Читать книгу: «Дневник провинции», страница 4
Глава 5. Старая дача
Когда Сергей вернулся от Свиридова, пробило два ночи, – «Засиделись мы с Витьком».
Хотел плюхнуться на кровать, не раздеваясь, помешал звонок телефона.
«Надеюсь, не братва, никуда не хочу ехать, сейчас только спать». – Прикидывал Авдеев. К счастью, на проводе оказалась Ксюша.
– Наконец-то! Сто раз тебе звонила! Переживаю… всё в порядке?
– И тебе доброй ночи, если бы я спал? Ты время видела?
– Ты сова, знаю, жили как-никак вместе.
– Не начинай! – вспылил Племянник, – мы обо всём давно поговорили… учись ты спокойно в Ростове! Скоро учебный год начнётся. Найди парня приличного, детей ему нарожай и жизнь наладится, меня в покое оставь. Ксюх…
– Не хочу! Я слышала, что случилось с Юрой и…
– Обойдёмся без соболезнований: за последние дни от них тошнит круче, чем от спирта «Роял».
– Серёж… мне страшно за тебя. Переезжай ко мне, а? Квартиру снимаю одна, найдём тебе работу, завяжешь со всем этим, станем жить по-людски! Тем более… его больше нет.
– По-другому я не могу… не хочу.
– Хоть в гости на пару дней приезжай, чисто по-дружески, столько лет знакомы, учились вместе! Ну? Поговорим, по Ростову пошляемся.
– Нафиг мне твой Рос… – Авдеев запнулся на полуслове, вспомнив про дочь Витька.
«Так, Ксюша снимает квартиру в Ростове, ей я могу доверять, следовательно, можно погостить у неё спокойно, без опаски. Приехать заранее: осмотреться, найти Дашу, план прикинуть чин по чину. Отличная идея, всё в масть ложиться! Ох и подлец же ты, Бэтмен!» – Размышлял Сергей.
– В гости приеду.
– Правда?! – Воскликнула Садчикова.
– Естественно! Чуть позже. Дела.
– Жду.
– Скажи, Ксюш, неужели ты правда хочешь меня видеть после того, что произошло на даче тогда?
В трубке послышалось тяжёлое дыхание, затем девушка ответила:
– Да, Серёж, мне больно это принять, но я всё понимаю… приезжай. Мне точно стоит тебя ждать?
– Жди, я же держу слово, забыла?
– Спокойной ночи.
– Сладких, Ксюх.
«Два часа ночи, она не спит! Переживает за дурака, что мне ещё надо? Жил бы с ней, да жил, но нет! Вечно в дебри тянет!» – С мимолётным сожалением подумалось бандиту.
Сергей положил трубку, опустился на пол рядом с тумбочкой, вспоминая, что случилось на даче, на следующий день после проводов Ксюши в Ростов.
30-го апреля 1995-го года, после расставания с Садчиковой, привыкнув к тому, что она всегда ждёт дома, Сергей начал тосковать, психовать, проще говоря – оказался на грани нервного срыва.
В подобные моменты Авдеев обычно отправлялся на старую дачу, дед с бабушкой давно на неё не ездили: купили другую, поближе к дому (туда пьяный дед зимой по снегу шастал), внук же, тяготел к старой – детство там прошло! Особенно ему нравилось – о ней почти никто не знал, соседей рядом нет (время такое, бросали люди сады), находилась она на отшибе: за забором сразу лесостепь. Прямо идиллия! дикая природа с домиком и огородом посередине заросших полей, брошенных участков. Вот и наведывался Племянник туда, расслабляться время от времени, как сейчас говорят – релаксировать.
После отъезда Ксюши, Сергея потянуло на дачу, он подошёл к Придану, сказал, что необходимы выходные, – «Нервам конец, поеду, отдохну!»
– О чём базар?! – Пожал Юрка плечами, – хоть на неделю езжай, я понимаю. Ты мне здоровым нужен и морально, и физически! Когда планируешь?
– Утром. – Невесело ответил Бэтмен и, попрощавшись, побрёл собирать «чемодан» для предстоящей поездки.
Складывать вещи с вечера для отправки на сады утром – своеобразный ритуал из детства, к нему Сергей отнёсся серьёзно, заодно и отвлёкся от тягостных мыслей.
Традиционно, сунул в сумку «мечту эмигранта» три банки тушёнки, армейских хлебцев, сырокопчёной колбасы, несколько плиток шоколада и конфет; восковые свечи, много спичек, фонарик с запасными батарейками; охотничий нож, походную аптечку, бутылку водки, керосина для лампы; газет, чтобы растапливать печь и прочее. – «Термос с горячим кофе налью утром!»
Ехать на дачу решил по старинке: в забитом бабушками автобусе. С вечера машину оставил под окнами дома… что могут заминировать или угнать, тогда не боялся и не думал о подобном.
Поднялся без будильника, умылся, завтракать не стал. Взвалив большую сумку на плечо, вышел из квартиры.
Трусцой сбежал по ступенькам, остановился на крыльце подъезда под козырьком. Сбросив «сидр» на бетон, Сергей решил задержаться перед дорожкой, будто собирался уезжать далеко и надолго.
В такие моменты люди обычно достают пачку сигарет, щёлкнув зажигалкой либо чиркнув спичкой, не спеша закуривают, наклоняясь и прикрывая огонь руками от ветра. Но Авдеев никогда не дымил, он просто наблюдал за суетой спешащих на работу людей – всё равно, до автобуса времени оставалось «вагон и маленькая тележка».
На улице утренняя, весенняя прохлада, дул свежий ветер, поднимая с земли полиэтиленовые пакеты, и раскачивая стволы позеленевших акаций. В воздухе пахло сыростью и зеленеющей травой, листьями, выделяя характерный для начала мая (конца апреля) аромат. Небо, сплошь затянутое тучами, говорило о скором начале продолжительного дождя.
Грустно вздохнув, Племянник вскинул баул обратно на плечо и побрёл в сторону автовокзала.
Около пятнадцати минут стоял в ожидании общественного транспорта. Наконец, приехал красный автобус «ЛАЗ-695», прозванный в народе «Пылесос». Отбросив манеры приличия и пионерское «джентльменство», Сергей первым забежал в открывшиеся двери, проскочив мимо возмущённых старушек, которых по весне собиралось особенно много на любом рейсе: решишь ты поехать в шесть утра или в восемь вечера – столпотворения не избежать.
Труситься в гремящем всеми деталями автобусе, Авдееву выпало чести порядка часа. Выбравшись на нужной остановке, он с облегчением наполнил лёгкие свежим воздухом, отхлебнул пару глотков минералки и пришёл к выводу: «Надо поторапливаться! Задул „губатый“ сильнее, а тучи на небе стали абсолютно тёмно-синего цвета. Вот-вот начнётся ливень».
Путь от остановки до домика составлял ровно двадцать минут, если двигаться быстрым шагом, что с тяжёлой сумкой не так-то просто, ещё «ТТ», то норовил выскочить, то, наоборот, проскользнуть глубже в штаны. Сзади шагающие люди заметили торчащий из-под весенней куртки Сергея пистолет и нарочно отстали от него – предпочли держаться на расстоянии.
– «И правильно! Не нервируйте лучше своей громкой и пустой болтовнёй, в автобусе наслушался! Чего я плеер и наушники не взял?»
Племянник с трудом пробирался от калитки ко входной двери, путь ему преграждали прошлогодние заросли, да исполинские – выше головы.
Поднявшись на крыльцо, бандит отыскал спрятанный ключ от домика под козырьком и, оторвав от дверной ручки высохший виноградный узелок, повернул сталь два раза в замке. Толкнул плечом дверь вперёд: её давно не открывали, разбухла от влаги и поддавалась с трудом.
Дача с порога встретила Авдеева спёртым воздухом, приторным запахом сырости, «канатами» свисающей по всему потолку густой паутиной и пылью. – «Давненько тебя не навещал, прости, родная! Всё некогда мне, дела, да дела».
Прошёл в первую комнату, выполняющую роль кухни, здесь сложена маленькая печь, стоял холодильник и большой стол, внутри которого помещены различные ножи, ложки, вилки, чашки, кружки. На полу под ковриком таился спуск в подвал, оборудованный отцом (уже покойным на тот момент) в подобие бомбоубежища – слой железобетона над подвалом составлял больше метра.
Сергей щёлкнул по электрическому выключателю сперва в одной комнате, затем в другой: свет не загорелся, – «Ясно, электричество отключено! Не беда, обойдусь без него, мне привычно, не зря свечи с керосином тащил на горбу».
По телу преступника пробежала дрожь, кажется, внутри хаты холоднее, чем снаружи. Посмотрев на комнатный градусник, Авдеев понял: верно! Красная полоска ртути не доходила до нуля по шкале. Решил немедленно это исправить.
Не переодеваясь и не вытаскивая из сумки привезённые вещи, Бэтмен взял топор и отправился в сарай за дровами. Насобирал там сухих щепок, картона с фанерой; расколол несколько пиленных чурбанов груши и потащил полученную охапку в дом, едва видя перед собой дорогу.
Накидал в печь мятых газетных листов, придавил их хворостом – поджёг бумагу. Сперва огонь разошёлся сильно, потрескивая и извергая искры в лицо Сергея сквозь открытую дверцу топки, – «Хорошо горит», – с удовлетворением подумал он, не тут-то было! Дым начал валить со всевозможных щелей и через несколько секунд, в комнате стало невозможно находиться: глаза резало, вырвался кашель, пришлось выбегать на улицу.
На даче Сергей не появлялся длительное время, печью не занимался, не чистил её, давно не прогревал, та нахватала влаги в стенки своих закоптелых ходов, образовался конденсат и наверняка скопилось обильное количество паутины, возможно, прочего мусора, вот и принялась дымить паровозом. Пока помещение проветривалось, печурка протапливалась, Авдеев решил не терять понапрасну времени: принялся колоть огромные, дубовые чурбаны.
Племянник любил рубить дрова: получал от этого большое удовольствие и увлёкшись, мог не заметить, как пролетит несколько часов. В тот раз ему мешал мерзкий, крупный и холодный, весенний дождь; каждая капля, попадавшая за шиворот, заставляла съёживаться в комок, словно било током, противное ощущение, знаете ли.
Добротный огонь на колосниках вскоре выполнил дело: прогрел кирпичные стенки ходов, и дым в доме рассеялся, позволив хозяину вернутся внутрь, где при помощи полотенца, работая им, как вентилятором, он выгнал в распахнутую дверь остатки смога. Занёс в кухню недавно наколотые и успевшие промокнуть под сильным дождём дрова, сложил их на печи, чтобы быстрее подсыхали, и… всё! Можно заняться разгрузкой вещей, запоздалым переодеванием.
Закинув в топку несколько головешек, Сергей прошёлся по дому, с целью осмотреться, вспомнить хоть, где что лежит и как выглядит, что у него есть здесь и, возможно, чего следует привезти позднее, на всякий случай.
В помещении три комнаты, включая первую, выполнявшую роль кухни, прихожей и веранды одновременно; по размерам они небольшие, зато тёплые (при условии прогревания печи в холодное время года), уютные. Ветер не продувал толстые, кирпичные стены, ремонт оставался с советских времён, но со вкусом и такой, как бы сказать? душевный, родной, что ли?
Раздражали Племянника несколько пунктов. Первый, – сырость; второй, – холод (любил тепло); третий, – всюду встречала проклятая паутина, словно Сергей находился не на даче, а в каком-то старом склепе.
Авдеев тщательно осмотрел полки в шкафу, раскрыл дверцы столиков, тумбочек. Забыв про отсутствие электроэнергии, пытался безуспешно включить ламповый телевизор; заглянул под кровати, коих имелось пять: по две сеточной в каждой из спальных комнат, одна в кухне, на том и успокоился.
Увидев себя в зеркале на дверце шифоньера, Племянник отшатнулся: голова напоминала факел, стоит чиркнуть спичкой, и его причёска засветит лучше, чем фонарь в правой руке! Настолько много собрал «кабиной» Авдеев паутины.
Разозлившись, хозяин принялся веником смахивать «художества» членистоногих из углов, стен, потолка. Успокоившись, вернулся в кухню (веранду и прихожую), протёр влажной тряпочкой стол и начал выкладывать содержимое сумки, приоритетно продукты. Свежий воздух, лёгкая физическая нагрузка дали знать: разыгрался аппетит.
После трапезы впору принять «на грудь»! Не пьянства ради, пользы для, точнее – психологического здоровья. Надираться в стельку Сергей не планировал, но чутка выпить можно, следовательно, водка, кроме которой он ничего не привёз, для этих дел не годилась. Взяв фонарик в зубы, дачник спустился под массивный железобетонный пол в подвал. Поднял оттуда четверть домашнего, креплёного вина; снял при помощи открывалки из стола с банки железную крышку и налил её содержимое в алюминиевую кружку. Взболтав, вдохнул аромат отличного, выдержанного по всем правилам напитка. Попробовал, зажевав кусочком шоколадки из нагрудного кармана. На вкус вино оказалось хорошее: в желудке приятно запекло.
Наконец-то! Племяннику удалось по-настоящему расслабиться! В печи потрескивали дрова, издавая приятный для уха звук, а для обоняния запах; по металлической кровле веранды и по стеклу окна били капли настоящего ливня. Сквозь журчание бежавшей по водостокам к фундаменту воды, хорошо слышен завывающий над степью ветер; откуда-то издалека доносился лай бродячих (или приручённых) собак и, к счастью, случилось то, чего не хватало для полной картины – раздался продолжительный раскат грома! Молния сверкнула так, что в комнатке, освещённой лишь заправленной недавно керосинкой (хоть и день был, но темновато из-за осадков и маленьких окон) стало на мгновение ярко.
Авдеев обожал дождь, грозу и ветер, ну, когда находился там, на даче: он в тепле, кругом «дикая» природа, в руке кружечка с хорошим вином, на столе неплохая, по крайней мере, по тем временам, закуска; в комнатке достаточно тепло. Сергей снял свитер и продолжил «релаксировать» в майке и штанах. Нервное напряжение, казалось, прямо сваливалось с тела всем тяжёлым грузом – это чувствовалось так, что резало в глазах, – «Сейчас бы массаж, и вообще, супер!» – Размечтался дачник.
На часах около четырёх вечера, Племянник по-прежнему сидел, вкушая лучшую для него в мире звуковую атмосферу и заодно наблюдал, как идёт за окном ливень; пил вино, вспоминал детство, изредка отрываясь от «важного дела» на подбрасывание в топку партии дров.
Тучи и дождь на улице оказались настолько серьёзными, что через окно не было видно соседнего, брошенного участка, поэтому Сергей зажёг две восковые свечи, установив их на столе.
Вдруг случилось несвойственное в подобной ситуации: постучали в дверь. Или Сергею показалось? Нет, стук повторился.
Авдеев насторожился, – «Кто это?! Хорошо, заперся на щеколду! Верный „ТТ“ со мной… пальнуть через дверь? Если дед пришёл?» – Снова стук, посильнее. Стоявший на пороге уверен: хозяин здесь. – «Конечно, дым из печной трубы валит». – Нежданный гость принялся барабанить, – «Что ж, я не трус, надо открывать». – Положив правую ладонь на рукоятку пистолета за поясом, готовый выхватить его в любую секунду, Племянник, тихо откинув щеколду, дёрнул дверь на себя.
Дачника охватило невероятное удивление! На пороге оказалась Света Ветрова: первая любовь, та самая, бывшая девушка, которая не дождалась его из армии. Она, промокшая насквозь, стояла и дрожала осиновым листом, словно дед Боря через неделю после пенсии.
– Ты откуда?! Ты как, вообще, здесь? Зачем? Какого чёрта?! – От удивления Авдеев ронял обрывки фраз и матерных ругательств.
– Эй! Может, сперва впустишь, потом допросы? – Дрожащими, посиневшими от холода губами, произнесла она.
Не понимая, что делает, бандит повиновался просьбе: подвинулся в дверях, пропуская Свету внутрь.
– Ой, у тебя тепло здесь! Серёж, дай полотенце, пожалуйста. – Попросила гостья прерывающимися словами, подходя ближе к печке с вытянутыми ладонями.
Светлана была девушкой, как сама говорила – миниатюрой. Рост 155 – 157 см, вес меньше мешка с цементом; фигура статная, пышногрудая, ножки красивые (не кривые). Лицо её, Сергея раньше сильно привлекало: карие глаза, пухлые губы Анджелины Джоли, стрижка каштановых волос «под каре», веки немного сужались по уголкам, из-за чего та отдалённо напоминала монголку.
Авдеев смотрел на неё, насквозь промокшую, дрожащую от холода, едва ли не обнимающую чугунную плиту и в его голове всплывали «кинофрагменты» из прошлого, когда он вернулся из армии, на «крыльях любви» летел к Ветровой на встречу, не побывав толком дома, лишь успев снять парадную форму и приодеться по гражданке.
А вышло по стандарту – штампом. Вошёл наш дембель под вечер к Светке во двор многоэтажек и до него донёсся знакомый, некогда дорогой для сердца смех от одного из подъездов. Хохотом, причём таким, похотливым, заливалась именно возлюбленная Авдеева.
Племянник подошёл, а она с каким-то парнем облизывается. У Бэтмена шок! Не хотелось верить глазам, думал – спит! Дальше, слово за словом, пользуясь потрясением Сергея, кавалер Светланы прописал сопернику в лицо, тот упал, скорее от неожиданности, чем от силы удара. Медленно поднялся и молча, в ответку, послал негодяю двойку: печень – челюсть. Вырубил начисто… хорошо, тот упал в глубокий снег, а не на жёсткий асфальт.
Авдеев сказал что-то матерное и обидное тогда уже бывшей девушке и как мальчишка бросился бежать куда глаза глядят. Где-то споткнулся, врезался в сугроб, кричал разный бред в небо, долго лежал, вглядываясь и одновременно проклиная яркие звёзды в небе. Пацан совсем был, хоть и из армии пришёл, боевое крещение имел.
Вспомнив это, сделалось немного стыдно: больше перед собой, чем Светой.
– Эй! Чего застыл, не слышишь совсем? – Вывела из задумчивости бандита девушка, – эй! Вернитесь на землю, командир!
– Прости, задумался.
– Ах! Догадываюсь о чём, – скорчила Ветрова ироничную гримасу, – позже это обсудим, хорошо? Дай согреться, высохнуть, потом хоть выгоняй. Поможешь мне?
Авдеев глядел на гостью, не зная, что ответить.
– Оу, не смотри на меня волком! Жутко от такого взгляда. Так я посохну, окей?
– Разумеется, – решил Племянник на время отодвинуть воспоминания с обидами, стало почему-то жалко её: как щеночек, мокрая вся, дрожит. – Снимай одежду, над печкой быстро высохнет. Сейчас, что-нибудь сухое накинем на тебя.
Вид у Светы такой, что Сергею самому холодно стало. Потому он начал помогать ей раздеться.
– Хоть разуйся для начала! – Отпустил хозяин девушке строгое замечание, заметив, что та в кроссовках, – натопчешь мне тут. Зря я убирался? Согреешься: полы заставлю мыть!
– Ой! Не вопрос, командир! – Весело ответила Света.
Гостья выполнила просьбу: с трудом стянула с ног обувь. Авдеев помог ей снять потяжелевший от влаги, чёрный спортивный костюм – олимпийку и трико. Выйдя на порог под козырёк, выжал их по очереди: воды натекло столько, что складывалось впечатление, будто Ветрова недавно из речки вылезла в этом.
– Её тоже, пожалуйста, – протянула Света белую майку, оставшись в нижнем белье. Неясно: ставила девушка себе задачу смутить бывшего или нет… хотя вряд ли. Всё-таки Ветрова Сергея неплохо знала.
Тем не менее смотреть на полуголую девушку было неуместно! Ведь по логике вещей бюстгальтер сушить тоже надо… потому хозяин приказным тоном сказал:
– Возьми полотенце в шкафу, там найдёшь сама, не забыла, думаю, где лежит. Выбери побольше, вытрись хорошенько, переоденься в сухое… на полках глянь по размерам, оно хоть и залежалось, зато не мокрое.
В майке оказалось тоже немалое количество влаги. Выжав, Сергей аккуратно развесил бельё по комнате, на специально протянутой для таких задач верёвке.
Подумав, – следует «поддать жару», Племянник закидал в печь несколько больших дровишек: быстрее высохнет. – «Да! Чаю бы ей горячего не мешало, то заболеет», – пришла ему голову мысль, – или ну её в сад? Не заслужила, пусть болеет себе, откуда забота проснулась к предавшему меня человеку?»
– Ой, я так замёрзла! – сказала Светка, выйдя из соседней комнаты в старой рубашке хозяина, застёгнутой пошловато, наполовину, – в этой комнате тепло, в той намного холоднее, – она указала рукой на спальню.
– Закрой дверь, – сердито бросил Авдеев, – туда тепло уходит, сама замёрзла и меня простудить хочешь?
– Эм… там тоже нужно, чтоб протапливалось, я неправа? – Обиженным тоном отозвалась девушка.
– Я в курсе, Свет! У меня своя система «протопки»: в этой комнатке поднимется больше двадцати градусов, тогда и открою дверь в соседнюю.
– Тебе виднее, – присела Ветрова за стол.
Заметив, что бывшая до сих пор дрожит, Сергей добропорядочно уступил ей место, ближе к печи (мужчина всё-таки) и предложил:
– Может, ещё чего накинешь из одежды?
– Нет-нет, нормально! человек, когда согревается, тоже дрожит. А вот от горячего я бы не отказалась! Ты, вижу, уже немного «подогретый». Поделись: налей, «бедной девочке».
– Чаю? – Ехидно спросил Бэтмен.
– Это попозже, – заёрзала она по стулу, – водочки или коньячку, чисто для медицинских целей, чтоб не заболеть.
– Коньячка нет, я не любитель его, а вот водки плесну, пожалуй.
Сергей отвернулся от гостьи, достал из сумки бутылку, поставил её на стол, где красовался чистый гранёный стакан, – «Уже достала, стерва, помнит, где и что находится».
Ветрова смотрела на бывшего исключительно преданным взглядом несколько секунд, затем легко кивнула в сторону посуды, мол, – «Наливай, чего стоишь?»
– Быстро ты, – только и ответил бандит, налив половину стакана водки.
Чокнулись: Авдеев алюминиевой кружкой с вином, Света стаканом… залпом выпили, каждый своё. Пить Ветрова умела всегда, большими дозами, причём довольно долго могла не пьянеть. Только любила запивать чем-то, закусывать не могла. Поэтому бандит предложил ей вытащенную и открытую ранее банку с вишнёвым компотом. Жадно отпив из неё, девушка произнесла:
– Кайф! То шо доктор прописал! Ну?
– Чего нукаешь?! – Сергей отодвинулся от гостьи, устроившись за углом стола, – рассказывай: откуда ты тут, главное, зачем? Какого лешего припёрлась?
Света являлась четвёртым человеком, включая Авдеева, кто знал об этой даче, оставшиеся двое, разумеется, дед и бабушка. Даже Придан не ведал, где это место находится, ну… ещё мать, но та жила далеко на севере.
– Ох! Тёплого приёма я и не ждала, конечно, но всё равно решила идти сюда.
– Идти?! – Удивился дачник, – пешком, что ли?
– Ага! Есть иные варианты? – Пожала стерва плечами, – пока май не наступит, автобусы после четырёх вечера от автовокзала ходить не будут на сады, так что пешком. Иногда бежала, пока дыхалки хватало… можно? – Она вытащила из косметички пачку сигарет.
– Кури, – утвердительно кивнул Сергей, – здесь до тебя дыма столько было, что ты вряд ли меня смутишь.
Света чиркнула зажигалкой и, сделав затяжку, обхватила сигарету слишком уж по киношному, отчего Сергей усмехнулся.
– Ой! Не хмыкай, лучше, правда, сделай чайку, пожалуйста.
– Лезгинку тебе не вдарить? – Съехидничал Авдеев, но чайник поставил на раскалённую, чугунную плиту.
– Нижнее бельё тоже насквозь мокрое. – Пожалилась Света.
– Сама выжимай!
– Ах! Я не про то, Серёж, повесить здесь, просушить можно?
– Повесь, – указал бандит на верёвку, – ты не ответила: зачем припёрлась? Что важного вдруг случилось, раз ты пятнадцать километров пешком по ливню ко мне шла? Проблемы, какие?
– Ой! Нет… в том плане, о каких проблемах ты имеешь в виду, совсем нет!
– Продолжай.
Опустив глаза, она покачала головой и ответила:
– Не знаю… как сказать.
– Как есть, не беси меня!
– Уф… чувство вины. Чего-то недосказанного перед тобой, тяжесть, осадок.
– Осадок Светик – это то, что из-за тебя у меня в прошлом вышло, вот то осадок! Только это «тогда», оно былью поросло, – Авдеев качнул головой в сторону, – сейчас нет, ничего нет. Время прошло, многое изменилось, главное – я изменился.
– Ох! Командир, насчёт того, как ты изменился, прекрасно знаю.
– Не паясничай, тебе не идёт.
– Нет, не паясничаю, серьёзно! Понимаешь, поговорить с тобой хотела очень, просто так, пускай не о чём, без темы, ПО-БОЛ-ТАТЬ! Здесь момент подвернулся, потому и пришла. – Девушка с грустью усмехнулась себе в левое плечо.
– Какой «момент» тебе подвернулся? – Не совсем понял Сергей, вино немного начало тормозить реакцию мыслей.
– Серёж, если ты не забыл, я рядом с автовокзалом живу. Догадываешься, что сегодня в окно утром заметила? Смотрю: командир с сумкой дорожной несётся, в своей стихии. Сразу подумала – сюда поедешь. Когда увидела, в какой автобус ты уселся, поняла, точно: на дачу собрался! Если один, да на автобусе сюда прёшься, значит, проблемы у тебя душевные, я ведь помню, ты всегда на «психах» на сады сбегал! Поняла – это тот самый момент, когда с тобой можно и нужно поговорить. Я немного подождала, прикинула по времени: пока ты приедешь, выпьешь и пошла к тебе… пешком, ведь автобусов, как я говорила, больше нет на сегодня.
– Вот именно Света: автобусов нет, как ты обратно собираешься? – Проигнорировал Племянник излишнюю откровенность о том, что специально ждала, пока он приедет на дачу.
Ветрова серьёзно и испуганно посмотрела в глаза преступника.
– Эй! Ты меня разве выгонишь в такую погоду на ночь глядя?! Серёжа?
Не ответив, Авдеев отвернулся к печке – чайник закипел. Сняв его с плиты, налил в заранее подготовленную кружку с ложечкой, сахаром и пакетиком чая, кипятка.
Не дождавшись ответа, Света продолжила:
– Ой! Не выгонишь, конечно. Ты стал другим, пусть холодным, жестоким, но… не сволочью, не подонком, нет. Даже такую стерву, которая тебя предала и обидела, никогда не выгонишь – я уверена.
– Ты прекрасно об этом знала, потому и припёрлась. – Бесстрастно сказал хозяин, подвигая гостье парящую кружку.
– Да! И всё тебе честно рассказала. Видишь, мне скрывать нечего… больше нечего. Командир, психология человека формируется в детстве, а тебя маленького и подростком я знала хорошо, очень хорошо!
В сказанном Ветровой отражалось много правды. Ведь придя на её месте другая девушка, та же Ксюха, так вот, пешком, по холоду и дождю, рискуя подхватить воспаление лёгких, то вызвала бы в Авдееве восторг и уважение. Но Света сильно обидела Сергея, предала по-своему и к тому же она правда хорошо знала его характер, что подобный поступок он может высоко оценить. Оттого несильно обрадовала Племянника своей выходкой. Хотя, если честно, всё равно немного приятно.
Снова вспомнил прошлое, когда лежал в снегу, едва не плакал, после того как она его бросила, позже себе пообещал, что не редкость в таких случаях, – «Она ещё приползёт ко мне, начнёт извиняться, а я скажу ей: паровоз ушёл! Не желаю тебя больше видеть». – Теперь пришёл подходящий случай для этого, так и вышло, как он желал, лёжа в сугробе… но говорить девушке гадости или о том, какой она была дурой – не стал. Повзрослел, изменился. Ему, правда, давно на неё всё равно: встречались раньше, позже обиделся сильно – всё минуло!
– Эй! Чего задумался? Прошлое вспоминаешь? – Нарушила тишину Света с насмешливой улыбкой, которая начала подбешивать Племянника.
– Угадала! Действительно, проехало что-то по мне прессом былого.
– Что надумал? – Ветрова пододвинула стул ближе к бывшему и забралась на него с ногами в позу «йога», почти полностью оголив бёдра, к счастью, при двух восковых свечах и керосинки это осталось не особо заметно для Сергея. – Расскажи, поделись или вынеси, наконец, свой приговор…
– Какой нафиг тебе приговор!? – С раздражением отмахнулся Авдеев, – что было, то прошло… прошлого не вернёшь, не изменишь, а будущего, сама понимаешь, у нас с тобой в помине нет, и быть не может!
– Ах! Прекрасно понимаю, что будущего у нас нет, – девушка закусила нижнюю губу, – хотя жаль, если честно.
– Кстати, что с парнем тем, с которым из армии меня «ждала», рассталась, что ли? Вроде любовь такая у вас, сказочная искрила.
– Ой! Командир! Какая любовь? Просто, как говорится: погулять захотелось. Любовь у нас была только с тобой!
– Давай без лирики, – сделалось мерзко бандиту от её последних слов, – то расплачусь!
– Не злись, лучше налей мне снова.
– Водки или вина?
– Капни водки грамм пятьдесят, потом на вино перейду, тебя поддержу.
– Потом ты либо спать, либо домой пойдёшь! – Неожиданно повеселел Сергей.
– Ах! Не смешно! Ты сказал, что ещё полы заставишь меня мыть.
– Это – пожалуйста! Как отказать даме в таком удовольствии?
Налили, чокнулись, выпили. Запив водку обильным количеством компота, Света постаралась вывести дачника на откровенность:
– Так! Если честно, ты сам того парня запугал настолько, что он меня за километр обходил. Чего вы с ним сделали? Слухи разные ходили, говорят, мол: – «Бэтмен со своими быками его на кладбище возил». Расскажешь?
– Нет, не проси, поссоримся. – Отмахнулся Авдеев.
Сам прокрутил в памяти те дни. Где-то в середине января, он с ребятами действительно здорово напугал Светкиного хмыря, переборщил малость – это всё нервы и обида! Как-никак, девушку подонок у бандита увёл, пока тот в армии служил! Что ещё можно сказать в оправдание жестокости?
На деле, хоть у Сергея присутствовало желание убить того парня, он бы не стал этого делать. Максимум, на что мог пойти – это драка «раз на раз». Но он, хмырь, виноват сам. Оказывается, при их первой встрече, когда, вернувшись со службы и, увидев его во дворе со Светкой, Авдеев ударил наглеца (точнее, дал сдачи), то умудрился сломать ему и челюсть, и нос одной комбинацией (двойкой). Кобель, естественно, затаил обиду. Договорился с двумя корешками, и они втроём подкараулили тогда ещё начинающего преступника под подъездом – хотели жестоко «наказать». Это могло у них получиться: каким бы крутым ты ни был, а сзади в тёмном углу дадут трубой по башке, сразу вся крутость через нос с мозгами на землю и вылетит!
Спас Племянника тогда, как это не дико звучало по тем временам – участковый. Он совершал плановый обход по квартирам и задержался в доме Сергея (у соседа) допоздна, вышел на улицу в подходящий момент, когда на Авдеева хотели напасть. Мент что-то выкрикнул и за табельное схватился… к счастью, у него оно имелось (правда, без патронов, но уркаганы не знали), словно судьба. Хулиганы испугались, по сторонам разбежались, Сергей вникнул, что к чему. Потом, кстати, отблагодарил с большим уважением участкового, старшего лейтенанта Максименцева. Даже подружились (в меру жизненных статусов).
Дальше дело техники, понятно, ждать второго, более успешного нападения на себя в планы бандита не входило, он сработал на опережение. Придана впутывать в такие мелочи не стал, попросил помочь Томпсона и Бича.
Выловили того хмыря вечерком, отвезли на городское кладбище к разрытым могилам, для порядка хорошенько его «обработали» ногами и руками… Племянник бил сильно, жестоко… подручные еле оттащили бригадира от бедолаги. С Авдеевым случалось такое нечасто, просто огромная злость вскипела внутри! Он, сжимая зубы от ярости, обломал себе кусочек верхнего резца.
Позже полили кобелю ноги то ли соляркой, то ли керосином, подожгли и бросили в могилу, быстро присыпав землёй, чтоб не сгорел. Страха на парня нагнали такого, что становилось его жалко Сергею, когда вспоминал тот вечер: труситься весь, воняет мочой, молит о прощении, ползает на коленях. Зря тогда они так с ним, жалел об этом Авдеев, не стоило настолько жестоко наказывать. Через некоторое время вытащили недоноска из чужой могилы и отвезли подальше от города, чтоб долго домой пешком шёл: мобильных не было, а без денег далеко не уедешь в 90 – х, выбросили из машины и дав солидного пинка, отпустили на все четыре стороны.
