Читать книгу: «Изнанка желаний. Книга первая», страница 2

Первый полёт

Дрюм осмотрел Луо. Округлая капля транспортника без видимых окон и дверей мирно висела над газоном. Навигатор сделал пару шагов, ближняя сторона Луо расползлась из центра в стороны, давая возможность зайти внутрь. Дрюм заглянул в кабину. Никаких приборов навигатор не увидел, хотя внутри было светло. На полу лежал коврик для медитаций, а поверх него свёрток – комбинезон. Дрюм взял одежду и вернулся в дом, отверстие в Луо затянулось, как только он отошёл.

На столе мигал Поппи, у навигатора были к нему вопросы. Однако после такой насыщенной беседы начинать новую ему не хотелось. Дрюм позволил себе проигнорировать желание драматично воскликнуть: «Как же так, Поппи, как же так?!» – и направился прямиком в эфирный душ.

В тёплых потоках эфира Дрюм наблюдал за блестящими искорками от лампочек душевой кабины – такие же, как в мастерской, где его сделали. Да, Дрюм был создан. Вся память, идеи, чувства были искусно вплетены в зачаток его собственного сознания. Субличность Дрюма состояла из лоскутков личностей различных потенциалов из Цимцума и нескольких миров. Конечно, его могли бы не создавать таким образом, а просто дождаться, когда сгусток эфира со слабым сигналом сознания, каким его нашли в поле антиматерии, повзрослеет и сформируется сам. Но так как не было других эгумов, которые бы показали, пример для развития, Дрюму сформировали наиболее распространённую форму гуманоида и насытили субличностями в надежде, что, когда придёт время, сознание Дрюма созреет и отбросит лишнее.

Во время обучения в академии Дрюм проявил себя способным учеником. Уже в симуляциях он демонстрировал способности по обнаружению растущих полей антиматерии. Однако внутри Цимцума он терял свою эфирную суть, и оставались только субличности со своими заморочками. Чтобы как-то снизить психологическую нагрузку, Дрюму посоветовали приобрести устройство ментального считывания. «Живой дневник, который поможет тебе разобраться с собой». Дрюм так и поступил.

Это была его первая поездка в другой район, если не считать регулярных посещений академии. Студент Дрюм вместе со своими сокурсниками прибыл в третий район – самый крупный рынок всего на свете. В основном здесь потенциалы из миров Цимцума примеряли себе желания, но и у горожан была возможность приобрести что-нибудь для себя.

Из поездки Дрюм привез домой смешанные впечатления, груду ярких вспышек в сознании и Поппи. Поначалу Поппи просто записывал все ментальные процессы. Но однажды начал реагировать, давать комментарии. А с тех пор как Дрюм приступил к реальным операциям, у Поппи появился своенравный характер. Теперь Дрюм знал, что через устройство с ним общалось коллективное сознание Цимцума. Но почему Поппи сам не сказал, что наблюдает за эгумом? Дрюм почувствовал себя голым, впрочем, он и был голым, как и положено в душе.

Откуда-то всплыла мысль, что идея о наготе и её сокрытии свойственна различным существам и мирам. Где-то доведённая до абсурда, в Цимцуме она несёт совершенно объективный характер. Для выполнения функций, отличных друг от друга, как, например, сбор информации об антиматерии и принятии решения о воплощении, нужны границы. Это границы разумов, форм, функций. Нет ничего страшного, если границы будут нарушаться, но функционал может пострадать. Поэтому жители предпочитают огораживаться в домах, существуют районы, кварталы, уровни и прочие границы, позволяющие полноценно реализовывать функции.

Первое разделение было совершено… «Хватит!» – мысленно остановил сам себя Дрюм. Что за база данных у него в голове? Какой-то бесконечный поток мыслей! Именно поэтому он предпочитал медитацию. Расслабленное пребывание в моменте пустоты, только лёгкий ветерок «сейчас» от вращения Цимцума нежно ощущается на самом естестве эгума.

Дрюм покинул душевую кабину и вернулся в гостиную. Заварил чай. Медленно подышал ароматами трав. Сел на коврик для медитаций и обратился к Поппи:

– Я понимаю, что у тебя не было злого умысла. Я понимаю, что само моё существование должно привлекать внимание. И я понимаю, что всё это делается ради наблюдений. Чего я не понимаю, то это субординации. Коллективное сознание. Это, как мне кажется, даже мощнее всех Аспектов вместе взятых. Я приношу извинения за те фривольности, что допускал в ваш адрес.

– Погоди с извинениями, – вмешался Поппи. – С чего ты взял, что я какое-то там существо, требующее поклонения и уважения. То, что наплёл тебе Глушко, – полная чушь!

– Всё? – недоверчиво переспросил Дрюм.

– Не, ну не всё. Только та часть про коллективное сознание. Да, я подключён к Цимцуму, и это взаимно. Да, мои характеристики меняются со временем, но причина в тебе. Пока ты сам развиваешься, я развиваюсь вместе с тобой. Приятель, мы в одинаковых положениях: Цимцум просто считывает с меня, что ему надо и когда надо. Иногда может вставить пару фраз.

– Пару фраз? – воскликнул Дрюм. – И как мне понять, когда и кто говорит?

– У тебя паранойя, Дрюм! – Поппи сложно было обвинить в дипломатичности. – Какая разница кто говорит? Слушай в первую очередь себя. Ты же «великий интуитивный навигатор, поэт, художник и гроза счастливых семейств».

– Так, коллективное сознание, – возмутился Дрюм. – Позвольте узнать, можно ли мне от вас избавиться? То есть не от вас, от этого преувеличителя реальности Поппи?

– Нельзя, – невозмутимо ответил самописец. – Поппи – это на всю жизнь.

– Почему-то мне кажется, что Цимцум был бы не против, – заметил Дрюм.

– И почему тебе так кажется? – спросил Поппи елейным голосом.

– Интуиция, – бодро отозвался Дрюм.

– Вот именно на это и ориентируйся! – сухо сказал Поппи и потом спешно добавил: – Но Поппи сохрани.

Очередная перепалка с Поппи странным образом расслабила Дрюма. После сна Дрюм занялся обычными делами: зарядка, медитация, чай. Отдохнувший и полный решимости, интуитивный навигатор залез в комбинезон – тонко облегающую непрозрачную ткань из субатомных нитей. Установил соединение интерфейса с голокартой, проверил пропуск. Некоторое время молча смотрел на Поппи, но взял коробочку с собой. И вышел из дома.

Полусфера экрана под куполом Цимцума привлекла внимание с десяток существ, которые оживлённо махали то на экран, то друг на друга. По видимой части главного проспекта размеренно ползли транспортники. В комбинезоне Дрюм ощущал себя чуть легче, сильнее, быстрее, поэтому его последняя мысль перед выходом «С чего бы начать?» была заменена желанием прогуляться.

Дрюм закинул вещи в Луо, дал команду следовать за ним. Быстрым шагом эгум направился прямиком к линии главного проспекта. По лужайкам и каменным дорожкам, по корням редких деревьев, через дворы и улицы. Главный проспект представлял собой мощную энергетическую линию, которая соединяла вершины города. Дрюм остановился у ограды и заглянул вниз. Даже с идеальным зрением можно было увидеть разве что цветные крыши строений четвёртого района.

В личность Дрюма были заложены типичные для гуманоидов механизмы, например, страх, благодаря которому он мог удерживать свою форму от опасности. Смотря в глубину Цимцума, навигатор чувствовал прочность перил и лёгкое головокружение, на мысленном экране сознания появились пугающие образы, и Дрюм хотел было отпрянуть назад, но в этот момент его настигло другое чувство – всепоглощающее видение будущего. Дрюму некогда было вновь задуматься о невозможности этого переживания в Цимцуме, поскольку то, что он увидел, потрясло всё его естество.

Видение началось со стремительного падения вниз, вдоль проспекта к нижнему району. Обгоняя самые быстрые транспортники, видение будто ударило сознание Дрюма о самую нижнюю точку города – ворота, для выхода в антипространство. Дрюм ощутил себя лежащим на холодной металлической плите. Навигатор смотрел вверх и видел, как искрящаяся чёрная субстанция разрывает пространство районов. Огромные строения, казавшиеся с его точки зрения игрушечными, разрушались и неровными обломками медленно падали вниз. А затем видение включило звук.

Дрюм услышал скрежет, скрип и гул миллионов существ, чьи плоть и потенциалы разрывались аномалиями, искривлениями реальности и прочими напастями, Навигатор не видел, как именно погибали существа. Видение не дало картинку, это был только звук и знание, о том, что Цимцум во всём своём великолепии скоро погибнет, разрушится, унеся с собой в небытие бесконечное разнообразие проявленной жизни.

Дрюм моргнул и отпустил ограду побелевшими от напряжения руками. Глушко был прав: это не просто помехи, это реальный вариант, к которому на всех парах стремится город. Но что может сделать простой интуитивный навигатор в мире, где обитают невероятно сильные сущности, почему не они, почему он?

«Выполнить свою задачу, – подсказал ответ Поппи. – Как каждый выполняет свою».

Дрюм молча кивнул и, утвердившись в решении сделать то, что ему поручено, забрался в висящий позади него Луо. Он дал команду спуститься на квартал ниже. Транспортник ловко подключился к тоненькой линии улицы и по дуге нырнул вниз. Эгум при этом не почувствовал никаких гравитационных изменений. Он мог бы даже провести чайную церемонию и не пролить ни капли.

Луо проехал по нескольким широким улицам и остановился у главного входа в академию. Здесь Дрюм провёл большую часть своей небольшой жизни. И хотя воспоминания эгума могли быть датированы давними временами или быть из других эпох, он осознавал, что реальная жизнь не насчитывала и двух лет.

– Семьсот одиннадцать циклов, если хочешь. Обновление структуры твоего тела происходит раз в год или через каждые четыреста циклов, – вмешался Поппи.

– Чего ты решил мне прочитать лекцию? – удивился Дрюм.

– Возможно, особая атмосфера этого места, – уклончиво ответил Поппи, умолчав о желании отвлечь Дрюма от пережитого видения.

– Интересно, ты правда можешь ощущать атмосферу? – Дрюм повертел в руках коробочку. После новостей о том, что Поппи не просто устройство, а ещё и его связь с коллективным сознанием Цимцума, навигатор решил лучше узнать своего помощника. – Может, ты считываешь не только мысли, но и мои ощущения?

– Варканские пчёлы. Это такой вид насекомых из мира 81—3. Занимаются сбором ментальных пузырей и перерабатывают их во вкуснейшие идеи. Посредники Цимцума собирают идеи, делают из них сладости, а потом распространяют их по всем мирам. Тонкий аромат тишины, открытие всего, озарение звёзд, великое пробуждение, от разнообразия даже у вулканоида жилки затрясутся. Обязательно попробуй обратную память, – лампочки на коробке забегали в каком-то цветном рисунке. – Это я к тому, что идеи можно переживать без органов чувств.

– Звучит интригующе, возможно, я попробую что-то из этого, – Дрюм прикрепил Поппи к интерфейсу, коробочка вытянулась в прозрачный лист и приклеилась к устройству на левой руке навигатора.

Селена

Здание академии было построено в виде бутона распустившегося цветка. Гладкий матовый металл в контрастирующем сочетании оранжевого и синего служил материалом для лепестков. Каждый факультет академии занимал свой лепесток. Факультетов достаточно много, чтобы можно было легко сбиться со счёта. Лепестки здания медленно раскачивались, впрочем, внутри это движение не ощущалось.

Дрюм прошёл через овальный вестибюль, сферические стены которого были замощены экранами. На экранах транслировалось происходящее в Цимцуме. От проектов в мастерских до исповеди собирателя. Эгум зашёл в лифт и выбрал факультет определителей, симуляционную лабораторию. Именно там он надеялся встретиться с ней.

Ещё когда Дрюм был студентом академии, ему повезло познакомиться с Селеной. Девушка из семьи лакеров, то есть та, кто держит удачу за хвост, обучалась созданию игр и симуляций для реабилитационных центров. По странному стечению обстоятельств, что, впрочем, типично для лакеров, Селене предложили уникальное задание по разработке симуляции для навигаторов класса эфирный гуманоид. То есть для Дрюма, так как он был единственным в своём роде. Для Селены это был шанс продвинуться в её любимом деле.

Вместе они провели немало циклов. Селена изучала особенности эгума, тестировала на нём свои идеи. В итоге они подружились, однако после выпуска и реального выхода в антипространство Дрюму не довелось навестить Селену. Что же, пришло время, тем более ему требовалась её помощь. Лаборатория представляла собой скопление сложных устройств и мельтешащих повсюду механоидов, а над всем этими парили лаборанты в специальных креслах-полусферах. Дрюм заворожённо рассматривал лабораторию: каждый раз, как он здесь бывал, помещение менялось. Одно из замечательных свойств лаборатории – расширяться и сжиматься в зависимости от необходимости проводимых опытов. От наблюдений Дрюма отвлек голос откуда-то сверху и сзади:

– Ты вовремя. – Дрюм развернулся на голос и увидел спускающуюся в кресле Селену. Она задорно болтала ножками и постоянно давала какие-то команды пальцами, не отвлекаясь от экрана интерфейса, Селена ответила на вопросительный взгляд Дрюма: – Мне как раз нужно протестировать одну симуляцию.

– Я не уверен, что сейчас подходящий момент, – начал было возражать Дрюм, памятуя о том, что он на задании. – Я хочу у тебя спросить…

– Потом, всё потом. А сейчас бери шлем, – какой-то механоид подлетел и вручил Дрюму шлем. – И не переживай, это не займёт много времени. Будь душкой, Дрюм, помоги мне.

– Ладно, – согласился Дрюм, понимая, что Селена от него просто так не отстанет. – Что мне делать с этим шлемом?

– Что делают со шлемами? Надевают их на голову, конечно! Подожди, не так – другой стороной. Вот так, да. – На экране интерфейса Селены появились какие-то надписи, Дрюм даже увидел себя, вращающегося вокруг своей оси. – Заходи в сферу.

– Может, ты объяснишь, что за симуляция? – спросил Дрюм, входя сферу перед ним. – А то как-то неуютно от этого.

– Вот не думала, что храбрый навигатор способен бояться, – захихикала Селена.

– Страх возникает как реакция на опасность для тела, – всплыли в памяти Дрюма подходящие слова. – В моё тело и личность заложено переживание страха, но как искусственный ограничитель. Например, если я вдруг захочу прыгнуть на главный проспект или обследовать поля антиматерии без костюма, то мне придётся увидеть множество образов, намекающих на нецелесообразность этих действий.

– А вот меня всегда пугает, когда ты начинаешь о себе говорить как какой-то механоид, – Селена чем-то расстроилась, но это длилось недолго. – Ладно, хватит занудствовать, Дрюм. Просто маленькая тренировочная симуляция арены для триптолгов.

– Кого? – спросил Дрюм, но сфера закрылась, и даже если Селена что-то ответила, он этого уже не услышал, а спустя мгновение эгум оказался в иной реальности.

Загрузка симуляции начинается с формирования дополнительной памяти. Это что-то вроде пузыря воспоминаний, к которому подключается сознание. После этот пузырь помещается в виртуальное тело и открывается возможность глобальных настроек. Сейчас настройки были заданы в случайном порядке, видимо, Селена хотела протестировать другой аспект симуляции.

Дрюм осознал себя триптолгом. Шестируким мохнатым силачом, родившемся в свинцовых прериях метанового гиганта, который его предки прозвали Стург. И в то же время Дрюм осознавал себя эгумом. Обе реальности походили на иллюзорные картинки, а он просто выбирает, в какую картинку смотреть. И сейчас иллюзия триптолга затянула в себя внимание Дрюма.

Дрюм осмотрел своё тело: шесть рук, жёсткая шерсть из какого-то металлического волокна. Ему трудно было определить рост, разве что по размерам комнаты, где он очутился. Тренировочные снаряды, скамейка и дверь, в которую он мог пройти только пригнувшись. Дрюм подошёл к снаряду – это был манекен какого-то существа с множеством конечностей. Дрюм почувствовал, как внутри него формируется импульс и вырывается вместе с криком. Руки хотели хватать, рвать, крутить, давить и он позволил это им сделать.

Триптолг Дрюм нещадно избивал манекен, и по мере этого процесса он лучше чувствовал своё новое тело. Ярость улеглась, точнее, распределилась по каждой клетке и вибрировала в боевой готовности. Дрюм повернулся к двери, и та открылась. Освободился путь через тёмный коридор прямиком на арену. Дрюм сначала пошёл, а потом понял, что ему хочется скорости, и тогда триптолг побежал.

Арена встретила Дрюма чёрной тишиной и полным отсутствием гравитации, из-за чего тело триптолга, ускоренное инерцией бега, закружилось в пустоте. В сознании возникла подсказка об изменении режима видения. Дрюм заморгал и, постепенно, тьма разошлась фиолетовыми волнами.

Триптолги не воспринимали отражение фотонов, поскольку свет не пробивался через оболочку висмута, которой была покрыта вся планета. Зато триптолги были чутки к отражению гамма-лучей, через которые они ощущали пространство вокруг себя. А вместе с ворсинками их шкуры, улавливающей широкий диапазон волн, триптолги могли воссоздавать чёткую картину происходящего вокруг.

В фиолетовой сфере арены Дрюм обнаружил движение. Сгусток чего-то золотистого двигался в его направлении. Дрюм сконцентрировал внимание на сгустке. «Гидроблюм, – пришло к нему откуда-то знание. – Мутагенное сознание, использующее воду как инструмент». Существо замерло в нескольких прыжках от Дрюма. «Что дальше?» – подумал триптолг Дрюм.

– Приветствую вас на арене! – прозвучал глубокий голос со всех сторон. – Сегодня вас ждёт битва между триптолгом и гидроблюмом. Совершенный убийца и неуязвимая форма жизни. У каждого своя причина боя. Триптолг отстаивает право своего мира на воплощение. Гидроблюм следует священной миссии жизни. Бой до полной дезинтеграции. Главное правило поединка – победить первым. Каждые триста секунд арена будет меняться, пока не превратится в чёрную дыру ровно через тысячу секунд. Готовы? Тогда начали!

Не успел Дрюм осознать весь смысл сказанных слов, как арена превратилась в химический суп из кислот, газов, раскалённых металлов и шаровых молний. Он всё это моментально идентифицировал, как и то, что гидроблюм принял кристаллическую форму и нёсся прямиком на него. Без особых усилий Дрюм взмахнул нижними руками, средними схватил ядовитые булыжники, а верхними прикрыл ожидаемую зону поражения.

Когда гидроблюм врезался в блок Дрюма, тот мгновенно соединил руки с булыжниками, и кристаллическая форма гидроблюма рассыпалась на мельчайшие осколки. Ядовитые брызги проникли в гидроблюма, но тот никак не среагировал. Триптолг прокрутился на месте и принял атакующую стойку.

«Однако что атаковать? – задумался Дрюм. – Надо собрать осколки вместе или вынудить его поменять форму. Только вот какую? Как вообще дезинтегрировать воду?»

Пока Дрюм размышлял над планом дальнейших действий, гидроблюм вновь инициировал атаку. Частично испарившись, он окружил Дрюма со всех сторон и намеревался ошпарить триптолга. Дрюм почувствовал угрозу и вместо атаки прыгнул в сторону от сгущающегося вокруг него пара. Гидроблюм среагировал на маневр триптолга, принял жидкое состояние и швырнул всё, до чего дотягивался, в Дрюма. Триптолгу оставалось лишь свернуться в шар и принять удары от многочисленных камней, электрических разрядов, огненных вспышек и сонма болезненных частиц малопонятного происхождения. Шкура триптолга выдержала атаку. Но показатель здоровья значительно снизился.

«Если он не перехватит инициативу, то…»

Дрюм поймал себя на мысли, что вовлечён в драку, которой не искал. И вместо следующего порыва броситься на врага Дрюм внутренним усилием переключился из состояния триптолга в состояние эгума. Теперь он хуже ощущал новое тело, но имел доступ к своему собственному арсеналу способностей.

Тем временем арена изменилась. Эгум в теле триптолга и гидроблюм, готовый к новой атаке, оказались в открытом космосе, между двумя звёздами. В этом небольшом клочке пространства бушевали гравитационные бури. Одно неосторожное движение, и тебя закрутит, завертит и раздавит гравитация. Дрюм не мог видеть гравитационные потоки, но его эфирное чутьё подсказало направление движения. Эгум послал телу триптолга указание двигаться, и оно среагировало.

Подобно серфингисту, триптолг скользил по волнам гравитации. Вверх, вниз, в любую сторону, на огромной скорости, чтобы избежать атак гидроблюма и получить время для разработки плана собственной победы. У противника Дрюма случилась неприятность: гравитационная воронка засасывала в себя любую форму, которую тот принимал.

«Попал в капкан», – отметил Дрюм и тут же воспользовался своим шансом. Дрюм нашёл орбитальные потоки гравитации, так, чтобы оказаться вне досягаемости действия воронки и в то же время иметь возможность атаковать, и дал команду на дистанционную атаку.

Триптолги использовали гамма-излучение подобно локатору, чтобы видеть пространство. Но если направить это излучение на маленькую форму воды, то есть шанс, что она испарится, особенно под давлением гравитационных сил. Таков был план. Кто же знал, что капкан, в который попал гидроблюм, был ловушкой для Дрюма?

Вместо дезинтеграции гидроблюм принял форму ионного льда – твёрдой и горячей структуры. И этот горячий лёд был моментально выброшен из гравитационной воронки, а через несколько мгновений он прошёл сквозь тело триптолга.

Дрюм почувствовал ужас тела триптолга, которое только что потеряло три конечности – две правые руки и ногу. В таком состоянии надеяться на победу будет слишком оптимистично. Раны триптолга быстро заросли шерстью, сигналы болевых рецепторов подавил гормональный коктейль. И всё же нарушилась координация, сейчас так просто гравитацию не оседлать. И тогда Дрюм сконцентрировался на интуитивном восприятии.

Своей эфирной сущностью Дрюм почувствовал колебание потенциалов, он увидел, как гидроблюм перебирает варианты атаки, увидел, что все варианты будут фатальны для триптолга. Он увидел математическую суть гидроблюма. То, как это существо обращалось с потенциалами событий, было следствием расчёта вариантов. А это то, что это делает только одно знакомое ему существо – лакер, специалист по вероятностям. Иллюзия симуляции пошатнулась, и Дрюм осознал, что гидроблюм управляется Селеной.

Они чем-то похожи – эгум и лакер. Они взаимодействуют с потенциалами. Только если для лакера это интеллектуальный способ вычислить вероятность событий и выбрать оптимальное, то для эгума сами потенциалы, возможные события – это часть его сущности. Сонастраиваясь с потенциалами, Дрюм способен почувствовать вариант, который приведёт его к жизни. Селена – прекрасный лакер, с интеллектом, которым можно восхищаться. А он эфирный гуманоид и тоже кое-что может.

Дрюм расширил своё восприятие за пределы симуляции. Возможно, это жульничество, метагейминг, но раз он может такое сделать, то почему бы и нет. Эгум сфокусировался на потенциалах внутри лаборатории. Почувствовал их, а затем нашёл тот вариант, который сам просился воплотиться, настойчивый и яркий. Дрюм подхватил его и позволил событиям реализоваться.

Триптолг прыгнул в гравитационную яму как раз в тот момент, когда его голову должен был пронзить паровой луч. Из гравитационной ямы, которая основательно помяла триптолга, он сместился к краю арены и спокойно стал ждать. Гидроблюм предпринял несколько попыток добраться до триптолга и замер. До смены локации ему не успеть. И тут гидроблюм завибрировал. Из тела триптолга стали поступать сигналы о потере жидкости. Каким-то образом гидроблюм впитывал в себя весь водород.

Из последних сил триптолг двигался в противоположную от гидроблюма сторону. Возможно, ещё несколько секунд, и поединок завершился бы. Однако локация сменилась. Вся арена покрылась зелёными искрящимися сферами регенерации. Триптолг дотянулся до одной из таких сфер, и его тело моментально начало процесс восстановления.

Сначала вернулась жидкость. Триптолг схватил другую сферу – затянулись раны. Дрюм направил триптолга к большой сфере. Гидроблюму восстановление не требовалось, но и ждать, когда триптолг исцелится, жидкий убийца не стал. Ледяные брызги, обжигающий пар, удушающие волны обрушились на триптолга со всех сторон. Этого было недостаточно. Дрюм достиг большой сферы, и потерянные в начале схватки конечности вновь отросли.

Триптолг ощетинился и зарычал. Тело рвалось в бой. Дрюм еле сдерживал его порывы. Сейчас, когда триптолг исцелился, сознание Дрюма захлестнули ярость, чувство силы и желание разорвать обидчика. Только вот как объяснить симуляции, что обидчик неуязвим, и самое главное сейчас – это дождаться появления чёрной дыры. Триптолг делал шаг вперёд, Дрюм своим намерением разворачивал его назад, и вместе они избегали атаки гидроблюма, хватая зелёные сферы, чтобы держать здоровье на максимуме.

Время вышло. До появления чёрной дыры сто секунд и одно мгновение, пока их тела будет засасывать бездонная космическая пропасть. Темнота. Триптолг вновь подсветил пространство. В фиолетовой сфере Дрюм различил мерцающий силуэт гидроблюма и отпустил триптолга в атаку. Дикий шестирукий зверь бросился к цели. Вместо ударов по воде триптолг разинул пасть и в одно мгновение поглотил гидроблюма.

В такой ситуации смерть триптолгу обеспечена. Гидроблюм моментально закрутил органы триптолга в водоворот, переломал костные структуры, но Дрюм чувствовал, что триптолг жив. Ему осталось продержаться совсем чуть-чуть. Не победить, нет. Это невозможно. Но и не проиграть. Гидроблюм вырвался из почти мёртвого тела. Секунда, ещё одна. Чёрная дыра. Дрюм осознал последний миг жизни триптолга. Радость и обида. А потом всё, что было на арене, исчезло в чёрной дыре.

Пауза между выходом из симуляции продолжалась всего несколько мгновений. Дрюм видел, как пузырь памяти триптолга растворяется, и на его место возвращается искусственная личность эгума. Разве что в этой искусственности появилась искорка чего-то настоящего. Дрюм наблюдал за живым трепетом искорки, пока поток смыслов не погасил её окончательно.

– Тебе понравилось? Ну, скажи, что понравилось, – услышал Дрюм голос Селены прямо у своего лица. Девушка разглядывала навигатора почти в упор. И тут же отпрянула, когда Дрюм открыл глаза. – А ты хитрый, Дрюм. Устроить ничью с гидроблюмом. Расскажи, как ты это сделал?

– Я бы чаю выпил для начала, – умоляюще отозвался Дрюм.

«О да, он бы сначала выпил чаю, а потом бы завалился в медитацию на пару циклов, а потом обязательно бы сочинил красивую поэму о своих подвигах на арене, – неожиданно вмешался Поппи. – Или даже написал картину».

– Правда? – искренне удивилась Селена. – А меня ты бы смог нарисовать?

– Не буду я никого рисовать. У меня сейчас… Эй. Погоди-ка. Ты его слышишь? – Сколько ещё сюрпризов обнаружит Дрюм под своей дверью повседневности.

– Кого, Поппи? Конечно, слышу! – Селена спрыгнула с кресла и забрала у механоида чайник, который тот только что принёс. Достала чашки и налила в них напиток. – Вот, держи. Как и у всех лаборантов, у меня стоит ретранслятор. Оглянись – тут повсюду механоиды. Я с ними общаюсь. И чему ты так удивляешься?

– Да так, не важно, – Дрюм не хотел рассказывать о том, что Поппи, как выяснилось, может выражать мнение самого Цимцума. И всё же он был удивлён, что его ментальный попутчик может досаждать не только ему. Селене же он объяснил так: – Просто подумал, что ты мысли научилась читать.

– Надо будет – научусь. Только неблагодарная и скучная эта затея. – Селена передала чашку с чаем Дрюму, а сама вернулась в кресло. – Ты только представь, живое существо производит порядка ста тысяч мыслей в цикл. И каждая мысль сцеплена с воспоминаниями, чувствами, эмоциями, набором уникальных ассоциаций. А это значит, что если ты подумал простую мысль, например: «Мне нравится зелёный», то мне, чтобы понять эту мысль, надо будет узнать весь спектр твоих воспоминаний о зелёном и понять, какой именно зелёный ты имеешь в виду. Да-да, это важно. Кто-то думает «зелёный», хотя цветов никогда не различал, и для него это скорее ощущение кожи, чем реакция оптических сенсоров. Погоди, это ещё не всё. В примере есть оценочное суждение – «мне нравится». А это значит, что для понимания мысли потребуется твоя личная шкала оценок от «мне нравится этот зелёный, детка» до «мне нравится, раз вы так хотите». И как, ты думаешь, мыслечтец всё это осознает? Как по мне, проще выбить ответы парочкой триптолгов, чем вечность расшифровывать мысли.

– А как же тогда это делает Поппи? – удивился Дрюм и тут же представил себя стоящим среди множества потоков информации в виде элементарных сигналов «да» и «нет», точка – тире, единица и ноль. Потоки складывались в символы, символы соединялись в образы, образы перетекали в мысли, мысли оформлялись в идеи, идеи в хаотично упорядоченной гармонии исполняли понятный только им танец. Одна из идей почувствовалась Дрюму странно знакомой. Только Дрюм захотел присмотреться к этой мысли, как взгляд его прояснился, и он с лёгким недоумением обнаружил перед своим лицом любопытную мордашку Селены.

– Ты чего это наяву грезишь? – строго спросила Селена, правда, глаза выдавали, что она скорее смеётся, чем ругается.

«Некоторые ответы не передать словами, боюсь, наш навигатор получил послание от Цимцума», – пояснил Поппи.

– И что в нём было? – уже осторожнее спросила Селена.

– Огоньки, – только и смог произнести Дрюм.

– Огоньки?! – опешила Селена. – Огоньки?!!

И они дружно рассмеялись. Они смеялись долго, основательно, порой у кого-то возникала мысль, что пора бы и прекращать, но волны смеха смывали все мысли. Каким-то образом смех прекратился, на этот раз окончательно, не как в прошлые паузы, после которых Селена выпала из кресла, а Дрюм пролил чай на пролетающего мимо механоида. Робот, кстати, не обиделся, лишь грозно моргнул красной лампочкой и улетел восвояси. Наконец они забыли, почему смеются, и смогли перевести дух.

– Рассказывай, что ты там хотел у меня спросить? – Селена вернулась в кресло и приготовилась слушать.

– Такое дело. Я сейчас на важном задании. Мне вроде как надо составить карту, – ответил Дрюм, подбирая слова.

– Это твоя работа, я не думаю, что смогу помочь в этом, – Селена порой была слишком резка.

– Подожди, Селена, она здесь… – Дрюм поспешил вернуть интерес подруги.

– Кто? – оглянулась Селена.

– В Цимцуме тёмная энергия, – объяснил Дрюм.

– Не понимаю, – Селена хмурилась, что придавало ей особо милый вид.

– Глушко сказал, что Цимцум подвергся влиянию тёмной энергии. И мне поручено найти источник, – наконец раскрыл карты Дрюм.

– Что?! – на этот раз Селена чуть не выпала из кресла из-за шока. – Это же серьёзное дело.

– Да, наверное, – Дрюм вроде бы понимал, что дело серьёзное, но как-то не до конца принимал факт своего участия в нём.