Читать книгу: «Охота на Беса. Парапсихологический детектив», страница 7

В себе Жаков был уверен. Он со сто процентной вероятностью мог определить, обладает ли человек экстрасенсорными способностями и насколько сильно его биополе. Поэтому шарлатанов и самозванцев распознавал за версту, впрочем, как и своих коллег по цеху. Этот дар достался ему от бабки по материнской линии, считавшейся неплохой целительницей. Мать свою он видел во время редких визитов, когда та приезжала к бабке в деревню погостить. Особых материнских чувств к сыну она не испытывала, и была весьма довольна тем, что с ребенком все так благополучно устроилось. Он не стеснял ее свободы. Это было главным. В память о матери у него осталось нерусское имя Вильям и еще менее понятное отчество Давыдович. Так что о своей национальности по линии неизвестного отца он мог только догадываться. Вильям Давыдович, проведший все детство в деревне у бабки, неоднократно наблюдал, как односельчане искали у нее решение своих проблем. Да и не только сельчане. Обращались за помощью из района, из области. Приезжали: кто с болезнями, кто с несчастной любовью, а кто просил мужа от запоя вылечить. Кому-то бабка помогала, кого-то отсылала, прочь говоря, что здесь ее помощь бессильна. Оставаясь наедине с внуком, постоянно сетовала на то, что не обучена медицине. Деньги за работу у людей брала, но столько, сколько давали. Лишнего не требовала. Человек благодарит от души той суммой денег, с которой может расстаться легко. Дар у внука она распознала еще в самом раннем возрасте, когда тому не исполнилось и семи лет. Стала обучать его своему непростому ремеслу, но настраивала на отдаленную перспективу. Постоянно внушала мысль, о необходимости получения любимым внуком высшего медицинского образования. Настойчивость и связи бабки (среди людей, обращавшихся к ней за помощью, были весьма влиятельные люди) плюс кое-какие способности самого Вильяма принесли свои плоды. Он стал студентом мединститута. Проучившись пару курсов, уже знал, что его призвание психотерапия. Именно в этой специальности он мог реализоваться как профессионал приемлемого уровня. Знания, полученные в институте, да бабушкины уроки позволяли надеяться на хороший результат в перспективе. И результат не заставил себя долго ждать.

Еще, будучи студентом четвертого курса, и проходя летнюю практику в одной из районных больниц области, Жаков обратил внимание на склонность людей, особенно пожилого возраста, обнаруживать у себя симптомы заболеваний, которыми они не страдали. Всему виной возрастные изменения в организмах, но убедить стариков в отсутствии недуга, мало кому удавалось. Известно, что здоровье, а точнее его отсутствие – любимая тема, обсуждаемая пожилыми людьми. Понятно, при таком обсуждении опасения мнимого больного находили подтверждение, и, причем, не у одного, а у нескольких ровесников. Уверовав в болезнь, они пытались подтвердить свои подозрения на уровне официальной медицины. Однако окончательно избавиться от терзающих сомнений удавалось не всегда. Старики брели в больницы, высиживая часами под кабинетами. Прорвавшись на прием, изливали накопившиеся страхи докторам. Те, в свою очередь, не обнаружив ничего серьезного, кроме возрастных изменений, назначали общеукрепляющую терапию и отсылали бабок и дедов домой, прося впредь не утруждать себя утомительными походами в храм здоровья. Столь пренебрежительное отношение вызывало раздражение. Кто-то прекращал посещать врачей, разуверившись в их квалификации, кто-то строчил жалобы в вышестоящие инстанции о хамском отношении медработников к ветеранам, а кто-то упорно продолжал навещать медицинское учреждение, надоедая медперсоналу своим нытьем и жалобами на состояние здоровья. Одна из таких неугомонных клиенток регулярно посещала больницу, где проходил врачебную практику Жаков. Ему-то и спихнули эту надоедливую бабку старшие товарищи, настоятельно рекомендуя как можно больше уделять ей внимания, втолковывая растерявшемуся студенту, в общем-то, простую мысль – без понимания психологии больного невозможно получить максимальный лечебный эффект.

Жаков не стал отнекиваться, или пытаться перекинуть назойливую пациентку на кого-то другого, поскольку неожиданно для себя обнаружил неплохой источник доходов.

Обязательным при прохождении студентами мединститутов врачебной практики, являлось их присутствие на приемах больных, проводимых квалифицированными специалистами. Наблюдая за работой врача, студент приобретал навыки, необходимые для дальнейшей практической деятельности. Он учился: правильно собирать анамнез, ставить диагноз, назначать лечение, а затем, оформлял накопленные материалы в виде отчета по летней практике. Так должно было быть в идеале, но на практике столь разумный и выверенный подход частенько не соблюдался в полной мере. Врачи, имея мизерную зарплату и постоянную нужду в деньгах, часто работали на нескольких работах или занимались побочными делами, приносящими дополнительный доход. Понятно, что они были людьми занятыми, и время от времени перепоручали студентам самостоятельно вести прием больных. Студенты, окончившие четвертый курс, обладали достаточными навыками и необходимым багажом знаний, позволяющим им проводить такую работу. На одном из таких приемов Жакова оказалась Мария Николаевна – так звали назойливую старушку, любительницу лечебных процедур. Жаков, в который уже раз, выслушав стандартный набор жалоб и знавший их наизусть, для проформы побарабанил бабульке по грудной клетке, изображая перкуссию, прослушал стетоскопом сухонькую грудку и глубокомысленно задумался. Старуха напряженно ждала, с надеждой посматривая на доктора.

– Понимаете, Мария Николаевна, – начал он осторожно, – действительно Вы серьезно больны и нуждаетесь в лечении….

– Я же говорила этим Айболитам, – нелестно отозвалась она о местных эскулапах, – а они мне – старость, старость…. Какая старость? Мне в следующем году только семьдесят шесть будет. Если бы там, например, семьдесят восемь или восемьдесят лет мне было, тогда другой разговор.

– Видите ли, в чем дело, – прервал Жаков гневный монолог условно тяжелобольной, – лечение вашего недуга требует применения весьма дорогостоящих импортных препаратов, которые очень сложно приобрести. В аптеках их нет, а….

– Сколько? – деловито перебила бабка Вильяма, доверительно заглядывая ему в глаза.

– Чего сколько? – не понял тот.

– Сколько стоит лекарство? Достать его, сколько стоит? Вообще, сколько все это стоит, чтобы начать лечиться?

– Не знаю…. Дорого.

– Дорого – это не цена, а прощупывание клиента на предмет наличия у него монет. Ты не сомневайся, деньжата у меня есть. Озвучь цифру.

– Ну, я не знаю, – растерялся припертый к стенке Жаков. – У разных производителей цены на препараты разные.

– Ты, сынок, не сомневайся, – голос старухи стал вкрадчивый, – никто не узнает, что ты мне продал лекарство. Разговор между нами. Завтра я приду, а ты мне назовешь цену, лады?

Жаков автоматически кивнул, провожая глазами, выходящую за дверь старуху. Он ожидал всего чего угодно, но только не подобного поворота событий. Старуху, закаленную жизненными невзгодами, трудно чем-то удивить. Следовательно, цена на лекарство должна быть заоблачной. Расчет Жаков строил на том, что услышав невероятную цифру, бабка откажется от лечения, вопрос замнется сам по себе и посещения больницы надоедливой пациенткой прекратятся. Ход беспроигрышный. Однако, бабулька оказалась не из простых и расходы поддержание остатков здоровья в хилом теле ее, по-видимому, не пугали.

«Ну, что ж, – разозлился Жаков, – назову сумму, от которой тебя скрючит».

Он вспомнил как один из его знакомых доставал лекарство тяжело больной матери. Занимал деньги, где и у кого только мог, поскольку названная цена для среднестатистического советского человека была неподъемной. На следующий день бабка перехватила его в коридоре и многозначительно подмигнув, повторила вчерашний вопрос. Жаков, ухмыляясь в душе, назвал сумму. Услышав космическую цифру, бабка крякнула, но тут же извлекла из кармана носовой платок и развернула его. В платке лежали аккуратно свернутые сторублевки. Бабка отсчитала нужное количество купюр и сверх того положила еще двадцатку.

– Это тебе за беспокойство, – сказала она. – Когда будет?

– Через три дня, – выдохнул ошалевший от вида крупной суммы Вильям.

– Хорошо, – не добавив ни слова, старуха развернулась и засеменила в сторону выхода.

Весь день Вильям ходил как в тумане. Произошедшее с ним казалось сном, навязчивым бредом. Но, в очередной раз, нащупав в правом боковом кармане шуршащие купюры, вынужден был осознавать реальность происходящего. Первым порывом было вернуть деньги их владелице, ссылаясь на сложности с доставкой препарата. Мол, требовалось длительное время. А там, пока то, да се, практика закончится, и он навсегда покинет эти места. Вопрос снимется сам по себе. Но, хорошенько поразмыслив, пришел к убеждению, что предстоящее расставание с деньгами его печалит и весьма чувствительно огорчает. Надо было что-то придумать, измыслить нестандартный ход, чтобы и бабка была довольна, и он остался при деньгах, в которых, к слову сказать, испытывал крайнюю нужду. После долгих, мучительных раздумий Вильям придумал выход, устраивающий все высокие договаривающиеся стороны. Как-то, попав на склад больницы, Жаков обратил внимание на большое количество упаковок от различных лекарств, в том числе и импортных. Предусмотрительная сестра хозяйка хранила их в качестве вещественных доказательств правильности списания медикаментов. Отдел районного здравоохранения всегда интересовал вопрос, действительно ли лекарства израсходованы по назначению или нет. Идея родилась сама по себе. Он взял со склада несколько упаковок, а также вощеных бумажек в которые, как правило, фасовались порошки, и приобрел в местном магазине канцтоваров разноцветные мелки. Растертый на терке мел он расфасовал в вощеные бумажки, набил ими упаковки, придав препарату товарный вид. Рассуждения молодого афериста сводились к тому, что мел, конечно, не вылечит бабку от недугов, но и вреда не причинит – это точно. Так что с основным лейтмотивом врачебной этики, сводящимся к двум коротким словам «не вреди» не возникало серьезных противоречий. В оговоренное время Жаков передал старушке упаковку, сопроводив процедуру подробнейшими разъяснениями, касающимися правил приема и дозировки препарата. Если у старухи и были какие-то сомнения в отношении Вильяма, то они тут же рассеялись. Особенно настойчиво он внушал ей, что распространяться по поводу дефицитного лекарства не стоит, поскольку хлопот потом не оберёшься. Бабка не появлялась неделю, ровно столько, сколько продолжался курс лечения. Жаков, ожидавший крупного скандала, уже на следующий день стал успокаиваться. Но вот он снова увидел ее в своем кабинете и не узнал – спина выпрямлена, глаза сверкают, на щеках проступил бледный старческий румянец.

– Вас не узнать, – осторожно начал он разговор, – прямо двадцать лет сбросили.

– Все благодаря тебе, сынок. А эти, – злобно обвела взором больничные стены, имея в виду местных малоквалифицированных докторов, – совсем бы залечили.

Она покопалась в кармане и извлекла на свет уже виденный им носовой платок, долго с ним возилась и, наконец, и на стол легли купюры знакомого достоинства.

– Организуй еще упаковочку, сынок. Очень уж мне это лекарство помогло. Прямо как на свет народилась.

– Его так часто принимать не рекомендуется, – возразил Жаков, подвигая купюры назад к старухе. Через месяц, два может….

– А я и буду принимать тогда, когда ты скажешь. А то вдруг – или тебя не будет, или лекарства достать не получиться, – быстро затараторила излечившаяся пациентка, возвращая купюры на прежнее место.

– Придете через неделю, – согласился Жаков, пряча деньги в карман. – Но запомните, принимать нужно только через два месяца, не раньше. По той же схеме.

– Я поняла, поняла, – закивала старуха. – Тут, понимаешь, вот какое дело вышло, – неуверенно начала она, – кума моя….

– Что кума? – насторожился Жаков.

– Болеет она, кума моя. Помог бы ты ей тоже здоровье поправить….

– Мы же договаривались, – вскипел Вильям, – не говорить никому, ни одной живой душе….

– Так тоже кума! Она мне ближе самого родного человека, – принялась скулить старуха.

– Я же не знаю, чем она больна. Вдруг ей этот препарат не поможет….

– А ты посмотри ее. Не бесплатно, конечно. Понимаем, к какому специалисту обращаемся.

– Ладно, давай куму, – видя, что спорить бесполезно согласился Жаков. – Только смотри, чтобы больше никому, ни-ни.

– Сохрани Господь, – перекрестилась старуха, быстро покидая кабинет.

За время прохождения практики, с легкой руки Марии Николаевны он облагодетельствовал двенадцать человек местных стариков, и все остались довольны эффектом от лечения. Популярность Жакова росла день ото дня, что пугало его до бескрайности. Он панически боялся, что в ОБХСС или прокуратуру просочатся сведения о его не совсем законной деятельности, и кто знает, чем может закончиться так удачно начавшаяся врачебная практика. Но все обошлось.

По окончании института Жакову посчастливилось поступить в аспирантуру. Его научным руководителем у стал один из крупнейших психоневрологов области профессор Лебедев. После окончания аспирантуры и получения ученой степени кандидата медицинских наук, он более десяти лет работал в областном психоневрологическом диспансере. Когда вместе с крахом Советского Союза развалилась и медицина, стал работать самостоятельно, поскольку образование и ученая степень позволяли без каких-либо затруднений получить лицензию на право занятия медицинской практикой. Недостатка в клиентуре Жаков не испытывал. Жизнь бизнесменов и политиков, чтобы там не говорили, была не сладкой. Кого-то теснили они, кто-то теснил их. Не у всех нервная система выдерживала беспрерывный эмоциональный прессинг. Вот они-то, чаще всего и становились пациентами Вильяма Давыдовича. Позже присоединились их жены, дети, родственники, поскольку лечиться у Жакова стало престижным и модным. Если бы не молодая супруга, денег бы хватало с лихвой. А так….

Жаков обосновался в здании администрации рынка. Здесь же он поместил аппаратуру и приспособления, необходимые для работы. Действовать необходимо было в двух направлениях. Экстрасенс предполагал установить источник мощного биополя, которым, по всей видимости, обладал Бес. Свой потенциал он успешно использовал, выходя на очередную охоту. По-другому и быть не могло. Только воздействие мощного биополя на человеческий мозг позволяет подавить его волю и навязать необходимую манеру поведения. Биополе человека это совокупное вибрационное излучение тела, сформированное инфразвуками. Отсюда возникло название «биополе». Чем шире спектр вибраций с высокой амплитудой, тем сильнее биополе. Сила его определяется способностью одного человека «подавлять» другого. Во время вибрационного подавления внутренние низкочастотные ритмы одного человека перенастраиваются на ритмы другого человека с более сильной амплитудой. Если Бес действительно обладал экстрасенсорными способностями, установить его местонахождение не представляло больших трудностей.

Но, в подобное развитие событий Вильям Давыдович верил мало. В своей многолетней практике он не встречал подобных индивидуумов. Правда, ходили слухи, что уже созданы устройства, позволяющие значительно усиливать биотоки. Но, скорее всего, желаемое выдавалось за действительное. Такого устройства Жаков сам лично не видел и, как говорится, в руках не держал. Он склонялся ко второму предположению – на рынке работал профессиональный гипнотизер. Вероятность подобного расклада была практически стопроцентная. В рассказы о том, что продавцам внушались команды телепатическим способом, он не верил, поскольку гипнотизер после окончания сеанса мог заставить их забыть и о нем, и обо всем, что предшествовало проведению сеанса. Гипнотические внушения не предполагают наличие мощного биополя. Гипноз – это ремесло. Овладеть его техникой может всякий желающий. В этом случае сложнейшая аппаратура была бы не востребована за ненадобностью. Требовался другой подход. Он убедил Голубовича установить камеры наблюдение в тех местах, где Бес появлялся чаще всего. Изучая манеру поведения рыночного грабителя, предпочтения, которые он отдавал тому или иному товару, периодичность посещения им рынка, Жаков мог с точностью до контейнера определить предмет интересов своего визави. Поэтому, зафиксированный аппаратурой источник мощного биополя, перемещающегося в месте предполагаемого появления объекта, стал неожиданным для Вильяма Давыдовича. Бес находился неподалеку от контейнеров с меховыми изделиями. Судя по той неторопливости, с которой он двигался, охота должна была вот-вот начаться. Следовательно, можно было со стопроцентной уверенностью предположить, что нацелился он именно на меховые изделия. К сожалению, камеры наблюдения там еще установить не успели. Жаков поставил в известность Голубовича и тот мгновенно организовал погоню. Он приказал следовать за собой двум охранникам, дежурившим здесь же, в вестибюле администрации рынка, еще двое присоединились к ним в процессе погони. По мере приближения к объекту беспокойство стало овладевать Жаковым, а когда расстояние до него сократилось до нескольких десятков метров, это чувство переросло в панический страх, а затем в ужас. Внезапно он потерял Беса. Враждебное влияние чужого биополя, еще минуту назад ощущаемое столь отчетливо, исчезло. Вместе с ним исчезло чувство страха, держащее экстрасенса в своих липких лапах последние несколько минут. Жаков остановился, нервно озираясь по сторонам и вытирая пот тыльной стороной ладони. К нему начало приходить понимание, погоня эта небезопасна для преследователей и, в первую очередь, для него самого. Вильям Давыдович пребывал в смятении. То, что необходимо срочно прекратить погоню было очевидным. Потеря здоровья, а может быть и самой жизни, ни в какой мере не компенсировала гонорар, предложенный Голубовичем.

– В чем дело, чего стоим? – Голубович вопросительно смотрел на Жакова.

«Легок на помине», – подумал тот неприязненно, а вслух сказал.

– Я его потерял.

– Как потерял? – не понял Голубович.

– Очень просто, – устало ответил Жаков, – я не определяю его биополе.

– Куда же он мог исчезнуть?

– Не знаю, – Жаков продолжал оставаться на месте.

– Надо что-то делать! Придумайте же что-нибудь, – Голубович кружил вокруг экстрасенса и жужжал как назойливая муха, пытаясь расшевелить того и заставить действовать.

Вскоре контакт вновь возобновился. Поток энергии необычайной мощи, казалось, взорвал мозг экстрасенса изнутри, расчленяя его на части. Дыхание стало прерывистым и тяжелым, сердцебиение замедлило ритм, грозя полной остановкой. Сквозь пелену, застлавшую глаза, успел заметить, как охранники бросились к какому-то человеку. Началась свалка. Дышать стало легче. Мутная пелена спала с глаз, и сознание, почти покинувшее экстрасенса, постепенно возвращалось. Придя в себя, Жаков принял решение срочно покинуть рынок, воспользовавшись суматохой. Он сделал несколько шагов к выходу и остановился, почувствовав чей-то пронзительный враждебный взгляд. Экстрасенс повернул голову и их взгляды встретились. Вильям Давыдович узнал его сразу, как только увидел. Господи, сколько лет прошло. Так вот кто орудует на рынке. Вот кто он такой – таинственный Бес. Как же он сразу не догадался, не вспомнил этого человека? А ведь мог хотя бы предположить, что именно этот человек без колебания использует свои возможности в корыстных целях. Активно работая локтями Жаков продирался к выходу. Никто не пытался его задержать или остановить, и, вскоре он беспрепятственно покинул территорию рынка.

Глава 7

Тридцать пять лет назад.

Он осторожно пробирался по пыльному чердаку жилого многоэтажного дома, вздрагивая при каждом постороннем звуке, нарушавшем ночную тишину. Хотелось верить, что удалось оторваться от преследователей. Необходимо переждать несколько часов, пока все утихнет и попытаться уйти из города незамеченным. Чердак для этих целей подходил как нельзя лучше. Виталий нашел картонный ящик, разорвал его на куски и, постелив в самом дальнем труднодоступном закутке, прилег, стараясь шуметь как можно меньше. Он понемногу успокаивался: сердце перестало бешено колотиться в груди, дыхание стало ровным. Слегка знобило от перенесенных потрясений. Надо было успокоиться и принять решение как действовать в дальнейшем. Он отчетливо понимал, что на кону стояла его, Виталия Снеткова, жизнь и от того, как он будет действовать, зависело, сохранит он ее или потеряет.

А еще совсем недавно Виталий Снетков был на седьмом небе от счастья. Тысяча девятьсот семидесятый год был для него, простого паренька из периферийного районного центра, успешным. Виталий стал студентом одного из престижных ВУЗов областного центра – политехнического института. Вспомнил, как радовались родители успеху сына, как сыпались поздравления от родственников и друзей. С началом учебных будней эти приятные минуты остались позади. Ежедневные лекции, практические занятия, семинары отнимали уйму времени. Практически все вечера он просиживал в библиотеке, готовясь к занятиям. Учебников катастрофически недоставало. Поселили его в институтском общежитии в двухместной комнате вместе с однокурсником. Соседа по комнате звали Андрей Ершов. Ходили по институту слухи, что он единственный сын какого-то партийного вельможи, но на поверку оказался простым компанейским парнем. Вел себя как все: нос не задирал, прав не качал и ничем из общей толпы не выделялся. Были, конечно, на курсе и в группе студенты, пользующиеся особыми привилегиями, так называемые «блатные», но Андрей держался от них особняком. Виталий и Андрей быстро сдружились. На лекциях сидели рядом, библиотеку посещали вместе и, бывало, в свободные вечера планировали совместный отдых.

Однажды, в конце первого семестра, возвращаясь в общежитие с институтской вечеринки и, будучи слегка под хмельком, встретили двух девиц – брюнетку и блондинку. Те курили, стреляя глазами по сторонам. Вероятно, кого-то поджидали. От старшекурсников Виталий знал, что это проститутки, услугами которых студенты время от времени пользовались. Брюнетку звали Таня, блондинку Ира. За услуги брали они недорого, в связи с чем, спросом среди студентов пользовались и немалым. Дежурную по общежитию девчонки прикормили, та беспрепятственно пропускала их в общежитие. Все это он вспомнил в тот вечер и, указав на девиц, пояснил Андрею кто они такие и кого ждут. Когда друзья поравнялись с девицами, брюнетка предложила.

– Поразвлечься с девочками не желаете?

– Сколько тебе лет, – спросил Андрей, останавливаясь, в упор глядя на девицу.

– Совершеннолетние мы, – с вызовом ответила та, – не бойся. Может паспорт показать?

– Веди их в комнату, – повернувшись к Виталию, сказал Андрей, – а я куплю выпивку, закуску и скоро буду.

– А может быть ну их, – растерялся Виталий, оглядываясь по сторонам.

– Все в порядке, – шепнул на ухо испуганному приятелю Андрей. – Расслабимся сегодня по полной программе. О деньгах не беспокойся, я финансирую мероприятие.

Развернувшись, он направился в сторону гастронома. Виталий растерянно смотрел ему вслед.

– Ну, что, пошли, что ли? – брюнетка была назойлива как муха.

В вестибюль вошли вместе. Дежурная сделала вид, что не заметила троицу, поднимавшуюся по лестнице. Виталий, открыв входную дверь комнаты, пропустил девушек вперед и оглянулся. В коридоре никого не было. Закрыв дверь на замок, прошел в комнату. Девушки уже сняли верхнюю одежду. Блондинка Ира заняла свободный стул, Татьяна присела на край кровати Андрея. Вскоре явился и сам хозяин кровати с огромным пакетом, наполненным различной снедью и выпивкой. На скорую руку соорудили закуску, рассевшись вокруг единственного стола. Пили водку. Девицы быстро захмелели.

– Ну, что, давай начнем, – предложила Таня Андрею, расстегивая блузку и откидываясь на подушку.– Чего тянуть.

Щелкнул выключатель и комната погрузилась во мрак. С кровати Андрея уде доносились сопение и возня, когда Ирина решительно взяв Виталия за руку, потащила его в постель.

Когда свет вновь зажегся, Татьяна и Андрей были уже на ногах.

– Подъем, – скомандовал он, натягивая штаны. Все быстро оделись. Андрей достал из портмоне деньги, отсчитал несколько купюр и протянул их брюнетке.

– Всё. Свободны, – он жестом указал на дверь.

Девица пересчитала купюры, и в упор, посмотрев на Андрея сказала.

– Мало.

– Мало, – удивился тот, – это же ваша обычная такса.

– Ты заплатишь столько, сколько я скажу, – отрезала Татьяна, бросая деньги на стол.

– Смотри, сучка, не борзей. А то ведь ничего не получишь кроме пинка под зад.

– Испугал! Я и сама уйду. А по дороге зайду в милицию. Напишу заявление, что ты меня изнасиловал. Знаешь, что бывает за совращение несовершеннолетней? Твой папаша хоть и крупная шишка в области, но есть люди, которые и его обломают.

Андрей преобразился в одно мгновение. Разъяренный с лицом, перекошенным злобой, он подскочил к девице и, схватив ее за горло, прокричал.

– Кто тебя послал, сука, говори, кто послал. Убью.

Девица отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться. Наконец ей удалось оттолкнуть невменяемого Андрея, и она бросилась вон из комнаты. Он настиг ее у самого выхода и, схватив за волосы, принялся с остервенением избивать. Девушке вновь удалось высвободиться, вновь оттолкнув Андрея, но и сама не удержалась на ногах. Падая, она ударилась головой об угол стола и осталась неподвижно лежать на полу, неестественно подвернув под себя руку. Глаза ее были закрыты, изо рта текла струйка крови. Андрей навис над нею с поднятыми кулаками.

– По-моему, она мертва, – чужим голосом просипел Виталий, неприятно ощущая, как дрожат колени.

– Туда ей и дорога, – тяжело дыша, прохрипел Андрей, вытирая полотенцем кровь с лица, на котором кровоточили две красными царапины, оставленные ногтями Татьяны.

– Но, она действительно мертва, – Виталий не отрывал наполненного ужасом взгляда от тела, лежащей на полу девушки.

Блондинка забилась в угол и, закрыв рот руками, с ужасом смотрела то на мертвую подругу, то на разъяренного с расцарапанным лицом Андрея. Внезапно она сорвалась с места и бросилась вон из комнаты. Андрей, в два прыжка настиг ее у двери, повалил на пол и принялся душить. Виталий оцепенев, не мог оторвать взгляда от судорожно дергающейся оголенной ноги девушки. Вскоре все было кончено. Андрей втащил в комнату второй труп и положил его рядом с первым. Затем подошел к столу, налил полный стакан водки и залпом выпил.

– Будешь? – спросил он все еще находящегося в оцепенении Виталия.

Тот отрицательно помотал головой.

– Подождем ночи, – хрипло сказал Андрей не глядя на приятеля, – потом отнесем их на крышу и сбросим оттуда. А пока сидим тихо. Двери никому не открываем.

Через несколько минут, упокоившись, он изменил решение.

– Пожалуй, самим нам не справиться. Мне нужно позвонить кое-кому. Нам помогут.

Он решительно встал и направился к входной двери. Виталий услышал, скрип ключа, проворачивающегося в замке и удаляющие шаги по коридору. Он, не отрываясь, смотрел на мертвых девушек и отказывался верить в происходящее. Прошло более получаса, прежде, чем Виталий услышал возню у двери и в комнату вошел Андрей.

– Ну, вот и все, – устало проронил он. – Ждать осталось недолго, – он подошел к столу. – Пить будешь? – вновь спросил он у понуро сидящего Виталия.

Тот отрицательно покачал головой.

– А я выпью.

Какое-то время они сидели молча. Тяжелую паузу прервал легкий стук в дверь. Андрей осторожно подошел к двери и прислушался.

– Открывай Андрюха, это мы, – услышал Виталий мужской голос.

Андрей отпер дверь и в комнату вошли двое мужчин крепкого телосложения.

– Да, – после небольшой паузы изрек один из них, рассматривая мертвые тела на полу, – погуляли на славу, – и, обращаясь к спутнику, приказал, – упаковываем.

Они растянули на полу два больших куска брезента и принялись за работу. Виталию стало плохо. Он выскочил в туалет. Рвало его долго и мучительно. Затем он долго стоял над умывальником, пытаясь привести себя в порядок. Через приоткрытую в туалете щель видел, как выносили тела девушек.

«Как они вынесут тела незаметно? – мелькнула мысль, – внизу дежурная».

Дальше оставаться в комнате он не мог. Выйдя в коридор, направился в холл, примыкающий к лестничному маршу. Там было темно и прохладно. Тошнить перестало. Наощупь нашел диван и изнеможённый упал на него, откинувшись на спинку. По лестнице поднимались знакомые Андрея. Он узнал их по голосам, хотя и говорили они тихо.

– Что там с дежурной? – спросил старший.

– Умерла естественной смертью. Инфаркт. Возраст и все такое прочее, – обстоятельно разъяснил напарник. – Через три – четыре часа препарат в крови уже не обнаруживается. Пока кинутся, пока то да се….

– Понятно. Надо быстро решать с этим пацаном, соседом Андрея.

– Как распорядился шеф?

– Версия такая. Парень пригласил проституток, что-то у них там не заладилось. В итоге два трупа. Когда пришел в себя, понял что натворил. Выглядит все логично.

Андрей с замиранием сердца прислушивался к удаляющимся шагам. Когда шаги стихли, осторожно поднялся с дивана и направился к лестничному маршу. На втором этаже, в торце здания, есть выход на пожарную лестницу. По ней, не привлекая ненужного внимания, можно спуститься вниз. Рядом с общежитием пустырь, за пустырем лесопарк. Он спешил, стараясь не создавать лишнего шума и не привлекать к себе внимания. Сейчас его жизнь зависела от того, насколько удачно он реализует свой план. Оказавшись на земле, стремглав бросился через пустырь. За лесопарком начинался жилой микрорайон. Там можно было укрыться на какое-то время. Чердак пятиэтажного дома показался ему наиболее безопасным местом. Здесь его вряд ли станут искать. Сейчас ему надо было выиграть несколько часов. Виталий приподнялся на локте и прислушался. Ни одного постороннего звука. Надо переждать. Нервы на взводе. Успокоиться и переждать, а затем действовать по обстоятельствам. Он потянулся и зевнул, глаза слипались, и хотелось спать. Давали о себе знать алкоголь и нервное напряжение последних нескольких часов.

Павел Григорьевич Огородников, следователь районного отдела внутренних дел, сидя за столом, лениво перелистывал документы, время от времени позевывая и прикрывая ладонью рот. Он оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на настенные часы. До полуночи оставалось семнадцать минут.

«Пора собираться домой, – подумал он, все еще оттягивая время ухода с работы».