Читать книгу: «По ту сторону, или Игры, в которые играют Боги», страница 2

Рассказ 6. Самоубийца

Эту жизнь проживём до победного.

Предрассветное небо вовсе не так красиво, как пишут в книгах и постят в социальных сетях. Вот оно – серое, грязное, тяжёлое. Нависает над городом мокрым ватным одеялом, роняет холодные капли на тёплых ещё людей.

Костя поднял лицо к небу. Беспросветное. Как жизнь его, беспросветное. Ни звёздочки, ни лунного лучика. Лишь промозглая бесконечная тьма с бледным отсветом загоризонтного солнца, что не ему светит.

Костя сделал маленький шажочек в полступни, заглянул вниз. Какой этаж? Тринадцатый? Да, тринадцатый… Это сколько же тут? Метров сорок? Зато наверняка…

Пальцы заледенели, но крепко цеплялись за край оконного проёма. Тело инстинктивно тянуло назад, на лестничную площадку. Всё его существо противилось задуманному. Может, как-то само получится? Пальцы ослабнут, нога соскользнёт с подоконника… но нет, тело не сдаётся, оно сопротивляется что есть мочи, цепляется за никчёмную жизнь. Надо собрать волю в кулак и сделать последний уверенный шаг. Иного пути нет.

Он подвёл всех: родителей, жену, сына. Надеялся на лёгкие деньги, уговорил отца заложить квартиру, сам набрал кредитов. И прогорел. Если бы только его касалось… было бы проще, но теперь вся семья, все, кого он любит… все будут расплачиваться за его беспечность и глупость.

Костя сдвинул правую ногу ещё на полшажочка. Развязавшийся шнурок ботинка соскользнул вниз, повис над серой каменной бездной. А внизу никого. Город спит.

Если бы Костя видел , то очень бы удивился. Прямо напротив него завис в воздухе его хранитель – Гардиан. Он заглядывал в глаза Константину, нашёптывал слова поддержки, уговаривал. Только без толку. Костя не слышал.

Рядом же на подоконнике сидел хранитель-стажёр, он просматривал Костины файлы на невесомом прозрачном планшете.

– Это его двадцать третья попытка! – удивлённо воскликнул стажёр.

– Да, так часто с самоубийцами. Если человек заканчивает жизнь сам, то он не может сменить настройки. Его вновь и вновь закидывает в те же самые обстоятельства, в ту же жизнь, пока он не разорвёт петлю, пока не проиграет другой сценарий в этой точке.

– Временная петля самоубийцы? Это она и есть?

– Да.

– Двадцать два раза! Он проживал свою жизнь и прыгал из этого окна двадцать два раза! Неужели нельзя как-то помочь?

– Напрямую вмешиваться нельзя, а намёки и подсказки я уже все использовал, – с грустью произнёс Гардиан.

– Может, разбудить ребёнка в квартире рядом? Пусть заплачет! Костя вспомнит о своём сыне.

– Уже пробовал, не получилось, это вызвало лишь приступ горечи и вины.

– Тогда… давай с собакой этажом выше договоримся, пусть поднимет хозяина, выведет его гулять. Лифт вырублю. Вдруг человек его отговорит?

– Когда дверь хлопнет, он прыгнет. Этот вариант я проигрывал в первой пятёрке. Я даже сумел как-то устроить сон вещий его матери, она проснулась и позвонила. А Костя сбросил звонок и шагнул.

– Любые попытки повлиять извне только подталкивают его…

– Да, похоже. Он должен передумать сам. Но как ему объяснить, что испытание надо пройти до конца и самоустранение – не выход?

– А… что, если так?

Стажёр погрузился в планшет, забегал тонкими пальцами по невидимому экрану, быстро-быстро меняя настройки.

Дождь вдруг закончился, неизвестно откуда подул тёплый ветер, согревая околевшие пальцы. Костя поднял взгляд к небу. Там сквозь плотную грязную мглу прорывался к земле первый солнечный луч. Облака расступились, и, словно птица из клетки, лучик выпорхнул на волю, а за ним ещё один, и ещё… и ещё. Поливали землю теплом и светом, даже Косте досталось чуточку. Солнечный зайчик скользнул по высотке – и прямо в подъездное окно на тринадцатый этаж. Ослепил человека, лизнул в нос и щёки.

Костя охнул, зажмурился. И так жить захотелось вдруг. Не телом, не инстинктами, а душой захотелось.

Отступил назад, спустился на площадку. В сознании всё так же тяжело. Иллюзий, что беды разрешатся на раз-два, нет. Но надежда всё же пробралась в сердце вместе с первыми лучиками нового дня. И значит, жизнь продолжается.

– Разорвали петлю, – охнул Гардиан. – Ну, держись, родной. Не отойду от тебя ни на шаг, и эту жизнь проживём до победного.

Рассказ 7. Между мирами

Я много больше, чем мне кажется…

Расшифровка голосового сообщения от **.**.21:

Здравствуй, внученька, здравствуй, Аннушка. Видишь, освоила я твой телеграм и записываю тебе голосом важное. Тебе, ибо ты из наших, из проснувшихся, хоть и не до конца ещё понимаешь. Но скоро примешь, осознаешь в полной мере и сообразишь, что делать дальше.

На рассвете я умру. В сто пятьдесят восьмой раз умру. Но этот раз последний.

Откуда знаю? О, если прожить на Земле сто пятьдесят восемь жизней, семь тысяч девятьсот лет в общей сложности, то многое дано знать. И даже рассказать позволено. Не всё, конечно, и не всем. Но они позаботятся, чтобы этот текст попал лишь к тем, кому можно.

Я прожила сто пятьдесят восемь земных жизней. Так много мне понадобилось, чтобы собрать все артефакты игры, что зовётся Сансара. На рассвете я выхожу из неё окончательно и займу место среди хранителей. Но сегодня я ещё успеваю рассказать о том, что такое жизнь.

Каждая жизнь – это шанс найти нужный опыт, добыть один, а то и два-три артефакта. Хотя бывает, что ни одного не достать. Свои первые семь жизней я прожила бесцельно. Училась ориентироваться в игре, видеть знаки, слышать хранителя. Потом пошло быстрее. Чем больше артефактов я собирала, тем проще было двигаться дальше: вселенская любовь, умение отстаивать себя, эмпатия к миру, всепрощение, меч воина, свиток знаний… Когда достала звезду интуита – в своё сто тридцать второе пришествие я наконец её добыла, – мне стало много легче.

Правда, сильная интуиция накладывает и некоторые обязательства. Жизнь через жизнь меня начали привлекать в качестве проводника. То гадалкой, то священником, то шаманом рождалась. Приходилось вникать в чужие миссии, что сбивало со своего пути. И ведь нельзя отказаться от дара, иначе потеряешь – и начинай всё сначала. Но мне нравилось. В эти жизни я уже догадывалась… мир много больше, чем то, что видно глазам. И больше, чем то, что слышно ушам. Я – много больше, чем мне кажется.

Сейчас я не просто догадываюсь – я знаю.

Нет-нет, не думай, это не бредни выжившей из ума старухи, как говорит твоя мама. Я знаю. Я… Знаю… Они не верят, потому что им ещё рано. Они думают, что я сошла с ума. Они ещё в самом начале. А ты нет. Ты почти готова к осознанию.

Знаешь, что будет после? Потом, когда наступит рассвет? Я уйду в мир по ту сторону тоннеля. И мой Гардиан встретит меня… Он вёл меня сто пятьдесят восемь жизней. Он мой лучший друг. Я тоже стану хранителем. Вот мой выбор.

Да-да, у нас всегда есть выбор. У нас – у тех, кто по ту сторону, с полным набором артефактов. Это вы пока ещё играете по жёстким правилам Сансары, а у них… у нас… есть выбор.

Я могу, например, стать земным духом, жить у скалы или озера, пугать случайных путников, исполнять желания. Через годы люди заметят, место станут почитать, потянутся ищущие. А я буду раздавать им энергию космоса и направлять.

Могу стать хранителем рода. Сводить родственные души, возвращать в семью потерявшихся, объединять людей с похожими задачами. Вместе ведь легче справиться – опыт предков помогает. Правда, вы считаете, что дело в родовых проклятиях или программах. Но это не так. Просто они объединяют игроков с одинаковыми миссиями в один родовой клан, оттого и кажется, что судьбы схожи.

Можно стать блюстителем кармы или святым… но мне нравится роль хранителя, наставника. Я стану Гардианом и, кто знает, может быть, поведу незримо уже твоих детей…

…идёт кто-то. За мной? Нет, в соседнюю палату. Медсестра с порцией утренних уколов. Значит, до рассвета остались секунды…

Тебе подскажут, что делать с этим посланием.

Встретимся с тобою по ту сторону. Прощай, внученька…

(Невоспроизводимые шумы и шорохи, звук сирены)

…доктора по… сро… нет пульса… выключи…

Рассказ 8. Предназначение

Для чего мне всё это?

Дождь. Мелкий, холодный, безрадостный. Совсем не тот дождь, что в детстве – когда босиком по лужам, когда мокрая до трусов, но счастливая. Просто. Мерзкий. Дождь.

Ирина с ненавистью посмотрела на сломанную спицу зонта. Из-за неё зонтик выглядел как старый пёс с опущенным ухом. Покупка нового ей не светила. Походит пока с таким, чёрт с ним.

– Такси надо? – рядом притормозил беленький Polo, совсем как у Лёшки.

– Нет, – буркнула Ира.

До дома два квартала. Рядом – добежит, не раскиснет. Но внутри заскребла мышью старая обида: Лёшка машину-то купил… на семейные деньги, да только под свои нужды. Ни на работу, ни с работы не заберёт её. Вот и сейчас: робко попросила его приехать, раз дождь, но ему не до неё. Обещал коллеге помочь. Коллега-то, конечно, важный человек… А она?

Ирина шла по лужам, опустив зонт до самой макушки. На работе сплошной день сурка. У кого повышение, у кого интересный проект. У неё же самая нудная работа в мире. Всех проблемных клиентов ей поскидывали. Сегодня Оля ушла в другой отдел, передав свои висяки Ире. Надо было отказаться, конечно. Можно было, наверное…

Недовольство собой, мужем, коллегами лилось через край переполненного сосуда её терпения.

«Ну что? Что я делаю не так? Почему? За что? Для чего мне всё это? Я ведь хорошая… Не плохая точно. Я ведь всё для них. Для него. Для детей…»

Ира смахнула слезу и, двигаясь на автомате по знакомой дороге, ступила на зебру пешеходного перехода, не поднимая ни зонта, ни взгляда.

Визг, скрежет, крик. Даже не поняла, что случилось. Просто зажмурилась, а открыла глаза уже в другом месте.

Вокруг была темень, но не кромешная. Пространство шевелилось, искрилось, вибрировало. Ирину как будто несло потоком воды, но было сухо. Даже вымоченные дождём джинсы уже не холодили ноги. Ноги? Ирина направила взгляд вниз: ног нет. Огляделась: тела нет. Прислушалась: ни дыхания, ни сердцебиения. Лишь собственное сознание. И даже закричать нечем.

Поток вдруг остановился, и Ира не услышала, а скорее почувствовала некую вибрацию, несущую смысл. И, как ни странно, она сразу всё поняла. Вот что до неё долетело:

– Стажёр, да что ж ты за хранитель! Куда смотрел? Почему она выскочила из тела?

– Эм-м-м… Авария.

– Я знаю, что авария! Как ты допустил? Она ещё не выполнила свою задачу! Игра не закончена! Что теперь делать?

– Можем вернуть. Сейчас метнусь, расчищу дорогу для скорой, на соседней улице свободная бригада.

– Есть ли вообще смысл её возвращать? Её задача – научиться любить себя, отстаивать себя, стать цельной и самодостаточной. Для этого ей в программу включены люди-провокаторы: муж, свекровь, пара друзей-абьюзеров. Но уже тридцать шесть земных лет, а успехов – ноль. Прогибается подо всех. Сдаётся. По плану у неё онко в сорок лет, если сама не поймёт. Но… даже не знаю. Может, перепрограммировать сейчас, раз так вышло? Запустить новый жизненный цикл?

– Подожди, Гардиан, я уже всё устроил. Сейчас будет разряд.

Вспышка! Свет! Вой сирены!

– Ещё разряд!

Сознание налилось свинцовой тяжестью и физической болью. Ноги! Что с ногами?

Дышать. Больно. Дышать.

***

Ирина пришла в себя довольно быстро. Перелом обеих ног. Пять минут клинической смерти. Три недели в больнице. Костыли на ближайшие полгода минимум. Но живая. И… всё помнит. Каждую вибрацию тех пяти минут.

Поначалу было страшно: страшно что-то менять, страшно обсуждать случившееся с кем-либо. Она почти уговорила себя, что всё ей привиделось. Возвращалась ежеминутно мыслями в тот подслушанный диалог о предназначении. Но продолжила жить прежнюю скучную, никчёмную жизнь. Пока однажды Лёша вновь не отказался забрать её с работы.

– Ты ведь уже почти не хромаешь? Тебе расхаживаться надо. Дойдёшь сама, окей? А то мы с мужиками на партию в бильярд договорились, пара на пару играем. Не приду вовремя – подведу всех.

– Хорошо, – Ирина положила трубку. – Всё хорошо.

Ира вызвала такси, добравшись до дома, достала из кубышки (копили с Лёшей на резиновую лодку) всю наличку. И пошла… расхаживаться. В торговый центр рядом. Потом отправилась в кафе-мороженое и в кино. И хохотала от души над новым мультиком Pixar, потом над ним же и ревела. «Душа» – так он назывался. Знак для неё – не иначе. А вечером, уложив детей спать, Ира достала ноутбук и вбила в строку поиска: «Как подать на развод в одностороннем порядке».

***

Год спустя красивая молодая женщина в ярком платье и туфлях-лодочках буквально летела по солнечным улицам города. Она только что выбила на работе новый интереснейший проект, что сулил хороший заработок. Бывший муж перекинул алименты на детей и ещё чуть-чуть сверху. Бывшая свекровь умолила отдать ей внуков на выходные. И вот теперь свободная и лёгкая Ира мчалась на второе свидание к Игорю. В животе щекотало, в душе расцветало счастье.

Следом за ней, шаг в шаг, шёл неприметный человек. Они остановились на светофоре перед зеброй, когда их догнал третий незнакомец.

– Стажёр? – позвал он.

– О, Гардиан, что ты здесь делаешь?

– Любуюсь твоей работой.

Стажёр расплылся в улыбке.

– Но есть одно но, – стажёр приподнял бровь, Гардиан продолжил: – Ты мухлевал. Она всё слышала. Думал, я не знаю?

Стажёр побледнел и сник. В этот момент включился зелёный, и Ира вступила на пешеходный переход.

– Ирина! – громко окликнул её незнакомец. – Попытка не засчитана! Нехорошо подслушивать.

– Что? – Ира остановилась и оглянулась на смутно знакомый голос.

– Гейм овер!

Визг, скрежет, крики. И даже не поняла, что случилось.

Пока народ собирался над бездыханным телом красивой женщины, двое прохожих медленно растворились в воздухе.

– Пойми, друг, земным воплощениям нельзя знать своё предназначение наверняка. Они должны сами его найти. В этом смысл игры. Используй знаки, проводников, в конце концов. Но никакой прямой связи. Договорились? А сейчас перезагрузи Сансару, у неё начинается новая жизнь.

Рассказ 9. Марк

А можно… обратно?

Марк струился неспешным потоком по транзитному тоннелю на ту сторону. Мягкое свечение тоннеля успокаивало, расслабляло, к Марку возвращалась истинная память.

Он вспомнил, что на самом деле он не Марк. Вернее, был Марком в последней земной жизни, но то лишь одно из его воплощений. Таковых насчитывалось уже десятки. А сам он много больше, чем ограниченный рамками материальной оболочки индивидуум. Он – чистое сознание.

Последняя жизнь только что закончилась. Это была очень хорошая, невероятно удачная жизнь. Хоть и недолгая даже по земным меркам. Марк прожил сорок шесть лет. И всё у него получилось. Он добыл нужный артефакт, нашёл ту самую «любовь», которую искал из жизни в жизнь. Доступ к следующему уровню теперь открыт.

И всё-таки его что-то смущало.

– Мои поздравления! – поприветствовал его Гардиан на выходе из тоннеля.

Гардиан – личный хранитель, настройщик программы и ассистент в делах житейских. Там, на Земле, он незримо вёл Марка, подкидывая подсказки, возвращая на путь, оберегая от ошибок. Но правила игры таковы, что выходить на прямой контакт хранитель не может. Ответственность за каждый сделанный выбор, за мысль, за действие лежит на игроке. А игрок, пребывая в материальной оболочке, ничегошеньки не помнит.

– Спасибо, друг. Да, всё получилось в этот раз. Только… почему так быстро вывел меня из жизни?

– Ты же сам просил. До погружения. Помнишь, когда настройки судьбы делали, ты говорил, что если добудешь артефакт, то можно сразу выводить тебя?

– Действительно… просил. Хотел побыстрее перейти на другой уровень. Поторопился.

– Не переживай, теперь ты владеешь артефактом «настоящая любовь». Наполнишь ею следующие жизни, а это и вдохновение, и поддержка, и счастье даже в сложные моменты. Так что дальше интереснее и легче будет. Хочешь, прямо сейчас отправлю в новую жизнь? Жизнь полную любви-и-и-и, – Гардиан пропел последние слова и открыл настройки новой жизни. – Куда отправишься?

– А можно… обратно?

– Как так?

– Обратно в ту же жизнь. В тело Марка. Туда, к Алисе…

– Ох ты ж… в тело Марка вряд ли. Нет, никак нельзя.

– Но просто к Алисе? Как угодно, на любых условиях. Понимаешь, она там совсем одна осталась. Так тревожно за неё. Я просто хочу быть рядом. А потом чтобы вместе вышли. Ну пожалуйста.

– Ох, как же это не по правилам, – вздохнул Гардиан. – Опять отхвачу от высших сил. Посмотрим, что можно сделать, не нарушая вселенских законов.

***

Алиса приехала на кладбище одна. Детей у них с Марком так и не случилось, а сестра и племянники не смогли. Да и не надо. Алиса хотела побыть наедине с мужем.

Со дня гибели Марка прошёл ровно год. И вроде приняла, успокоилась, но необъятная пустота поселилась в сердце. Словно вырвали душу. И Алисе казалось порой, что она физически ощущает, как эхо раскатывается в груди, как пусто там и холодно.

– Здравствуй, мой хороший, – вздохнула Алиса, присаживаясь на мраморную плиту. – Как ты? Я вот тяжко…

Она достала из сумки поминальные блинчики, положила у основания памятной стелы. Коснулась рукой фотографии.

– Какой же ты тут смешной… – улыбнулась она, разглядывая любимое лицо на чёрно-белом снимке. – Как так вышло, что именно это твоё фото взяли? Хотя… ты ведь именно такой и был.

Марк на снимке выглядел обросшим, даже лохматым. Тёмные с проседью волосы падали неровными прядями на широкий лоб, чёрные глаза смешливо щурились из-под кустистых бровей, а вот улыбки видно не было, так как всё лицо закрывали густые усы и борода.

Алиса прижалась лбом к стеле и всхлипнула. Эхом на её всхлип прозвучал протяжный вздох с присвистом. Совсем рядом, над самым Алисиным ухом.

Она вздрогнула, повернула голову. На другой стороне могильной плиты сидел пёс: заросший, немытый, лохматый. Серая с белым шерсть падала неровными прядями на лоб, закрывая чёрные бусины глаз. Заросшая словно усами и бородой морда растянулась в… улыбке?

– Привет, дружок. Ты откуда здесь? – удивилась Алиса. – Потерялся? Голодный? – Она протянула псу поминальный блинчик. – Держи, Марк не будет возражать, он любил собак.

Лохматый проглотил блин в мгновение и даже успел лизнуть её руку.

– Ты бездомный, – догадалась Алиса, разглядывая пса. Он был явно молодой, не больше года, но худой, потрёпанный, грязный. – Господи, из какой ямы ты вылез? – усмехнулась Алиса и сама же побледнела от неудачной шутки. – Да уж…

Попрощавшись с мужем, Алиса направилась к машине. Пёс последовал за ней уверенной походкой домашней собаки.

– О нет, дружок, прости, я не могу тебя взять, – Алиса села в машину и захлопнула дверь.

Пёс следил за ней с недоумением и поскуливал. Он вставал на задние лапы, подпрыгивал, пытался заглянуть в глаза.

– Прости, – шепнула Алиса ещё раз и, стараясь не смотреть на собаку, завела машину.

Пустота, обосновавшаяся ранее в душе, вдруг ожила и наполнилась тревогой. Алиса тронулась с места, медленно набирая скорость по безлюдной кладбищенской дороге. Лохмач нёсся за ней и отчаянно лаял. Алиса не выдержала, взглянула в зеркало заднего вида, и на мгновение ей почудилось немыслимое: будто это Марк бежит за ней.

Резко по тормозам, открыла дверь, выбежала. А псина, проскочив мимо неё, с разбегу запрыгнула в машину. Уселась на переднее сиденье, посмотрела на Алису возмущённо и издала гортанный ворчливый звук.

– Марк? – пролепетала Алиса. И, испугавшись мысли, отмахнулась. – Какой бред. А я смотрю, ты настойчивый парень… Ну что ж, поехали домой, дружище… Отмыть тебя надо для начала. А потом заедем за поводком и чашками. И за едой. И к ветеринару записать. Надеюсь, с этим проблем не будет?

Пёс коротко тявкнул в ответ.

– Бред, какой же бред… я разговариваю с собакой, – качала головой Алиса.

Но тревога вдруг сменилась умиротворением, в груди потеплело, душевная дыра заполнялась чувством нужности, вдохновением, любовью.

Рассказ 10. Пахом

На новых уровнях совсем другие жизни.

1903 год.

И стало вдруг тихо. Даже собаки замолкли, прекратили поднятый было вой. Словно куполом накрыло Пахома… и всё им свершённое.

Он обвёл мутным взглядом горницу, ужас ледяной струйкой вливался в… душу? В душу ли? В точку посреди широкой грудины. Души-то нет у него, не может быть, раз такое содеял.

В гневе и пьяном угаре забил до смерти. Как же это он так?

Пахом опустился на колени, да прямо в кровь.

– Марьюшка, – сокрушался мужик. – Прости, Марьюшка.

Обнимал недвижимое тело, заглядывал в глаза, да без толку. Поздно. Обернулся к притихшим детям.

– Вы простите меня, окаянного.

Вышел шатаясь в сени, снял ружьё. Холодное. Как сердце его, холодное.

Зарядил, приставил к горлу. Выстрелил.

А через мгновение уже смотрел на себя со стороны. Жуткое зрелище.

– Пора возвращаться, – послышался знакомый мягкий голос. – Транзитный тоннель открыт, жду тебя.

– Нет, не пойду, Гардиан… останусь. Здесь останусь.

2021 год.

Пахом поглаживал рыжую кошку, на гостя не смотрел. Всё больше в окошко.

– Моя-то ушла, – сказал. – На почту, за пенсией. Жду вот её. А ты по какому делу? За ней, что ли?

– За тобой, – всё тот же мягкий голос.

– Мне и тута неплохо. Домовым вот заделался. Внучку досматриваю. Старая уже, памяти совсем нет. То очки потеряет, то телефон.

– Сто двадцать лет почти в нечисти маешься. Возвращаться пора.

– Ага, возвращаться… Я что, правил не помню, что ли? Мне за самоубийство временная петля положена. Вновь по кругу одно и то же переживать. Лучше тут, при доме, как-нибудь…

– Дом-то опустеет, под снос пойдёт.

– А у Алёнки внуки в городе. Помрёт старая, к ним переберусь. Хоронить приедут, я и пристроюсь.

– Упрямый ты, Пахом. Ты пойми, тут развития нет. Только в жизни можно получить нужный опыт… и прощение. Временную петлю можно и разорвать.

Домовой насупился и тихо-тихо, без норова уже:

– А если снова? Если так и не справлюсь с гневливостью? Опять… убью Марьюшку?

– А если справишься? На новых уровнях совсем другие жизни. Сам себя шанса лишаешь. Возвращайся.

Пахом вздохнул глубоко, сгорбился.

– Хорошо. Только Алёнку не брошу. Вместе с ней уйду, как время придёт.