Читать книгу: «Истории разных эпох. Сборник рассказов», страница 2

На кухню зашла мама. Паша с таким отчаянием посмотрел на неё.

– Я … не родной?.. – дрожащим голосом спросил он.

– Ты родной! Дядя ошибся! – сказала мама, прикрыв рот ладонью, и тут же, как подкошенная, присела на стул у стола.

Но Паша понял по испуганному виду мамы: это правда!

– Почему вы мне не сказали? Все знают, а я нет! Наверняка за спиной все смеются надо мной… – его глаза налились слезами.

– Сынок, никто не знает! Только дядя, да я с твоим папой, – быстро произнесла мама. – И ты… ты тоже знал. Тебе четыре было, когда мы усыновили тебя. Ты все понимал тогда. Просто ты забыл!

Паша глубоко задышал, не справляясь с волнением. Утёр глаза, бросил письмо на стол и быстрым шагом ушёл к себе. В комнате он сел на кровать и, не зная, что делать, просидел неподвижно минут пять, периодически вытирая слезы и шмыгая носом. Затем он встал, взял в руки рюкзак, закинул туда спортивные штаны, футболку и кеды. Вышел из комнаты, тихо прошёл мимо кухни: мамы видно не было. Быстро надел куртку и ботинки.

– Я ушел на тренировку! – крикнул он, прежде чем закрыть дверь.

– Сынок… – услышал он голос мамы, захлопнув дверь. Мама ещё что-то сказала, но за дверью её слов было не различить.

Паша бежал по ступенькам вниз и уже точно знал, что на борьбу он сегодня не пойдёт.

***

Светлана сидела на кухне и ругала себя за такую невнимательность: «Как я могла оставить письмо на столе?!.. Эх, брат… сослужил же ты службу. Теперь все будет по-другому… Паша постоянно будет с подозрением слушать их: искать в словах и в поведении неискренность, искать отличия между отношением к родному сыну и не родному».

Её предупреждали, что эту стадию отношений, после того, как усыновлённый узнает о себе, приходиться пройти всем. Решение проблемы – время, забота и искренность. Она понимала, что рано или поздно Паша узнал бы, но ему всего двенадцать: слишком тяжёлые переживания для подростка.

До вечера Светлана терзала себя мыслями: «Все теперь будет по-другому! Все теперь будет по-другому!». Ничего не помогало отвлечься: ни уборка, ни готовка, ни телевизор. А часы тем временем уже показывали полдевятого вечера: «Где же ты? Где? Неужели сбежал?».

Светлана, вся на нервах, стояла у двери, когда та открылась, и на пороге появился Паша.

– Где ты был? Время уже девять вечера… – спросила она, не понимая, то ли злиться, то ли радоваться.

– Я у Саши Григорьева был, – сказал Паша, виновато посмотрел и тут же опустил взгляд.

Светлана заметила, что сын держит в руке лист бумаги, скрученный свитком. Паша нерешительно протянул его:

– Это тебе, мам. Только читай не здесь.

– Раздевайся и иди ужинать! А то голодный целый день ходишь, – сказала Светлана, прежде чем взять у сына письмо.

– Я у Сашки кушал, так что не буду, – Паша быстро скинул куртку и ботинки и, как ни в чем не бывало, умчался в свою комнату.

– Как хочешь. К домашним урокам тогда приступай! – громко произнесла Светлана вдогонку. Затем она прошла на кухню, села на стул и развернула листок:

«            Дорогая моя мама!

Прошу, прости моё любопытство – не должен был я читать твоё письмо.

Я сожалею, что испортил тебе сегодня настроение.

Большое СПАСИБО тебе и папе за то, что я обо всем забыл.

Вы лучшие!!!

Уверен, что с вами я скоро опять забуду.

Да, и когда мы поедем к дяде Сергею? Он мне нравится.

Люблю вас!

____________________________________Паша».

Светлана заулыбалась, сложила в несколько раз лист бумаги, встала, убрала письмо в верхний ящик кухонной полки и пошла к сыну.

– Чай хоть будешь? – у порога в комнату спросила она.

– С кексиками? – Паша обернулся к ней с радостным лицом.

– А как же! Через десять минут приходи.

Светлана вернулась на кухню, поставила кипятить воду, насыпала чая в заварочный чайник, а на уме все это время вертелась строчка письма брата: «… сам Бог наградил вас славным сыном».

Ученица ясновидящей

В дверь постучали. Я открыла. В дом моей бабушки вошла клиентка лет тридцати пяти.

– Добрый день! Проходите туда в комнату, присаживайтесь. Меня Асей зовут, я буду вести сеанс, – сказала я, закрывая дверь.

– Здравствуйте! А я думала, сеанс будет вести баба Вера, – посмотрела она разочарованно.

– Не волнуйтесь, у нас наследственный дар. Баба Вера будет присутствовать, но сеанс все-таки буду вести я.

– Хорошо. Я Ольга, – она прошла в комнату и села за стол.

Я поставила магический шар и горящую свечку в центр стола, по бокам положила ветки полыни. Сама расположилась напротив Ольги и принялась внимательно рассматривать посетительницу. Сначала мне было просто интересно изучать её, так как она показалась мне очень красивой: заколотые в пучок волнистые золотистые волосы, лицо в веснушках, тонкий нос и удивительно добрые голубые глаза. Потом я ощутила, как от неё исходит энергия, которую редко чувствуешь в людях. Это был покой, сравнимый со штилем на морской глади на закате дня. Умиротворение наполнило и меня. Я непроизвольно улыбнулась, Ольга ответила тем же.

В комнату вошла бабушка. Она, шурша тапками и прихрамывая, добрела до небольшого дивана у стены и с трудом уселась. Ольга поздоровалась, но бабушка не ответила.

– Она плохо слышит, – сказала я. – Ну что начнём читать ваше будущее?

Ольга кивнула.

– Вы просто расслабьтесь и смотрите на меня, пока я работаю, – сориентировала я её.

Процедура ясновидения достаточно простая: я исключаю из головы любые мысли и, закрыв глаза, погружаюсь в лёгкий транс, при этом направляю в теменную чакру облик клиента. Затем жду оттуда образы. Кому-то для подобной процедуры нужны магические шары, свет, зеркало. Но по сути, все эти штуки используются только как способ войти в состояния транса. Для меня ничего этого не нужно, так как спустя долгие месяцы тренировок я научилась погружаться в астральный мир за считанные секунды без всяких приспособлений. Большую свечку и другие атрибуты ясновидящих я ставлю только ради создания магической атмосферы.

С этой клиенткой быстро войти в транс не получалось. Её внешность и энергия отвлекали; я спрашивала себя: «Кто она, замужем ли, кем работает?», – а этого делать нельзя, тогда начинаешь играть с сознанием в угадайку, а не вещать. Я позволила себе какое-то время подумать о ней, но, собравшись, начала погружение.

Через пару минут десятки картинок полились: прошлое, настоящее, будущее. И я почувствовала, как бесконтрольно заиграла мимика моего лица, – это то, с чем я пока работаю, – учусь скрывать свои эмоции. Но сегодня у меня опять не получилось, – всплывали слишком сильные и яркие образы.

Ольга наблюдала на моем лице гримасы ужаса, разочарования, боли, испуга, но потом я одарила её блаженной и счастливой улыбкой. В конце сеанса я открыла глаза. Ольга смотрела на меня и плакала. От её покоя не осталось и следа.

Я раскрыла рот и попыталась произнести хоть слово, но издала только тихий хрип, – слова комом застряли в горле. Осознание увиденного давило. Я держалась и успокаивала себя: – «Это не моя боль, это не моя боль!» – но сердце не обмануть, крупные слезы потекли по щекам.

– Извините, мне надо было вас предупредить, – произнесла она, опустив голову.

– Это вы меня простите, – я поспешно утёрлась салфеткой, припрятанной в кармане юбки.

Теперь я поняла, что перепутала покой, излучаемый Ольгой, со смирением и силой её духа, закалённого в перенесённых испытаниях.

Её восемь нерождённых детей и ещё один, погибший на второй день жизни, – вот что я увидела.

Выкидыши происходили всегда на разных сроках беременности. Самый поздний – за две недели до рождения. Ольга после пятого потерянного ребёнка перестала забирать их тела. Она больше не могла хоронить своих детей. Врачи явных противопоказаний для беременности не находили. Причины выкидышей до сих пор не знают. Как будто это злой рок, проклятье, которое зависло над ней чёрной тучей. Но Ольга не сдавалась и пробовала снова и снова. Ею двигало желание покорить судьбу, доказать, что судьбы и вовсе нет, а есть только люди: сильные или слабые, сдавшиеся или те, кто борются, несмотря ни на что. И все же, после того, как она подержала своё живое дитя на руках, а злой рок забрал и его, она все-таки сдалась и признала, этот бой она проиграла!