Отзывы на книгу «Переспать с идиотом»

В книге пересекаются два мира. Один очень прагматичный, циничный, мерзковатый. Второй неоднозначный, построенный на чувствах-эмоциях больше, чем на разуме, тоже не вызывает восторга и обожания. В первом случае молодая дама живет с пожилым профессором, и никакой любви, конечно, нет у нее к нему, только холодный расчет. Временами эта нить повествования разрывается, и мы читаем куски «что могло бы быть» и «если бы». Второй мир – это театр даунов, в прямом смысле людей с особенностями развития. Скажу честно, я не бывала на таких представлениях, и я не могу сказать, насколько эмоционально зрелищным оно могло бы быть. Но у Бычкова это явный антагонист линии профессор-любовница. Язык книги местами сложен для чтения.

Как же замечательно иметь возможность на фоне нескончаемого потока графоманства читать автора владеющего магией русской романистики! Я буду лаконичен и не стану рассуждать о сюжете: он прекрасен, мифологичен, увлекателен, в стиле великих! К сожалению, современные читатели находятся в плену иллюзий моды, востребованности, продажности. Такому «читателю» нельзя ничего доказать, и уж тем более, он не станет искать самостоятельно. Зачем лишние движения, если отовсюду и так подносят и скармливают... Хорошая литература не может быть для избранных или напротив для всех, потому что находится над всеми оценочными критериями. Ее нельзя скрыть, запретить, убрать и т.д. (для особо одаренных организаторов книжных выставок/ярмарок). Все тайное всегда становится явным. В прошлый раз я уже отмечал, что романы Андрея Бычкова будут постепенно разобраны на цитаты. А что может быть выше чем уйти в народ?

P.S.

Всегда ли правду вы творите, О судии земных сынов? Всегда ль виновного вините? Всегда ли слабому покров?

М. А. Дмитриев

Весь мир – театр… Постойте, но у Бычкова вы сразу натолкнетесь на театр даунов. Они будут играть на сцене, а за сценой нам будет показана жизнь девушки по имени Бронкси. Возможно, ее любимый погиб в дорожном происшествии. Читая Бычкова, вы научитесь часто употреблять слово «возможно», говоря о сюжете. Он часто использует нелинейное повествование, которое шинкует как морковку с сельдереем, а после перемешивает все части и подает нам такой «салат». Вроде бы читатель должен ощущать сочувствие к Бронкси из-за смерти (?) возлюбленного, но ее роман с профессором, который на самом деле не роман, все портит. Бронкси, названная по имени района Нью-Йорка, бывшего рабочего, а теперь уже даже пытающегося «окультуриваться» (какая забавная параллель с самой Бронкси), нам становится глубоко безразлична со всеми ее духовными и не только переживаниями. Разумеется, Бычков не был бы самим собой, если бы не убил кого-нибудь в своем романе.