Читать книгу: «Навсегда со мной», страница 2

Дальше следовала учёба в институте, прошедшая без особых впечатлений, будто её и вовсе не было в моей жизни.

Наконец-то сбросивши оковы ученичества пришла пора наслаждаться жизнью, параллельно работая естественно, без денег ни чем не насладишься. Все этапы от детского сада до института было богаты на друзей-товарищей, необщительность не особо мешала, люди сами ко мне тянулись, мной раз не хватало времени со всеми встретится и уделить каждому внимания, из-за чего сложилось впечатление, что так будет всегда. Не сказать, что неразговорчивость была моим стабильным состоянием, далеко нет; меня бросало из крайности в крайность: в одно время я мог молчать как рыба, в другое трещать без остановки, ума не приложу от чего это зависло, но к двадцати пяти годам общительность улетучилась, жизнерадостность стёрлась с моего лица – я сделался молчаливым и угрюмым человеком, благодаря чему растерял остатки друзей, которые и так с течением времени постепенно отпочковывались от моего круга общения. Людей, дружба с которыми казалась нерушимой, судьба смела как ненужный сор.

Приобретённое одиночество не доставляла мне душевных страданий, я не чувствовал себя одиноко, за исключением редких случаев. Образовавшаяся пустота в виде кучи свободного времени тут же заполнилась компьютерными играми, чтением фантастики, просмотром сериалов и видео в интернете. Я вставал ближе к обеду, проводил весь день за бесхитростными развлечениями и ложился спать поздней ночью. График три дня через три давал очень много времени для саморазрушения. После трёх выходных я выползал из своей обители ослепшим, неловко двигающим закостенелым телом, испытывая тревогу от обрушенного на меня, мира с его толпами людей бредущих по улицам, светом и какофонией звуков. Проходило три дня и я снова возвращался в лоно своей уютной пещеры.

В то время я чувствовал себя счастливым, от меня абсолютно ничего не зависело, я не был обременён семьёй и прочими радостями жизни, мне дышалось свободно. Дышал сидя в маленькой комнатушке покрытой пылью. Пол возле кровати усеян грибками использованных носков, стул помещал на своём хрупком стане почти весь мой гардероб, а стеллаж завален хламом и ненужными вещами. Окно комнаты на втором этаже хрущёвки закрывалось деревьями, превращая её в мрачную пещеру куда вход посторонним заказан.

Так бы я и сидел в своём неприглядном логове, если бы у меня не осталась крупица друзей, которые изредка выманивали на свет божий. Хотя я и упивался одиночеством, наслаждался отсутствием фонового шума, но порой всё же хотелось выползти в свет, дабы окончательно не срастись со своей обителью. Душа требовала капли социализации, но тело противилось, в какой-то момент стало физически тяжело выдавливать из себя слова, каждая встреча давалась всё труднее и труднее, я решительно не понимал о чём разговаривать, ведь в жизни ничего интересного не происходит, значит и говорить не о чем. После тусовок я чувствовал себя как выжатый лимон, организм требовал вернуть его быстрее в прохладную пещеру. К тому же ни одна встреча не проходила без употребления алкоголя, что не шло на пользу моему социальному навыку, я разучился проводить досуг в компании без допинга. После тусовок я чувствовал себя как выжатый лимон, организм требовал вернуть его быстрее в прохладную пещеру.

Вскоре я себе мог позволить алкоголь не только в компании, но и в одиночестве, спокойно мог выпить после работы или заскучав на выходных, порой на утро мучаясь ужасной головной болью я не в силах был вспомнить, чем закончился предыдущий вечер.