Читать книгу: «Ressentiment», страница 3

III
Грибники

Как вы могли уже понять, я хорошо себя ощущаю в лесу. Лес – это мой первый, а не второй дом. Львиная доля всей работы выпадает на территорию, покрытую деревьями. Все свое веселое детство я провел в тесном контакте с природой, а уж после мы породнились всей душой. Моя голова начинает работать приличным образом, только когда я оказываюсь в чаще. Если бы Союз не распался, у меня бы давно на груди красовался значок «Турист СССР» – за свою бурную молодость мне довелось провести в походах, наверное, тысяч десять часов: сплавлялся на байдарках, ходил под парусом, взбирался на горы, изучал тайгу. Я и сейчас увлекаюсь подобного рода вещами, хотя бы один мой отдых раз в полгода связан именно с таким видом туризма. Отсюда и следует некоторая специфика выбора цели.

Нет ничего проще, чем сработать грибника. Грибники бывают разные: старые и молодые, ходящие группами и забирающиеся в лес поодиночке, мужчины и женщины. Всех их объединяет одно – попадаясь на моем участке, они непременное расстаются с жизнью. Однажды я убил сразу троих, хотя обычным делом являются единоличные разборки. Вот шлепает галошами по тропинке дед. На вид ему лет 70, может быть, старше. Это дачник, житель местного поселка, я слежу за ним с самого захода. Опытный грибник, он умело находит добычу там, где я, честно признаться, вижу только ворох листьев. Дед плавными движениями отгибает корягу, протискиваясь под ней, останавливается. Сходит с тропинки – обнаружил целое дерево, ствол которого усеян опятами, начинает их споро резать в свою корзинку своим складным ножом. Да, такой из любой чащи выйдет без компаса, мое почтение.

Я редко нападаю близко с поселениями: к счастью, опытные грибники сами норовят уйти как можно дальше от излюбленных тропок куда-то в непроглядный бурелом, чтобы поживиться теми грибами, до которых обычно никто не доходит. Когда же люди ходят компаниями, они традиционно отъезжают на машине от места своего обитания. Если летом, например, на парковке или обочине трассы P73 стоит машина – верный знак того, что кто-то отправился на прогулку в местные чудесные рощи. Да, разумеется, грибная охота вышла из сферы интересов городской молодежи, но люди за 30 с удовольствием все еще проводят время за этим досугом, более того – никто не отменял промысел! Детишки из местных деревень ходят в лес, чтобы потом продавать грибы у дорог. Конечно, они собирают не только грибы, но и ягоды. Какую же вкусную и славную чернику порой можно купить у дороги!

Вот дед закончил обрезать дерево, возвращается к дорожке. Здесь его уже жду я. Иногда мне хочется поговорить; иногда же, зная, что мы далеко от людей, я могу как безумный издалека кинуться на свою жертву внушая ей ужас; иногда стараюсь быть бесшумным почти до последнего момента. «Что, дед, как сегодня клюет?» – интересуюсь я, показывая ему свою уже почти полную корзинку:” я вот почти на сегодня закончил!» Дед присвистывает: «да нормально, погода сейчас приличная, ходи – не хочу. Сам вот только вышел, ага-а». Он складывает свой ножик, убирает его за пояс. У него на поясе ремень, в котором есть чехол для телефона. Ничего себе, настоящий динозавр! «А ты не из местных что ли, друг?» – интересуется дед и отирает лоб. Я киваю: «Если по этой тропинке дальше, а потом налево, то она к болотам выходит, мне так сказали. Это верно?» – интересуюсь я. Теперь кивает дед. Я пожимаю ему руку, разворачиваюсь и иду в сторону болота, дед остается где-то позади. Опять обвел тебя вокруг пальца, мой милый читатель, сегодня я просто пошел собирать грибы. Надеюсь, вы с облегчением вздохнули из-за того, что с дедом не случилось ничего плохого. Случилось зато через несколько месяцев в километре отсюда.

***

Знаете, меня всегда расстраивало, что среднестатистический человек куда больше склонен ценить жизнь ребенка, нежели взрослого человека. MIT проводил онлайн-эксперимент, в котором гипотетическая беспилотная машина вылетала на пешеходный переход. Перед участниками стоял выбор: куда ей врезаться. (Вы, кстати, в любой момент можете поучаствовать в нем, открыв сайт http://moralmachine.mit.edu/). Опубликованные результаты гласили, что категорией минимального риска стала детская коляска, затем шли малолетние дети, далее, если не углубляться в детали, шла прослойка взрослых людей различного вида и профессий, замыкали список пожилые люди. Наверное, какой-то древний инстинкт заставляет человека действовать таким образом, защищая потомство своего вида. Уверен, это когнитивное искажение повлияло на судьбы множества людей в экстренных ситуациях, когда более рациональным было бы пытаться помочь взрослому человеку, а не спасать дитя. Самое омерзительное и глупое в происходящем заключается в том, что люди склонны спасать группу, включающую детей, даже если та нарушала правила перехода проезжей части, жертвуя группой взрослых, их соблюдавшей. Не хочу показаться грубым, но ребенок не заслуживает приоритетного права на жизнь относительно взрослого человека, просто потому что он моложе: если перед вами будет тяжкий выбор, спасти ли хорошего, добропорядочного взрослого человека или ребенка, будьте добры, спасайте взрослого. Он ведь уже хороший и добропорядочный, а вот то, каким вырастет дитя, – это большая загадка. Забавным, кстати, был факт, что респонденты чаще сбивали преступника (он был обозначен как человек в маске, несущий деньги), нежели сбивали собаку. Они расценили его жизнь по ценности где-то между кошкой и собакой (несчастные кошки, их не щадили ни в одной из ситуаций). Помните, в прошлой главе я говорил о собаке? Хочу обратиться ко всем людям, которых смерть животного задела больше человеческой смерти. Ваш мозг поразила зоошизофрения, вы находитесь в тяжелом положении. Только инфантильный, до крайности глупый человек сможет приравнять жизнь собаки к человеческой жизни. Нет, конечно, иной злодей своими преступлениями заслуживает оказаться в могиле, но речь ведь совсем не об этом. Короче говоря, вы меня поняли, а теперь слушайте:

Ситуация произошла в самом конце сезона. Две тетки сбились с пути, запаниковали. Сеть в этих местах ловит паршиво, но если бы они прошли чуть подальше на восток, то оказались бы на огромном, можно сказать, лесном хайвее. Когда-то тут в чаще проходила действующая линия электропередач, ныне не используемая. Если идти по широкой колее вырубленных вокруг опор деревьев, которая за недолгий срок простоя успела порасти только кустарником, то можно легко выйти к людям. Тетки издавали забавные крики вроде протяжного «Аууууууууу». Я услышал и заметил их, разумеется, значительно раньше, чем они обнаружили меня. Они были так заняты криками, что я подкрался к ним почти вплотную. Наконец одна из них выпалила что-то вроде «Люда, там кто-то есть! За деревьями!». Я притаился за стволом сосны, чувствуя юношеский задор. «Эй, выходи! Ты кто?» – стали кричать мне женщины. И я вышел. Вы когда-нибудь бывали на венецианском карнавале? Я подарил этим дамам такую возможность: на моем лице была маска Полишинеля¹⁵ (или Пульчинеллы, если угодно), раскрашенная самолично мной. Знаете, это до одури страшная вещь: непропорционально длинный нос, ало-красные губы, вытянутые в улыбки до пунцовых щек. Все в этом лице ассиметрично и инфернально, сам бы на месте этих женщин тоже испугался. Плюс ко всему я двигался по-обезьяньи пригнувшись, почти на четвереньках, не издавая никаких звуков. Рюкзак с вещами оставил за деревом, поэтому теперь мои движения были еще более раскованы и свободны. Одна из женщин заорала во все горло, а вторая начала медленно оседать на землю. Надо было, милая моя, проверять сердце, чтобы не случилось таких казусов! Вторая женщина прижалась спиной к дереву, выставив перед собой грибной ножик. Я кружил вокруг нее, перекидывая любимую отвертку из рук в руки и молчал. Она уже не кричала, а беззвучно рыдала, махая ножом по воздуху, отгоняя меня, как дикого зверя. Я ударил ей ногой по руке, нож выпал. Все также беззвучно рыдая, она села на землю и прикрыла голову руками. «Подъем» – почти прошипел я, она подняла на меня глаза, ее лицо было искажено дикой, раздражающей гримасой. Это лицо так не понравилось мне, что я не дал ей подняться, положил руку на голову, а второй стал бить ее отверткой. Вообще-то до этого у меня был замечательный план: заставить ее идти до болота и там утопить, но если бы вы видели это лицо, то поняли бы меня. Оно было настолько жалким, что выглядело просто отвратительно. Это его выражение как бы выносило приговор всему величию стойкости человека и человечества, поэтому я поспешил стереть его как можно быстрее. Гримаса боли выглядит куда более эстетично.

Перед уходом мне захотелось составить какую-нибудь интересную композицию из тел, чтобы нашедшему было приятно. Когда я перетаскивал тело женщины, умершей от страха, то заметил, что под расстегнутой курткой у нее красовалась футболка с лицом Владимира Путина. «Господи, если бы я знал, что вы свои, то не тронул бы вас» – подумалось мне, когда я укладывал труп одной женщины поверх другой. Картина сложилась следующая: одна из подруг сидела, у дерева, положив одну руку за голову и подогнув одну ногу, а на ее коленях лежала вторая, мечтательно уставившись в небо. Второй рукой подруга как будто поглаживала голову своей спутницы, пачкая волосы той кровью. Чистого вида пастораль. Я убрал отвертку, сделал почетный круг вокруг тел и отправился к выходу из леса. Вышел я через 9 километров от этого места совсем у другой деревни. Ищи-свищи, много нас тут таких бродит.

Теперь наконец обсудим мой модный лук. Во-первых, я брит под ноль. К слову, когда это будет читать кто-то из правоохранительных органов, пожалуйста, не смейтесь над моими приготовлениями к походам, я, разумеется, мог допустить огромное количество ошибок: перестраховаться там, где можно было расслабиться, расслабиться там, где нужно было планировать тщательнее. Тем не менее, вы меня не поймали, поэтому все-таки не смейтесь.

На моих руках всегда перчатки: на алиэкспрессе я заказал замечательную пару строительных перчаток, которые нельзя порезать ножом. Cut gloves из кевлара, или как-то так. Конечно, я не собирался ловить лезвие голыми руками, но кто знает, что может случиться в жизни.

Под строительными перчатками на мне в пара латексных или нитриловых перчаток. В какой-то передаче я услышал, что преступника можно вычислить по потожировым следам, а не только отпечаткам, поэтому решил усилить защиту. Данная комбинация перчаток – мой верный спутник и союзник в любом деле.

Когда работаю в городской среде, то ношу повседневную, неяркую одежду. Ее я обычно зарываю на следующий день после дела. Эта одежда не должна сковывать моих движений, поэтому выбираю только свободные вещи. На голову надеваю кепку или панаму.

Для леса предпочитаю камуфляжные комбинезоны, низ штанов плотно заправляю в сапоги, края рукавов по контуру проклеиваю одним слоем изоленты. Это больше забавная причуда, чем что-либо толковое, но в совсем юные годы я представлял себя агентом секретной разведки, когда занимался этой процедурой. Привычка сохранилась и Бог с ней.

Моя одежда для парка – самого прекрасного места работы – это бомбезный стиль. Тренировочные штаны я заправляю в высокие гольфы, поверх надеваю беговые кофты. Компания адидас делает непревзойденную одежду для бега, она удобно облегает фигуру, в ней не жарко и не холодно. Очень уважительно отношусь к термобелью в зимний период.

Орудие убийства выбираю заранее. Еще за долго до самого дела точно знаю, чем хочу убить жертву. Обожаю отвертки и молотки. Отвертками, кажется, можно тыкать человека бесконечно и убить его именно в тот момент, когда тебе захочется. Молоток – тяжелая артиллерия, хотя если бить по конечностям, то тоже можно посмотреть на весьма интересное представление. Люблю оборачивать молоток в ткань, не буду объяснять, в чем тут смысл, кому надо, тот поймет, а если не поняли, то попробуйте сами, рекомендую. Конечно, я умею обращаться с ножами. Всегда ношу один для самообороны, его длина и изгиб лезвия не проходят по статье холодного оружия, но поверьте, своим ножом я смогу разделать человека без каких-либо проблем. В моей сумке всегда лежит моток веревки, люблю покупать сразу 100 метров, а потом использовать в хозяйстве по необходимости. У меня также есть металлополимерный трос на всякий случай, но я им пока не пользовался. Рядом с веревкой непременно соседствует рулон промышленного скотча, думаю, нет никакой необходимости объяснять, для чего он хорош. Всегда ношу с собой блокнот и ручку. Разумеется, чтобы записывать номер страховки потерпевших и вовремя вызывать им скорую. Остальной состав может колебаться в зависимости от специфики происходящего. Могу взять с собой дождевик, например, если планируются осадки.

В моей ласточке всегда ждут заранее приготовленные камни (мой редактор попросил пояснить этот момент: видите ли, человек не хочет тонуть сам, ему нужна помощь в этой непростой задаче), чистая белая клеенка, фартук, резиновые сапоги, целый набор строительных инструментов и хирургических ножей. Машину я меняю почти каждый раз, когда переезжаю. Покупаю на авито какую-нибудь развалюху по низкой цене и докатываю ее последние годы. Чувство комфорта меня не заботит, чтобы доехать до моей обывательской работы, приносящей деньги, в крупных городах есть сервисы каршеринга, которыми вполне можно пользоваться при необходимости.

Никогда не беру на дело телефон, следить за временем мне помогают флотские часы, доставшиеся от деда. Вообще я не имею традиции доверять свои тайны электронным приборам, мои предшественники справлялись с убийствами без компьютеров и планшетов, я свято чту эти добрые традиции. Если вдруг полиция ворвется ко мне в дом и станет исследовать жесткий диск, то не найдет ничего примечательного, кроме забавного txt-файла с забавным названием «не открывать», внутри которого содержится только одна строчка «ты конченый лох, мусор)». Отменная шутка, не правда ли?

Еще кое-что: местные эксперты на дваче¹⁶ как-то писали, что полиция умеет выслеживать преступников по отпечаткам обуви, определяя рост, возраст и пол негодяев. Узнав эту новость, я стал на работу носить ботинки 43’5 размера, почти на полтора размера больше моих ног, а в рюкзак докладывать два блина от гантели весом в 10 кг. Как говорится, береженого Бог бережет. Сначала я думал, что мне будет дико неудобно в ботинках не своего размера, но стоило только заказать у промышленной фирмы вставки из термопластичного полиуретана, как жизнь снова наладилась.

Да, я всегда использую медицинские маски, когда нападаю. Иногда, конечно, могу выкинуть какой-нибудь номер, как сделал сегодня, но это далеко не дежурный вариант, как вы понимаете.

Никогда не насилую своих жертв, у меня нет такого рода сексуальной перверсии. Когда я узнал, что моего коллегу Попкова поймали на следах ДНК, то долго хохотал. К слову, правоохранительным органам понадобилось для этого 18 лет. За это время он убил 78 человек. Солидно, не так ли? Весьма солидно.

Да, конечно, основную таргетинговую группу составляют люди, опустившиеся на социальное дно: бомжи, алкоголики и так далее. Их и правда не ищут, кажется.

Первая осознанная охота – я задушил местного выпивоху рядом с платформой 43 километр, тут же и зарыл его в ближайшем лесу. Первый раз – всегда особенный, речь идет о любом деле, это не исключение. Конечно, я психологически готовился, но никакая подготовка даже близком не может настроить твою нервную систему на тот каскад эмоций, который тебя ждет. Этот бедолага, кажется, уже и так доживал свои уличные дни, поэтому вообще не оказывал сопротивления. Вяло подергался, потом опустил руки и расслабился. Мне не хотелось убивать его слишком быстро, но я перестарался и все-таки убил. Вышло слегка коряво, как часто выходит в первый раз в любом деле, но все равно ощущения были волшебными. Летящий восторг, будто всем своим естеством превратился в фортепианные звуки 16-ой сонаты Моцарта.

К сожалению, сейчас нет времени рассказывать подробнее, потому что в повествование пришла пора вводить еще одного персонажа.

V
Первое знакомство

Итак, милые друзья, знаю, что читать про необузданную дикость и предсмертные муки куда интереснее, нежели уделять время бытовым зарисовкам, но все-таки простите, это сделать необходимо. Какой-то важный американский социолог (если вы знаете, кто это, то напомните мне имя, пожалуйста) говорил, что преступники необходимы обществу. Через их стигматизацию и казнь люди наказывают себя за свои собственные черные желания, очищаясь. И вправду! Кто из вас не задумывался над тем, чтобы что-нибудь по мелочи украсть, утаить часть дохода или, например, кого-нибудь покалечить? Преступники нужны нам, чтобы было кого вешать на крестах. Мы просто занимаемся тем, чем вы заняться опасаетесь, а потом расплачиваемся за наш общий грех. Не знаю, согласен ли я с этим, мне кажется, общество не имеет никакого отношения к моим достижениям и заслугам на этом поприще, но теория все равно интересная. Вернемся к персонажу, который нас ждет. Мне бы хотелось обладать гениальностью автора «Как я съел собаку» и «Дредноутов»¹⁷ и написать моноспектакль, но, к сожалению, этого никак не выходит, поэтому знакомьтесь, это Андрей!

Андрей Данилович Нагубарь. Не будем пытаться выяснить его корни, разобраться в этимологии фамилии и имени. Он чуть младше меня, ему недавно исполнилось 24 года.

Вот пацан проснулся. Длинное тощее тело на измятой постели. За окном темнота, он трет глаза и не может понять, утро сейчас или вечер. «Проклятая зима» – бурчит Андрей, выбирается из постели и босыми ногами идет до кухни, пьет очень много воды из графина, бегом возвращается в постель и снова засыпает на пару часов. Не будем пока тревожить человека в этом забытьи, а рассмотрим место его обитания.

Он снимает квартиру рядом со станцией метро Пионерская. Ну как квартиру… комнату. Его арендодатель – поехавшая на голову тетка средних лет, сдающая две из трех своих комната. У себя она держит 6 или 8 собак разного размера и породы. Вторую комнату снимают два узбека, работающие где-то на складах, Бог их разберет. Комната Андрея очень невелика: в ней едва помещаются кровать, письменный стол, заваленный каким-то барахлом, среди которого виднеются края ноутбука, и два шкафа, в один из них вмонтирована зеркальная панель. Стол напротив кровати, кровать упирается ногами в окно, головой – в шкаф, шкаф стоит у входа в комнату. Стены тонкие, картонные, через них отлично слышно разговоры соседей на непонятном языке и скулеж собак. Они не дают Андрею повторно уснуть, он сначала ворочается, затем садится и прислоняется лбом к окну. Окно холодное, лоб горячий, стекло быстро запотевает от глубокого дыхания. «Как я здесь оказался?» – спрашивает себя Андрей. Спрашиваем его и мы. К счастью, я знаю этого парня лучше, чем может знать кто-либо другой и сейчас введу вас в курс дела.

Андрей наконец не выдерживает, встает, начинает рыться на столе. Среди каких-то кофт, женского лифчика, тетради в клетку, наушников, кучи карандашей и ручек он находит старую нокию. Достает ее оттуда, снимает крышку, вытаскивает из-под нее пятку гашиша. Вдох через сухой – становится полегче. Утро добрым не бывает, это верно. Трудно называть утром семь часов вечера, конечно, но, как говорит народная мудрость, когда проснулся, тогда и потянулся. Сейчас нужно идти в душ по холодному полу, а потом искать в пустом холодильнике что-то на покушать. «Нет,» – решительно думает он: «сегодня поем в бургеркинге по купонам». Это хороший выбор: между пустым холодильником и бургеркингом всегда лучше выбрать второе. После душа, не досушив головы, он берет свой настоящий смартфон, быстро скороллит ленту, знакомится с новостями за ночь, надевает на себя шерстяной свитер, парку, паленые ньюбэллансы с мехом внутри и выходит из дома. Сеанс рефлексии не провести на голодный желудок, поэтому вспоминать о вчерашнем дне он будет только тогда, когда наконец поест.

Краснодарский Растиньяк¹⁸, ты бросил вызов слишком большому городу, поэтому оказался здесь. Андрей в юные годы подавал большие надежды: круглый отличник, он блестяще сдал ЕГЭ и уехал из родного гнездышка поступать в МГУ. Все детство парень провел вместе с теткой, которая любила и оберегала его. Своих родителей он не знал и не пытался узнать. «На кой черт они нужны, если меня бросили» – справедливо рассуждал Андрей, целуя лоб своей краснодарской подружки, которая постоянно допытывалась до него с расспросами о семье. Душа компании, в школьные годы он редко посещал всю неделю подряд, бессовестно прогуливая уроки ради футбола с пацанами или бутылочки пива в подъезде. Впрочем, как я уже отметил, это не сказывалось на его обучении.

Все изменилось, когда он смог поступить в университет и переехал в Москву. Первые полгода Андрей впахивал так, что спокойно закрыл сессию без четверок и получил повышенную стипендию. Успех, к сожалению, был недолгий. Зимой он познакомился с девушкой, учившейся на факультете журналистики, она втянула его в суровый круговорот жизни юного денди 21-ого века, настоящего хайпбиста. Прогулки по центру (если вы понимаете, о чем я) так увлекли парня, что он перестал появляться в институте, просто не явился на летнюю сессию, даже не стал забирать свои документы и устроился работать в Зару продавцом-консультантом. После какое-то время снимал жилье с друзьями, продолжая свое стремительное погружение в ночную жизнь города. К сожалению, мефедрон не всегда способствует подъему по социальной лестнице, поэтому уже через год он работал курьером где-то в компании родственников чьих-то знакомых. Местный военком Краснодара ждал его всем сердцем для несения службы, но паренек крутейшим образом отдыхал в столице, даже не думая возвращаться домой. Пристрастившись к коктейлю из водки и прегабалина, он несколько раз менял среду своего обитания, пока наконец прочно не осел в замечательной комнате на Пионерской, где мы его с вами недавно видели. Здесь он живет уже пару лет или около того, проводя свое свободное время самым достойным образом.

Да-да, теперь самое время спросить: уважаемый автор, почему ты вообще пишешь об этом недотепе? Все очень просто, славные друзья, этот человек – мой, можно сказать, коллега. Школьные сочинения Андрея всегда получали высокую оценку среди преподавателей, он всегда твердо был уверен, что обладает неким поэтическим талантом. Совсем недавно, провалив вторую попытку поступить на актерский, парень вдруг с кристальной ясностью понял, что именно писательский талант поможет ему выбраться из грязи. Полноценной идеи пока еще не было, но яростное желание сидело в голове, не растворялось, даже заливаемое литрами спирта. Андрей, так сказать, представлял из себя натуру увлеченную, поэтому постоянно загорался каким-то невыгорающими проектами.

Сейчас он сидит в БК, жадно откусывая куски бургерной котлеты. Котлеты эти, кажется, на 98% состоят из салфеток или туалетной бумаги, но ему абсолютно все равно, потому что последний раз Андрей кушал около суток назад. Хорошо, что сегодня суббота, можно никуда не торопиться и пить здесь кофе хоть два часа. Андрей вообще с особенной страстью относился к этому напитку, первые годы в Москве приучили его выпивать по 6—7 стаканов в день, привычка твердо въелась в его кожу, да он и не спешил от нее избавляться. Когда ты свободный человек без определенной сферы интересов, сумасшедшее количество свободного времени начинает сводить тебя с ума, ты совершенно не понимаешь, на что его убить, в результате чего везде и всегда постоянно опаздываешь. Такой парадокс. Андрей доел, потянулся и перебрался на соседнюю сторону фудкорта, чтобы здесь действительно очень долго жевать десерт, запивая его американо. Делать решительно ничего не хотелось, все тело ломило, настроение было отвратительным. Если бы Андрей вовремя не поел, то, наверное, от злости стал бы моим коллегой не только по письму, но и по совершению опасных дел. Сейчас, конечно, большая картошка не давала ему слишком распуститься, поэтому он достал телефон и стал совершать колоссальный мозговой труд, размышляя о том, с кем сегодня можно выпить пивка.

Через полтора часа Андрей сидел в пролетарской пивной на Ленинском проспекте, потягивая кружку стаута. Вместе с ним отдыхал его курчавый товарищ. Парни обсуждали последнюю вписку у какого-то общего знакомого, с которым учился курчавый. Здесь состоялась наша первая встреча. Я сидел за соседним столиком, внимательно вслушиваясь в их разговор и совершенно бесстыдно разглядывая Андрея с ног до головы. Пару раз он поднимал на меня взгляд, но когда мы встречались глазами, сразу опускал глаза обратно на поверхность стола.

Мой прозорливый читатель, ты ведь уже догадался, как закончится история Андрея? Да-да, я его непременно убью. Но мое поведение не схоже с типичным, разве я еще не говорил, что никогда не убиваю знакомых? Никогда до момента совершения своего дела не попадаюсь на глаза жертвы. Все, кто видел меня, когда я работаю, обычно больше ничего не видели. Но Андрей заинтересовал меня, заинтересовал весьма сильно. Случилось это следующим образом: после очередного пропущенного стакана, когда смутьяны наговорились о женщинах, курчавый вдруг посерьезнел и попытался сфокусировать взгляд на лице своего товарища.

– Слушай, а как поживает твоя книга? – поинтересовался он. Андрей промычал что-то невнятное, кажется, ему не очень хотелось рассуждать на эту тему.

– Да нет, чувак, я серьезно, – настаивал курчавый, – ты же уже пару месяцев собираешься писать. Помнишь, что-то о маньяках или типа такого. Я стал вслушиваться внимательнее, даже на некоторое время оторвавшись от анализа ребристых граней моего стакана.

– Чувак, это же рабочая тема. Миллениалы только и могут, что читать детективы об убийствах или романы о четырнадцатилетних особенных девочках, спасающих мир, ты точно с этого нормально поднимешь – не унимался товарищ Андрея, который нехотя кивал головой, – ну или напиши об околофутболистах, ворующих по ночам вейпы или шайбы снюса, это тоже может заехать. Андрей улыбнулся, а потом как-то ответил, оправдываясь перед укором товарища:

– Братан, я уже накидал общую сюжетную канву, но прорисовка персонажа как-то совсем не идет. Я не шарю в том, как убивают людей или типа такого, придется много выдумывать, а это выйдет недостоверно… Товарищ его оборвал, справедливо интересуясь, кто будет проверять фактологическую базу: читающие в электричке старухи или шестнадцатилетние нонконформисты, планирующие террористическую атаку на свой класс? Мне определенно нравилось чувство юмора кучерявого.

Андрей, надеясь поскорее прекратить разговор, обещал, что в ближайшее время напишет несколько глав и отправит своему товарищу. Далее в их разговоре не было ничего интересного, кроме, пожалуй, еще одной шутки кучерявого, которую я здесь приведу. Уже хорошенько разогретые, они начали обсуждать научные открытия, когда Андрей с удивлением поинтересовался, а существуют ли в мире какие-нибудь примечательные кавказские ученые. Его друг не растерялся и ответил: «Да, разумеется, есть. По продаже военнопленных». Еще через секунду он посоветовал Андрею не писать ничего о горных народностях, чтобы его роман не кончился где-то в багажнике автомобиля или на коленях с извинениями.

К слову, моя профессия не знает нации, вероисповедания и пола. В этом плане я толерантен на четыреста процентов: когда ты окажешься под моим ножом, мне будет совершенно безразлично, какому Богу ты молился, приехал из горного аула или равнинной деревни. Лезвие равняет всех.

Было уже около часа ночи, когда друзья покинули бар. Я от всей души подивился продуктивности дня Андрея: проснуться к вечеру, покурить, поужинать, выпить пива, отправиться домой. До этого самого дома я за ним и проследил, отметил квартиру, в окнах которой загорелся свет и пообещал себе сюда еще вернуться. К этому моменту в моей голове не было четкого плана, но я чувствовал острую необходимость закончить с этим дельцем.

Вообще-то я сейчас был в Москве проездом, но поскольку по датам совсем скоро должен был состояться мой запланированный отпуск, уже через неделю у меня была отличная возможность вновь оказаться здесь. Знаете, говорят, великие предприятия рушатся из-за мелочей: если верить голливудским кинофильмам, оружейная империя Дивероли и Пакуза, которые выиграли контракт с пентагоном на три сотни миллионов долларов, развалилась из-за неуплаты ста тысяч за переупаковку патронов, а хитрый финансист Джордан Белфорт, который вообще успешно вышел из игры, оказался в тюрьме, потому что его банкир попался с наркотиками в далекой Флориде. Великое дело жизни Андрея закончилось, не успев начаться, потому что он выбрал не тот бар.