Читать книгу: «О двойках, пирожных и настоящей дружбе», страница 2

Я ел пирожное с закрытыми глазами, причмокивая от удовольствия. Покончив с первым, я не смог удержаться, чтобы хоть немножко не откусить от второго. Доставая его, я с недоумением обнаружил в рюкзаке две конфеты.

– А это еще за что? – спросил я вслух, очевидно, у самого себя. – Я ведь сегодня не опаздывал!

В это время дверь машинного помещения лифта открылась, и оттуда вышел рабочий в синей спецовке с ящиком для инструмента. Я поспешил закрыть рюкзак и начал спускаться на свой этаж, опасаясь, что рабочий начнет выспрашивать, что это я делаю на техническом этаже. Но рабочий спросил не об этом:

– Ты что ж, Данил, так и не ознакомился с договором?

Я обернулся и узнал в рабочем Иоганна Свита.

– Как, это вы? – я все еще не привык, что его можно было встретить в самых неожиданных местах.

–Так, это я! – ответил рабочий, то есть Иоганн. – Значит лень читать?

– Да, нет, не то чтобы лень, – замялся я, – просто он очень толстый, а нам и так уроков много задают.

– А ты не делай уроки, – предложил Свит, – будет больше пирожных.

– Как не делать… – начал отвечать я.

– Пункт 145.12 гласит…, – перебил меня волшебник, – Дополнительно «КРУГЛЫЙ ДВОЕЧНИК» награждается конфетой за каждое проигранное (не выигранное) соревнование (пари). Правда, прости меня за опоздание. Я должен был вручить их вчера.

– Но я не хочу проигрывать в футбол! – возмутился я. – Я хочу выигрывать.

– Хочешь – выигрывай, – равнодушно ответил Иоганн, – но если уж случилось проиграть, разве плохо получить поощрительный приз? А? Ответь мне.

– Да, нет, не плохо, – согласился я. – А почему две конфеты? Это потому что нам два гола забили?

– Нет! – ответил Иоганн Свит, раздвигая руками двери лифта на моем этаже. Кабины лифта за дверями не было. – Одна за не выигранный матч по футболу, а другая за проигранное соревнование по подтягиваниям.

С этими словами Иоганн шагнул в открытую шахту. Двери за ним захлопнулись. Я вздрогнул и замер с разинутым ртом. Через несколько секунд двери снова разъехались, и из кабины лифта вышла моя мама.

– О! Привет, сынок! Ты только из школы идешь?

Я закрыл рот и сменил удивленное выражение лица на радостное.

– Привет, мам! Как дела на работе? – задал я дежурный вопрос и принял у мамы тяжелый пакет.

– У меня все хорошо, – с улыбкой ответила мама, открывая ключом дверь, – а у тебя как дела в школе?

– У меня тоже все хорошо! – парировал я, уверенный, что мама, как и вчера, разглядит в моих двойках четверки. – Опять две четверки.

– Да ты у меня в хорошисты выбился! – обрадовалась мама.

– Вот полюбуйся, – протянул я маме дневник.

Мама открыла его и растянулась в улыбке.

– Ну, скромняга! Четверки, четверки, а у самого две пятерки! – пропела мама, возвращая мне документ. Странно, почему в этот раз она в моих двойках увидела пятерки, а не четверки? – Молодчина! Сейчас позвоню, похвастаюсь папе и попрошу его купить что-нибудь вкусненькое. А ты пока быстренько сходи, забери сестру из продленки.

– Мам, мне уроки нужно делать! – возмутился я, хотя не планировал ничего учить. Если делать домашку, то можно пролететь мимо пирожных. – Может, ты сходишь?

– Ну, хорошо, тогда ты готовишь ужин, – поставила условие мама. – Да и еще стираешь свои брюки. Посмотри, все из грязи вон.

– Ну ладно, ладно, схожу за мелкой, – согласился я. Не стирать же брюки! К тому же я смекнул, как из прогулки с сестренкой извлечь выгоду.

Прибыльные игры.

– Опять проиграл, Даня! – радостно заливалась Алиска. – Ты что мне поддаешься?

– Да не поддаюсь я, малявка! Сейчас я выиграю! – отвечал я в очередной раз. – Давай теперь прыгаем на левой ноге вон до того фонаря. Раз! Два! Три!

Алиса быстро поскакала на одной ножке к фонарному столбу, а я нарочно медленно подпрыгивал сзади, в уме подсчитывая, сколько новых конфет появилось у меня в рюкзаке.

– Я первая! Я первая! – выплясывала счастливая Алиса около фонаря. – Ты проиграл уже седьмой раз подряд! Хоть ты и мальчик и старше меня, а я все равно быстрее!

Я сделал вид, что расстроился, хотя на самом деле мне было совсем не обидно. Ведь прохожие понимали, что я поддаюсь младшей сестренке и, наверное, еще и думали – какой хороший брат! А «компенсация» за проигрыш все росла и росла.

– Малявка, давай, кто быстрей до нашего этажа, – предложил я, когда мы подошли к подъезду.

– Давай! – сразу согласилась сестренка. – На старт! Внимание! Марш!

Алиса побежала вверх по ступенькам, я следом за ней. В очередной раз проиграл ей, хотя здесь почти не поддавался. Подъем действительно дался мне очень тяжело. После этих прыганий с Алиской то на одной, то на другой ноге, да еще этого «восхождения» на восьмой этаж, ноги были как ватные.

– Мама! Папа! Я Даню восемь раз победила! – начала хвастаться Алиса прямо с порога.

– Молодец! – сказал папа. – Раздевайся, умывайся и садись за стол. А ты вообще молодчина, сынок! – отец подошел ко мне и пожал руку. – Две пятерки в один день! У тебя, наверное, такого со второго класса не было.

– Теперь будет! – пообещал я и вслед за сестрой пошел в ванную.

После того, как я еле запихал в себя борщ и пюре с котлетой, отец придвинул мне блюдце с куском торта. Я откусил кусочек и стал медленно жевать, изображая довольный вид. Делал я это, чтобы не расстроить родителей. Торта мне совсем не хотелось. После пирожных и конфет Иоганна Свита, которые я слопал, когда шел за Алиской в продленку, торт показался мне совсем невкусным.

– Еще кусочек? – спросил папа.

– Нет, нет! Спасибо, папа! – поспешил я остановить его. – И не покупайте мне, пожалуйста, сладости за каждую пятерку. Я ведь не ради этого учусь.

– Должен же быть у тебя стимул и дальше получать хорошие отметки, – возразила мама.

– Мой стимул – хорошие знания и ваши счастливые лица! – гордо ответил я и, взглянув на то, как у папы открылся рот, а у мамы навернулись слезы на глазах, добавил. – Пойду уроки делать!

В комнате я открыл рюкзак и пересчитал конфеты. Их было восемь. Четыре я съел одну за другой. Потом сыграл пару раз в футбол на компьютере и съел еще три штуки. Как не странно, когда я проиграл матч компьютеру – новой конфеты не появилось. Получается, чтоб получить «приз», нужно проиграть человеку. Сделав такое заключение, я предложил сестре сыграть в крестики-нолики или в морской бой.

– Не хочу в морской бой, – закапризничала Алиса, – давай в «Синдбада–морехода».

– Ну, давай в Синдбада, – согласился я.

«Синдбад–мореход» – настольная игра, где просто нужно бросать кубик и ходить фишками по игровому полю. В обычное время игра жутко скучная, но сейчас я зарабатывал конфеты, и мне было все равно во что проигрывать.

Мы расположились на полу и стали играть. Но оказалось, что здесь проиграть не так-то просто. Когда хочешь, чтоб выпала единичка, обязательно выпадает пятерка или шестерка. Я пошел на хитрость и стал кидать кубик так, чтобы он откатывался под стол. Затем быстро полз за кубиком на четвереньках, тяжело вздыхал и притворно расстроенным голосом говорил: «Ну вот, опять единичка выпала!».

Алиса какое-то время не оспаривала мои плачевные результаты, но потом взяла и нарушила все планы. Она положила передо мной коробку от игры и сказала кидать кубик туда, чтобы он не укатывался. И у меня опять стали выпадать пятерки и шестерки. Из трех раз я проиграл только один. Алисе надоело играть, на удивление, раньше, чем мне, и она пошла делать уроки.

И тут я вспомнил, что папа был чемпионом цеха по шахматам. Вот где золотая жила (а точнее конфетная). Я в шахматы играл очень слабо. Это был единственный вид спорта, по которому я не принимал участия в школьных соревнованиях. А значит, здесь мне даже не нужно будет поддаваться.

Папа немного удивился и, должно быть, обрадовался, когда я предложил ему поиграть в шахматы. Игра оказалась очень увлекательная. Первая наша партия закончилась моим поражением уже на шестом ходу. Вторая на девятом, а третья на одиннадцатом. Я зарабатывал конфеты, постигая шахматные азы: дебют, вилка, скрытый шах. После каждого моего хода папа говорил, чем ход плох, а иногда и чем хорош. Когда я делал неудачный ход, он предлагал мне переходить, но я отказывался. Шестую партию отец решил сыграть без ферзя, и тут я даже начал выигрывать, но потом зевнул своего и все равно проиграл.

– Ну, хватит на сегодня! Сейчас «Участок» начнется, – отодвинул папа доску, после восьмой выигранной партии. – А ты определенно делаешь успехи. Только будь внимательней, частенько бывают глупые ошибки.

– Да я третий раз в жизни играл, – начал оправдываться я. – Дай мне пару месяцев, и я в шахматы буду играть лучше, чем в футбол. А пока пойду, мяч с Серегой погоняю.

Тренировка запасного вратаря.

Я позвонил Антонову и позвал его на школьный стадион.

– Набери Димона Лапшинова, пусть тоже подходит, – добавил я, перед тем как повесить трубку.

Когда я пришел на стадион, ребят еще не было. Я стал чеканить мячик то на одной, то на другой ноге, то на голове. Как то сегодня не очень получалось. Наверное, дело было в усталости от соревнований с Алисой. Вряд ли я мог так утомиться от шахматных баталий.

Серегу я узнал издалека. А вот парень, шагающий рядом с ним, был совсем не похож на Димку. Кто это? Какой–то толстый. Блин! Буров! А он чего сюда прется?!

– Лапша сказал не пойдет, рука еще болит, – сказал запыхавшийся Антонов. – Я вот Санька встретил и позвал с собой. Потренируем его, а то вдруг Димон до среды руку не залечит.

– Сплюнь, лучше! – сказал я. – Ладно, толстый, вставай в рамку!

– Не называй меня так! – обиженно буркнул Буров.

– Как не называть? – я сделал вид, что не понимаю о чем он.

– Как только что назвал.

– А как я тебя только что назвал?

– Сам знаешь!

– Даня, хорош! – вмешался Серега. – Давай тренироваться.

– А чего он обижается? Я чего обидного сказал? – спросил я. – Ты вот не толстый, я тебя и не называю толстым, а он, если толстый, я и говорю как есть. Нужно больше бегать и меньше булочек есть, да на диване лежать.

– Я не лежу на диване и булочки не ем. У меня не правильный обмен веществ, – ответил Буров, очевидно, задетый за живое. – И спортом я хочу заниматься, да только вы меня никогда не берете в футбол играть.

– Ну, ладно, прости! А можно называть тебя полным?

– Нет!

– А пухленьким?

– Даня, харе! – опять вмешался Серега. – Санек, не обижайся, что взять с дурака.

– Санек, не обижайся на меня на дурака! – продолжал прикалываться я. – Санек-то хоть можно тебя называть?

– Можно. А лучше – Саня.

– Хорошо, Саня, встань, пожалуйста, в рамку!

Мы попробивали с Серегой штрафные, а потом стали разыгрывать комбинации. То пасовались и атаковали ворота вдвоем, то один из нас был защитником, а другой нападающим. Саня, теперь я нарочито называл его так каждую минуту, вначале отбивал неуклюже, а потом стал бросаться на мяч уверенней. Когда играли один в один, мне пришлось нелегко. Раньше я свободно обыгрывал Антонова, а он меня обвести не мог. Сегодня же я весь обливался потом, пытаясь обвести Серегу, и если даже мне это удавалось, Саня брал мяч после моего удара. Серега же наоборот был на высоте. Трижды ему удалось перехитрить меня и забить гол.

– Давайте закончим на сегодня! – предложил Серега, тоже изрядно выдохшийся, но не так сильно как я. – Завтра ведь еще на физре нормативы сдавать.

– Ну, ладно, давайте закончим, – согласился я, делая вид, что нехотя. На самом деле я держался на ногах из последних сил, но не хотел первым предлагать завершить тренировку.

– Ну что на турник? – спросил Антонов.

– Я сегодня пропущу, – ответил я, морально готовясь к колкостям со стороны Сереги. И не напрасно.

– Боишься снова проиграть? Сдался и признал мое превосходство?

– Завтра на физкультуре увидим, у кого превосходство, – ответил я. – Давайте, пока! Смотрите не надорвитесь.

Узкие брюки, невнушительные результаты и падение с «Олимпа».

– Мама, у меня штаны не застегиваются, – крикнул я после нескольких неудачных попыток застегнуть школьные брюки. – Наверное, сели после стирки.

– Сейчас перешью пуговицу, – ответила мама, – снимай!

Я отдал маме, брюки, а сам, пока появилась пара свободных минут, решил перекусить конфетами. Конфеты просто таяли во рту. Все-таки у меня сильная воля, раз я смог удержаться и не съесть всю эту вкуснятину вчера, а оставил пару штучек на утро.

В школу шли с Алисой. У нее уроки начинались на полчаса позже, поэтому она не спешила и предлагала опять посоревноваться в прыжках на одной ноге. В другой раз я бы с радостью согласился, но сегодня я не хотел опаздывать. Из-за перешивания пуговицы на брюках пришлось выйти из дома на десять минут позже обычного. Первым уроком была алгебра, а математичка Галина Борисовна ругала за опоздания. Второй причиной, по которой я не стал устраивать соревнования с сестренкой, была сегодняшняя сдача нормативов по физкультуре. Вчера эти прыжки меня так вымотали, что я еле-еле отбегал на тренировке с пацанами. Вообще-то сдача нормативов раньше меня никогда не напрягала. Мои результаты были всегда лучшими в классе. Но в последние дни я что-то стал быстро утомляться. Наверное, слишком изнуряю себя тренировками. Надо бы в выходные отдохнуть. Поиграю-ка я лучше в шахматы с отцом, вместо того чтобы гонять мяч.

На алгебру я все-таки опоздал. Выслушал гневные речи от Галины Борисовны, да еще и двойку получил. Учительница решила проверить домашку, а у меня была не выполнена. Куликова (мы на алгебре сидим с ней) протягивала мне свою тетрадь, чтобы я списал, пока Галинушка делает обход по другим рядам, но я с гордостью отказался. Зато теперь у меня в рюкзаке лежали пирожное и конфета, а значит, в столовую можно было не ходить.

Последним уроком стояла физкультура. Сегодня мы сдавали нормативы. Это, как нам сказали, была подготовка к сдаче на ГТО. Сами испытания будут весной, а сегодняшняя репетиция для того, чтобы каждый знал, над чем ему поработать в течение года. Я и без этого был в курсе, над чем мне нужно работать. Результаты по всем нормативам еще прошлой весной у меня были на золотой знак, кроме наклона вперед из положения стоя с прямыми ногами. У меня не получалось касаться пола ладонями – только пальцами.

– Начинаем с разминки, потом прыжки в длину с двух ног, наклон вперед, подтягивания мальчики на высокой перекладине, девочки на низкой…, – рассказывал нам план на урок физрук Виктор Сергеевич, – …далее выходим на улицу, сдаем метание мяча, затем шестьдесят метров, далее два километра, возвращаемся в зал, сдаем отжимания и свободны. Вопросы есть?

– Виктор Сергеевич, а что насчет городской эстафеты? – спросила Куликова.

– Ах, да, чуть не забыл. Эстафета в понедельник в 12:00. Команды смешанные – один мальчик одна девочка. От нашего класса Петухов и Куликова. С последних двух уроков вас освободят.

– А какая дистанция? – спросил я.

– Три двести, – ответил Виктор Сергеевич.

– Сколько?!! – тревожно переспросили мы с Настей в один голос.

– Да не пугайтесь вы раньше времени, – улыбнулся физрук. – Три километра двести метров – это на двоих. Бежите по четыре круга, чередуясь. Четыреста метров один, четыреста другой.

– А-а, – протянул я, – тогда ладно!

– Ну, раз больше нет вопросов, тогда начнем, – сказал Виктор Сергеевич и дунул в свисток. – На-пра-во! Побежали по залу! Дистанция между вами и впереди бегущим два метра!

Зашуршали подошвы по недавно выкрашенному деревянному полу, и мы неровным строем, не соблюдая дистанцию, и наталкиваясь друг на друга, пробежали три круга.

– Так! Кто у нас еще не проводил разминку на оценку? – спросил Виктор Сергеевич.

– Можно я?! – вызвался Буров.

– Давай, Александр, вставай впереди строя!

Буров довольно грамотно провел разминку. Конечно, не так хорошо, как провожу ее я, но пятерку, считаю, получил заслуженно.

– Молодец, Александр! Заслуженная пятерка! – согласился со мной физрук. – Так держать! А то что-то ты у меня погряз в тройках. Закончили разминку! Выполняем прыжки в длину с двух ног. Делаем две попытки, записываю лучший результат. Антонов, давай!

Серега взмахнул руками, оттолкнулся и выпрыгнул вперед.

– Сто шестьдесят пять! До золотого значка не допрыгнул, – сказал Виктор Сергеевич. – Готовься ко второй попытке! Следующий Богданов, готовится Буров.

Обычно мы с Серегой прикалывались друг над другом – называли друг друга слабаками, когда результаты оставляли желать лучшего. Мне было приятно подтрунивать над ним, ведь я почти во всех состязаниях был круче. Но сегодня мне прикалываться не хотелось. Меня почему-то терзали предчувствия, что мой результат будет хуже обычного. Вместо бесприбыльного подшучивания я решил подстраховаться и предложил Сереге пари по всем состязаниям. Он так и так назовет меня хлюпиком, если я хоть в чем-то уступлю ему. А с пари я хоть получу конфету за каждое проигранное состязание.

– Сто пятьдесят пять! Александр, молодчина! Гораздо лучше, чем весной. Еще чуть-чуть и до серебряного значка допрыгнешь, – похвалил Бурова физрук. – Готовься ко второй попытке! Наташа Виноградова, давай! Готовится Оксана Давыдова!

Виноградова, Давыдова, Ионов, Кузнецов с первой попытки прыгнули на серебряный значок, а Настя Куликова на золотой. Молодчина! Хотя она, как и я, еще прошлой весной прыгала на золото третей ступени ГТО.

– Молодец, Настя! Второй раз можешь не прыгать. Готовься к наклонам, – сказал Виктор Сергеевич. – Корнилова! Готовится Лапшинов!

Дошла очередь и до меня. Я оттолкнулся изо всех сил и прыгнул, но, еще не приземлившись, понял, что это далеко не лучший мой прыжок.

– Сто шестьдесят! – озвучил мой результат физрук. – Слабовато для тебя. Во второй раз постарайся. Полушкина! Готовится Романов!

– Что-то хиленько! – с улыбкой сказал подошедший Серега. – И в подтягиваниях я тебя делаю и в прыжках.

– Не сильно радуйся, – парировал я, – есть еще вторая попытка.

Впрочем, на второй попытке реванш не состоялся. И Антонов, и я повторили свои результаты.

– Да-а-а, – протянул Виктор Сергеевич, когда все прыгнули по два раза, – результаты не обнадеживающие. На сегодняшний день на золотой значок прыгает одна Куликова. Предстоит работка. Ладно, начинаем наклоны. Антонов!

По наклонам дела обстояли лучше. Ладонями до пола достали Антонов, Кузнецов, Шашкин, почти все девчонки, включая, конечно же, Куликову. А я сегодня даже не смог дотянуться до пола пальцами, не сгибая ног. Виктор Сергеевич многозначительно посмотрел на меня и повел мальчиков к высокой перекладине. Я расстроился из-за своих результатов. Правда, если честно, согревала мысль о том, что мой рюкзак наполняется вкуснейшими в мире конфетами. Но вот в подтягиваниях я Антонову проигрывать не собирался. Даже за конфеты.

Серега, дергаясь, подтянулся всего семь раз. Впрочем, на золотой значок этого было достаточно.

– Ладно, засчитываю семь. Но весной будет принимать комиссия. При них-то хоть не дергайся, как парализованный, – Виктор Сергеевич под дружный смех класса изобразил Серегу. – Даня, покажи, как нужно подтягиваться.

Я подошел к перекладине подпрыгнул и повис. Главное сейчас подтянуться те же семь раз, но без дерганий. Я подтянулся чисто без раскачиваний четыре раза и понял, что больше не могу. Дальше или дергаться, как Серега, или никак. Руки дрожали от напряжения.

– Ну вот! Учитесь! – сказал Виктор Сергеевич классу.

Его похвала прибавила мне сил еще на одно ровное подтягивание. Ну же, еще два разика. Но на шестом подтягивании левая рука соскользнула с перекладины, и я полетел на пол, ударившись боком.

– Сильно ушибся?! – взволнованно спросил Виктор Сергеевич, помогая мне встать. – До здравпункта дойти сам сможешь? Или проводить кого отправить?

– Не нужно, сам дойду, – ответил я и под сочувственные взгляды одноклассников, прихрамывая, поплелся к выходу из зала.

Сломанные весы и исчезнувший синяк.

Я стоял перед кабинетом медика и недоуменно уже в пятый раз пересчитывал конфеты и соотносил их с проигранными Антонову состязаниями. Так, хорошо, две, пускай за две попытки прыжков, одна за наклоны, одна за подтягивания, а еще одна за что? Да какая разница! Я за минуту смолотил все пять конфет. Не смог остановится, настолько они были вкусными.

На двери медпункта висела записка: «Ушла за медикаментами, буду через пятнадцать минут». Я отошел в закуток около кабинета, где на стене висело большое зеркало, и решил взглянуть на свою травму. Приподняв футболку, я увидел в отражении зеркала огромный синяк на своем боку. Хорошо приложился! Рядом с зеркалом стояли весы. Еще старые, механические, по которым нужно двигать гирьки. Я умел измерять вес на таких и, за неимением других развлечений встал на них. Передвинув большую и маленькую гирьки так, чтобы металлическая стрелка замерла посередине, я обнаружил, что весы показывают сорок два килограмма. Вот ерунда! Мы все время взвешиваемся, когда ходим в гости к Димону Шашкину на его электронных весах. И я с пятого класса неизменно весил тридцать восемь килограмм плюс–минус триста грамм. А последний раз я взвешивался у него меньше двух недель назад и весил те же тридцать восемь. Ясно! Весы неисправные – вот и выставили из кабинета. Однако что–то долго нет медика! Я еще раз взглянул на записку на двери и не поверил глазам. На листке было написано: «Заходи Круглый Двоечник». Именно так я назывался в договоре с Иоганном Свитом.

Я толкнул дверь, и не смазанные петли противно заскрипели. Я бы услышал этот скрип, если бы кто-то зашел во время моего провешивания. За столом медика, к моему глубочайшему удивлению, сидел Иоганн Свит. Только был он в белом халате, в шапочке с красным крестом, с бородкой и в пенсне. Ну, вылитый Айболит!

– На что жалуетесь? – спросил Иоганн.

– А как вы… здесь… Как вы сюда попали? – растерялся я.

– Подойдите поближе! Поднимите футболку! – сказал Лжеайболит, не ответив на мой вопрос.

Я повиновался.

– Ай-я-яй, какой большой синяк! Никак с турника упали? Ну, да мы его сейчас сотрем, – он взял со стола ластик и начал тереть мой ушиб.

– Ай! Щекотно! – засмеялся я, – Кто же так лечит?!

– А пятая конфета, – вдруг прервал он мой смех, – за проигрыш в состязании по отжиманиям.

– Так я же не отжимался, – как Свит опять прочитал мои мысли?

– А твой оппонент отжимался. Получается, он выиграл.

– А где же тогда конфеты за метание, за шестьдесят метров и за два километра? – начал было спрашивать я, но снова заскрипели дверные петли, и в кабинет вошел наш медик, Нина Ивановна. А когда я снова повернулся к столу, там уже никого не было.

– Ну и что ты читать не умеешь? – начала отчитывать меня Нина Ивановна. – Ведь русским языком написано! – и она положила на стол записку: «Ушла за медикаментами, буду через пятнадцать минут».

– Дверь я, что ли, забыла закрыть? Так видишь, в кабинете нет никого – зачем заходишь? – продолжала сокрушаться медик, выкладывая в шкаф какие-то лекарства. – Ладно, что там у тебя?

– Да, вот, с турника свалился. Смотрите, какой синячище! – и я привычным уже движением задрал футболку.

– В каком месте твой синячище? – спросила Нина Ивановна, внимательно разглядывая ушибленное место.

Я наклонил голову и… никакого синяка на своем боку не обнаружил. Но это еще не все. Вместе со стертой ластиком гематомой бесследно пропала и боль.

– Извините, – выдавил я и выскочил из кабинета.

Бегом направляясь к физкультурному залу, я налетел на Бурова.

– Осторожней! Чуть не уронил! – завозмущался Буров. – Вот твоя одежда. Зал уже закрыт.

– Чуть не уронил?! – усмехнулся я. – Да тебя разве что трактором сдвинуть можно! А чего так рано закончили, еще ведь целых двадцать минут заниматься?

– Посмотри в окно, какой дождина, – ответил Саня, – сдали только отжимания, а бег и метание на следующем уроке.

– Только отжимания? – повторил я. – Так вот почему конфета только за отжимания.

– Какая еще конфета? – удивился Буров.

– Да, так. Никакая, – ответил я. – У тебя случайно зонтика нет?

Сближающий дождь.

Мы шли с Буровым под одним зонтом. Не то чтобы мне хотелось идти, прижавшись к этому жиртрясу, но не мокнуть же под дождем. Хотя, в последние пару дней мы с Саней не то чтобы подружились, но, по крайней мере, он перестал меня раздражать как раньше. Пожалуй, не стоит его больше дразнить. Парень выручил нас, когда Димон Лапшинов не смог играть из-за травмы. Сейчас вот забрал мои вещи из спортзала.

– А как, кстати, Лапшинов подтянулся и отжался? – спросил я.

– Как отжался, не видел, а подтянулся шесть раз, – ответил Саня.

– Значит, палец зажил, – размышлял я вслух, – в среду сможет отыграть.

– Жалко, – вздохнул Саня, – мне понравилось на воротах стоять.

– Ну, ты будешь запасным вратарем, – сказал я. – Давай ходи с нами тренироваться. У нас ведь в феврале еще «Кубок зимнего мяча» ожидается. Если наберешь приличную форму, будете по тайму стоять.

– Слушай, Данил, я тут бегать планирую по утрам, не желаешь присоединиться? – спросил Саня. – Хочу вес лишний сбросить. А одному тяжело собраться. Воли не хватает. С первого сентября еще намеревался, да все откладываю – завтра, завтра.

– Да мне вроде незачем. Лишнего веса особо нет, – ответил я. – А ты давай не затягивай. Начинай прямо завтра, не смотря ни на что – дождь, снег – вставай с постели и беги. Только не нагружай себя сразу большими дистанциями. Неделю побегай круг, потом два и так постепенно увеличивай.

– Спасибо за совет, – вздохнул Саня. Мы подошли к его дому.

– Возьми зонтик! Завтра в школе отдашь, – предложил он.

– Завтра суббота! – засмеялся я. – Спасибо, дождь уже стих. Добегу так. Пока!

–Пока!

Вот дает, Буров! Разок форму из раздевалки забрал, да зонтиком поделился и мнит себя, чуть ли не лучшим другом – бегай с ним по утрам! И так должен быть на седьмом небе от счастья, что дразнить его перестали. И как он так растолстел? На фотографии в первом классе он, пожалуй, полноват, но не так чтобы сильно. А в четвертом классе пришел с летних каникул – ну просто жирнятина. Тогда–то мы с Серегой и начали над ним прикалываться. А за нами следом и весь класс. Да, нелегко ему приходилось. Только Куликова его не дразнила. И даже заступалась за него. Ко мне не раз подходила, мол, прекрати обзывать Сашу. А я ей: «что я, один что ли, обзываю?» А Настя говорит, мол, ты перестанешь, и остальные не будут. Ладно, пожалуй, и в правду хватит с него. Начнет пробежки, может, и сбросит малость. Но чтобы корешиться с ним и бегать по утрам – нет уж, увольте! Вот Серега Антонов мне настоящий кореш. Мы с ним уже друг друга как облупленные знаем. С ним бы я побегал, если бы он попросил. Помню, в первом классе мы сразу же в первый день подрались, уже забыл даже из-за чего. Потом помирились и с тех пор практически неразлучны. Даже в летний лагерь вместе ездили. Вот и сейчас сотовый зазвонил – наверное, Серый беспокоится, как я после падения с турника.

– Алло! Данил, ты как себя чувствуешь? – раздался в трубке голос Виктора Сергеевича (нет, все-таки не Серега). – Травма серьезная?

– Нет, Виктор Сергеевич, уже все прошло, – ответил я.

– Давай-ка я тебя заменю на эстафете, – сказал физрук, – в «А» классе Сладков неплохо бегает, пусть поучаствует, а ты подлечишься.

– Да что вы такое говорите, Виктор Сергеевич! – возмутился я. – Сладков в школе новенький, еще переволнуется. А меня вы уже сколько лет знаете? Не подведу! Я ж говорю у меня все уже прошло – даже синяка нет.

– Ну, хорошо, Данил! Готовься!

Выходные идеального ребенка в кругу семьи.

Все выходные я провел дома. Решил дать себе небольшой отдых перед эстафетой. В субботу звонил вначале Серега Антонов – звал погонять мячик, а потом Куликова – предлагала отработать передачу эстафеты. Отказал обоим, предпочтя игру в шахматы с отцом, в настольные игры с Алиской и самые вкусные в мире конфеты. Шахматы меня настолько увлекли, что я не заметил, как за игрой прошло четыре часа. И хотя, я так ни разу и не выиграл, папа сказал, что все мои ходы были в той или иной степени обдуманные и грамотные.

Игра с Алисой в Синбада–Морехода тоже прошла не безрезультатно. Я так натренировался выкидывать нужную цифру, что у меня получалось это через раз. Таким образом, я попадал почти на все клетки «Пропусти ход» и «Вернись на 5 полей назад» или просто ходил по одной клеточке, выкидывая единичку. В итоге я проиграл Алисе четыре игры из четырех. А папе, трудно представить, аж семнадцать партий.

Вечером я случайно подслушал разговор родителей на кухне.

– Ты заметил, какие перемены произошли с нашим сыном? – спросила мама у папы. – Учиться стал на одни пятерки! С Алисой раньше не заставишь позаниматься, а сейчас играет целыми вечерами.

– И шахматами увлекся! – добавил отец.

Мне было немножко стыдно, и я не стал слушать дальше. Ведь за пятерки меня хвалили незаслуженно. Но когда я достал из своего школьного рюкзака двадцать одну конфету – все чувство стыда, как ветром сдуло.

– Даня, – заглянула ко мне в комнату Алиса, – я нашла у себя еще одну интересную игру «Волшебник изумрудного города». Хочешь, завтра поиграем?

– Там тоже кубик нужно бросать? – спросил я.

– Да.

– Тогда обязательно поиграем!

Я посмотрел на сладкую гору на столе и решил поделиться с сестренкой.

– На, угощайся, – протянул я ей целую горсть, – ты таких вкусных конфет еще не пробовала.

– И вовсе не смешно! – обиженно сказала Алиса и вышла из комнаты.

Что это с ней? Ах да, ей же неделю назад зуб лечили, и она зареклась, что больше не будет есть сладости. А зубы будет чистить утром и вечером по пять минут, чтобы больше не лечить. Я тоже очень боялся стоматолога и подумал, может быть и мне есть поменьше сладкого. Но откусив конфету, я сразу же забыл об этом. Забыл вообще обо всем и не смог остановиться, пока не съел все.

Казино в школе и рискованный выигрыш.

– Данил, ну где ты бродишь! – зашипела на меня Куликова, когда я прибежал на стадион.

– Да, твой ухажер меня задержал, – улыбнулся я.

– Какой еще ухажер? – гневно спросила Настя, – Хватит придуряться! Разминайся скорей! Мы во втором забеге бежим вместе с третей, двадцать первой и двадцать пятой школами.

Я переоделся и стал разминаться. На самом деле про ухажера я ни сколько не придумал. Когда я уже выходил из школы на стадион, ко мне пристал Сладков и начал втирать, что бежать должен он. Мол, он в лучшей форме, а я недавно с турника упал (откуда и узнал), и что я подведу нашу школу. А еще, гад, сказал, что я, мол, располнел. Хотел я ему за такие слова еще раз в репу съездить, но потом мне пришла в голову идея получше. Собираясь сегодня в школу, я зачем то прихватил с собой игральный кубик. И сейчас я решил проверить в деле, насколько я хорошо научился выбрасывать нужную цифру.

– Давай, – говорю я, вынимая из кармана кубик, – если я первым выброшу единичку, то я бегу эстафету…

– А если я? – перебил меня Сладков.