Цитаты из книги «Мой идеальный смерч. Игра с огнем», страница 5

Страх – это вечный двигатель любого разумного существа. Особенно страх за свое существование.

Если нам есть, во что верить, жить немного интереснее.

А Дэн, часто бывающий в гостях, давно понял, что если окна – глаза дома, то комната человека – этакий срез души, полный скрытых символов, которых порой и сам хозяин не понимает.

Неверность - самый большой грех любви.

Я поняла как-то случайно, что люди не могут жить друг без друга. Без взаимного тепла, улыбок, объятий. Одиночество любят те, кто никогда не любил взаимно и не был счастлив в этой любви – хотя бы пару минут, пару самых коротких мгновений. Чувства – это в первую очередь поддержка. И сейчас эту поддержку в самых красивых и тонких ее проявлениях дает мне именно мальчик-ветер. И пусть даже самый великий скептик планеты, не важно, умудренная опытом женщина или знающий все на свете мужчина, скажет мне, что я – всего-навсего глупая девчонка, мечтающая о какой-то там нелепо-романтической любви и верящая россказням глупцов о том, что взаимные чувства существуют, я только весело засмеюсь. И пожалею этого человека, если он начнет утверждать, что в нашей жизни нет принцев, и романтики, и взаимности, и прочей глупой чепухи. Принцы есть – королевские регалии еще никто не отменял. А еще есть такие необыкновенные люди, которым мы смело прощаем недостатки и которым просто симпатизируем. Которых любим. Для нас они становятся не принцами – настоящими императорами. А мы для них – императрицами. Потому что только взаимность порождает чудо, имя которому чувства.

В туже ночь мне пришло в голову, что воинствующие скептики, отрицающие любовь, – это люди, которые в какой-то степени потеряли свою жизненную удачу. Своими собственными стараниями они соорудили себе клетки из самых прочных материалов: страха, комплексов, лжеидеалов. Они сами себе не дали – или не разрешили – почувствовать те самые такие необходимые поддержку и человеческое тепло. Прикрылись щитом с надписью «Я знаю, любви не бывает, кретины!» и вооружились сломанным копьем под названием «Я боюсь отношений, но презираю тех, кто их имеет». Заперлись в своем изоляторе.

У меня раньше тоже был свой изолятор. И кажется, сегодня я вышла из него. И вопреки тревожным ожиданиям увидеть постапокалиптичный мрачный мир, увидела только яркое солнце.

– Хорошо, – вздохнула я. – Пейте, мальчики. Что бы вы без Маши делали?

– Жили бы спокойно, – отозвался Чащин.

Я скорчила недовольную рожицу.

– Дорогая, я уже не знаю, что бы без тебя делал, – подмигнул мне в зеркало заднего вида Смерчинский. – Наверное, и правда бы, спокойно жил.

– Красивая одежда, хороший макияж и даже высокие каблуки никогда не прикроют полностью твою грубую зубастую натуру

– Дурочка ты, Бурундукова, – покачал он головой. – Я плачу. Пируй. Я-то знаю, как ты любишь поесть. И как в тебя столько вмещается? У тебя, наверное, желудок в трех измерениях существует, да? – попробовал Дима меня подколоть.

– Я о другом: я думал, что ты испугалась наших возможных отношений.

– Ты извращенец?

– Нет, вроде бы.

– Садист?

– И к этому не тянуло.

– Мазохист?

– Если только глубоко в душе.

– Фетишист? – продолжала я.

– Да нет же, – протянул он. – К чему милая девушка задает такие вопросы?

– Если ты не ненормальный, Смерчинский, то чего мне пугаться отношений с тобой? Тем более, как ты верно подметил, все и так думают, что мы пара. Это ты виноват

"Ооо, плечи!", - загорелись маньяческими огоньками очи моих мыслей...