Читать книгу: «От Ржева до Берлина. Воины 3-й гвардейской истребительной авиадивизии о себе и боевых товарищах», страница 7
Гвардии инженер-майор
Большаков Алексей Александрович
Старший инженер 3[-й] ГИАД.
Член партии с [19]32 г. Год р[ождения] 1904. Награждён орденом Отечественной войны и орденом Красной Звезды
Дивизия формировалась в июне мес[яце] 1942 г. на базе двух полков и старой материальной части, в которой было очень мало машин. Один полк получил материальную часть заново, а два полка имели старую материальную часть и доукомплектовывались за счёт мастерских, т. е. ремонтируемых машин130. В течение июня и июля полки были доведены до полных штатов за счёт отремонтированных машин, и в июне месяце полки начали работать на боевых операциях.
В течение месяца операции мы потеряли почти всю материальную часть. Нужно сказать, что два полка, которые комплектовались за счёт старой материальной части, должны были очень много поработать. Техническому составу пришлось выполнять такую работу, как, например, по замене моторов, так как моторы уже ставились ремонтированные, моторы были водяного охлаждения и не выдерживали положенного срока – их нужно было менять. В первое время на это уходило 2–4 дня, потом это время значительно сократилось, и моторы менялись буквально в течение суток. Особенно хорошо в этом отношении работал 163[-й] полк. Там очень хорошо показал себя врид инженера полка, старший техник-лейтенант ЛЕГИН*. Он применял в своей работе рационализаторскую мысль. Здесь нужна была соответствующая расстановка сил, организация рабочего места, чтобы под рукой был и соответствующий инструмент, и запасные части. Нужен был точный расчёт расходования материалов. Только тогда эта работа могла проходить организованно и быстро.
В половине августа часть материальной части была потеряна, машины были побиты и посажены на линии фронта. Такую материальную часть нужно было поднять и направить опять в мастерские. И здесь технический состав дивизии провёл большую работу по эвакуации материальной части. Одно время у нас более двух десятков машин лежало в поле. Нужно было всё облетать и посмотреть, куда её девать. Здесь провёл большую работу тов. Крауз, он летал на У-2, облётывал весь район, осматривал машины, устанавливал, куда её направить. После этого уже посылалась команда из числа технического состава и машина эвакуировалась. В эвакуации проявил особую находчивость старший техник-лейтенант ГАШКОВ*. Обычно, когда едут поднимать машину, то необходимо иметь таль или журавль, подъёмный кран. А он организовал это при помощи подъёмников. Так все эти машины и были подняты. Работало у нас в этом направлении несколько бригад. Все машины были подняты и отправлены в мастерские. В дивизии к половине сентября оставался десяток машин131. Все эти машины были опять переданы в части, а в дивизии были оставлены только две машины для тренировки молодого лётного состава, в каждом полку.
Дивизия была отправлена в тыл для пополнения и тренировки. Сначала тренировка проходила в Кимрах, потом в Мигалове. Было всего по две машины на полк. Но поскольку была поставлена задача и в отношении тренировки лётного состава, и в отношении повышения техники пилотирования и воздушного боя, а также и стрельбы, то естественно, что двух машин оказалось мало. Дивизия могла в силу этого не выполнить своего плана обучения. И опять пришлось пополнять материальную часть за счёт самолётов, которые находились в мастерских. Пришлось часть технического состава выделить в помощь мастерским, чтобы поскорее восстановить машины. Из 1[-го] гвардейского полка тогда было выделено 20 человек технического состава. И дней через 10 мы получили машины. Полк имел уже шесть машин, с которыми мы и работали на аэродроме в Мигалове.
Основной вопрос, который тогда перед нами стоял, – это было внедрение радио, так как в ВВС К[А] в истребительной авиации радио было несколько заброшено. На это дело обращалось очень мало внимания. И в октябре и ноябре мес[яце], когда вышел приказ о внедрении раций, то на этом был сделан уже большой акцент. Но машины почти все были без раций. И здесь пришлось уже своими силами создавать всё радиооборудование, радиофицировать самолёты. Там мы находились числа до 25 октября, после этого полки должны были уйти в Москву за получением новой материальной части.
Один из полков у нас отбирают и нам дают два полка 5[-й] гвардейский и 21[-й] истребительный полк. Они имели уже материальную часть, и мы должны были отправиться на Калининский фронт в район Селижарова. Мы уже перебазировались и ждали только 1[-й] гвардейский полк для перебазировки. Пробыли мы там буквально дней 10, и нас отозвали обратно на тыловой аэродром. Полкам было приказано сдать ЛаГГ-3 и убыть за материальной частью уже новой – Ла-5 – в Сейму. Таким образом, дивизия осталась без полков. Так продолжалось до 10 ноября, когда дивизия получила приказ принять новые полки – 434, 169 и 19[-й] полк. Два полка летали на Ла-5, один полк на Як-1. Здесь мы получили приказ о том, что мы входим в 1[-й] истребительный авиационный корпус. Поскольку полки не были ещё укомплектованы, то мы укомплектовывались и тренировались до 22 ноября, после чего получили приказ вылетать на Калининский фронт. Два полка полетели, а третий полк – 19[-й] не был ещё укомплектован материальной частью и остался в Люберцах доукомплектовываться.
434[-й] и 169[-й] полки находились в районе Ст[арой] Торопы, аэродром Гряды. Начиналась уже зима. Технический состав 169[-го] полка вполне уже освоил эксплуатацию Ла-5 с мотором М-82 воздушного охлаждения, который эксплуатировался в зимних условиях с большим трудом, чем мотор водяного охлаждения. И здесь перед техническим составом стояли большие трудности, так как машины нужно было всегда содержать в боевой готовности, а мотор воздушного охлаждения запускать довольно трудно. Если имеешь мотор водяного охлаждения, то налил в водную систему горячей воды и моторы запускаются, а здесь нужно мотор греть. Здесь были использованы лампы АПЛ (полярные)132, были приспособлены для подогрева трубы, эти трубы себя прекрасно оправдали и показали себя с хорошей стороны. И за весь период зимней работы у нас не было ничего, что задерживало бы самолёты и срывало бы боевое задание. Работа технического состава была всегда на высоте.
В начале декабря мес[яца], когда мы были на Калининском фронте в 1[-м] истребительном корпусе, у наших соседей – 274[-й] дивизии как массовое явление были вынужденные посадки самолётов по причине сплющивания бензобаков, т. е. закупорки системы нейтрального газа. И здесь перед технической частью был поставлен вопрос о том, чтобы избежать и у нас таких случаев. 169[-й] полк с этой задачей вполне справился. У них не было ни одного случая за всю зиму, чтобы из-за нейтрального газа была произведена вынужденная посадка самолёта. В 32[-м] гвардейском полку было два таких случая.
Было у нас и такое положение в 169[-м] полку, когда техническому составу приходилось менять мотор в зимних условиях и на новой материальной части. Мотор менялся ещё в первый раз. Когда меняли моторы в Мигалове на оставшихся там самолётах, то их меняли до 6 дней каждый мотор. Но это был слишком большой срок. Правда, люди ещё не знали, как его менять. Но техник ЩЕРБАКОВ* и механик КОЗЛОВ133 обмозговали это дело и изменили самый метод работы. Сначала ставили мотор с подмоторной рамы на самолёт и потом уже меняли – техники монтировали134 и выхлопные коллекторы. На это уходило не так уж много времени. Они стояли на земле и всё это монтировали, а потом мотор подвешивали на фюзеляж. И это сокращало время на 60 %, и вместо шести дней мотор стали менять за 2–2,5 дня. Когда перебазировались на другой аэродром, то трудности технического состава здесь также были немалые, так как когда с одного аэродрома самолёты перелетают на другой, то техники там уже должны быть наготове. Туда посылается передовая команда техников, и этой передовой команде техников нужно было обслуживать по 2, по 3 самолёта.
В конце декабря месяца, когда шла самая напряжённая и боевая работа, много машин выходили из строя, так как ряд машин был подбит в боях, и здесь нужно было организовать полевой ремонт материальной части.
Здесь нужно отметить инженера 32[-го] полка, старшего техника-лейтенанта СЕРГАТЮКА*, который организовал полевой ремонт в зимних условиях. Это делалось так, что на улице под прикрытием палатки или чехлов самолёт восстанавливался в максимально короткие сроки. Здесь нужно отметить техника-лейтенанта ЛИЗОГУБА*, который восстанавливал самолёты прямо в поле. Машина, например, села на вынужденную посадку на озере. Её оттуда подняли и восстановили, и она прибыла домой уже исправной.
После этого в половине февраля дивизия перебазировалась на Северо-Западный фронт, где тоже шла напряжённая боевая работа. Много материальной части выходило из строя, так как шли сильные воздушные бои. Полки базировались на самых передовых аэродромах, на линии фронта, и все машины, которые подбивались на линии фронта, в тыловые мастерские не отправлялись, а ремонтировались на месте. В частности, нужно отметить такой случай, как случай с самолётом лётчика КУДРЯШОВА*, который упал около деревни Заборовье, всё хвостовое оперение было избито, и весь самолёт вообще сильно пострадал. Его нужно было отправить в тыл, в стационарные мастерские. Но бригадой САМ135 под руководством старшего техника звена техника-лейтенанта ШАСТИНА* самолёт был восстановлен в полевых условиях в течение шести дней, что было отмечено приказом по дивизии136. Командир дивизии объявил Шастину благодарность, кроме того, он был награждён орденом Красной Звезды. Он и до этого работал хорошо, но здесь он особенно показал себя.
Условия жизни технического состава были незавидные. Достаточно сказать, что технический состав в большинстве случаев живёт в землянках. А если и живёт в населённом пункте, то в общежитии, спят просто на нарах. Наши батальонные организации137 не всегда могут выделить для технического состава постельные принадлежности. Затем, в особенно напряжённые дни технический состав работает дни и ночи, не спит по несколько суток, так как машины целый день ходят на боевые задания, и он может работать систематически только ночью. И в зимние короткие дни, когда в 16–16.30 уже начинало темнеть, техники работали до рассвета. Бывали такие случаи, что машина садится на живот, с убранными шасси, ночью её поднимают, восстанавливают, и наутро она уже летит на боевое задание. Такой случай, в частности, был у старшего техника эскадрильи 32[-го] полка БАШКОВА138. Т. е. технический состав работал целую ночь с маленькой лампочкой, буквально наощупь.
Зимой технический состав работал, не считаясь ни с какими трудностями, ни с какими морозами. Люди поморозят себе все пальцы, так как в перчатках работать неудобно. Наденет на несколько минут рукавицы, чтобы отогреть руки, и – опять за работу. Доставалось им очень крепко, но работали они с большим рвением. Особенно хорошо работали люди, когда мы были на Северо-Западном фронте.
Затем с Северо-Западного фронта мы отошли на тыловой аэродром. Материальная часть там у нас подносилась, так как мы провоевали всю зиму, и особенно в 32[-м] гвардейском полку моторы подвыработали ресурсы, и пришлось заменить 22 мотора. Это было сделано в течение 15 дней. Машины стали готовить к весеннему наступлению. В 63[-м] гвардейском полку то же самое, нужно было заменить пять моторов.
После того как машины были восстановлены, подремонтированы, был получен приказ, что 32[-й] полк должен передать 28 машин «Яковлева» в 4[-ю] гвардейскую дивизию, а сами должны получить другую материальную часть. И после этого полк начал перебазироваться в Люберцы. Побыли там дня 2–3. 63[-й] полк был направлен на аэродром Мащино. Он уже доукомплектовался, получил материальную часть, получил личный состав и на этом аэродроме занимался учебно-тренировочными полётами и воздушной стрельбой по щиту и по конусу. В 32[-м] полку одна эскадрилья также занималась учебно-тренировочными полётами.
Затем была подготовка к первомайскому параду. Лётно-технический состав, получив новую материальную часть – Як-9, начал их осваивать, собрали самолёты, смонтировали, и дело подходило уже к облёту. Но эти машины командованию не понравились, так как имели большой дефект. На них было плохое красочное покрытие, плохой лак. И машины не были приняты. Тогда было получено разрешение на получение Ла-5. Здесь встал вопрос о переучивании полка, и быстро, в течение 8—10 дней, было приказано переучиться на новой материальной части, а техническому составу нужно было со своей стороны изучить эту машину. Для руководства были приглашены инженеры из НИИ139 и лётчики-испытатели – Никашин*, Сеничкин*, Бабанин*. Были привлечены и инженеры с завода [№] 19, 21. И технический состав в течение 10 дней изучил эту новую материальную часть. Машины принимались с завода, и тут же обеспечивалась тренировка лётного состава.
После этого было приказано перелететь на аэродром Студенец, а материальную часть Як-9 передать 4[-й гвардейской] дивизии, так как полки перешли на самолёт Ла-5. 63[-й] полк в это время перебазировался на аэродром Паньково. Здесь проходило изучение района и учебно-тренировочные полёты, так как лётный состав в большинстве своём был молодой, а если молодой лётчик не полетает 10–15 дней, он не посадит машины, как нужно. Но больше всего занимались теоретической подготовкой.
Наконец, числа 15[-го] июня была поставлена боевая задача. Начали летать в район М[ало]Архангельского140 на прикрытие войск.
В июне этого года в дивизию влился новый 160[-й] полк из ЗАПа141 на самолётах Ла-5. Технический состав этого полка в смысле знания эксплуатации материальной части – подготовлен хорошо и обеспечивает материальную часть вполне удовлетворительно.
Во время учебно-тренировочных полётов в мае и в июне мес[яце] полки по нескольку машин потеряли. Но в июле мес[яце] все полки были материальной частью укомплектованы полностью.
12 июля началась Орловская операция142. Все полки дивизии вступили в операцию укомплектованные полностью. 12, 13 и 14 июля были самые напряжённые боевые действия. Материальная часть работала безотказно. Машины приходили с пробоинами, их приходилось быстро ремонтировать. Технический состав работал круглосуточно, занимался беспрерывно ремонтом материальной части. В 63[-м] полку в течение суток восстанавливалось по 15–18 машин. Нужно отметить работников 32[-го] ГИАП – инженер-майора МАРКОВА, который проявил особенно большую настойчивость в ремонте материальной части. Самолёты, которые приходили с поля боя повреждённые и садились с неубранными шасси, восстанавливались в течение суток – полтора.
Оружейники и техники работают вместе, у них – полный контакт в работе. Нужно отметить такую деталь, что нашим моторам на самолётах необходим профилактический осмотр. У нас есть так наз[ываемый] регламент работы, считается, что через 25–30 часов такой работы мотор выведен из строя суток на двое. Но сейчас мы не можем позволить себе такой роскоши. Вся эта профилактическая работа проводится у нас только ночью, в течение нескольких ночей технический состав и проводит такую работу. Люди, таким образом, работают очень много, не спят по 3, по 4 суток, а то прямо под плоскостью свалятся и поспят часик – полтора.
Настроение у технического состава хорошее, и особенно хорошее бывает, когда лётчики возвращаются с боевых заданий. И если даже самолёт приходит с повреждением, то у людей – желание как можно скорее восстановить машину, чтобы лётчик мог бы опять лететь в бой. А если лётчик бьёт самолёт по неряшливости или по небрежности, то не хочется даже его и восстанавливать. И технический состав никогда не считается со временем, чтобы отремонтировать машину, – делается всё как можно быстрее, чтобы машина опять летела бы на боевое задание.
За Орловскую операцию люди работают особенно много, так как сейчас идут непрерывные бои.
За зимнюю операцию у нас из технического состава награждено примерно процентов 60, включая сюда и спецслужбу. Бывали тогда очень тяжёлые дни, иногда имеется в полку 15 машин исправных и 15 неисправных, и технический состав весь работает ночью, а к утру уже самолётов 25 может работать.
У нас в полку имеются ПАРМ-1 – полевая мастерская143, которая себя вполне оправдала. На них раньше смотрели с недоверием, но они во время войны себя оправдали на сто процентов. И когда полки приходят на аэродром и нет ПАРМа, то они просто плачут. Там работает всего 9 человек, начальник ПАРМа и 8 специалистов, там и техник, 2 клапанщика, два столяра, авиамонтажники. Они восстанавливают машины по линии аварийно-восстановительного ремонта.
Так, напр[имер], в 32[-м] полку в декабре мес[яце] самолёт «як» было приказано списать в расход. Но при наличии ПАРМа самолёт был восстановлен. В Заборовье самолёт нужно было отправлять в стационарную мастерскую, но Шастин с бригадой восстановил его, т. е. он организовал доставку запасных частей, причём когда самолёт ставится на ремонт в ПАРМ, то у нас обязательно там работает и экипаж данного самолёта – техник, моторист, оружейник.
НА ИРИ РАН. Ф. 2. Р. I. Оп. 79. Д. 5. Л. 41–45
Гвардии инженер-капитан
Крауз Сергей Владимирович
Инженер спецоборудования дивизии. 1907 г. рожд[ения]. Канд[идат] в члены ВКП(б). Награждён орденом Красной Звезды
Спецоборудование самолёта включает в себя следующие элементы так наз[ываемого] пилотажно-навигационного оборудования, приборы, благодаря которым лётчик имеет возможность вести самолёт, ориентироваться в любых условиях: показатель скорости, высоты, направления, компас/часы, оборудование контроля работы мотора, электрооборудование, радиооборудование, кислородное оборудование, позволяющее лётчику летать на большой высоте, фотооборудование. Раньше радиосвязью истребители не пользовались, но в условиях войны оказалось, что без связи самолёт был как бы парализован. Каждый лётчик дрался сам за себя, команда управления боем никак не могла быть осуществлена.
В момент формирования нашей дивизии первое, на что было обращено в этом отношении внимание командования, было радио. Командир дивизии поставил вопрос о том, чтобы все самолёты были оборудованы радио, затем считали необходимым также и установку фотоаппаратуры. В этом отношении имеются АФАИ (авиафотоаппараты истребителя), которые дают возможность попутно с боевой работой производить фотосъёмки переднего края противника, фиксировать результаты боя, а также используются и во время глубокой разведки.
Особое значение фотоаппаратура получила в связи с приказом Наркома о документальном подтверждении сбитых самолётов. Обычно они подтверждаются свидетельством наземных частей, а также и фотосъёмкой. Это уже было установлено осенью [19]42 г.144 А в июле месяце, хотя вопрос этот ещё и не стоял, но всё же командование дивизии очень остро поставило эти вопросы перед работниками спецслужбы. На отдельных самолётах, правда, были и фотоаппаратура, и радио, но если лётчик хотел ими пользоваться, он пользовался, а если он в этом отношении не проявлял инициативы, они бездействовали. То же относилось и к кислородному оборудованию. Вообще, как правило, кислородным оборудованием оснащались самолёты, работающие на ПВО, а во фронтовой авиации это оборудование или снималось, или консервировалось, или же, наконец, просто не использовалось по назначению, вообще было в неудовлетворительном состоянии. Но наиболее упорную работу пришлось провести по внедрению радио.
Те части, которые сначала вошли в нашу дивизию, имели самолёты типа Як-1, которые имели самое примитивное спецоборудование. На них не было даже электрооборудования для запуска мотора, для освещения кабины стоял аккумулятор, но не было электрогенератора. Самолёт также не был приспособлен и для радио, так как он не имел металлического основания, самолёт был деревянный, тогда как для радио требуется заменитель земли – противовес. Таким образом, установить на этих самолётах радио не представлялось возможным. Но всё же был получен приказ: несмотря ни на что, принять все меры к тому, чтобы установить на них радио, т. е. хоть снимай обшивку и делай противовес.
Первое, что мы сделали, – это достали истребительную радиостанцию, вес которой очень небольшой по сравнению с другими самолётными радиостанциями. Удалось достать несколько таких комплектов, которые мы впервые установили в 1[-м] гвардейском полку. Причём первые же наши попытки оборудования самолётов такими радиостанциями со стороны командования полка встретили очень недоброжелательное отношение. Говорили так: для чего истребителям рация, это только лишний балласт, который утяжеляет самолёт, всё равно ей лётчики пользоваться не смогут. Также недовольны были установкой радиостанций и лётчики, на самолётах которых эти станции устанавливались. Но всё же несколько комплектов было установлено. Причём в первое время радиостанциями лётчики пользоваться не могли в силу того, что служба наземной связи недостаточно была к этому подготовлена, не имела ещё опыта в этой работе, не было определённой системы работы, не было рации, основной связи, выделенной для самолётов. Всё это пришлось налаживать. И хотя в основном радио было установлено на самолётах 1[-го] гвардейского полка, но частично было установлено и на самолётах других полков, причём в 521[-м] полку оно начало развиваться лучше, чем в других.
Однажды был такой случай, который дал толчок для широкого применения радио. Командир полка майор БОБРОВ облётывал машину, и я договорился, чтобы во время этого его полёта продемонстрировать работу радио. С земли ему подавалась команда делать различные фигуры высшего пилотажа, что он и выполнял. Также делались и атаки на мнимого врага. Всё это было проведено в присутствии всего лётного состава полка. Это их просто поразило. Продолжалось это в течение 20 минут. Майор Бобров передал по радио – иду на посадку. Но в тот момент, когда он шёл на посадку, над аэродромом появились самолёты противника. Боброву тотчас же по радио было передано – влево немецкие самолёты, принимайте решение, атакуйте. Он сейчас же убрал шасси, взлетел.
Причём несколько раз ему корректировали с земли курс, так как он не сразу их увидел. В конце концов, он увидел, пошёл, но они быстро скрылись. Радиосвязь поддерживалась всё время его полёта. После того как немецкие бомбардировщики скрылись, у Боброва уже кончалось горючее, и он пришёл на аэродром.
На другой же день боевого вылета, когда майор КОБЫЛОЧНЫЙ водил группу самолётов, оборудованных радио, он управлял ими по радио. Это было во время Ржевской операции. Нужно сказать, что они пошли на сопровождение штурмовой авиации. Обычно штурмовики кружились над аэродромом, и после этого истребители поднимались, а тут они связались с нами по радио, и наши самолёты вышли прямо к ним навстречу.
Но всё это было в условиях, когда станций фронтовых ещё не было.
Затем одно время нашим двум полкам пришлось работать с одного аэродрома. 163[-й] полк очень хорошо пользовался радио, а 1[-й] гвардейский относился несколько пренебрежительно к этому делу. Но, видя, как 163[-й] полк использует радио, и они также стали относиться к радио по-другому.
Большие трудности представляло достать оборудование для этого дела. Вначале, поскольку промышленность выпускала такое оборудование, а им не пользовались, доставать его ещё было возможно, но позже стало очень трудно. Когда в августе был приказ о внедрении радио как обязательного средства, у нас кое-что было уже подготовлено, новая материальная часть стала выходить также с подготовкой к радиоустановкам. На каждые пять самолётов была рация, а все самолёты имели место, куда ставить станцию, обшивка была уже металлическая. Но старая материальная часть не была для радио приспособлена. Достать же какое-либо оборудование было уже почти невозможно. Я летал на всевозможные склады, но ничего не мог достать. Тогда я нашёл ещё один путь. У нас есть стационарные авиационные мастерские. Там имелось много битых самолётов, много неисправной радиоаппаратуры. Я приехал в такую мастерскую, обнаружил там энное количество радиоаппаратуры, договорился с инженером мастерской о том, чтобы это оборудование было забронировано за нами. Так удалось оборудование в стационарных мастерских получить, хотя там тоже ставились различного рода рогатки, но потом дело наладилось. Но в мастерских были некомплектные детали. Тогда я поставил вопрос, чтобы арматура кабеля и вспомогательное специальное оборудование было бы сделано мастерской в радиоцехе. И радиоцех 123[-х] САМ это всё изготовил. Впоследствии наш командир дивизии ходатайствовал о награждении за это техника-лейтенанта КАЛИНИНА*.
Затем в 204[-е] САМ в Торжок мы послали своих техников, они металлизировали нам те машины, которые не были металлизированы.
В результате, когда мы пришли в Калинин, мы все до одной машины имели полностью оборудованными радиосредствами. Причём нужно сказать, что все машины были оборудованы приёмно-передаточными радиостанциями, т. е. имели двустороннюю радиосвязь, чего до сих пор у нас в практике не везде осуществлено.
Затем наши полки ушли и увезли с собой это оборудование. Пришли новые полки, и была поставлена задача оборудовать радио хотя бы половину машин, так как самолёты всегда ходят парами, и ведущий должен иметь с ними связь. Опять нужно было доставать радиооборудование. Доставали в полках, где был избыток старой аппаратуры, доставали и на фронте, летали и собирали аппаратуру с поломанных самолётов. Оттуда мы привезли несколько передатчиков и др[угого] оборудования.
В результате все самолёты 1:2 были оборудованы, и половина самолётов имела приёмно-передаточные станции.
Затем была поставлена задача, чтобы спецслужбы занялись бы не только установкой оборудования, но чтобы они несли ответственность за самую радиосвязь, т[о] е[сть] за её организацию и порядок использования.
Есть у нас одна трудность в отношении радиооборудования, которую мы не изжили ещё и сейчас. Радио имеет много помех. Одни помехи заключаются в шуме мотора, винта, трении самолёта о воздух, а второго рода помехи – электрические помехи, от работы свечей системы зажигания мотора, от работы генератора, от электрической аппаратуры, там, где есть электрическая искра. Она является источником такого рода помех, который нужно устранить.
Третий вид помех – это атмосферные помехи, помехи, в частности, грозового порядка, т. е. когда имеется электричество в пространстве. И ещё есть один вид помех. При трении самолёта о воздух он заряжается электричеством порядка несколько десятков тысяч вольт. Электричество стекает с самолёта, но трение одной части с другой вызывает искру. И эта борьба с помехами радио занимает очень много времени. Причём очень многое зависит от эксплуатации. Когда говорят, что радио не работает, это значит, что механик самолёта, ремонтируя самолёт, может быть, загрязнил защитную корнировку и свеча начинает забивать радио.
При последнем формировании у нас в 32[-м] и 169[-м] полках были получены машины, оборудованные радио, но одна к пяти. Мы добились того, что нам был дан некоторый резерв радиооборудования, и машины у нас стали оборудованы радио – одна к двум.
В отношении хорошей работы можно отметить рационализатора, гвардии инженер-капитана ИСААКОВА145. Много новшеств ввели в радиотехнику, которые использованы научно-исследовательским институтом. В частности, он применил радиопередатчик, увеличивающий радиосвязь в два раза. Затем нужно отметить радиотехника 63[-го] гвардейского полка МАРТЫНЕНКО*, который в течение зимы сумел безукоризненно оборудовать радиосвязь на Ла-5, несмотря на то что это – самолёт, который имеет больше помех для радиооборудования, и сумел обучить лётчиков пользоваться радиосвязью. Полк по самолётной радиосвязи занял в дивизии первое место. Лётчики теперь настолько оценили радио на самолётах, что, когда качество продукции не отвечает требованиям хорошей радиосвязи, они чрезвычайно болезненно это переживают. А мы сплошь и рядом получаем самолёты с неисправной станцией. Так что этот вопрос нами даже поставлен перед высшим командованием.
Из механиков 32[-го] ГИАП можно отметить младшего техника-лейтенанта АНТОНОВА*, который сделал шлемофон. Обычно лётчики пользуются ларингофоном, но он мешает, натирает часто шею. И Антонов вделал наушники в лацканы шлема. Это лётчикам очень нравится, и рационализация в этом отношении нами применяется. Причём это предложение сейчас уже передано в Управление технической эксплуатации Красной Армии.
Хорошо работал – очень инициативно и грамотно обучал лётчиков пользованию радиосвязью техник 2[-й] эскадрильи 32[-го] полка ЗУБИН146, затем радиотехник 63[-го] полка МАМЧЕНКО*.
Фотооборудование и в первом составе, и во втором у нас было, но занимались им мало, а когда занимались, то оно давало большой эффект. В частности, снимали переправу через Волгу во время Зубцовской операции147, что дало потом возможность разрушить эту переправу.
Кислородное оборудование в последнее время всё восстановлено, так как были случаи, когда пользоваться им было необходимо, в частности, при сопровождении разведчика на большой высоте. Ввиду того что наши самолёты снижались, фотограммы получались неполноценные, так как высота была ниже, чем должна была быть.
Потом этими приборами нужно было пользоваться при налётах авиации противника на Курск, так как бомбардировщики шли на большой высоте. Затем был целый ряд случаев, когда немецкие истребители пытались подниматься на большую высоту порядка тысяч пять метров. И чтобы не оказаться в невыгодном положении, нужно было обязательно иметь это кислородное оборудование.
Из людей можно ещё отметить механика по приборам 2[-й] эск[адрильи] 32[-го] полка ДУЛЬЦЕВА*, электромеханика 2[-й] эскадрильи 32[-го] полка ФОЛОМЕЕВА*, награждённого медалью «За боевые заслуги». Из 63[-го] полка: механика по приборам из 1[-й] эскадрильи (теперь он стал комсоргом полка), гвардии старшину ЧЕРНОХВАТОВА148, механика 3[-й] эскадрильи КУРЕНЫШЕВА*, механика по приборам 3[-й] эскадрильи НОВИКОВА*.
В последнее время были достигнуты хорошие результаты по ремонту трёхстрелочных индикаторов, которые показывают режим работы мотора. Практики их ремонта в полевых условиях раньше не было, а теперь это делается. Но это относится главным образом к 160[-му] полку, хотя теперь это делается и в 32[-м] полку.
Не так давно у нас были сборы инженеров по спецоборудованию нашей и 4[-й] гвардейской дивизии, и в результате обмена опытом мы стали ремонтировать приборы во всех полках и применять форсированные радиостанции.
