Читать книгу: «Один день из жизни идеального общества», страница 3

– Да. Мы живем эффективно, – смеялся Вильям. – С утра порция органно-витаминной похлебки – и целый день тело можно не кушать. Заряд энергии держится до следующего утра.

– Конечно! – невозмутимо отзывалась Огнива. – И что люди делали во время своих обедов, ужинов? Собирались за семейным столом и тратили время на пустые разговоры?

– Да уж! Удивительно, – задумчиво улыбался интеллектуальный калека. Ему, впрочем, почти всегда приходилось задумываться, так как не было прямых поступлений сигналов с проверенными реакциями и отношениями ко всем известным событиям и процессам развития общества.

– Не то слово! Неэффективно!

В один прекрасный день ее родителям пришло предупреждение от распределительной программы их района, что девочка затрачивает ценное время-ресурсы на бессмысленные разговоры. И меры вскоре последовали. Больше Вильям не видел Огниву.

Ему пришлось взрослеть почти в одиночестве, проводя время за чтением любимых сочинений поэтов – Гете, Шиллера, Пушкина, писателей прошлого. Книги еще не все утилизировали за ненужностью, и Вильям проявлял чудеса находчивости в поисках новых томов. И всякий раз для него это было огромное потрясение, дававшее пищу на долгие недели. Его сверстники же быстро поглощали электронные сборники библиотек всего мира чуть ли не за считанные дни. Единственное, что система распределяла это по времени, по годам взросления. Но процесс не отличался: сигнал в головной чип и происходила загрузка информации в долгосрочную память клиента. Объем памяти динамически увеличивался в соответствии с программно определенным графиком, и человек на всю жизнь запоминал все постранично. И благодаря управляющему чипу мог обратиться в глубины памяти так же, как в древние времена люди обращались в интернет-сети за поиском нужного материала. Только теперь все хранилось в «синтезированном цифровом динамическом хранилище» – в собственной памяти. В нее же каждый мог вносить свои пометки, редакции, заниматься систематизацией. Собственно, большую часть времени человек, вступая во взрослую жизнь, тратил на это. Каждый становился «хранителем человечества», в то время как системы ИИ занимались прочими областями жизни.

Вильям вышел со станции аэровокзала и спустился в Досуговый Район. Он хотел в полной мере насладиться минутами отдыха. Ведь неизвестно, что его теперь ждет в новом мире после отправки, сколько бед и труда? Впрочем, самому насладиться «пунктами досуга» было невозможно чисто технически. Он не проходил контрольные цифровые отметки у входов. Датчики регистрировали отсутствие у него должного оснащения как цифрового, так и физического, и два бездушных металлических истукана на контроле тут же преграждали путь. Поэтому он любовался только на отдалении, за прозрачной завесой боксов.

Прямо сейчас проходил захватывающий матч по настольному теннису между двумя известными на всю страну спортсменами. Вильям прильнул к прозрачному пластику. Зрители на трибунах шумели, ликовали. На цифровом табло шла 59 минута из отпущенного часа, а за теннисным столом кипели привычные страсти. Поединок был на самом пике, в самой высокой, кульминационной точке! Восторгались, естественно, те посетители, которые были здесь впервые. Тут было и много детворы, и много молодежи, которая кричала и параллельно с этим будто бы проводила логарифмические исчисления: руки их заранее, за секунды до отражения мяча ракеткой теннисиста, указывали ту точку, куда пойдет мяч. Глаза же при этом были совсем в другом месте. Кто изучал расстановку соперников, занимаемые позиции, кто отмечал, какие нагрузки испытывает полотно стола в точках соприкосновения с прилетающим мячиком, кто мысленно чертил углы отражения. Вильям же неизменно любовался искусно выполненными топ-спинами, мастерскими подрезками из-под стола, когда мячик, взвинченный до предельных оборотов, выныривал, как залихватский пловец брасом, из самой низины, из глубины, где, казалось бы, уже все: теннисист обречен потерять очко в сете, – но нет, каким-то чудом мячик получал новую жизнь, пролетал над самой сеткой в миллиметре, а то и того меньше, касаясь разве что собственным статическим полем, и опускался на половину стола соперника. Тот же играл в атакующем стиле и дожидался, когда мяч после отскока пойдет от наивысшей точки отскока к падению, и ракеткой, отведенной далеко назад, за корпус, четко выверенным движением совершал мощный топ-спин. Мяч рассекал воздух по немыслимой дуге, меняя траекторию, заваливаясь вбок, грозя уйти далеко за боковые пределы площадки. Но там его уже поджидал соперник, предпочитающий защиту. И вновь – подрезка от себя, немыслимая, изумрудная…