Читать книгу: «На рокадном направлении», страница 4

– способы проникновения на объект;

– создание явочных и конспиративных квартир (хозяева – люди, искренне преданные Родине);

– выявление слежки и способы отрыва от неё;

– способы маскировки.

Считаю целесообразным разработать краткий русско-немецкий разговорник, к составлению которого предлагаю привлечь преподавателей Краснодарского государственного педагогического и учительского института им. 15-летия ВЛКСМ⁴³, предварительно взяв подписку о неразглашении.

Л.П. Ермаков

15 января 1941 года.

Исправив несколько слов и расставив запятые с точками, он ещё раз внимательно перечитал докладную записку. Аккуратно переписав, положил её в папку и направился в спальню.

***

– В самом деле молодец этот твой Ермаков, – сказал Шулишов. – Грамотно всё расписал, сразу видно, что повоевал человек!

– Уже не мой, – вздохнул Федотов.

– Что поделать, он же не Вечный жид⁴⁴, который будет служить в розыске до второго пришествия.

– Это точно, – Федор Иванович коротко рассмеялся. – Хотя жаль, конечно.

– Поручи кому-нибудь из толковых руководителей подобрать место для занятий, свяжись с начальником гарнизона: пусть найдут хороших инструкторов и военврача, желательно таких, которые в Финскую повоевали или на Дальнем Востоке. Ещё в институт поезжай, на кафедру иностранных языков. У тебя там наверняка кто-то есть.

– Кто-то – это кто? – переспросил Федотов, прекрасно понимая, кого имел в виду начальник.

– Кто освещает эту кафедру, – ответил Шулишов.

– Так это не по моей линии, я больше по ворам и бандитам. 58-я⁴⁵ не по нашему ведомству.

– Ладно, – Фёдор Иванович махнул рукой. – Сам разберёшься, не маленький. В общем, бери всё в свои руки и начинай организовывать.

Он устало потёр виски, пододвинул к себе перекидной календарь и перевернул несколько страниц:

– Сегодня у нас 19 января. 29 числа я жду тебя с докладом о готовности приступить к занятиям с 1 февраля. Десять дней – это выше крыши! Да, вот ещё, зайди в кадры, пусть оформят его каким-нибудь курьером или письмоводителем. Если начнут артачиться, скажи, моя команда!

***

Перед первым занятием Лавр волновался. Больше всего он опасался вопроса: «Для чего нам все это нужно?» Но сотрудники, которых он знал, практически всех, ничего не спрашивали, а внимательно смотрели, ожидая начала.

– Товарищи, – негромко начал он, – сегодня в мире сложилась крайне сложная обстановка, и ни для кого не секрет, что война приближается к нашим границам. Если это случится, то мы должны быть готовы к встрече. Нам необходимо научиться работать в тылу врага.

– Разрешите, товарищ Ермаков? – молодой розовощёкий парень, которому не было ещё и 30 лет, поднялся, комкая в руках кепку. – Вы считаете, что если начнется война, враг сможет дойти до Кубани? Мы создали непобедимую армию! Итоги второй пятилетки наглядно показывают преимущество социалистического строя. По отношению к 1938 году выплавка чугуна выросла на 439%, стали – на 412%, прокат черных металлов – на 382%, а стахановский почин ни имеет равных в мире!

Он гордо огляделся по сторонам, ожидая одобрения товарищей, но все сидели молча.

– На сегодняшний день вермахт – самая подготовленная армия в мире. Поверьте, они умеют воевать, я прошёл Первую империалистическую и говорю это со всей ответственностью, – спокойно ответил Лавр.

– Это была царская армия, не имеющая идейной платформы, – запальчиво воскликнул парень. – Сейчас каждый советский гражданин готов умереть за Родину!

– Умереть, Сережа, большого ума не надо, – обернулся к нему один из сотрудников, – победить и вернуться живым – вот что требуется! Сядь и слушай, что тебе умные люди говорят.

Парень, сконфузившись, опустился на стул.

– Скажите, кому из вас пришлось повоевать? – спросил Лавр, оглядев зал.

– Я на озере Хасан⁴⁶ был. Вторым номером в пулемётном расчёте, – поднялся мужчина, осадивший Сергея. Лавр кивнул:

– Очень хорошо. Будете старшим учебной группы. Сегодня мы обсудим «Способы обнаружения слежки и ухода от наблюдения». Наверное, каждый из вас имеет опыт ведения объекта, и сегодня мы рассмотрим эту ситуацию, с другой стороны. Прежде всего необходимо своевременно обнаружить хвост. Если вам при движении на глаза попался дважды один и тот же человек, можно предположить, что вас повели. Чтобы оторваться от наблюдателя, есть простые, но действенные способы. К примеру, вы заходите в магазин женского белья и через витрину некоторое время наблюдаете за действиями хвоста. Если филер неопытный, он войдёт следом за вами. Обязательно купите какую-нибудь мелочь и держите её так, чтобы он видел. Этим вы усыпите его бдительность. Затем проверяетесь: останавливаетесь около витрины и наблюдаете через отражение. Как правило, ведут по другой стороне улицы. Ещё есть хороший способ. Всегда носите в кармане записку бытового содержания, ну, допустим, список покупок или жировку.⁴⁷ Обнаружив хвост, достаете её, комкаете и выкидываете. Он обязательно её подберет. Легче всего обнаружить хвост в дождь: достаточно изменить скорость движения, что очень легко сделать, обходя лужи.

Лавр оглядел сотрудников:

– Каждый из вас может импровизировать, самое главное – чтобы это выглядело естественно. Так вот, товарищи, будем считать, что хвост вы обнаружили, теперь задача – от него избавиться. Предлагайте варианты!

– Проходные дворы? – спросил молодой парень в коричневой куртке.

– Правильно, – кивнул Лавр. – Ещё?

– Можно использовать дома с чёрным ходом и зайти в квартиру к знакомым.

– Чтобы знакомых вместе с тобой прихлопнули! – засмеялся один из сотрудников. – Так не пойдёт. Лучше поводить хвост по городу и в удобном месте ликвидировать.

– Ну что ж, – улыбнулся Лавр, – как одну из версий можно принять, только потом придётся залечь на дно, а вот насчёт поводить – правильно. Это называется «петляние», или «лабиринтный» маршрут. Есть ещё способы, например, резко ускорить шаг после поворота за угол – для того, чтобы пойти как можно дальше, чем при обычной скорости движения. Рассматривать варианты с общественным транспортом мы не будем, так как вряд ли он будет работать на оккупированной территории.

Раздался короткий стук в дверь, и комнату вошёл высокий подтянутый мужчина в гимнастерке. На малиновых петличках тускло поблескивали две шпалы. Он коротко огляделся и, безошибочно вычислив старшего, подошёл к Лавру:

– Я пришёл правильно?

– Если проводить занятия, то правильно, – кивнул тот и протянул руку. Военный пожал её и представился:

– Военврач 2-го ранга Михаил Михайлович Юсуфов. По просьбе вашего руководства проведу у вас несколько лекций. Наши занятия будут практическими. Я расскажу вам, как правильно оказывать помощь себе и товарищам. Вовремя наложенная повязка зачастую может спасти жизнь. Трупов и крови, надеюсь, никто не боится?

– Не кисейные барышни мы, а оперуполноченные уголовного розыска! Пришлось повидать, – хмуро буркнул парень, рассказывавший об итогах пятилетки, и с лёгкой иронией спросил: – А вы сами где воевали?

Михаил Михайлович улыбнулся:

– Ну что ж, вопрос абсолютно резонный. Испания, потом Халгин-Гол⁴⁸ и Финская.

В зале повисло молчание. Сотрудник, воевавший на озере Хасан, неодобрительно посмотрев на смутившегося Сергея, спросил:

– Товарищ военврач 2-го ранга, а в Испании вы где были?

– В Мадриде и Гвадалахаре.

– А в каких войсках? – раздался голос с последнего ряда.

– В 1-й Республиканской танковой бригаде, – ответил Юсуфов, – но об этом давайте позже. Если интересно, после занятий задержимся, расскажу. Кстати, на Халгин-Голе познакомился с одним милиционером: он у меня в госпитале лежал. Я его прооперировал, и ему Героя дали. Когда отмечали, он говорит: – Спасибо тебе, Михалыч, что не посмертно.

– Пономарёв⁴⁹? – восхищённо выдохнул белобрысый парень с первого ряда. – Нам на политчасе рассказывали! Первый Герой Советского Союза среди милиционеров!

– Первый или нет, не знаю, но Пономарёв, – подтвердил Михаил Михайлович. – Только это всё после занятий. Как правило, первая встреча запоминается лучше всего, и поэтому тема будет несколько необычной. Мы поговорим о том, как притвориться убитым на поле боя.

Он осмотрел зал и весело сказал:

– Я уверен, что каждый из вас видел трупы и осматривал их. Умерших естественной смертью мы в расчёт не берём. Чем он отличается от живого человека?

– Неподвижностью!

– Правильно, ещё?

– Расслабленностью.

– Есть, ещё?

– Бледностью кожных покровов.

– Отлично! Именно этого ответа я ждал! На поле боя, чтобы притвориться убитым, надо прежде всего побороть брезгливость. Никогда не пытайтесь изображать труп, лежа на спине. Вас выдадут движения глазных яблок и грудная клетка. Положение для имитации должно быть на животе, полубоком. Дышать только поверхностно и ни в коем случае не задерживать дыхания. Вы не йоги, выдержите максимум минуту, а потом станете дышать как астматик. Лучше всего в качестве маскировки действует кровь. Если рядом окровавленный труп, отшвыриваете его в сторону без всякого стеснения и моральных терзаний, ложитесь на его место, не забыв вымазать себе лицо кровью. А если вдруг вам повезёт, и рядом окажется тело с эвентрацией – это выпадение кишок или сальника, – пояснил он, – то не задумываясь отсекаете ножом как можно больший кусок и выдаете его за свои потроха.

Он обаятельно улыбнулся:

– Это все мы с вами отработаем в морге на практических занятиях, а сейчас я расскажу вам о том, как правильно наложить жгут!

***

Утром погода неожиданно испортилась. Порывистый ветер срывал с деревьев остатки листвы, и они в ответ обиженно поскрипывали ветвями. Лавр выглянул на улицу. Редкие прохожие, пригнувшись, спешили по своим делам. Сорванная афиша, выписывая в воздухе невообразимые пируэты, унеслась за угол. Он прикрыл форточку и обернулся к жене. Людмила пыталась разжечь керосинку, которая чадила и не хотела гореть.

– Погоди, сейчас фитиль поменяю, – сказал Лавр, беря с полки небольшую моссельпромовскую синенькую коробочку из-под монпансье. – Вот хороший, асбестовый, чадить не будет.

– Может, керосин плохой? – усомнилась она.

– Сейчас глянем, – поменяв фитиль и смахнув с клеёнки белые крошки, Лавр поднёс спичку. – Ну вот, не чадит совсем.

– Мы сейчас сходим на рынок, а потом ты с покупками пойдёшь домой, а я зайду к Светлане Артёмовне за юбкой и сразу вернусь.

– Давай завтра на рынок, – сказал он, заваривая чай. – Я в спортзал опаздываю.

– Куда??? Лавр, побойся бога! – Людмила удивлённо подняла брови и всплеснула руками: – Ты же завтра с кровати не встанешь!

– Я тренироваться не буду, просто посмотреть хочу, – он обнял Людмилу и чмокнул её в щёку. – Мне правда очень надо!

Она вздохнула:

– Ладно, иди… юный динамовец, только не вздумай там кувыркаться!

Когда Лавр вошёл в небольшой зал под трибунами стадиона «Динамо», вся группа была уже в сборе. Переодетые в спортивную форму сотрудники сидели на длинных гимнастических скамейках и тихо переговаривались.

– Все готовы, Лавр Павлович, – к нему подошёл участник хасанских событий, которого звали Владимиром.

– Здравствуйте, товарищи, – поздоровался Лавр и протянул ему руку: – Инструктор ещё не подошёл?

Владимир не успел ответить, как входная дверь скрипнула, и в зал вошёл сухощавый старший лейтенант со скуластым лицом и раскосыми калмыцкими глазами. Упругой походкой он подошёл к Ермакову и представился:

– Старший лейтенант Алтынбаев, прибыл для проведения занятий по рукопашному бою.

– Очень приятно, Ермаков Лавр Павлович, – он пожал ему руку. – Прошу вас, можете начинать.

– Становись! Равняйсь! Смирно! – Владимир построил группу и стал во главе строя.

– Вольно! – скомандовал Алтынбаев. – Можете ко мне обращаться по званию или просто Рафик Абдульмянович. Через три минуты, – он коротко взглянул на часы, – построение в обычной одежде.

Все недоумённо посмотрели на инструктора.

– Так ведь взопреем, специально спортивную форму взяли, – раздался неуверенный голос.

– С врагом вы тоже будете драться в спортивной форме? – прищурив и без того свои узкие глаза, спросил старлей и повернулся к Владимиру: – Через две минуты тридцать секунд группа должна быть построена. Командуйте!

Когда все переоделись, Рафик Абдульмянович, оглядев строй, удовлетворённо кивнул:

– Принципиальное отличие милицейского боевого самбо от армейского очень простое. Задача милиционера – задержать преступника, а солдата – убить врага. В бою нет никаких ограничений и правил, в ход идёт всё – от кулаков и зубов до камней и веток. Спрыгнув в окоп, вы не можете позволить себе роскошь быть благородным. Либо убьёте вы, либо вас. Чтобы победить в рукопашной, надо быть жестоким и безжалостным, потому что перед вами враг. Во время тренировок добивание обозначать только лёгким касанием. Сигнал о приближении к болевому порогу подается голосом, похлопыванием по противнику или полу. Соблюдать дисциплину и тишину. В зале должен быть слышен мой мат и хруст ваших костей, – он скупо улыбнулся: – Так говорил наш инструктор.

– Мат, вообще-то, как хулиганство квалифицируется, за него год могут дать, – пробурчал Сергей.

– Это на гражданке, – неожиданно весело рассмеялся Алтынбаев, – а в армии это язык боевого управления. Разминки не будет. Работаем как в бою. Сейчас я вам покажу, как использовать для защиты подручные средства. Задача состоит в следующем – задержать врага и под конвоем доставить его в расположение.

Он достал пистолет и, разрядив его, протянул одному из оперативников:

– Действуйте!

– Стой! Руки вверх! – уверенно скомандовал сотрудник, которого, как слышал Лавр, называли Игорем. Встав к противнику вполоборота, он держал пистолет плотно прижатым к корпусу, и Ермаков мысленно похвалил его. Инструктор выполнил команду, но руки положил за голову.

– Кругом! – Игорь командовал уверенно. – К двери марш! Не оглядываться!

Алтынбаев начал выполнять команду, как вдруг фуражка слетела с его головы и, вращаясь, полетела Игорю в лицо, чиркнула лакированным козырьком по переносице. Никто не успел понять, когда инструктор рыбкой нырнул вниз и хлёстко подсёк противника ногами. Через мгновение он уже сидел верхом на Игоре, который ошарашенно мотал головой, не понимая, почему пистолет, который только что был крепко зажат у него в руке, сейчас упирается ему в затылок.

Рафик Абдульнович поднялся и уложил оружие в кобуру:

– Ваш коллега действовал правильно, но допустил две ошибки, которые стоили ему жизни. Он не обратил внимания на то, что я положил руки за голову, и слишком задрал свою. На противника надо смотреть исподлобья, чтобы принять удар на лобную кость, потому что она у нас самая крепкая. Сегодня мы с вами будем учиться падать и быстро подниматься.

Он обернулся к Лавру:

– Снятие часового надо отрабатывать на местности. Мы сможем организовать полевой выход?

***

В конце февраля как-то вечером Лавру позвонил Шулишов.

– Вечер добрый, Федор Иванович! – поздоровался он.

– И вам, Лавр Павлович, не хворать. Как обстановочка?

– Нормальная, занятия идут по расписанию. Инструкторы очень грамотные! Сам много нового узнал.

– Учиться никогда не поздно, – хмыкнул в трубку Шулишов. – Завтра с утра заглянуть ко мне сможете?

– К 10.00 удобно будет?

– Да, вполне, – ответил Федор Иванович и, попрощавшись, положил трубку.

Когда Лавр вошёл в кабинет, Шулишов приветственно взмахнул рукой и указал на стул:

– Доброго дня, Палыч! Расскажи поподробнее, как обучение идёт? Может, помощь какая требуется?

– Занятия проходят без срывов. Все занимаются с интересом. По немецкому, правда, не у всех всё гладко, но ребята стараются. Планирую увеличить число практических занятий. Необходимо организовать полевые выходы для отработки элементов боевого слаживания на местности. Матчасть пулеметов изучили, надо бы стрельбы провести и гранаты настоящие покидать.

– Надо, обязательно надо, – он пододвинул лист бумаги. – Пиши, что требуется. Послезавтра прибывает новый начальник, я ему передам и расскажу о том, что подготовка у нас организована отлично.

Лавр удивленно взглянул на Шулишова:

– Переводят меня, Лавр Павлович, куда, сам ещё не знаю. Утром встречаюсь с новым начальником, а вечерним поездом в Москву за назначением.

– А кого прислали? – осторожно спросил Лавр.

– Волошенко⁵⁰. Ты не переживай, он не с улицы к вам идёт. Ещё в 1931 году в ОГПУ начинал, а к нам с должности начальника отделения центрального аппарата идёт. Я справочки навёл, говорят, толковый мужик.

***

Сентябрь 1920 года

Кубанская область. Черкесские сады

– Ваше благородие, взгляните! Там под деревом, кажется, казак убитый лежит!

Поручик, в пропитанной потом гимнастёрке, с красными, отороченными чёрным галуном погонами Константиновского училища, потянув повод, подъехал к лежавшему на земле человеку. Спешившись, он снял фуражку и перекрестился:

– Двадцать минут – на перекур и рытьё могилы. Тело есаула предать земле по православному обычаю.

– Владимир Петрович, – обратился к нему юнкер, – местные всех будут хоронить, тем более своего брата казака не оставят. Убитых по обочинам много лежит, всех не перехороним, да и красные уже поджимают.

– Юнкер! – поручик зло сощурил глаза. – Перед вами тело убитого в бою русского офицера! Вашего брата по оружию, а вы изволите быть дворянином и обучаетесь в училище, девиз которого «Помните, чьё имя носите!».⁵¹ Стыдитесь! Исполнять!

Пока юнкера рыли могилу, он внимательно осмотрелся и по взрыхлённой конскими копытами земле и кровавой полосе представил примерную картину произошедшего. Могилу уже почти закончили. Выровняв лопатой края ямы, юнкер протянул руку и, с помощью товарищей выбравшись наверх, доложил:

– Готово, Владимир Петрович!

Поручик снял фуражку и, прочитав «Со святыми упокой, Христе, душу раба твоего», перекрестился и скомандовал:

– Опускайте!

Два юнкера, подняв тело, уже начали опускать его в яму, как вдруг один из них вскрикнул:

– Владимир Петрович! Он, кажется, живой!

В подтверждение раздался лёгкий стон.

– Фельдшер, осмотрите раненого! – приказал поручик. – А вы, – он взглянул на юнкеров, продолжавших держать тело над могилой, – подгоните повозку!

Через пару вёрст Владимир Петрович придержал коня и подождал, пока с ним поравняется санитарная повозка, ехавшая в конце колонны:

– Ну как он, Иван Митрофанович? Не пришёл в сознание?

Фельдшер покачал головой:

– У него пробито лёгкое и очень большая кровопотеря. Я его перевязал, но… – он покачал головой: – Шансы выкарабкаться, прямо скажем, невелики.

Поручик вздохнул:

– Будем везти за собой, не бросать же его.

– Может, местным передадим? Боюсь, транспортировки не выдержит…

– Отличный совет! Весьма признателен! В первом же населенном пункте займусь лично! – и, пришпорив коня, двинулся в голову колонны.

Вечером их догнал отряд казаков. Подъесаул, коротко козырнув, поздоровался с поручиком:

– В Ачуево направляетесь?

Владимир Петрович усмехнулся:

– У нас одна дорога – в Крым. Кстати, в обозе есаул раненый. Взгляните, не из ваших будет?

***

В середине апреля, когда погода окончательно установилась, Лавр организовал полевой выезд. Рано утром, загрузившись в автобус и заехав за Алтынбаевым, с которым все успели подружиться, они поехали за город.

– Куда едем, Лавр Палыч? – спросил Коля Голубкин⁵², сидевший за баранкой.

– За Смоленскую, – ответил Лавр, глядя на дорогу. – Станицу проедем, а там сориентируемся.

Километров через пять они остановились. В низинах ещё лежал туман. Природа окончательно не проснулась, но на деревьях уже пробивалась молодая листва, а земля была покрыта ярко-зелёной травой.

– Смотрите, красота какая! – сказал Алтынбаев, указывая на куст чертополоха, густо оплетённый паутиной. Осевшие капельки росы играли в солнечных лучах всеми цветами радуги, создавая удивительный, волшебный по красоте букет.

– Эх, жаль, домой не довезёшь! – огорчённо воскликнул Голубкин. – Жена бы обрадовалась!

Установив мишени, они постреляли из пулемёта, а потом, найдя небольшой овраг, стали метать гранаты. Когда все сделали по три броска Рафик Абдульмянович сказал:

– Сейчас я покажу вам, как их ещё можно использовать.

Он прикрепил лимонку за ребристый корпус к дереву на уровне колена и, слегка разогнув усики, привязал к кольцу бечёвку и протянул её через тропинку:

– Смотрите! Для обнаружения такого устройства есть только один способ – это повышенное внимание. Можно использовать гибкий прутик, который надо держать перед собой. Наткнувшись на шнур или проволоку, он слегка согнётся и подаст вам знак. Если самим придется устанавливать гранаты, натрите бечёвку травой или изваляйте в пыли. Первой всегда ставьте самую дальнюю и отходите спиной назад, а то своими же ногами их и поснимаете. Прежде чем снять, сначала зажимаете спусковой рычаг, то есть скобу, а только потом загибаете усики. И ещё, запомните раз и навсегда: рвануть кольцо зубами можно только в кино. Если ранены, то, зажав гранату, можно разогнуть усы об камень или обо что-то твёрдое, а потом, зацепив кольцо, его уже можно вырвать.

– Давайте к столу, – позвал Голубкин, который уже расстелил на траве плащ-палатку и разложил нехитрую снедь. – Обедать пора.

Когда, поев, все перекурили, Алтынбаев надел на Сергея каску, винтовку и противогаз.

– Вот часовой, его надо снять! В пределах слышимости находятся другие часовые. Прежде всего определяете интервал смены караула. Только что заступившего сразу снимать нельзя: он напряжён и бдителен, а вот через час, когда он успокоится, начинайте действовать. Я неслучайно надел на Сергея всю амуницию. Посмотрите внимательно! Оглушить по голове мы не можем. Ударить ножом в бок? Может помешать противогазная сумка. Поэтому вы, дождавшись, когда он повернётся к вам спиной, левой рукой зажимаете рот, а правой наносите удар под левую лопатку, как бы насаживая на нож. Ни в коем случае не отпускаете, а сопровождаете тело до земли, чтобы ничего не звякнуло. На бойце, который снимает часового, не должно быть ничего лишнего! Только нож и пистолет. Оружие оставляете у напарника, лицо и кисти рук измазываете грязью.

***

Сентябрь 1920 года

Керченский пролив

Выкрашенный серой краской потолок плавно покачивался. Свят зажмурился, но качка не исчезала. Неожиданно неяркий свет, пробивавшийся сквозь веки, потускнел. Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним Сидора, который, встретившись с ним взглядом, радостно улыбнулся.

– Где я? – спросил Свят и попытался встать, но движение резкой болью отдалось в груди.

– Не шевелись, Святослав Петрович, не ровён час рану потревожишь! На «Святом Евстафии» мы, на пароходе. В Крым идём. Тебя юнкера нашли, думали мёртвый, даже могилу успели отрыть, а ты вдруг застонал, слава богу! Они тебя на дрожки и в Ачуево, где посадка на корабли была. По дороге нас встретили и говорят: «Есаул, у нас есть раненый, гляньте, не ваш ли?» Я как увидал тебя, сразу к нашему фельдшеру: – Спасай Святослава Петровича! Как хочешь, спасай! Вот ты и здесь! Теперь точно выживешь! Казачьему роду нет переводу!

Свят благодарно улыбнулся и прикрыл глаза. Проснулся он от толчка, сотряснувшего весь пароход. «Святой Ефстафий» благополучно причалил к пирсу.

В лазарете Сидор сумел добиться, чтобы Свята положили в отдельную палату, и каждый день приходил, принося неизвестно где добытые продукты. Дней через десять Свят почувствовал себя значительно лучше и попросил принести ему форму.

– К чему она вам? – спросил Сидор, оглянувшись на дверь.

– Как к чему? Идти в штаб и просить назначения! – недоумённо взглянув, ответил Свят.

Тяжело вздохнув, Сидор покачал головой:

– Одним красным больше, одним меньше… Не сдюжим мы против них. Надо думать, как дальше жить. Коммуняки в силу вошли. Дай бог с неделю продержаться. Я начальнику лазарета вашим денщиком отрекомендовался. Само собой, без хабара не обошлось. Уже корабли готовы на Константинополь, раненых первыми грузить будут. Доберемся до басурманского берега, а там посмотрим.

Ночью Свят неожиданно проснулся от звука канонады. «Артподготовка перед атакой», – сразу понял он. Дверь тихо скрипнула, Сидор вошёл в палату, держа в руках выстиранную и отглаженную форму:

– Одевайтесь, господин есаул, ехать пора.

Они приехали в порт одними из первых. Несмотря на то что было ещё темно, погрузка проходила организованно. Свят молча сидел на койке в маленькой двухместной каюте, безучастно наблюдая, как Сидор раскладывает нехитрые пожитки.

Некоторое время на палубе раздавался топот, затем загудела сирена и, дав прощальный гудок, судно отвалило от причала.

– Давай на палубу выйдем, – вдруг сказал Свят.

Подойдя к борту и облокотившись на планшир, он неподвижно стоял, глядя на исчезающую в предрассветной дымке землю. У него закололо в груди. Прислушавшись к непривычному ощущению, он неожиданно для себя понял, что это болит не рана, а сердце. Далёкие вспышки орудийных залпов начали двоиться в глазах, Сидор взглянул на его побелевшее лицо, по которому катились крупные слёзы, и, печально вздохнув, протянул платок.

– Это ветер, – процедил Свят сквозь стиснутые зубы, не отрывая взгляда от русской земли. Постояв несколько секунд, есаул отдал честь и, резко повернувшись, спустился в каюту, откуда больше не выходил до турецкого берега.

После двухнедельного стояния на константинопольском рейде им, наконец, разрешили сойти на берег. Сидор куда-то убежал и, вернувшись через пару часов, достал из кармана обрывок бумажки:

– На три лагеря делить будут! Два в Галлиполи и Чаталадже, а казаков, всех без разбору – донцов, терцев и кубанцов – на остров Лемнос. Нам надо в Галлиполи попасть.

– Почему? – равнодушно спросил Свят.

Сидор хитро прищурился:

– Чаталаджа и Галлиполи – это туретчина, а они нашего брата казака на дух не переносят! Остров хоть и греческий, но выбраться оттуда труднее! В Галлиполи командовать Кутепов⁵³ будет, это я точно знаю. Там народу больше. Мы туда вроде как по ошибке попадём, а оттуда уволимся или попросимся к своим на остров, а сами в Европу уедем!

В конце января по настоянию Сидора Свят подал генералу Кутепову рапорт об увольнении из армии по состоянию здоровья, и они, выправив необходимые документы, выехали в Сербию.

Белград им не понравился:

– И не Россия, и не Европа! – сказал Сидор через неделю. Тщательно поразмыслив, они купили билеты в Берлин и под утро, ограбив небольшой ювелирный магазин на окраине, шестичасовым курьерским уехали из древнего города.

На Германии настоял Сидор, так как Свят прилично говорил по-немецки. В Берлине они устроились в конный цирк Буша и зажили кочевой цирковой жизнью. Свят женился на девушке, которую каждый вечер распиливали на арене, и через некоторое время они открыли небольшое кафе. Сидор научил Ингрид печь блины и варить борщ. Кафе пользовалось популярностью, и друзья стали всерьез подумывать о расширении дела.

Однажды весной, когда уже зацвели каштаны, в зал вошёл высокий, хорошо одетый мужчина. Заказав борщ и блины, он с удовольствием пообедал и, вытерев губы, неожиданно произнёс по-русски:

– Люблю вчерашний борщ! Фрау Ингрид может дать фору любой кубанской казачке. Герр Омельченко, к такому борщу полагается горилка, сделайте одолжение, распорядитесь.

Когда кельнерша принесла запотевший графин, посетитель попросил вторую стопку:

– Святослав Петрович, не откажите в любезности, – и жестом указал на стул.

– Прекрасная горилка, – сказал он, смачно хрустнув солёным огурчиком. – Её гонит господин Сидор?

– Да, – сдержанно ответил Свят, – вы прекрасно осведомлены о нашем производстве, герр… – и выжидающе замолчал, ожидая продолжения.

– Моя фамилия Фельзенмайер, – улыбнулся мужчина. – Курт Фельзенмайер, но как офицер вы можете обращаться ко мне просто герр обер-лейтенант.

Загадочный клиент продолжал улыбаться, пристально глядя на Свята холодными блёкло-голубыми глазами.

***

Октябрь 1920 года

Берлин

Единственным человеком, искренне радовавшимся позорному возвращению Курта в фатерланд, была его мать, фрау Ангелика. Герр Фельзенмайер, выслушав историю сына, побагровел и, запершись в кабинете, не выходил оттуда до утра. Курт с матерью не спали всю ночь в ожидании выстрела.

Когда за окном начало светать и вдалеке стали проступать призрачные очертания шпиля Мариенкирхе⁵⁴, фрау Ангелика робко постучала в кабинет: – Ульрих, доброе утро! Открой, пожалуйста, я принесла тебе кофе.

– Я не запираюсь от семьи, – раздался голос. – Подай кофе и позови Курта.

Некоторое время отец пил молча, наконец, поставив чашку, он взглянул на сына:

– Я рад, Куртхен, что ты вернулся живой. К сожалению, немногие понимают, что сегодняшняя Россия – это не Франция и не Англия, где разведчик только и делает, что ходит по ресторанам. Мы переживаем трудные времена. Полковника Николаи, который принимал тебя на службу⁵⁵, сменил его заместитель майор Фридрих Гемпп⁵⁶, я с ним немного знаком. Думаю, что сумею уладить этот вопрос. Расскажи мне всё ещё раз.

Стараясь не упустить ни малейшей детали, Курт подробно рассказал отцу о своем провале.

– Тебе не надо было связываться с уголовниками, – с досадой покачал головой отец. – Ты полагаешь, что прокололся на фотографии?

Курт молча кивнул.

– Ох уж это наша немецкая сентиментальность, – вздохнул герр Ульрих, – она когда-нибудь нас погубит. А ты не думал, что это был обычный вор, который, оставшись один в комнате, стал просто везде шарить в поисках денег? Ну да ладно, сейчас это не имеет значения. Когда пойдём к Гемппу, про фотографию лучше не упоминать.

Утром, когда они направились к набережной Тирпиц⁵⁷, Курт заметил, что отец волнуется. Он всю дорогу вытирал со лба испарину и, проходя мимо канала Ландвер, выбросил в мутные воды Шпрее потухшую сигару, чего раньше никогда себе не позволял.

Герр Ульрих, озабоченно качнув головой, сделал сыну знак подождать и, толкнув высокую оббитую чёрной кожей дверь, вошёл в кабинет. Время тянулось бесконечно долго, наконец, слегка скрипнув, створка приоткрылась, и когда отец с лёгкой улыбкой энергичным взмахом руки пригласил его войти, Курт сразу понял, что всё уладилось. Войдя, он представился и застыл, внимательно разглядывая сидевшего за широким столом человека в хорошо сшитом сером костюме.

– Прошу вас, герр Фельзенмайер, – хозяин кабинета указал на стул: – Расскажите подробно о своей деятельности в Советской России.

Гемпп внимательно слушал, задавая вопросы и делая пометки в большом блокноте. Когда Курт закончил, он долго молчал, перечитывая свои записи, и, пригладив аккуратные усы, наконец задумчиво произнёс:

– Сейчас мы находимся в стадии становления, и у меня, дорогой Ульрих, нет достойной должности для вашего сына. Безусловно, мы не можем разбрасываться сотрудниками, в совершенстве владеющими русским языком и имеющими опыт ассимиляции в России. Сегодня я могу предложить место в общем отделе. Он будет заниматься входящей корреспонденцией и готовить аналитические справки по материалам советской прессы и агентурных донесений, но, даю вам слово, при первой же возможности переведу его на оперативную работу.