Читать книгу: «Русские во Второй мировой войне», страница 17

На рассвете 6 апреля, после выполнения люфтваффе своей обычной миссии устрашения и разрушения коммуникаций, германские войска пересекли границу с Югославией со стороны самой Германии, а также Венгрии и Болгарии. Три дня немцы бомбили Белград, доведя цифру погибших в абсолютно беззащитном городе до 17 тысяч. Тринадцатого апреля немецкие и венгерские войска вошли в разрушенную столицу, еще через четыре дня остатки югославской армии (28 дивизий) сдались в Сараеве. Король и премьер-министр бежали в Грецию, авиация перебазировалась в СССР.

В это же время трагедию переживала и Греция. Пятнадцать дивизий фельдмаршала Листа вторглись в Элладу с севера. Предоставленные англичанами четыре дивизии из Ливии не сумели отразить страшный удар. Греческие войска сдались немцам и итальянцам 23 апреля. Немецкие танки вошли в Афины, на Крите был выброшен парашютный десант. Не дожидаясь окончания боев, Гитлер уже 12 апреля поделил Югославию между Германией, Италией, Венгрией и Болгарией. К Германии отошли территории, принадлежавшие прежней Австро-Венгерской империи. Немецкие войска оккупировали всю Сербию, а также месторождения меди и угля. Хорватия стала страной-сателлитом.

Гитлер, словно беря опеку над незадачливым итальянским партнером, послал в Ливию легкую моторизованную дивизию, заставив итальянцев принять в качестве верховного командующего ее командира генерала Роммеля. Собрав две итальянские дивизии и пользуясь ослаблением англичан (высадившихся в Греции и сейчас возвращавшихся оттуда), Роммель в конце марта начал наступление: в течение двенадцати дней восстановил контроль «оси» над Киренаикой. Он почти дошел до египетской границы, заново поставив господство англичан в регионе под угрозу из-за присутствия немцев и в Греции, и на Крите.

Ликующий Гитлер в своей речи в рейхстаге 4 мая саркастически отозвался о Черчилле: «Он наиболее кровожадный стратег-любитель в истории… Он сумел потерять одним махом два театра военных действий. В любой другой стране его судил бы военный трибунал… Его неестественное состояние ума может быть объявлено либо симптомами паралича, либо алкоголизма». Гитлер ждал развала Британской империи. Его воодушевляли сообщения с Ближнего Востока. Премьер-министр Ирака Рашид Али выступил против британской базы Хаббания (в пригороде Багдада) и попросил германской помощи. Здесь открывались новые перспективы. Адмирал Редер, который никогда не был восторженным сторонником «Барбароссы», попытался склонить Гитлера к повороту на Средиземноморье и Восток, он стремился оживить средиземноморскую альтернативу «Барбароссе». Успешное продвижение Роммеля в Египте, говорит он фюреру в эти дни, «нанесет Британской империи более чувствительный удар, чем захват Лондона». Гитлер не избежал искушения поддержать восставших против англичан в Ираке и приказал послать туда военную миссию, а также несколько самолетов.

Директива от 25 мая 1941 года гласила: «Арабское освободительное движение является нашим естественным союзником на Ближнем Востоке в борьбе против Англии… Поэтому я решил способствовать происходящим на Ближнем Востоке процессам посредством помощи Ираку. Можно ли будет – и какими средствами – начать впоследствии наступление в направлении Суэцкого канала и окончательно выбить англичан с их позиций между Средиземным морем и Персидским заливом – предстоит решить лишь после завершения операции «Барбаросса».

Гитлер успокаивал своего любимца Редера: Германия еще вернется к Средиземноморью, выступив из Ливии в направлении Египта, из Болгарии в направлении Малой Азии, вторгнувшись в Персию из Закавказья. Но все это после завершения главного плана «Барбаросса».

Весной 1941 года, – пишет английский историк А. Кларк, – победоносный и понесший минимальные потери вермахт, прошедший выучку и превосходно оснащенный – прекрасно сбалансированная и скоординированная военная машина стояла в зените военного совершенства. Куда она направится? Казалось, сама гравитация увлекала ее против единственного оставшегося на евразийском массиве оппонента; притягивала как Наполеона, который тоже в разочаровании стоял на берегу Ла-Манша, а затем двинулся на восток, в темные, непокоренные степи России».

Глава седьмая
Перед нападением

Сравнительно небольшими силами немцы в кратчайшие сроки овладели Балканами и изменили ход событий в Северной Африке. В ходе шестидневной кампании потерпела крах Югославия. Месяц длилось сопротивление Греции. Без особых усилий Гитлер сумел поставить Британскую империю на грань самого острого в ее истории кризиса. Даже несгибаемый Черчилль писал 4 мая 1941 года Рузвельту, что поражение на Ближнем Востоке делает продолжение войны «крайне сложным, долгим и несущим мало надежд предприятием».

Немецкие победы на Балканах произвели на Сталина глубокое впечатление. После входа германских войск на территорию Болгарии Молотов выступил с нотой протеста, указывая на вторжение Германии в советскую зону безопасности. Немцы промолчали. Новый – антинемецкий – кабинет в Югославии обратился за помощью к Кремлю и там подписали двусторонний договор. Однако оккупация Югославии не привела к протесту Сталина. На этот раз он стал демонстрировать определенную лояльность Берлину за счет безукоризненно четких экономических поставок.

В апреле 1941 года он добился огромного дипломатического успеха – договора с Японией о ненападении. Вначале переговоры шли сложно, но 12 апреля Сталин пригласил Мацуоку – министра иностранных дел к себе. «Вы душите меня, – сказал Сталин, – выразительно обхватив свое горло». На вопрос японца о соответствии их договора с Трехсторонним соглашением Берлина-Рима-Токио Сталин сказал, что он «убежденный сторонник оси».

Cобытия весны 1941 года породили в германском руководстве своего рода эйфорию, ощущение всемогущества. В Берлине решительно потеряли осмотрительность. Никто не говорил о потраченных на балканскую кампанию неделях, об отнятом от первоначального проекта «Барбароссы» месяце хорошей погоды. Напротив. Успех балканского блицпохода привел к тому, что в планах «Барбароссы» были сделаны изменения в сторону сокращения сроков предполагаемых военных действий.

В германском посольстве в Москве царило настроение гибельности выступления против Советского Союза. Результатом коллективной работы был меморандум, в котором излагались причины того, что СССР не мог и не хотел напасть на Германию. Шуленбург отвез его в Берлин Гитлеру. На аудиенции меморандум, заранее переданный, лежал на столе у Гитлера. Но речи фюрера не соответствовали изложенным в нем идеям. Когда через полчаса пустой траты времени Шуленбург взялся за ручку двери, Гитлер посчитал нужным сказать ему: «О, и еще об одном. Я не намерен начинать войну против России». Отныне, зная своего фюрера, граф Щуленбург был уверен в том, что Гитлер замыслил войну. О чем и сказал посольским соратникам.

Начинался июнь, моторизованным дивизиям немцев предстояло возвращаться на исходные рубежи в Польше и Румынии, но Гитлер и верхушка вермахта не испытывали сомнений. В течение шести месяцев германское командование сосредоточило на границах СССР армию в 3,2 млн. солдат.

Впрочем, опьянение быстрыми победами лишало германскую армию не только природной рассудительности. За день до выступления против России приказ Гитлера отдал приоритет производству самолетов, танков и подводных лодок перед производством оружия и боеприпасов для полевой армии. Более того, двумя месяцами позже – 16 августа 1941 г. – «ввиду приближающейся победы над Россией» Гитлером было приказано сократить вооруженные силы, не увеличивать впредь производственные мощности, поставки сырья и рабочей силы для военной промышленности. Не было предпринято никаких мер предосторожности на случай неожиданного поворота фортуны. А ведь речь шла о столкновении двух величайших сил в истории.

А в Москве были очень далеки от эйфории. В конце декабря 1940 года Главный военный совет пытался осмыслить уроки германского блицкрига в Европе. Доклад комиссии, предоставленный в ЦК, говорит о всеобщем разброде: «Нет единого мнения по поводу использования авиации и парашютных войск… Танковые и механизированные части отстают в своем развитии от современных требований. Степень механизации войск низка, а качество танков, состоящих на вооружении Красной Армии, – неудовлетворительно».

В ходе штабной игры Жуков, командовавший «западными» войсками, уничтожил войска «красных» и глубоко вонзился в территорию России. Игра Жукова предполагала, что немцы ворвутся в Россию тремя из своих четырех танковых армий. И главным будет направление на Смоленск и Москву. 13 января 1941 года Сталин спросил, кто же победил в ходе штабной игры? Сталин спросил Жукова, почему немцы пойдут таким путем и услышал в ответ, что их тактика диктуется соображениями наличия дорог и их общей стратегией. Вождь отчитал поклонника кавалерии маршала Кулика: «Он против механизации, против моторов, которые правительство дает армии. Это то же самое, как если бы он был против трактора или комбайна, защищая деревянную соху». Вскоре Жуков был назначен начальником Генерального штаба. За первые шесть месяцев 1941 года было выпущено более тысячи танков Т-34. Увы, немногие имели более чем часовую практику вождения этих танков, а сами они были рассредоточены по мелким подразделениям.

А план обороны, окончательно принятый Сталиным в апреле-мае 1941 года соответствовал убеждениям Сталина, что главным направлением удара Гитлера станет юго-западное, обещавшее немцам Украину. И накануне великих событий Юго-Западный округ получил дополнительные 25 дивизий.

Война на уничтожение

Нацизм гипертрофировал худшие черты германской армии, делая жестокость не только неизбежным спутником войны, но и сознательно планируемым фактором.

Готовясь к походу на Восток, нацизм и вермахт выработали правила новой войны. Гитлер считал сознательную аморальность армии залогом ее бескомпромиссных и успешных действий. Он как бы вовлекал миллионы немцев в действия, которые являлись преступлением даже на этапе обсуждения и планирования. Народы России ждал новый вид войны, основой которой был расчет на тотальный террор.

В начале марта 1941 года Гитлер призвал к себе командующих всеми тремя родами войск и ведущих военачальников для того, чтобы объяснить им новые правила ведения войны. Нацизм делал ее массовым убийством, отметая все прочее как препятствующие успеху обстоятельства. Фюрер обратился к тем, кому через три месяца было поручено завоевать Россию: «Война против России будет такой, что ее не следует вести с элементами рыцарственности. Это будет битва идеологий и расовых различий, и она должна проводиться с беспрецедентной безжалостной и неослабеваемой жестокостью. Все офицеры должны избавиться от устаревших идеологий… Я абсолютно настаиваю на том, чтобы мои приказы выполнялись беспрекословно. Комиссары являются носителями идеологии, прямо противоположной национал-социализму. Поэтому комиссары должны быть ликвидированы. Германские солдаты, виновные в нарушении международных законов, будут прощены. Россия не участвовала в Гаагской конвенции и поэтому не имеет соответствующих прав».

13 марта 1941 г. вышла директива Кейтеля (ОКВ): «По распоряжению фюрера и ввиду новых задач политического управления в свете противоположности политических систем (России и Германии. – А.У.), рейхсфюрер СС получает особенные полномочия». Это было задание без всякого суда истреблять всех врагов, начиная с евреев, цыган, коммунистов, славян.

13 мая 1941 года, за месяц с небольшим до начала осуществления плана «Барбаросса», фельдмаршал Кейтель от имени Гитлера издал приказ, ограничивающий деятельность военных судов в отношении нарушителей воинской дисциплины. По существу это было подстрекательством солдат (и заведомым их прощением). Текст говорил недвусмысленно: «Наказуемые нарушения, совершенные гражданскими лицами населения противника, впредь, до особого распоряжения, не подпадают больше под юрисдикцию военных трибуналов. Лица, заподозренные в преступных действиях, будут на месте представлены офицерам. Данный офицер будет принимать решение, должны ли они быть расстреляны. В отношении же нарушений, совершенных против гражданских лиц населения противника солдатами вермахта, уголовное преследование не является обязательным, даже если это деяние является военным преступлением или нарушением».⁸

Военный трибунал отныне ожидал германских солдат только в том случае, если их действия не вызваны необходимостью «поддержания дисциплины и безопасности вооруженных сил». Эта, содержавшаяся в строжайшем секрете, директива указывала, что «только те приговоры судов получат подтверждение, которые будут совпадать с политическими намерениями верховного командования».

Впоследствии немецкие генералы будут говорить о своем неприятии изуверского приказа Гитлера, но в чем выразился их протест во время обсуждения «приказа о комиссарах», требовавшего уничтожать политических руководителей как носителей враждебной идеологии? Согласно устным показаниям Гальдера, несколько генералов обратились к главнокомандующему сухопутными войсками фон Браухичу, и тот пообещал представить протест Гитлеру. В Нюрнберге Браухич показал, что не сделал этого, так как «ничто на свете не смогло бы изменить его (Гитлера. – А. У.) позиции». Браухич ссылался на изданное им письменное распоряжение о том, что «дисциплина в армии должна строго соблюдаться согласно установкам и правилам, которые применялись в прошлом». Заметен ли был этот протест в армии? Увы, генералы не только не отвергли тактику тотального террора, но полностью согласились с ней. Уве фон Хассель записал в своем дневнике 16 июня 1941 года: «Браухич и Гальдер уже согласились с тактикой Гитлера в России. Таким образом, армия должна принять на себя основную долю убийств и поджогов, которые до сих пор поручались СС». Надежды антигитлеровских офицеров (которые составят костяк заговора 20 июля 1944 года) на то, что германские генералы возмутятся приказами Гитлера, не оправдались. Вермахт полностью связал свою судьбу с нацистской машиной.

(Кейтель 27 июля 1941 года приказал уничтожить все копии директивы от 13 мая, «хотя исполнение данной директивы не затрагивается фактом уничтожения копий директивы». Сам приказ от 27 июля тоже следовало уничтожить. Вступая в войну на уничтожение, германские генералы прятали концы).

Войскам СС были даны «особые задачи» по подготовке политической администрации в завоеванной России. Эти «задачи» проистекали из «борьбы, которая должна вестись между двумя противоположными политическими системами». Войскам СС была предназначена миссия действовать «независимо» от армии «в пределах собственной ответственности». В директиве говорилось, что до окончания миссии войск Гиммлера оккупированные территории будут закрыты для внешнего мира. Более того, даже высшим чинам рейха («партии и правительству») запрещалось проникать в этот период на оккупированные территории. Гитлер поручил СС «эксплуатацию страны и обеспечение экономического использования ее германской индустрией».

После завоевания Россию следовало «разделить на отдельные государства, каждое с собственным правительством». Немцы обозначили следующие области раздельного управления:

«а) Великороссия с Москвой в качестве центра;

б) Белоруссия с главным городом Минском или Смоленском;

в) Эстония, Латвия, Литва;

г) Украина и Крым; центр – Киев;

д) Донская область со столицей Ростовом;

е) Кавказская область;

ж) Русская Средняя Азия, или Русский Туркестан».

Планировалось «полное уничтожение государственного управления без последующей организации нового разветвленного государственного аппарата… Глубокая и повсеместная реквизиция предметов экономики… В стране должно оставаться только то, без чего обойтись невозможно».⁹

В промежуточный период ее территорией должен был управлять прибалтийский немец А. Розенберг – он был назначен 20 апреля 1941 года ответственным за «централизованный контроль при решении вопросов, связанных с восточно-европейским регионом». Цинизм германского стратегического планирования неимитируем. Без всяких обиняков предполагалось, что Украина даст недостающие рейху семь миллионов тонн зерна в год, а Баку станет главной кладовой нефти.

В начале мая Розенберг представил первый проект управления будущей завоеванной гигантской страной. Европейская часть России делилась на так называемые рейхскомиссариаты. Украина становилась «независимым государством в союзе с Германией». Закавказский регион управлялся германским «уполномоченным». Прибалтика и Белоруссия образовывали германский протекторат, предназначенный войти непосредственно в Великий Германский Рейх. Здесь предстояла крупномасштабная и долговременная работа по улучшению «исторических и расовых обстоятельств» – германизация всего региона. Намечалось «уничтожение нежелательных элементов», особенно интенсивное, указывал Розенберг, в Латвии и Эстонии. Выдворенное отсюда население предполагалось заменить немцами, прежде всего ветеранами текущей войны. «Балтийское море должно стать внутренним германским морем».

Судьба жителей завоевываемой страны определялась с невиданной жестокостью. Согласно докладу Восточного экономического штаба, «населению северных районов России, особенно городскому, придется страдать от жесточайшего голода. Они должны будут либо умереть, либо мигрировать в Сибирь. Усилия по спасению населения оккупированных территорий от голодной смерти посредством поставок продовольствия могут быть осуществлены лишь за счет Европы. Это подорвет способность Германии выдержать напряжение войны и противостоять блокаде. В этом вопросе должна быть полная ясность. Следствием такой политики будет угасание промышленности и вымирание большого числа человеческих существ в и без того малолюдных районах России». Доклад, как говорилось в преамбуле, был «одобрен высшими властями, он полностью согласуется с политической целью оттеснения великороссов за Урал».

Рейхсфюрер СС Гиммлер планировал более определенно. К примеру:

«К вопросу об украинцах. По плану главного управления имперской безопасности, на территорию Сибири должны быть переселены западные украинцы. Предусматривается переселение 65 % населения». Знали ли об этом планировании Бендера и его прогерманское окружение? «К вопросу о белорусах. Согласно плану предусматривается выселение 75 % белорусского населения с занимаемой им территории. 25 % белорусов подлежат онемечиванию». Что касается русских, то ведущие германские ученые (доктор Абель и др.) провели подробные антропологические исследования русских. «Абель видит только следующие возможности решения проблемы: или полное уничтожение русского народа, или онемечивание той его части, которая имеет признаки нордической расы. Речь идет не только о разгроме государства с центром в Москве. Достижение этой исторической цели никогда не означало бы полного решения проблемы. Дело заключается в том, чтобы разгромить русских как народ, разобщить их… Для нас, немцев, важно ослабить русский народ в такой степени, чтобы он не был больше в состоянии помешать нам установить немецкое господство в Европе».¹⁰

В середине июня Розенберг определил главное назначение страны, которую предстояло завоевать. В выступлении перед будущими администраторами восточных территорий рейха он сказал: «Задача обеспечения продовольствием германского народа стоит во главе списка требований Германии на востоке. Южные территории (Советского Союза. – А. У.) будут служить делу обеспечения продовольствием германского народа. Мы не видим абсолютно никакого смысла во взятии на себя обязательств по предоставлению продовольствия, выращиваемого на этих дополнительных территориях, русскому народу. Мы знаем, что такова жесткая необходимость… Будущее несет русским очень тяжелые годы».

Дальше Розенберга в определении будущего русского народа зашел Геринг. В директиве от 23 мая 1941 года он (как руководитель экономического штаба «Ост») заявил, что следует предотвратить перемещение продовольствия из черноземной зоны России в индустриальные районы страны, в которых промышленность должна быть уничтожена. Рабочим русских заводов предлагался выбор: умереть голодной смертью или переселиться в Сибирь. Урожаи черноземной зоны пойдут в Германию. «Германская администрация на этих территориях должна контролировать последствия голода, который, несомненно, будет иметь место, чтобы ускорить возвращение населения к примитивному сельскохозяйственному производству. Однако эти меры не предотвратят голода. Любые мероприятия по спасению местного населения от голодной смерти могли бы быть осуществлены лишь за счет запасов, предназначенных Европе. Они уменьшили бы мощь Германии, ведущей войну, подорвали бы способность Германии и Европы выдержать блокаду. Это должно быть ясно и полностью понято».

В богатой скорбными страницами истории России такого еще не было. Противник планировал ее умерщвление, планомерное и хладнокровное. В мае 1941 года на встрече секретарей нескольких министерств рейха бестрепетно предусматривалось следующее: «Нет сомнений в том, что в результате вывоза из страны товаров, необходимых нам, многие миллионы лиц будут доведены голодом до смерти». (В Берлине Геринг после начала войны говорил министру иностранных дел Италии Галеаццо Чиано, упомянувшему о возможности голода в Греции: «Не нужно излишне волноваться о греках. Подобные несчастья еще поджидают многие народы. В своих лагерях русские военнопленные уже начали есть друг друга. В этом году в России погибнут от голода от двадцати до тридцати миллионов человек. Возможно, что это и хорошо, так как некоторые нации должны быть сокращены. Если человечество приговорено к тому, чтобы умереть от голода, последними пусть будут наши народы».)

1 июня 1941 года Берлин издал «12 заповедей» для немецких административных чиновников в предназначенных для оккупации областях Советского Союза.

Шестая заповедь гласила:

«Поскольку вновь осваиваемые пространства приобретены для Германии и Европы на длительный срок, решающее значение приобретает ваше поведение. Вы должны сознавать, что являетесь представителями Великой Германии и знаменосцами национал-социалистической революции и новой Европы на многие века. Поэтому вы должны с достоинством осуществлять даже самые жесткие и безоговорочные меры, вытекающие из потребностей государства. Слабость характера, проявленная каким-либо лицом, приведет к его отзыву…

№ 8. Не говорите, а делайте. Русских вы никогда не «переговорите» и речами их не убедите. Говорить они умеют лучше вас, поскольку они – прирожденные диалектики и унаследовали «склонность к философствованию». В разговорах и дискуссиях они всегда одерживают верх. А вы должны действовать. Русским импонирует только действие, так как сами они обладают бабьей натурой и сентиментальны. «Велика наша страна и обильна, да нет в ней порядка. Приходите владеть нами» – таково изречение русских, относящееся еще к началу их государства и приглашению норманнов. Эта установка проходит красной нитью через всю их историю – от монгольского ига, через польское и литовское владычество, автократию царей и господство немцев вплоть до Ленина и Сталина. Русские всегда хотят быть массой, которой правят. Так же подействует на них и вступление немцев. Тогда будет исполнено их желание: «Приходите и правьте нами»… Не будьте мягкотелы и сентиментальны. Если будете плакать вместе с русскими, они будут счастливы, ибо потому смогут вас презирать. Будучи предрасположены ко всему женственному, русские хотят видеть в мужском начале позорное пятно, чтобы презирать его. Поэтому будьте настоящими мужчинами, храните нордическую основу своего поведения.

Только ваша воля должна быть решающей, но эта воля должна быть направлена на выполнение крупных задач. Она моральна в своей жестокости лишь тогда. Сохраняйте дистанцию между собой и русскими, ведь они не немцы, а славяне… Исходя из многовекового опыта, русские видят в немце существо более высокого порядка. Заботьтесь о том, чтобы престиж немцев сохранялся… Остерегайтесь русской интеллигенции – как эмигрантской, так и новой, советской. Эта интеллигенция дурачит вас. Сама она ничего не может, но у нее есть особый шарм и искусство воздействовать на умонастроение немцев…

Россия всегда была страной коррупции, доносительства и византинизма с его роскошью. Эта опасность всегда будет особенно воздействовать на вас через эмигрантов, переводчиков и т. д. Русские, находящиеся на сравнительно высоких должностях, в том числе и руководителей предприятий, прорабы и мастера, всегда были склонны к вымогательству от подчиненных, сами дают себя подкупать…

№ 11. Нищета, голод и непритязательность – удел русского человека вот уже многие века. Его желудок переварит все, а потому – никакого ложного сострадания.

Г. Бакке.

Берлин, 1 июня 1941 г.»

Замыслы Гитлера в отношении управления территорией России менялись по мере того, как падали листы календаря 1941 года. К лету он пришел к выводу, что особую ценность – как место заселения – имеет Украина. Он думал о ней как о территории, окруженной системой крепостей наподобие средневековых замков. Замки располагались бы в стратегических пунктах. Каждый из них должен был руководиться войсками СС, иметь аэродром и мощную радиостанцию. В случае малейшего неповиновения местного населения из этих крепостей выходили бы танки.

Постепенно Гитлер пришел к идее уничтожения Москвы. «Я разрушу этот город до основания и создам на его месте искусственное озеро, которое будет давать воду электростанции. Имя «Москва» исчезнет навсегда». Таким образом германский национализм, начиная с тезисов о защите культуры, дошел до идеи уничтожения соседних народов.

Для Гитлера сокрушение Ленинграда всегда было символом конца России. В меморандуме штаба военно-морских сил говорится: «Фюрер полон решимости уничтожить Петербург до основания. Нет никакого смысла в существовании этого большого населенного пункта после поражения Советской России. Финляндия тоже объявила, что не заинтересована в сохранении этого большого города, находящегося так близко к ее новым границам… Следует окружить город и затем уничтожить его посредством артиллерийского обстрела и продолжительной бомбардировки с воздуха. Взятие пленных неприемлемо, поскольку мы не можем и не желаем разрешать проблему квартирования и питания населения. Мы не заинтересованы в том, чтобы сохранить какую-либо часть населения в ходе этой борьбы Германии за выживание».

Несколько позже Гитлер поведал окружающим о грандиозной задаче, павшей на его плечи строителя мировой империи: «Территория России будет для нас тем, чем является Индия для англичан. Только бы я смог заставить немецкий народ понять, что эти пространства означают для нашего будущего!.. Мы не должны более позволять немцам эмигрировать в Америку. Более того, мы должны привлечь норвежцев, шведов, датчан и голландцев на наши новые восточные территории. Они станут жителями германского рейха… Германский колонист должен жить на красивой, большой ферме. Германские официальные учреждения будут размещены в прекрасных зданиях, губернаторы будут жить во дворцах… Вокруг города, в радиусе от тридцати до сорока километров, мы создадим пояс привлекательных деревень, связанных между собой прекрасными дорогами. За пределами этих поясов будет находиться другой мир, в котором мы намерены позволить русским жить так, как они хотят. Простая необходимость диктует, чтобы мы управляли ими».

Кредо национал-социализма

Точку зрения НСДАП на национал-социалистскую оккупационную политику в России освещает меморандум заместителя Гитлера по партии Бормана от 16 июля 1941 года. «В принципе дело идет о том, чтобы сподручнее разделить гигантский пирог, чтобы мы:

– во-первых, господствовали;

– во-вторых, управляли;

– в-третьих, могли эксплуатировать…

Ни о какой вооруженной силе западнее Урала больше никогда не может быть и речи, даже если за это нам придется воевать целых сто лет. Все преемники фюрера должны знать: безопасность рейха может быть обеспечена только тогда, когда западнее Урала не будет существовать никакой военной силы; защиту этого района от всех эвентуальных опасностей берут на себя немцы.

Железным принципом должно быть во веки веков: никому, кроме немцев, носить оружие не дозволено… Из вновь приобретенных восточных областей мы должны сделать для себя райский сад… Фюрер подчеркивает, что Волжская колония должна стать частью рейха. Точно так же, как и район Баку, она должна быть превращена в немецкую военную колонию. Финны хотят получить Восточную Карелию, но ввиду имеющегося там большого никелевого месторождения Кольский полуостров должен отойти к Германии.

Со всей осторожностью надо подойти к присоединению Финляндии в качестве федерального государства. Финны предъявляют свои притязания на район Ленинграда. Фюрер хочет сначала сравнять Ленинград с землей, а уже потом передать его финнам.

Фюрер говорит рейхсмаршалу Герингу и фельдмаршалу Кейтелю: он всегда добивался чтобы полицейские полки получили крайне необходимые им для действий в восточных областях танки… Рейхсмаршал намерен перенести свои учебные аэродромы в эти новые области, бомбардировщики Ю-52 в случае бунта смогут забросать бунтовщиков бомбами. Огромное пространство нужно усмирить как можно быстрее; этого лучше всего можно добиться расстрелом каждого, кто посмеет посмотреть на немца косо… Жители должны знать: каждый, кто не работает на немцев, будет расстрелян, и за любой проступок виновный будет наказан… Ни о какой деятельности церквей в России не может быть и речи.»

Командование 6-й армии детализировало 10 октября 1941 года задачу: «Важнейшей целью похода против еврейско-большевистской системы является разгром ее средств власти и уничтожение азиатского влияния на культурный круг европейских народов… Солдат в Восточном пространстве – не только воин, но и носитель неумолимой германской идеи… Целью является безжалостное уничтожение расово чуждого нам коварства и жестокости, и тем самым обеспечение жизни германского вермахта в России. Только так мы окажемся на высоте поставленной перед нами задачи: раз и навсегда освободить немецкий народ от азиатско-еврейской опасности».

27 июля после ужина Гитлер обратился к карте. Восточные границы своей империи он определил по линии 2300 км к востоку от Уральского хребта. Германия будет вечно охранять эти границы, никакой иной военной державе не будет позволено приблизиться к этому редуту. «Мы будем контролировать эти области на востоке при помощи контингента в 250 тысяч солдат и хороших управляющих. Давайте учиться у англичан, которые при помощи 250 тысяч человек – в том числе 50 тысяч солдат – управляют 400 миллионами жителей Индии. Мы должны навсегда овладеть господством на просторах России… Попытка дать образование этим массам была бы с нашей стороны непростительной ошибкой. Мы превратим южную Украину и Крым в немецкую колонию. Обитающее там население мы вытесним… Рейх обеспечит колонистов полностью оборудованными фермами. Землю мы получим даром. От нас потребуется только построить фермы… Солдаты-колонисты получат оружие, чтобы быть призванными при малейшей опасности».