Читать книгу: «Огненный лис», страница 5
– Вызвано при помощи артефакта. Полагаю, маг-воздушник прибег к связующей цепи методом спайки, чтобы поместить чары второго класса «водимый вихрь» в амулет. Активируется при помощи импульса.
По выражению лица Роула было ясно, что из сказанного он понял хорошо если половину, но главное он уяснил.
– Джина, много у тебя этих амулетов? – Роул внезапно заговорил так спокойно, что страшно стало всем. Энни, почувствовав приступ тошноты и головокружения, встала и ушла в комнату. Расстояние слегка приглушило ту бурю, в которую сейчас превратился командир.
Монисто Джины возмущённо забренчало.
– Ай-ей, драгоценный, что такое много? Много не мало, много хорошо, ой ли больше лучше…
Она продолжала что-то говорить, но Роул её не слушал. Взгляд его оценивающе блуждал по ней. У неё не было с собой сумки, значит, амулет она носила на себе. Возможно, в одном из мешочков на поясе. А может, крупные серьги? Да нет, они на месте… Потом взгляд его остановился на груди эшиды, и он понял. Присмотрелся к украшению – каждая монетка хоть немного, но отличалась от своих соседок. Да и не монеты это вовсе, а так, металлические диски той же формы, на многих можно даже разглядеть надписи – не номинал, а магические символы.
Заметив его взгляд, Джина прикрылась руками, словно была нагая и только сейчас это поняла.
– Снимай, – приказал командир, – сколько там заклинаний у тебя спрятано?
– Ой ли ты здоровяк разденешь хрупкую девушку? – возмутилась эшида и в голосе её было столько праведного гнева, что даже Роулу стало немного стыдно, хотя меньше всего ему хотелось её раздевать, да и насчёт хрупкой он бы поспорил.
– А это точно законно? – прищурившись, спросил он.
– Хэй, я слабая и беззащитная, разве я не имею право на крохотную подстраховку, ой ли нэй? – Джина осмелела ещё больше, почувствовав, что командир вот-вот даст слабину.
– У тебя там арсенала на маленький боевой отряд! – не сдавался Роул, для убедительности нависнув над ней, уперевшись руками в стол.
Джина возмущённо подскочила на ноги, но всё равно ей пришлось задирать голову – рослому парню она была по плечо.
– Ты используешь магию не по уровню! – Роул продолжал взывать к голосу разума. – Откуда мне знать, что там у тебя ещё спрятано?
– Ой ли всякая мелочёвка, – отмахнулась Джина, делая шаг назад, – подумаешь, немного промахнулась…
– Зачем ты вообще колдовала?! – Роул прибег к последнему аргументу – крику.
Почувствовав, что этот раунд она выиграла, и командир не ринется собственноручно снимать с неё монисто, Джина скрестила руки на груди и в упор глянула на него.
– Хотела быстренько листики подмести, да в мешки загнать. Ай ли мои прекрасные руки не созданы для такой трудной работы, ей же они для более тонкого ремесла, – гордо заявила она.
Роул осел на стул, простонал:
– Какого? Карманы обчищать на рынке?
Джина гордо вздёрнула нос:
– Составления сборов!
Роул не сдавался и решился на последний выпад:
– Чему вас на ваших уроках магии сегодня учили?
Вместо Джины ему ответил Лас:
– На уроках мы пока не колдуем. Чары разрешат применять, когда сдадим зачёт по технике безопасности.
«Вам это не грозит», – мрачно подумал Роул.
Он поднялся на ноги, развернулся и зашагал к выходу из гостиной. Процедил сквозь зубы, перед тем как выйти в коридор:
– Ещё одна выходка, и я поднимаю вопрос об отстранении от учёбы. Посудомойка – достойное ремесло!
Дверь за ним хлопнула, группа ещё какое-то время молча сидела. Тишину нарушил скрип открываемой двери из комнаты – Энни вышла к остальным.
Нор преувеличенно бодро хлопнул в ладоши и предложил:
– Ну что, идёмте на ужин?
***
Ни в какой медблок Энни не пошла. Поела без аппетита и улизнула пораньше, чтобы никто не видел, как она прячется в неосвещённом углу одного из стадионов за общежитиями. Конец дня – самое сложное время. Одни только приёмы пищи среди такого количества людей чего стоят! Завтрак и обед ещё терпимо, но к вечеру её силы заканчиваются. Наверное, стоит придумать что-то и уносить еду с собой.
После разбора полётов с Роулом ей вообще не хотелось никуда идти, но поесть всё же нужно было.
Немного тишины – вот и всё, что на самом деле необходимо. Возможно, через какое-то время она привыкнет и станет легче?
В выданном ей расписании была приписка о том, что ей назначен куратор-эмпат, занятия с которым начнутся только через две недели. Кажется, ждать целую вечность! Совладать со своим даром – самая заветная мечта. Хорошо бы уметь просто выключать его и смотреть на людей вокруг глазами, а не сердцем.
А лекарь… да мало ли что он решит! Ещё отстранит от занятий, тогда пропало её обучение! Небольшая слабость – ерунда. Не в первый раз.
Но хуже всего будет, если её заставят перевестись. Становиться врачевателем – не её путь. Даже представить страшно – всю жизнь слушать больных страдающих людей. Лучше уж к тварям.
«А вдруг с ними легче, чем с людьми?» – промелькнула глупая мысль.
Как будто ей жить среди них! Энни слышала, у тварей тоже есть что-то вроде ментальных способностей, которыми они пользуются, чтобы защищаться и атаковать. Вот бы и ей также… Звучит, как настоящая сила.
В общежитие всё же пришлось возвращаться. Стемнело, Энни замёрзла, да и подготовку к завтрашним лекциям никто не отменял.
Она почти добралась до выхода, когда ощутила присутствие знакомых людей.
– Огоньку бы добавить, – попросил Нор.
Лас щёлкнул пальцами, зажигая все фонари на стадионе. Энни успела шмыгнуть в густую тень и выскользнуть за ворота незамеченной.
– Защищайся! – рассмеялся Нор. Энни обернулась, чтобы увидеть, как Лас уворачивается от захвата друга, перекатывается по песку и пружинисто подпрыгивает на ноги.
Обоим было весело – не в первый раз дерутся.
«Мальчишки», – поморщилась Энни и направилась к общежитию.
***
Вернувшись с ужина, Роул застал идиллическую картину: группа училась. Нор лениво листал учебник за столом, чуть поодаль от него расположилась Джина. Сложенные стопкой книги она использовала как подставку для чашки с травяным чаем, а сама уткнулась в тетрадь и что-то бубнила под нос. На подоконнике читал Лас, недостаток света компенсируя крохотным огненным шариком.
Роул хотел сделать ему замечание об опасности такого освещения, но вспомнил виденную днём сцену и здраво рассудил, что этот с маленьким огоньком точно справится. К тому же, лампы у них всё равно не было. Это напомнило командиру о своих обязанностях.
Он покопался в комнате и вышел с несколькими листами в руках. Подумал и решил, что самая подходящая кандидатура для этой задачи – Джина. Девушка всё же лучше должна разбираться в хозяйстве, чем парни.
Джина вздрогнула, когда справа от неё на стол опустилось несколько листов.
– Ой ли я никаких заявлений подписывать не стану!… – предупредительно зачастила она, но Роул её перебил.
– Это форма на выдачу необходимых бытовых принадлежностей. От лампы до мыла, – голос командира прозвучал совсем не сердито, скорее, устало. Лас с интересом взглянул на Роула, видимо, чтобы удостовериться, не подменили ли его.
– А верёвку дадут? – Нор с готовностью оторвался от учебников и вытянул шею, присматриваясь к мелким буквам.
– Заполнишь на всех? Срок неделя, – попросил Роул. – Я не очень в этом смыслю, упущу что-нибудь, потом не допросишься.
Ответа он не дождался и ушёл к себе в комнату. Находиться в одной гостиной со всеми ему было неуютно.
Джина с сомнением пробежала глазами текст на листах, проведя пальцем справа-налево по нескольким строчкам. От Нора этот жест не укрылся, он стащил себе одну форму, просмотрел её, но ничего подозрительного не увидел. Обычная таблица со списком, нужно только галочки и цифры поставить. Затем сунул нос в тетрадь Джины, но она с таким громким хлопком закрыла свои записи, что со стороны могло показаться, будто она залепила пощёчину неудачливому кавалеру, заинтересовавшимся её декольте.
– Ой ли своих лекций не написал, славный? – фыркнула Джина, сунула тетрадь в сумку и ушла. Нору показалась, что как-то уж слишком поспешно.
Посмотрел на время, понимающе улыбнулся, но вслух ничего не сказал.
***
«…Дар мой был слишком силён, чтобы я, будучи маленьким ребёнком, мог совладать с ним. И не было никого из взрослых, чтобы наставить меня на путь учения. Кругом я встречал лишь непонимание и страх – бабки твердили, что демоны дали мне в дар способность видеть пороки людей и черноту в их душах, что я – причина болезней и мора среди скотины. Также меня обвиняли в засухе и чрезмерном половодье, в граде, побившим посевы и прочих несчастьях, сыплющихся на жизнь крестьянина.
Я рано потерял отца, а мать моя, хоть и любила меня, но всё же была простой женщиной, далёкой от тонкостей магической науки, пыталась лечить меня у знахарок. Всё это только вредило мне и укрепляло уверенность в собственной ненормальности и ущербности. Что могло ждать меня в будущем? Родись я в краю не столь отдалённом от Полиса – этого средоточия умнейших людей, образования, учёности! – возможно, судьба моя складывалась бы куда радужнее. Но увы, мне было уготовано лишь страдание среди тёмных людей, не понимавших и не принимавших меня. Дети, напуганные родителями, не хотели дружить со мной, и даже среди сверстников я был изгоем, каждый мой шаг сопровождался насмешками и улюлюканьем… »
Лас пробежал глазами три страницы дневника личного придворного эмпата последнего императора с подробнейшим описанием страданий кира Дитоса. Перелистнул:
«…и не было ни единой души в мире способной…»
Всё ясно. Дальше.
«Моё предельное одиночество усугублялось непониманием…»
Жизнь у эмпата в глухой деревеньке действительно не была беззаботной и радостной. Дальше.
«Но вот однажды удача улыбнулась мне, и представился шанс покинуть это забытое всеми место на самом дальнем краю Ойлены. Как я был счастлив! И как глуп, что не смог предвидеть тех несчастий, которые ожидали бедного мальчишку в этом непростом путешествии…»
Лас перечитал первое предложение. Дальний край империи – это действительно… далеко. Судя по объёму книги, всё оставшееся время многострадальный кир Дитос посвятит описанию своего путешествия до Полиса.
Лас зевнул и отложил книгу.
– Разомнёмся? – с готовностью предложил Нор, давно изнывающий от скуки.
***
Энни была одна в гостиной. Она чувствовала присутствие Роула в его комнате – уставший, подавленный.
Занятия помогли ей не концентрироваться на эмоциях командира.
Она проверяла себя по вопросам для повторения, выданным мастером Параксом. Кое-что нужно было уточнять в учебнике. Академический стиль давался непросто, параграфы приходилось перечитывать по два-три раза, кое-что она выписывала, дополняя лекцию.
Энни настолько увлеклась, что возвращение Джины почувствовала, когда хлопнула дверь. Вздрогнула, выронила перо – жирная капля чернил залила последнюю заметку в тетради.
Сердце бешено колотилось – застать её врасплох удавалось нечасто.
Не сказав ни слова, Джина протопала в комнату.
Энни подняла на неё глаза – растрёпанная и раскрасневшаяся, словно от бега, эшида очень сердилась. И боялась.
Понимая, что занятия на сегодня закончены, Энни сложила сумку на завтра. Выглянула в окно, отсюда как раз был хорошо виден стадион, на котором тренировались мальчишки. Хотя какой там тренировались, так, баловались. Вспомнив случайно увиденную сцену, Энни скривилась – как дети! Ладно Лас, но Нору восемнадцать, а ведёт себя как тринадцатилетний. Между ним и Энни пропасть в четыре года – в её деревне в таком возрасте уже семьи заводили, или хотя бы невесту подыскивали, хозяйничали вовсю…
На стадионе прибавилось народу. Видимо, ребята и девчонки подтянулись из других групп, заметив, что стадион освещён. Всего там было человек двадцать, и они гоняли мяч, поделившись на две команды.
С улицы донёсся магически усиленный звук свистка, предупреждающий о скором начале комендантского часа. Время близилось к десяти.
Ребята на стадионе прекратили игру. Они медленно разбредались по общежитиям, продолжая что-то весело обсуждать.
Энни отправилась спать. Вот бы снова увидеть этот удивительный сон! Что же стало с тем существом?
Глава 8 Надежды и разочарования
Энни не видела лица того, чьими глазами наблюдала новый сон-воспоминание, но точно знала – это мальчишка.
Он только что вернулся домой. Пришлось немало проехать в седле, и в ушах ещё звенело от нескольких переходов порталами – пять, если быть точным. Это много, но молодой сильный организм выдерживает. О кентаврах и говорить нечего, Ксанф мог и семь раз переместиться.
Он лично отнёс обмякший мешок к вольеру, хоть и пришлось изрядно пройтись – мастер Сотер обустроил свою вотчину в стороне от хозяйского дома. Кентавры любили тишину и уединение, и дикий парк, больше похожий на лес, был идеальной преградой, отделяющей их от жилой части особняка.
Собаки в своих вольерах радостно махали хвостами, завидев знакомую фигуру, но запах незнакомого существа не давал им окончательно потерять контроль и с визгом броситься на сетку, как обычно они это делали. Животные нервно принюхивались, глухо рычали.
Лисёнок забился в дальний угол, сверкая оттуда жёлтыми глазами.
Он как раз налил ему воды в миску и вышел из вольера, щёлкнул задвижкой. Послышались голоса, и по их тону было понятно, что кентавры ссорятся. Мастер Сотер недоволен, а значит, и его самого не похвалит. Слушать наставления не хотелось, и он скользнул за сарай, чтобы незамеченным уйти по дорожке. Даже сделал несколько шагов, как вдруг передумал и решил остаться и послушать. Интересно же!
– Ксанф, магики не приручаются, – терпеливо объяснял Сотер своим мягким глубоким голосом. Судя по тону, к этому моменту фраза прозвучала уже не единожды. – Они абсолютно дикие.
– Я не прошу тебя приручать его, – возражал Ксанф, искренне не понимая суть проблемы, – пусть тварь сидит в клетке. У мальчика первая охота, это важно! А надоест, продадим на арену.
– Меня не волнует самолюбие кира. Магики не живут в неволе, а на арене они живут ещё меньше! – братья уже стояли напротив вольера с их сегодняшней добычей. – И зачем он Агенору? Не замечал у мальчишки любви к животным. Особенно живым.
Мальчишка, ха! Сегодня он доказал, что уже взрослый. Сам загнал и убил лисицу!
– Это оборотень, должен быть забавным, – равнодушно пожал плечами Ксанф.
Он не удержался и на секундочку выглянул из своего укрытия. Мог поклясться, что Сотер поражён, потому и молчит – но полюбоваться на изумлённое лицо кентавра не смог, оба брата стояли к нему спиной. Только и видно, что гнедой круп Ксанфа, да серый Сотера. Рассерженный кентавр переминался с ноги на ногу, сердито хвостом махал.
Всё-таки странно, что Сотер не оценил его удачу. Дикий оборотень – это ведь что-то совершенно невероятное. В доме был один оборотень – пёс Рес. Не совсем зверь, не совсем человек. Сотер дрессировал собак в его стае – обычные животные, а вот Рес – их вожак, другое дело. Щенки оборотней воспитывались в храме, где их обучали всему, что должен знать и уметь страж. Знатные дома выкупали их за очень большие деньги. Правильно воспитание и рабская печать делали из них вернейших слуг. Оборотни становились вожаками домашней стаи и подчинялись только хозяину и начальнику стражи. Оборотень Рес из дома Элиос беспрекословно слушался Ксанфа.
Рес вызывал смешанные чувства: слишком свирепый, слишком недалёкий. Хотя и не самые плохие качества для преданного раба.
– Ты сам видел, как он менял облик? – уточнил Сотер.
– Агенор видел, говорит, похоже на вспышки пламени.
– Ксанф, вы привели мне ребёнка! Это же почти подросток, что я с ним делать буду?
– Попросишь Феба, нарисует ему печать. Не будет бросаться на нас и ладно, – Ксанф раздражённо перебирал ногами, будто готовясь пуститься вскачь.
Агенор понял, что ничего интересного больше не услышит и, стараясь не шуметь, шмыгнул между деревьями по дорожке к дому.
По тому, как еле ощутимо истончался сон, и картинка стиралась, Энни поняла, что сейчас проснётся. Но её это совершенно не устраивало!
Больше всего ей хотелось снова взглянуть на мир глазами лиса – без сомнений, именно его воспоминания она подглядела вчера ночью. Быть противным мальчишкой, в чью память она заглянула сегодня, ей не нравилось даже во сне. Хотелось отвесить ему затрещину и закричать, что Сотер прав. Лучше б сам сел в клетку и понял, каково это! Но голоса у неё не было. К тому же было понимание – это всё прошлое, его не изменить.
Новая волна воспоминаний поглощала её. Энни ощутила – это по её воле. Чистый восторг затопил её сознание – она! управляет! сном! Но об этом Энни подумает потом, потому что сейчас она, нет, он бежит по каменной дорожке и жмурится от солнца, а по бедру стучит тяжёлая сумка с книгами.
«Да ну её, только мешает!»
Кожаная сумка шлёпнулась в траву, и он, не оборачиваясь, помчался вперёд, мельком обернувшись на белое двухэтажное здание справа – колонны, огромные застеклённые окна, изящные арки – всё это было привычно ему и не заслуживало внимания.
Надо торопиться, чтобы не сильно опоздать на следующий урок.
Он буквально вылетел из-за сарая, врезался в кентавра, едва устоял на ногах, но вместо извинений, выпалил:
– Как мой лис?
– Хайре, кир, – хмуро поздоровался Сотер. – Сидит.
Он прильнул к сетке, высматривая в дальнем углу свернувшийся клубочком силуэт. Кажется, спит. Потом заметил кое-что ещё.
– Это всё он устроил? – не смог сдержать восхищённый смех, когда заметил комья земли, разбросанные по всей клетке.
– Рыл подкоп, я полагаю, – всё так же хмуро отозвался кентавр откуда-то из сарая. – Собаки всю ночь выли.
Конечно, границы вольера были зачарованы, и так просто их не преодолеть. Но как же забавно! Потом он обратил внимание на миски – вода и мясо нетронуты. Он поднял глаза и заметил несколько кристаллов-накопителей, почти разряженных. Хотел спросить, зачем, но вспомнил сам – твари не могут без магии, а по эту сторону барьера им её не хватает. Сотер предусмотрел всё.
Плохо, что лис не ест. Решил, что сам принесёт ему разной еды – вдруг его заинтересует что-нибудь?
На урок, конечно, опоздал.
Потом ещё приходил в обед, лисёнок как будто и не пошевелился. Разная снедь – сыр, колбаски, картошка – не заинтересовали его пленника. Ему поменяли кристаллы – специально выпросил у мастера Феба несколько штук. Маг удивлялся, какая это по нынешним временам востребованная вещь и сказал, что даст, но заряжать Агенор их будет сам. Пф, как будто это проблема! Источник вот он, далеко ходить не надо.
– Ну же, вылезай! – сказал в надежде, что звук его голоса расшевелит лисёнка. Никакой реакции в ответ.
Он ушёл и вернулся вечером. Сотер был занят у себя в доме, скрытом за деревьями, и не заметил, как он подошёл к вольерам. Первым делом проверил – вода и еда, в том числе его обеденные подачки, всё также нетронуты и засижены мухами. С разочарованием всё это выбросил. От протухшего мяса уже доносился слабый душок. Лисёнок никак не отреагировал, даже когда дверь вольера открылась. На мгновенье показалось, что кончики ушей шевельнулись – впрочем, действительно показалось. Больше лис никак не выдал своего внимания.
Кристаллы, принесённые в обед, почти иссякли, и пришлось потратить час, чтобы дойти до источника – изящный фонтан в ухоженной части сада перед домом, – и зарядить их самому. Он не был магом, но сильная кровь в его жилах позволяла делать простые манипуляции с энергией.
Когда вернулся, ничего не поменялось.
Он прислонился плечом к одной из опор вольера и стал ждать. Столько, сколько потребуется.
Солнце клонилось к закату, когда лисёнок поднял голову. По шкурке пробежала волна алых искорок. Он встретился взглядом со своим охотником. Лисьи глаза слегка светились. Умные глаза.
Агенор вспомнил охотничий приём – попытался почувствовать зверя. В глубине души он не верил в успех. Те трюки, которые работали в Пустоши, зачастую оказывались бесполезны за её пределами. Ощутить присутствие другого существа, понять его эмоциональное состояние изнутри, сломить чужую волю своей – в обычной жизни разве что очень сильные эмпаты так умели.
Но у него получилось даже лучше, чем вчера. Показалось на мгновенье, что маленький лис ждал этого и ответил… Такое возможно?
Всё его существо, превратившись в натянутую струну на пределе отчаянья и тоски. А потом как будто лёгкий толчок – и он летит в такую бездну страха, что лучше уж перестать дышать.
– Кир, – голос донёсся откуда-то издалека, и он не сразу понял, кто говорит. – Агенор!
«Кир – значит господин, Агенор – это я», – мысленно перевёл он. Потребовалось немалое усилие, чтобы начать думать словами.
– Не тревожь его пока, – снова раздался голос.
«Сотер», – имя голоса тоже вспомнилось не сразу.
Он отшатнулся от сетки, едва удержался на ногах.
Почти севшее солнце показалось ему нестерпимо ярким, а окружающая обстановка – незнакомой. Что за кошмарная ограда из твёрдых прутиков – разве бывают деревья с такими ветвями? Как душно, как трудно дышать и думать! Сияющие камни снаружи немного помогали, но когда они тускнели, становилось совсем невыносимо.
Его охотник смотрит! Прогнать, напугать, пусть бежит прочь. Все силы на это бросить!
Он тряхнул головой, сбрасывая с себя наваждение. Как будто прыгнул в ледяную воду и теперь даже самый жаркий день не мог согреть онемевшие чувства. Ясность сознания вернулась, но от радости не осталось и следа. В душе поселилось неприятное тягучее послевкусие.
Скорее, скорее, уйти отсюда. Бежать от невыносимого страха комком застрявшим в горле и застилавшим глаза чем-то влажным.
Позже, когда пришёл в себя, он понял. Его лис с ним говорил! Хотел напугать – но это они ещё посмотрят, кто кого. Его вновь захватил азарт. Рано или поздно, он научит зверя есть из рук.
Он придёт к нему завтра.
***
Нор посреди ночи, резко сел на кровати, не понимая, где он. Чтобы прийти в себя, открыл окно. Вдыхая отрезвляющий холодный воздух, с тоской думал, как это пакостное место бередит в нём самые паршивые воспоминания. Ощущал себя так словно нутро вывернули наизнанку. Он вернулся в постель. У него ещё была пара часов, чтобы выспаться.
***
В полудрёме Энни прокручивала в голове свой сон – имена и лица так быстро стирались из памяти. На утро от яркой картинки останется лишь смутное воспоминание, но ей важно помнить. Она пока не знала, зачем, но не сомневалась в этом.
Из мыслей не выходил виденный мельком дом – всё в нём было прекрасно. А какой сад вокруг! Такой мог находиться только в Верхнем Полисе. А кентавры? Невероятно! Настоящие!
Кентавры, хоть и присоединились к империи, жили обособленно и в дела людей предпочитали не лезть. Мало кто соглашался работать в людских городах, также мало кто мог позволить себе таких работников – услуги полулюдей стоили дорого.
Но даже просто увидеть их казалось Энни чем-то волшебным.
А этот мальчишка…как его звали? Аре… Ано… Забыла… Так запросто с ними разговаривал. «Кир» – говорили они ему. Высокородный. Аристократ.
В обычной жизни, Энни разве что позволили бы посмотреть на стену, разделяющую Верхний и Нижний Полис. Но она и в столице-то не была никогда.
Снова проваливаясь в сон, она успела подумать и тут же забыть: чьи воспоминания она сейчас потревожила? Имеет ли значение расстояние, когда речь идёт о снах? В этом месте совсем близко от чужой странной магии ни в чём нельзя быть уверенной.
Ещё она успела порадоваться, что это был всего лишь сон – никто не упрекнёт её, что она подглядывает. Мало ли что кому снится!
***
Утро не задалось у всех. Нор встал непривычно хмурый. От Роула иного уже и не ждали, но не станет же он жаловаться, что после вчерашней тренировки у него болит каждая мышца. Впору благодарить Джину с Ласом, за то, что сегодня они свободны от работ.
За завтраком командир подошёл к своей группе и протянул Энни листок.
– Тебя освобождают от физподготовки на две недели, – сообщил он.
– Что это значит? – Энни пробежала глазами официальную бумагу с личной печатью и подписью директора.
Роул пожал плечами.
– Не знаю. Носи справку при себе, могут проверить, если встретят тебя не на занятиях.
Роул ушёл. Он был так же озадачен, как и остальные.
Теперь настроение испортилось у Джины:
– Ой ли можно и мою фамилию приписать? Хэй Эн, кому ты дала взятку, есть ли рассрочка и хочет ли он процент?
– А как зачёт принимать будут? – Нор думал о чём-то своём мрачном, и Энни явственно ощутила его тревогу и злость. Обе эти эмоции были направлены на неё.
Лас промолчал, задумчиво ковыряясь в каше. Энни смутно понадеялась на его поддержку, но он опять спрятался за непроницаемой маской. С его стороны Энни уловила только лёгкое беспокойство.
От силы негативных эмоций, направленных на неё – а тут ещё полная столовая невыспавшихся недовольных студентов фоном, у Энни закружилась голова. Сжав губы, она поднялась и вышла, пока не стало хуже. Завтрак остался нетронутым.
Джина что-то говорила ей вслед, но Энни даже вслушиваться не стала.
– Ой ли как с ней быть? – тряхнула кудряшками и монисто эшида. Нор невольно вздрогнул от этого звука, припоминая, на что способна эта невинная на первый взгляд побрякушка.
Лас вспомнил особенно печальный абзац из дневника кира Дитоса:
«И не было хуже пытки, чем гнев, злоба и негодование, вызванное моим присутствием. Они пронзали моё нежное детское сердце, подобно стрелам кентавров, пропитанных ядом, отравляющим кровь…».
Ласа особенно умилила фраза про кентавров. Один его знакомый кентавр не признавал оружия, а другой мастерски владел всем, что резало, кололо и било, но парню чаще доставалось просто палкой. Боевым посохом, если быть точным.
Нор отвечать не спешил, и Лас рискнул открыть рот:
– Ваши гнев, злоба и негодование причиняют ей страдания.
– Энни трудно находиться с нами, когда мы сердимся на неё или из-за неё, – перевёл Нор с книжного на человеческий.
– Ой ли я не… ну разве что совсем чуточку и ещё щепотку! Мне ж одной теперь на стадионе фигуру портить!
Нор только согласно кивнул. Мысль о зачёте до сих пор вызывала у него досаду. Но ведь и с Энни нехорошо получилось.
Нор посмотрел на нетронутую тарелку. Энни даже кусок хлеба с тончайшим ломтиком сыра с собой не прихватила. Он пододвинул бутерброд к Ласу.
– Отнеси ей поесть, а то опять в обморок упадёт.
Джина пододвинула свой бутерброд тоже.
– Ой-ей, драгоценный, скажи ей, что мы извиняемся.
Нор согласно придвинул собственный вклад . Пока Лас колебался, Джина запаковала все три куска серого хлеба с сыром – её, Нора и забытый Энни – в салфетку. С завистью глянула на Ласа, спешно уплетающего свою порцию, и вздохнула – липкой каши можно было взять сколько угодно, а вот сыр почитался за деликатес и выдавался строго по одному на человека.
– Хэй, славный, а не проверить ли нам, вдруг что осталось на кухне? – предложила Джина, проводив уходящего Ласа взглядом.
– А давай, – согласился Нор, которому тоже не хотелось страдать от голода и собственного благородства.
Уже выйдя из столовой, Лас услышал со стороны раздачи грохот, подозрительно похожий на отвлекающий манёвр.
***
Стадион в это время пустовал, а Энни больше и не нужно было. Она спряталась в закуток у самого входа – так меньше продувало на холодном утреннем ветру, от которого не спасал плащ с капюшоном. Но это было даже хорошо – физический дискомфорт отвлекал лучше всего.
Она в школе меньше недели, а уже не справляется. Винить можно только себя. Она прекрасно знала, как тяжело ей среди людей. Когда Энни первый раз отправилась на ярмарку в соседнее село, то убежала, даже не дойдя до ворот – досталось же ей тогда от матери!
И всё равно Энни пошла бы в Рубеж. Других вариантов не было.
Она вспомнила удивлённое лицо мага-сопроводителя, когда закрытая на засов дверь в подвал распахнулась настежь, и она появилась на пороге. Только что он разговаривал с мелким воришкой-карманником, у которого обнаружился слабый дар земли – втолковывал ему, что от тюрьмы с его достижениями не отвертеться, а в школе он проведёт те же пять лет, получит профессию… Это был хороший человек. Слегка обиженный на свою судьбу и невысокую должность, но неравнодушный и честный. Энни такие встречались редко. Она поняла тогда: если не уйдёт с ним, то вряд ли когда-нибудь вообще покинет следовательский участок.
Энни никогда не думала раньше, как она открыла дверь – казалось, что Дэррен просто забыл закрыть её – хотя это было невозможно. Ни один богатей так не берёг золотые, как Дэррен эмпата-подростка в подвале своего участка. Сейчас Энни могла поклясться – ей помогла магия. Её магия. Она и не знала, что обладает этой другой… инте… инет… как там Лас её называл?
Голова тогда кружилась просто безумно, язык еле ворочался.
– Право учиться! – выдохнула Энни. Маг-сопроводитель так и застыл с открытым ртом. Она прекрасно знала, что вряд ли производит приятное впечатление – бледная до серости, худая, в грязной и местами порванной одежде, всклокоченная, на руках саднят следы от только что сорванных верёвок – Дэррен очень хотел убедиться, что его «талисман на удачу» никому не покажется на глаза, пока сопроводитель не поговорит с мальчишкой.
– Племяшка! Не стоит беспокоить господина мага. – Дэррен расплылся в фальшивой улыбке. Энни чувствовала, как бешенство клокочет под этой лживой личиной, но следователь умел держать лицо. Повернулся к магу. – Она у нас не в себе, больной ребёнок…
Кто бы подумал, что этот статный мужчина с таким прекрасным добрым лицом может так жестоко врать? Он шагнул к ней, распахнув руки, как будто желая обнять дорогую родственницу. Энни шарахнулась от него как загнанная мышь от кота.
– Я эмпат! Он врёт! – закричала Энни, голос хрипел и срывался. Теперь-то она знала, как называется её дар, который недалёкие крестьяне принимали за одержимость. Ещё она знала, как высоко ценилась её способность среди магов. Дэррен очень хорошо объяснил ей её значимость.
Маг накинул ей на плечи свой плащ.
Следователь Дэррен едва не зарычал от ярости.
– Идём, – голос у мага был мягким и спокойным, хотя в душе бушевала злость. Какое счастье, что не на неё! Он ей верит! – А Вы, господин следователь, ловите своего вора. Кажется, мальчик определился с выбором.
Мага звали Иэт. Он не задавал много вопросов. Возраст? Имя? Родители? Как давно проснулся дар?
Иэт даже не стал спрашивать её про Дэррена. Вместо этого он чуть дольше задержался за обедом – лёжа на кровати в комнате, которую занял господин сопроводитель в единственном на весь городок гостевом доме, Энни слышала всё, что происходит в обеденном зале за стеной. Иэт небрежно расспрашивал толстушку-официантку про город: нравится ли ей? Безопасно ли красивой девушке так поздно возвращаться с работы? Неужто лучшее отделение порядка в округе? Как же, следователь Дэррен, весьма наслышан. Невиновных отпускает – вон трубочиста оклеветали в краже, а вором оказался пришлый эшид! Разбойники и не суются к ним – знают, что ничего скрыть не удастся.
