улыбнулась, но с места не сдвинулась, лишь прикрыла верхнюю часть незапланированного разреза блокнотом. Белянский хмуро оглядел меня с ног до головы. Причем так, что я ни на секунду не усомнилась, что допрос с пристрастием мне еще устроят. Помолчав, шеф повернулся к жандармам и, гипнотизируя их взглядом, как вышедший на охоту крокодил, тихо спросил:

– Кто потревожил охранный контур? Кому надо оторвать руки по самые ноги?

Жандармы переглянулись. Те, кто занимались телом, живо вернулись к делу, собираясь поскорее смотаться из-под грозного взгляда высокого начальства. В комнате присутствовали как жандармы магконтроля, так и обычные, которых слуги вызвали первыми, и теперь и те и другие посматривали друг на друга.

Оно и понятно! Существовали правила, следуя которым, работники магконтроля обязаны были проверить каждый имевшийся в здании артефакт, но проверить так, чтобы тот не сыпал убийственными молниями направо и налево. А теперь оказалось, что кто-то плохо сработал, пуская легкий импульс в сторону вделанного в ручку шкафа магпредмета, и тот сработал на поражение от первого же толчка.

– Что за балаган?! – рявкнул Марьян Белянский так, что тренькнули и закачались люстры. – Вы все на работе. Не болтайте, отвлекая друг друга, а занимайтесь делом!

Шеф подошел к Харту, продолжавшему невозмутимо строчить на листе бумаги, вытащил у него из сумки сложенную простыню и кинул мне.

– Продолжим, – сказал рейян, оглядев всех так свирепо, что жандармы замерли, как кролики, и тут же разбежались в разные стороны, демонстрируя чудеса рвения.

***

– Ваш адрес! – потребовал шеф, когда мы снова погрузились в казенный транспорт. – Я довезу вас, на работу вернетесь, когда переоденетесь.

– Лиловый переулок, дом три, – ответила я, стараясь не выглядеть в повязанной на талии простыне, как посетительница купален. Та почти сливалась с блузкой, делая из меня немного потрепанную нимфу в тоге.

– Итак, Бонс, объяснитесь? – потребовал шеф через пару минут, когда я расслабилась и уже надеялась, что рейян не станет меня допрашивать.

Я повернула голову, собираясь невозмутимо улыбнуться и заверить, что ничего не было и начальнику показалось, но Белянский прожег меня таким взглядом, что я тут же выпалила:

– На меня не действует магия.

Белянский моргнул и осведомился:

– Нейтрал? Врожденное?

Я кивнула, прекрасно сознавая, чем мне грозит такое признание.

– Родители считают, что причиной возникновения стала кровь метоморфов в нашей семье, – пояснила я. – Они изучали вопрос, когда я родилась, и обнаружили, что среди потомков метаморфов довольно часто встречаются те, кто получил неудачное смешение генов. Так, у меня нестандартная внешность, но изменить ее я не могу. Краска просто смывается с волос, а магия… Магия на меня в принципе не действует.

– Совсем? – с исследовательским интересом уточнил рейян.

– Это как врожденная антиспособность, – поморщилась я. – С годами научилась контролировать себя. Мне удается использовать артефакты, если очень нужно. Но если я не контролирую себя, то могу… испортить любой магпредмет.

– Поглощение энергии? – предположил следователь.

Я покачала головой:

– Нет. Я скорее как бы ломаю их. Начинаются сбои. Или магические предметы просто перестают работать. Ну а заклинания на мне банально не работают. Если бы мой весьма своеобразный дар распространялся еще и на одежду, – нахмурившись, тронула место, где под простыней начинался разрез на юбке. – Мрак…

– Интересно, – чуть помолчав, сказал шеф. – А при контакте с носителями магического дара что-то происходит?

– Нет, – покачала головой. – Моя тетушка-метаморф, даже держа меня за руку, могла без проблем менять внешность. А родители колдовали…

Я покосилась на начальника и вздохнула.

И как теперь жить? Моя особенность или способность была настолько редкой и индивидуальной, что превращала меня почти в урода по меркам как людей, так и магов. К тому же у всех, у кого появлялось что-то похожее, были отличия, так что нейтралов нельзя причислять к своеобразному подвиду, как метаморфов или перевертышей.

Эх… А я ведь хотела скрыть это ото всех! Жить, как другие. Вот чем я хуже?

Глубоко вздохнув, я отвернулась к окну и, стараясь не съезжать на середину бугристого сиденья, стала смотреть в окно.

Я ждала новых вопросов от шефа или выволочки за то, что в личном деле о моей особенности нет ни слова, но Белянский помалкивал. Неужели сочувствует или проявляет чудеса понимания? Я глянула на шефа, но тот хмуро и сосредоточенно просматривал мои записи в блокноте, а потом и вовсе начал шарить по сиденью.

– Шеф, вот ручка, – глядя на пальцы начальника, ощупывавшие мое бедро, спокойно произнесла я и протянула рейяну искомое. Тот даже взгляд от блокнота не оторвал, взял ручку, которую я ему прямо под нос сунула, что-то промычал и стал делать пометки, черкая поверх моих аккуратных строчек.

Хракс! Я же потом его каракули не разберу!

Косясь на страницу и пытаясь прочесть то, что написал Белянский, я изогнулась всем телом и едва не повалилась на шефа, когда самоход подпрыгнул на каком-то камне. На мое счастье начальник не заметил ни моего вскрика, ни того, как я проехалась пятой точкой по сиденью, прижавшись ею к рейяну, ни того, как я ужом возвращалась на прежнюю позицию.

– А вы могли бы аккуратнее ехать? – взвилась я, стараясь не думать о том, что начинаю перенимать манеру шефа на всех рычать.

ГЛАВА 7

– Я даю вам час, Бонс, – сказал Белянский, когда гном затормозил тарантайку у подъезда моего дома. При этом начальник даже не взглянул на меня, продолжая делать пометки в блокноте. – У нас много дел.

Проводив черный самоход взглядом, я медленно и глубоко вздохнула, встряхнулась, как кошка, и строго сказала себе:

– Это могло произойти в любую секунду, так что все к лучшему! Пусть уж лучше шеф знает одну неприятную для меня, но, в общем-то, безобидную тайну. А вот вторую… вторую я выдать не могу!

Решительно кивнув, я направилась к дому и едва не столкнулась с Себастьяном Калтуховским, с удивительной для его роста и комплекции прытью загородившего мне дорогу. Медленно оглядев этого необъятного рейяна с носков начищенных до блеска штиблет до лоснящегося от радости лица, я постаралась не зарычать от недовольства.

– Рейна Бонс! – произнес он, чеканя каждое слово. Мне почудилось, что мне прямо в мозг забивают гвозди. – Какое совпадение!

– Здравствуйте, рейян Калтуховский, – максимально вежливо ответила я и отступила на пару шагов, доводя расстояние между нами до приемлемого.

– Прогуливаете работу в первую же неделю? – пробасил мужчина и рассмеялся, будто бы сказал что-то очень веселое.

– Нет, – начиная терять терпение, ответила я. – Из-за маленького происшествия старший следователь позволил мне забежать домой. Извините, но я очень спешу, рейян Калтуховский.

Пусть Лиловый переулок и был глухим и сонным местом, где стояли маленькие аккуратные домики из желтого кирпича с немного гротескной отделкой из белого камня, напоминая об архитектурной избыточности, присутствовавшей во внешнем облике зданий, возведенных пару веков назад по всему королевству, пусть домики утопали в зелени, мешавшей жильцам первых этажей вести наблюдение за дворами, но мне совсем не хотелось торчать на улице в хракской простыне дольше необходимого.

– Дражайшая рейна, – прочувственно произнес главный судмедэксперт Центрального управления магконтроля, – не переживайте вы так из-за работы! – Мужчина шагнул ближе и сжал в своих лапах мою руку, попутно пытаясь заглянуть в глаза. – Такому прелестному созданию не следует перетруждаться. Марьян подождет.

Я попыталась удержать на лице вежливую полуулыбку, но та медленно и неотвратимо превращалась в раздраженный оскал.

– Рейян Калтуховский, – мягко сказала я, – спасибо, что переживаете, но мне на самом деле нужно спешить. С вашего позволения…

Я высвободила руку и попыталась обойти мужчину. Но не тут-то было! Калтуховский развернулся, почти задев меня своей бочкообразной грудью, и решительно перехватил чуть повыше локтя.

– Рейян… – прошипела я.

– Дорогая рейна, куда же вы, – пробасил мужчина, – постойте.

Меньше всего мне хотелось стоять и слушать Себастьяна Калтуховского.

– Рейян Калтуховский, – теряя терпение, выпалила я, – что вы себе позволяете?

Я грозно сверкнула глазами и кивнула на пальцы мужчины, которыми он довольно ощутимо впился в мою руку. Судмедэксперт тут же конечность убрал, сложил руки на объемной груди и с улыбкой произнес:

– Ах, простите. Я сделал вам больно? Я вовсе не хотел этого. Но… прекраснейшее создание… драгоценная рейна, разве вы можете вот так уйти? Бросите меня посреди улицы? Это ведь невежливо.

Я на миг прикрыла глаза, чувствуя, что кастрюлька с моим терпением не просто нагрелась – через край хлещет кипяток, выжигая все на своем пути. Глубоко вдохнув и выдохнув, я снова посмотрела на рейяна и максимально спокойно выговорила:

– Рейян Калтуховский, мы с вами не договаривались о встрече, а столкнулись случайно. И в данный момент у меня нет времени вести с вами светскую беседу. Мне нужно вернуться на работу меньше чем через час. Поэтому, пожалуйста, дайте мне пройти.

Мужчина оглядел меня с высоты своего немалого роста и, понизив голос, доверительно, как ему казалось, произнес:

– Зачем все эти игры, дражайшая Эллочка?

Я не удержалась и зло вздернула брови, а мужчина продолжал:

– Спешить на работу? Правда думаете, что хоть кто-то поверит, что вы пришли в управление для того, чтобы работать?

Я прищурилась, начиная понимать, где мой шеф заполучил такой плохой характер. Пообщаешься вот с такими умниками и без шкуры перевертыша начнешь на людей кидаться.

– Зачем, – с удовольствием продолжал между тем судмедэксперт, – зачем все эти игры? Вы ведь в управлении лишь для того, чтобы найти себе подходящего мужа, да? Или, что более вероятно, возлюбленного? Мужья, как известно, не всегда щедры, а вот любовники понимают, что за приятное общество нужно расплачиваться.

Я вновь зажмурилась и медленно втянула носом воздух. Выдохнуть получилось лишь с третьей попытки.

Что?! Я потратила три года на занятия по четыре раза в неделю только для того, чтобы обзавестись мужем? Я училась и набивала шишки только для этого? Так он думает? Серьезно?!

– Рейян Калтуховский! – чувствуя, как красная пелена застилает глаза, выпалила я. – Да как вам такое в голову пришло? Я пришла в управление магконтроля, чтобы работать. Не выдумывайте!

– Сколько уж было таких историй и таких оправданий! – радостно расхохотался мужчина, шагнув ко мне. Я вынужденно отступила, оказавшись под козырьком крыльца своего подъезда. – Я же все понимаю. Девушки вроде вас верят, что именно в магконтроле им светит встретить важного начальника, который бросит к их ногам златые горы… ну, или хотя бы разведется с прежней женой. И вам всем кажется, что должность и образование делают вас куда более выгодным приобретением, чем обычные девушки из хороших семей.

Я шумно выдохнула и отступила еще на шаг. Теперь даже очень любопытные зрители не могли меня увидеть – Калтуховский своей массивной фигурой полностью перекрыл обзор.

– А раз так, зачем все эти сложности? – радостно проговорил мужчина, придвигаясь ко мне и почти вжимая меня в скрипнувшую дверь. – С Белянским вам ничего не светит. Наш дорогой старший следователь вообще не способен ужиться с людьми. Тем более с женщиной. Дубинский порой бывает мил, но у него мать и целый выводок племянников, сидящих у него на шее. К высокому начальству вас просто не подпустят. А мелкие сошки вам разве нужны?

– И вы решили предложить мне себя, раз уж мы столкнулись? Чего время зря терять, да? – четко выговаривая слова, спросила я. Первая ярость была подавлена, я вновь себя контролировала. Меня захлестывала веселая злость, и я наблюдала за рейяном как бы немного со стороны, видя его самомнение и ликование. – В качестве кого же, если не секрет?

– Вам решать, драгоценная Эллочка, – тоном конферансье произнес Калтуховский и победоносно улыбнулся.

Глядя на его лоснящийся лоб и чуть заалевшие щеки, я кивнула и тоном прилежной школьницы ответила:

– Хорошо. Я решила.

Калтуховский улыбнулся еще шире и шагнул ближе. Я нашарила ручку двери и нажала ее, а потом шагнула назад, оказавшись в подъезде.

– Что же вы решили? – самодовольно спросил рейян.

– Я решила, – прошептала я и поманила мужчину пальчиком, делая все, чтобы он оказался внутри, и не оказалось свидетелей дальнейшей сцены. – Я решила…

– Что? – Он двигался ко мне, как послушный телок.

– Что вы будете моим… – с таинственной улыбкой сказала я, отходя к лестнице на второй этаж.

– Да?

Я не ответила, лишь улыбнулась, глядя, как Калтуховский идет ко мне.

«Мешком для битья ты у меня будешь, – мысленно прошипела я. – Все равно ни в голове, ни в теле ничего нет, только опилки».

***

На открывшуюся входную дверь первым отреагировал Туман. Он выбрался из закутка под лестницей и потрусил в сторону Марьяна, но так и не дошел. Плюхнулся на огромный зад, задрал башку и шумно задышал, всем своим видом выражая радость пополам с обидой.

– Я дома! – крикнул рейян и покосился на пса. – Что вы тут без меня…

Оставив блокнот и ручку на столике рядом с дверью, мужчина присел на корточки и с удовольствием потрепал густую пышную шерсть на морде и шее косматого пыльно-черного чудовища, которое лишь отдаленно напоминало собаку.

Туман вздохнул. Ты дома не появляешься, как бы говорил он. Разве нормальные хозяева так себя ведут?

– У меня много дел, – напомнил ему Марьян.

Пес чуть склонил голову и совершенно по-человечески вздохнул.

Тумана следователь повстречал почти десять лет назад в одной подворотне рядом с мусорными баками. У пса еще не было имени, был он тощ, юн и слаб, но уже тогда многое знал о жизни и людях.

Лежа у стены, не в силах встать, чтобы уйти, спрятаться от немилосердного удара или окрика, пес просто смотрел на Марьяна и вот так же вздыхал. Уйти у рейяна не вышло. Как уйдешь, когда лохматое, местами чуть плешивое и печальное чудище смотрит на тебя усталыми желтыми глазами, ожидая приговора?

Марьян забрал пса, принес в свой дом и долго выхаживал зверя, не привыкшего к людской доброте, но почему-то поверившего рейяну. Сейчас, оглядываясь назад, Белянский не мог вспомнить, что говорил псу, но знал, что много и подолгу беседовал с чудищем, получившем имя Туман.

Дни проходили за днями, Туман ел, постепенно давал себя мыть и вычесывать, а потом в какой-то миг из вялого и изможденного жизнью создания превратился в огромного, мощного и уверенного в себе монстра.

«И друга», – с усмешкой подумал следователь, почесывая Тумана по широкой спине.

– Ты дома, – раздалось сверху, и Марьян задрал голову, чтобы лучше видеть Алесю.

Девушка замерла на верхней площадке лестницы, зевнула и, порывшись в безразмерных карманах слишком большого для нее старого халата, напялила на нос очки.

– Где Агния? – спросил Марьян, продолжая почесывать Тумана. Пес довольно зажмурился.

– Ушла куда-то, – дернула плечом Алеся и стала спускаться.

– Ты почему босиком? – недовольно спросил старший следователь, наблюдая за сестрой. – Сколько раз я тебе говорил, Леська?

Девушка поморщилась, замерла на предпоследней ступеньке и со вздохом констатировала:

– Ну вот. Опять ты за свое, Хмарь.

Марьян поджал губы и с силой поскреб Тумана за ушами.

– Опять простудишься, и что я буду с тобой делать? – спросил он через пару секунд, дав девушке понять, что ему по-прежнему не нравится придуманное сестрой прозвище. – Агния, хоть и живет с нами, но она только кухарка. Она не сможет…

– Хма-а-арь! – перебила Алеся. – Прекрати бухтеть. Вот вечно ты… По нескольку дней дома не бываешь, а потом появляешься мрачный и хмурый! И давай меня отчитывать! А я, между прочим, уже не маленькая.

– Леся, тебе четырнадцать, – напомнил Марьян, поднимаясь и подходя к сестре.

Они были очень похожи, оба высокие, хоть Алеська еще и не закончила расти, поджарые, с резковатыми, острыми чертами лица. Свои непокорные темно-русые волосы девушка старалась усмирить при помощи всевозможных заколок и невидимок, но те периодически выпадали, отчего то на лбу, то на виске, то на затылке виднелась одинокая пушистая прядь. Сегодня Алеся закрутила волосы в пучок и проткнула его сразу тремя карандашами.

– Я уже достаточно взрослая, Хмарь, – не согласилась сестра и сверкнула на брата такими же, как у него, мшисто-зелеными глазами.

– Ты мелкая пигалица, – отозвался Марьян без улыбки.

Девушка топнула ногой, но тут же спохватилась, что взрослые не доказывают свою правоту подобными детскими выходками.

– Ты зачем опять мой старый халат стащила, Леська? – беззлобно спросил Белянский. – Ты в нем на десятилетнюю похожа.

Алеся на миг замерла, а потом соскочила со ступеньки, поднырнула под локоть Марьяна, прижимаясь к нему боком, и с надеждой спросила:

– А ты мне его насовсем отдашь?

– Да зачем тебе эта тряпка? – без особого энтузиазма спросил Марьян и попытался подняться наверх. Его ждали дела, но очень хотелось принять душ и переодеться. – Давно надо было его выбросить.

– Зачем? – с возмущением спросила девушка. – Он же замечательный!

Чтобы подтвердить это, Алеся сунула в карман руку и, подхватив поехавшие с носа очки, извлекла на свет кучу карандашей, ластик и спрятанный в футляр ножик.

– Удобно, – убежденно сказала она, ссыпая все обратно в карман.

Марьян покачал головой, глянул в полные надежды глаза и отмахнулся:

– Да забирай. Мне какое дело? Только разве тебе не хочется ходить в чем-то красивом? Хочешь новое платье?

Алеся фыркнула и отрицательно качнула головой.

– Вот вечно ты отказываешься, – со вздохом заметил брат. – Не бойся, ты меня не разоришь.

– И вовсе я не боюсь, Хмарь, – ответила девушка, шагая рядом с Марьяном. – Просто зачем? У меня хватает нарядов. К тому же я не так часто выхожу из дома.

– В том-то вся и проблема, – пробормотал Белянский и оглянулся назад. Туман за хозяевами не пошел, посидел у подножия лестницы и, шумно клацая когтями по паркету, направился куда-то в глубь дома. Вскоре стало слышно, как он с пыхтением лакает воду из своей миски размером с огромный таз.

– Рейяна Меллиэр собирается сменить работу, Хмарь, – сообщила Алеся, когда они добрались до двери в комнату следователя. – Она заранее предупредила, что нам нужно найти ей замену.

– Сколько у нас времени? – со вздохом спросил Марьян, ему совсем не хотелось отвлекаться на домашние дела.

– Месяц, – ответила девушка. – Она, естественно, предложила пару кандидатур на свое место, но я этих рейян уже видела… и не хочу.

– Я понял, – кивнул брат, открывая дверь к себе. – Я решу этот вопрос в ближайшее время. Предупреди Агнию, что я дам объявление о поиске приходящей прислуги.

– Ладно. Ты есть будешь?

– Лесь, у меня дел много, – стараясь не грубить, сказал Марьян. – Я совсем ненадолго.

– Но поесть же ты должен! – искренне возмутилась сестра. – Агния такой обед приготовила! Вкусно!

Белянский предпочел не отвечать и скрылся за дверью, оставив девушку в нелепом истрепанном халате снаружи. Меньше всего ему хотелось думать о том, что с каждым днем он все больше и больше превращается в того самого плохого брата, каким обещал себе не становиться. Но что делать, если он не умеет воспитывать детей и подростков, если у него, ныне старшего следователя, нет времени, чтобы выслушивать четырнадцатилетнюю девчонку, а той, наоборот, хочется внимания.

Сбросив одежду у кровати, Марьян уперся ладонями в матрас и постоял, согнувшись, несколько секунд. Раскаяние и злость на себя пришли быстро, но еще больше мужчина разозлился на отца.

– Забудь, – приказал он себе. Но какое там!..

Встав под душ, Марьян с ненавистью вспоминал тот день много лет назад, когда отец решил, что мать Марьяна и он сам – не лучшая семья для поднимающегося по карьерной лестнице политика. Тогда следователю было почти столько же, сколько сейчас Алеське, но Марьян и вполовину не был похож на нее.

Белянские жили в большом доме, купленном дедом, отцом матери. Дом стоял почти на окраине и когда-то принадлежал к числу немногочисленных загородных поместий. Воздушное белое строение с множеством колонн и высоких окон окружал прекрасный уединенный парк, а на одной из просторных лужаек имелся даже пруд, в котором журчала вода и обитали юркие золотисто-оранжевые рыбки.

В этом тихом и уютном доме прошло детство Марьяна. Он был окружен любовью матери, искренней заботой деда и добротой учителей. Отец дома появлялся редко и в глазах сына был умным, добрым и мужественным. А потом… потом оказалось, что Марьян жил в сказке, отрезанный от остального мира. Вне этой сказки шумел большой мир, где его отец строил свою карьеру, расталкивая конкурентов локтями. Когда на пути к высоким должностям встала семья, старший Белянский, не моргнув и глазом, подал на развод.

Дед умер через три дня. Он просто упал в обморок, услышав требование зятя, и уже не пришел в себя. Перепуганный и ничего не понимающий Марьян бегал по вмиг ставшему чужим и неуютным дому и пытался то достучаться до отца, то утешить мать. Он выл, как брошенный под дождем щенок, утирал слезы кулачками и все пытался спасти рассыпавшуюся на части сказку.

Деда похоронили, а через неделю почерневшая от горя мать подписала все документы на развод, забрала Марьяна и переехала в дом, где до этого жила одна ее родственница. Белый прекрасный дом пустили с молотка, и отец не пожалел усилий, чтобы отобрать у матери большую часть вырученных за него денег. А ей было все равно. Прежде веселая, добрая и любящая, Алгия Белянская заперлась в комнате и выходила из нее так редко, что временами Марьян забывал ее лицо. Тогда рейяна спасло то, что вместе с ними переехали и слуги, а двое учителей согласились заниматься с Марьяном даже на новом месте.

Сначала младший Белянский еще надеялся спасти семью, еще верил, что родители смогут помириться. Но прошел год, за ним второй… И за это время Марьян незаметно для себя сильно повзрослел. Нежная и добрая мать оказалась совершенно не приспособлена к жизни, а развод окончательно ее подкосил. Алгия большую часть времени проводила или в своих покоях, не подпуская сына, или в библиотеке, пересматривая старые семейные фотографии. Заботы о доме, оплата счетов и выдача жалованья – все как-то само собой легло на юные плечи рейяна, но он не жаловался, приняв жизнь такой, какой она оказалась.

Лишь года через три после развода родителей младший Белянский поинтересовался жизнью отца и с горечью обнаружил, что тот не испытывает ни капли сожаления о разрушенной семье. Почти сразу после развода старший Белянский вновь женился, но теперь уже не на дочери зажиточного горожанина без связей, а на младшей дочери одного из самых влиятельных людей в королевстве. Промышленник получил возможность влиять на политику, а Белянский приобрел связи и поддержку нового тестя.

Марьян думал повидаться с отцом, но быстро отбросил эту затею. Старший Белянский о сыне не вспоминал, не искал встреч и не заботился о его воспитании. А через несколько лет Марьян узнал, что отец пытался покрыть свои долги со счета бывшей жены – новая жена оказалась удовольствием не дешевым, а новый тесть с каждым годом давал все меньше и меньше на поддержание дел своего зятя.

Марьяну было двадцать, когда умерла мать. Он знал, что это случится. Пытался ее растормошить, но Алгия потеряла всякий интерес к жизни. Лекарства не помогали, виталисты разводили руками. Она ушла тихо и неслышно, как жила последние годы. Сразу после этого Марьян продал дом и переехал в другой, более светлый и просторный. Из прежних слуг с ним осталась лишь кухарка, а приходящую горничную следователь нанял через агентство.

И все шло довольно спокойно, пока однажды, как гром среди ясного неба, к Марьяну не явилась мачеха. От нее-то рейян и узнал, что его отец погиб под колесами наемного самохода, а за день до этого в дом Белянских заявилась любовница отца и всеми правдами и неправдами сдала им на руки перепуганную шестилетнюю Алеську.

Марьян не успел опомниться, как девочку сдали на руки уже ему. Вместе с огромным изрисованным мелками альбомом и парой дешевеньких платьев. Когда за мачехой закрылась дверь, Белянский хотел было подключить жандармов, найти родную мать Алеси и вернуть ей дочь, но потом он увидел заплаканные, испуганные желтовато-зеленые глазенки и против воли вспомнил самого себя из прошлого. Вдруг стало ясно, что он не может, просто не имеет права тоже отвернуться от ребенка, как когда-то отвернулись от него.