Читать книгу: «Четвёртый караул», страница 2
‒ …следачка, девчонка молодая, говорит: «Кровищи-то, кровищи! Страшное ДТП…», ‒ рассказывал за обедом командир отделения первого хода Орлов. ‒ «Да где же, кровища-то, спрашиваю, всего один пострадавший с переломом». – «А там», ‒ и на красную лужу показывает. – «Так это же антифриз!»
Все дружно загоготали.
‒ Но это ещё не всё, ‒ продолжал Орлов, прихлёбывая суп. ‒ У них там место ДТП было конусами огорожено. Так вот, едет маленький китайский грузовичок, водитель не заметил, зацепил бампером один и уволок за собой. Я им говорю: «Кажется, ваш конус тю-тю». Гаишники всё побросали, прыгнули в свой автомобиль и помчались с мигалками за подотчётным инвентарём…
‒ А почему лимона нету? ‒ капризно поинтересовался Ильюхин. Сам он готовил простые незамысловатые супы, для чего отправлял в кастрюлю целую рульку от выращенной им же самим свинки и варил до тех пор, пока с кости не сползало всё мясо. Его супы всегда были наваристы и даже вкусны, но обилие жира, сала и шкурок Волошина порою отпугивало.
‒ Не слушай его, отличный суп!
‒ Лимон это уже на ваше усмотрение, но вообще я про него забыл, ‒ честно признался Волошин.
‒ А мы дома всегда с лимоном делаем, сразу его в кастрюлю крошим, ‒ поделился кулинарным секретом Ильюхин.
‒ Спасибо, Волошин! Очень вкусный обед сегодня.
‒ Волошин, а как суп называется? ‒ спросил Каплан, который обедал одним из последних.
‒ Солянка.
‒ Точно, солянка. Ты мне рецепт напиши обязательно. ‒ Каплан поскрёб пустую тарелку в надежде нацедить ещё капельку с колечком маслины. Потом неожиданно сказал: ‒ А давай ты всегда будешь по кухне дежурить?
‒ Ну уж нет! ‒ замотал головой Волошин, но само предложение ему польстило. Суп и в самом деле вышел отменным.
Остаток дня прошёл тихо. Караул переделал все задания, указанные в журнале ежедневных поручений, и в шестом часу уселся полдничать, когда в части нарисовался Дмитрий Сергеевич.
Начальник отряда подполковник Голубочкин с самого своего приезда в город никогда не пользовался должным уважением среди подчинённых. Из-за невысокого роста и раздутого эго к нему накрепко приклеилось прозвище Наполеон, которое, впрочем, имело ещё и другие более уничижительные варианты.
Дмитрий Сергеевич был трусоват, одинок и уже несколько лет проживал в гостинице, в номере которой держал рацию, благодаря чему мог слышать все переговоры на выездах.
У подполковника Голубочкина не было даже личного автомобиля, и путём хитрых манипуляций он завёл себе водителя для служебной «Волги», которого бессовестно дёргал по любому случаю. В выходные, когда в гостинице становилось особенно шумно или просто скучно, Дмитрий Сергеевич приезжал на работу, прохаживался по помещениям и, как поговаривали, принюхивался, не пахнет ли от кого спиртным или ещё чем, хотя его заместитель Погорельцев трижды из пяти дней появлялся на работе с запашком, а с жёсткого похмелья от него всегда сильно несло одеколоном.
Сам подполковник Голубочкин, как многие в этом городе, тоже крепко пил от скуки и тоски. Пил ещё и от того, что ему достался самый неблагополучный район, своего рода дисбат, в котором в тёплое время года в изобилии горели окрестные поля, а зимой – засыпанные по самую крышу дома. И чтобы добраться до горящего дома, впереди пожарного автомобиля пускали трактор, ибо дороги заметало быстрее, чем их успевали расчищать. Весной же из берегов выходили реки, и деревушки, стоящие ниже по течению, скрывались под водой…
Подполковник Голубочкин вот уже несколько дней плохо питался. Единственная столовая с недорогими, но сытными обедами закрылась после пожара на кухне, в кабаках не подавали приличной еды, рестораны в этом захудалом городишке отродясь не водились, а в гостиничном буфете можно было заработать гастрит. С урчащим желудком Дмитрий Сергеевич заглянул на кухню и жалостливо попросил чего-нибудь пожевать. Волошин, как было заведено, к пяти часам разогрел остатки обеденного супа, который, правда, к приходу подполковника успели растащить.
‒ Попробуй солянки, Сергеич, ‒ предложил Ильюхин и указал на кастрюлю.
‒ Там только жижка осталась, ‒ предупредил Волошин.
Дмитрий Сергеевич слил прямо из кастрюли остатки супа в глубокую тарелку и сел со всеми за стол.
‒ Ничего, уж лучше бульончика похлебать, чем ещё раз притронуться к гостиничной еде, ‒ с этими словами подполковник Голубочкин принялся жадно хлебать бульон. Съев всё до последней капли, Дмитрий Сергеевич ещё протёр тарелку кусочком хлеба, поблагодарил и уехал.
Спустя пару часов Волошин соорудил традиционную яичницу, накормил всех ужином и стал дожидаться, когда прекратиться хождение караульных, а затем взялся за уборку кухни. Он перемыл всю посуду и оттёр плиту от брызг. Собрал остатки еды на одной полке и протёр остальные. Так же он поступил с тем, что хранилось в холодильнике, и даже помыл его изнутри. К полуночи у него всё было собрано и распределено: баночки к баночкам, кружечки к кружечкам.
***
Утром Волошин проснулся от звука закипающего чайника. Сорокапятилетний водитель Рябоконь – некогда темноволосый, кареглазый, с чёрными бровями в разлёт, которые придавали ему некоторое сходство с хищной птицей, – страдал бессонницей и порою вставал очень рано. Волошин слышал, как тот шаркает по кухне, но затем снова задремал и вздрогнул от резкого звонка будильника, заведённого на шесть часов утра. После туалета Волошин сразу отправился на кухню. Там уже сидел Рябоконь и пил кофе. Волошин соорудил завтрак из оставшихся продуктов, и они вместе перекусили. Около семи часов стали подтягиваться остальные караульные. Они, позёвывая, толпились возле кухонной мойки, чтобы умыться тёплой водичкой из бойлера. Тем, кому не хватило места шли в туалетную комнату, в которой неприятно пахло, и вода в кранах всегда была ледяной. Волошин ушёл в диспетчерскую, чтобы подменить у телефонов Каплана и дать тому время позавтракать.
Диспетчер вскоре вернулся, и Волошин взялся прибирать кухню. Он отдал остатки еды служебному коту, смёл крошки со стола и вынес мусор. В часть стали подтягиваться бойцы заступающего караула. На пороге кухни появился начальник первого караула Носков и принялся осматривать помещение не менее тщательно, чем это делал сам Волошин сутки назад. По лицу Носкова было понятно, что ему не терпится обнаружить какое-нибудь пятно или другую оплошность, но ничего такого не находилось. Потом он заметил на полке стопку пакетов и радостно скомандовал:
‒ Убери!
Ближе к восьми Волошин снова заглянул в диспетчерскую и увидел обычную утреннюю суету: Каплан заполнял отчёты за истекшие сутки и одновременно рассказывал обо всех происшествиях Вике, рыжеволосой девице неопределённого возраста. Из динамиков, расположенных в соседнем кабинете, уже доносился голос техника, проверяющего готовность отрядов к селектору. Несмотря на занятость, Каплан ещё успел попросить рецепт супа, и Волошин вытащил из кармана клочок бумаги, на котором записывал для себя список ингредиентов и последовательность действий. Заступающая на дежурство диспетчер Вика отпустила Волошина, так как в его присутствии не было никакой необходимости.
Волошин вошёл в холодный гараж через узкий коридор как раз в тот момент, когда расположенная напротив дверь распахнулась, и бойцы первого караула, громко переговариваясь, ввалились гурьбой в гаражный бокс. Пока они меняли чужие дыхательные аппараты в автоцистернах на свои, Волошин забрал аккуратно сложенную, единственную оставшуюся на скамье боёвку и отнёс её в шкафчик, запер его и направился в комнату отдыха, когда его окликнул Попов:
– Волошин, кто у вас на первом ходу?
– Ильюхин, – не задумываясь, ответил Волошин.
– Раз ты в ту сторону идёшь, крикни его. Пускай захватит тряпку.
Волошину, как своего рода педанту с определённой долью ленцы, было проще сделать один раз, но хорошо, чем потом несколько раз переделывать. Именно поэтому пожарный автомобиль второго хода, за которым был закреплён Волошин, к утру всегда сверкал чистотой и не требовал дополнительного внимания.
Вообще-то, четвёртый караул считался лучшим в части. В нём, конечно, хватало своих лоботрясов, и выполнять дополнительную работу они не любили, но, если принимались за что-то, делали с излишком. Это были хорошие ребята среднего возраста со вздорными характерами. Они постоянно задирали друг друга и даже могли устроить потасовку. Первое время Волошину подобные взаимоотношения с постоянным подзуживанием и подкалыванием коробили. Однако свои основные обязанности ребята выполняли слаженно и без нареканий. Большая часть из них имели дополнительную подработку. Заработок пожарных был небольшим, и денег на семьи, кредиты и алименты никому не хватало. Сразу после дежурства они меняли промокшие боёвки на засаленную одежду автослесарей или пересаживались за баранку такси. Они мало спали и много работали, так что Волошину оставалось только удивляться тому, как его старшие товарищи умудряются сохранять бодрость духа.
Освободившись раньше всех, Волошин сидел в комнате отдыха с грустным и уставшим лицом и отрешённо глядел в телевизор, а вокруг него постепенно собиралась компания из взрослых мужиков, которые тоже были не прочь посмотреть советские мультфильмы.
Когда все недочёты были устранены, начальники караулов удалились в кабинет начальника части для ритуала передачи дежурства. Спустя некоторое время Носков появился на пороге комнаты отдыха и в присущей ему ноющей манере позвал своих пить чай. Для Волошина это означало, что он свободен. Едва он подумал об этом, как на всю часть раздался звонок. На мгновение все замерли. На лице каждого пожарного промелькнула тревога – а вдруг длинный? Но сразу последовал ещё один, возвестив о том, что караул сменился.
Командировка
Несмотря на то, что город, затерянный среди лысых холмов с худой землёй, поросшей жёсткой травой и множеством растеньиц с жёлтыми, голубыми, лиловыми и белыми цветочками, пересекали три небольшие речушки, он никогда не страдал от наводнений. Бывало, они широко разливались и подмывали корни растущих по берегам деревьев, так что они падали навзничь, становясь временной переправой на другую сторону. Однако в их водах не потонул ни один жилой дом, да и дело обычно ограничивалось парой погребов в низинах.
Весной, когда на холмах подтаивали снега, бодрые горные ручьи устремлялись вниз и скапливались прямо на дорогах в озёра, заключённые в снежные берега обочин. Ледяная вода в них билась в шторме под сильным ветром. Днями и ночами трактарёшки чистили улицы от снежных заторов, чтобы дать талой воде продолжить свой путь вниз по канавам. Весенние ручьи омывали показавшейся на свет божий асфальт, покидали город и терялись где-то в окрестных полях, превращая их к началу лета в заливные луга с цветущими там жарким цветом купальницами.
Иначе дела обстояли в соседних сёлах и деревеньках, стоящих по берегам широкой северной реки, которая брала своё начало на склонах хребта, протекала по горной местности со множеством порогов и перекатов, и лишь в нижнем течении выходила на равнину. Многопиковое половодье, растянутое с апреля по июль, было связано с таяньем снега сначала на равнине, а позднее в горах на разных высотах. Свою лепту вносили и затяжные весенние дожди. К середине мая русло горной реки переполнялось настолько, что в крупном селе Щукино-1 сильный поток цвета рыбьей чешуи размывал дамбу и затапливал близко расположенные дома. Затем вода немного спадала, но через несколько дней начиналась вторая волна паводка.
***
Начальник отряда подполковник Голубочкин с самого утра нервничал. Было пасмурно и зябко. То и дело накрапывал дождичек, а из села Щукино-2, где был расположен водомерный пост, доходили тревожные новости, поэтому Дмитрий Сергеевич бегал из угла в угол и нигде не находил себе места, пока, не получив, наконец, указание свыше, не велел пожарным Волошину и Ильюхину ехать домой и собирать сумки – выдвигались в район паводка через час.
Волошин сложил в старый рюкзак запасные носки, свитер, трико, полотенце и зубную щётку и, чмокнув на прощание Караську, уехал обратно в часть. Там он перегнал «жигули» на задний двор, закрыл дверцы на ключ и подёргал за все ручки для надёжности.
В части командированные загрузили свою амуницию и спальные мешки в красный УАЗ «Симбир», нежно именуемый уродом, и, включив сирены, понеслись по городу. Их было четверо: сам подполковник Голубочкин, Ильюхин, Волошин и личный водитель начальника отряда Бурмистров.
Волошин сидел на заднем сидении, накрепко пристёгнутый ремнём, и с тоской смотрел в окно, понимая, что едут они не на один день. Автомобиль летел по улицам алой вспышкой. Прохожие останавливались и с любопытством провожали их взглядом. «Где горит? Что случилось? Куда это они так торопятся?» – явственно читалось на их удивлённых лицах.
Дорога в село Щукино-1 петляла между зелёными холмами, опоясывая их склоны, перепрыгивала с одной вершины на другую, то ухая в низину, то взбегая на такую высоту, что на десятки километров было видно всё вокруг до самого горизонта. Места были совершенно пустынные, лишь изредка им навстречу попадался какой-нибудь автомобиль. Прошло чуть больше часа прежде, чем они оказались под голубой аркой «Добро пожаловать!». Бурмистров снова включил сирену, и они промчались по прямой, словно взлётная полоса, улице Аэропортной, по левую сторону от которой стояли дома, а по правую расстилалось чистое поле. Через несколько километров показалось здание пожарной части, ныне стоящее посреди небольшого озерца. Во дворе их встретил одетый в резиновый комбинезон начальник пожарной части Мамлыга, старый балабол и враль, который не раз ставил подполковника Голубочкина в неловкое положение перед высшим руководством. Он сразу же принялся гудеть на все лады, показывая свои апартаменты. Ещё недавно он возглавлял маленький отряд, состоящий всего из двух районов, однако отряды укрупнили, с Мамлыги сняли погоны, но он по старой привычке продолжал носить свою подполковничью фуражку и вести себя так, будто ничего не изменилось. Ежедневно он проводил со своим заместителем совещания, и никто точно не знал, о чём там вообще можно было совещаться по полтора часа за утро. На словах Мамлыга был хозяйственным и работящим, но на деле даже в собственной части он не мог навести порядок, и теперь она тоже оказалась в зоне подтопления, хотя дело могло исправить небольшая канавка глубиной в двадцать сантиметров.
Несмотря на то, что на календаре значилось уже двадцать второе мая, на улице было всего градусов восемь, а в каменных стенах чужой пожарной части и того меньше. Волошин с Ильюхиным переоделись в резиновые костюмы Л-1, нахлобучили на головы подкасники вместо шапок и в сопровождении трёх местных пожарных из поддежурки отправились осматривать все злачные места и окрестности, где начался прилив.
Они доехали на «буханке», за рулём которой сидел сам начальник дежурного караула, до домов, возведённых на берегу реки. Уровень воды у их стен уже достигал колена. Жильцы давно были эвакуированы, дома стояли пустыми, но какие-то люди всё равно бродили вокруг.
‒ Здесь Серёга Косой живёт, ‒ рассказывал по дороге начальник караула. ‒ Зайдём к нему, спросим, как он там. Серёг! Серёга!! ‒ кричал он в закрытые окна и двери. ‒ Похоже, уже нет его. Вон там Машка-алкашка живёт. Маха! Маш! Тоже, наверное, уехала. Пойдём дальше…
В селе царила непривычная суматоха. И хотя на дальних улицах воды было ещё немного, все ждали худшего, все ещё помнили прошлые годы, когда река поднималась настолько высоко, что дома стояли затопленными по самые крыши. Полицейские разъезжали на патрульной машине и ревели в громкоговорители, призывая население делать продовольственные запасы и забираться повыше. Потрёпанные грузовички и машины с прицепами увозили свиней, кур и прочую живность. Бегали брошенные собаки, другие так и сидели на цепи, оставленные своими хозяевами на произвол судьбы.
Село Щукино-1, как объяснил всё тот же начальник караула, делилось на две части: верхнюю нагорную и нижнюю подгорную, которая всегда оказывалась во власти стихии. Тем домам, что были расположены ближе к реке, доставалось больше всех, а в тех, что стояли повыше, обычно бывали затоплены только погреба.
Они вернулись к УАЗику и отправились по заявкам, которые оставляли жители, нуждающиеся в помощи. Эта помощь заключалась по большей части в том, чтобы перетащить мебель и прочие ценные для хозяев вещи на чердаки или поднять их на антресоли.
По просьбе одной старушки, пожарные вытащили стиральную машинку из туалета, который был настолько узким, что они едва не снесли унитаз, когда проносили над ним машинку. В какой-то момент Ильюхин оступился и всей своей плотной массой тела плюхнулся на крышку унитаза.
– Ёпт! – выругался он и замер на мгновение, пытаясь осознать, всё ли осталось в порядке.
– Всё цело, – заверил его Волошин, и, когда Ильюхин снова поднялся, они продолжили свой путь.
Покрякивая, они водрузили бытовую технику на стол, установленный в свою очередь на другой.
‒ У меня только по окна вода стоит, ‒ смиренно пробормотала старушка…
Они посетили ещё несколько домов, и часам к девяти вечера начальник караула развёз пожарных по последним в списке адресам.
Волошин с Ильюхиным, как и остальные, порядком устали за день и давно ничего не ели. В доме, который был полон людей, их как будто и не ждали. Пара женщин, мальчик и девочка лет двенадцати бестолково суетились во дворе. Они то ныряли в нутро дома, то появлялись снова на улице.
‒ А, приехали? Ну ладно, что-нибудь придумаем, ‒ пробормотала хозяйка с некоторой долей растерянности.
Их дед в выцветшей гимнастёрке, как оказалось бывший военный комиссар, не упустил случая покомандовать.
‒ Становись! – вдруг заорал он приезжим, чем слегка их напугал.
‒ Дед, чего ты там опять? – одёрнула его дочь и попросила пожарных перенести два холодильника в сарай.
Начальник караула остался на улице поболтать с военкомом, а пожарные направились в дом. Они вошли через маленькую прихожую и оказались в длинном тёмном коридоре, в конце которого светилась кухня. По левой стороне были расположены двери, ведущие должно быть, в комнаты, а вдоль правой стены выстроились в ряд холодильники и старая мебель.
‒ Нужен ещё удлинитель, ‒ сказала хозяйка и указала на ковёр, под которым пролегал шнур.
Волошин посмотрел себе под ноги и заметил, что вышарканный ковёр был намертво прибит к половым доскам. Он воззрился на скопление гвоздей и попросил какой-нибудь инструмент, на что хозяйка ответила:
‒ Дёргайте так, что ему будет?
Ильюхин отыскал свободный угол и потянул его на себя, после чего в руках у него оказался кусок прогнившей толстой материи.
‒ Ой-ёй! ‒ запричитала хозяйка. ‒ Не трогайте, мы как-нибудь сами.
Волошин с Ильюхиным прошли вглубь коридора и взялись за один из холодильников. Они попытались было приподнять его, но у них ничего не получилось.
‒ А чё он такой тяжёлый? ‒ изумился Ильюхин, покрасневший от натуги.
‒ Ну там же продукты, ‒ с удивлением заметила хозяйка.
‒ А почему вы их не вытащили?!
‒ А что, их нужно было вытащить?
Холодильники, битком набитые тушами кур, весили по целому центнеру. Когда женщины опустошили один из них, пожарные подхватили его и потащили на улицу.
‒ А нести куда?
‒ В ту стайку, во вторую половину, ‒ ответила хозяйка, шедшая следом, и указала рукой на деревянное строение, одна часть которого была окружена невысоким забором из сетки-рабицы.
Они дотащили хоть и пустой, но увесистый холодильник до указанного сарая. Ильюхин лягнул калитку ногой и вошёл первым на огороженную территорию, когда вдруг из глубин сарая на них с лаем ринулась собака, размером с телёнка. Ильюхин отпрянул в сторону, и холодильник повис на заборчике, придерживаемый только Волошиным. Он крепче ухватился за свой край и попытался угомонить собаку, что-то ей приговаривая, в то время как Ильюхин орал во всю глотку:
‒ Вы почему про собаку не сказали?!
‒ Бегу, бегу, мальчики!
Хозяйка увела пса, и они вошли внутрь захламлённого помещения. Сапоги проваливались в грязь, и Ильюхин, который был уже достаточно раздражён всеми обстоятельствами, ехидно поинтересовался:
‒ Ну и куда ставить?
‒ Ставь сюда. ‒ Хозяйка показала рукой на сваленные в кучу предметы обихода: тазики, стопку книг, микроволновку и много чего ещё. Холодильник водрузили прямо на это барахло, подпёрли его чем-то, чтобы он не заваливался, а затем пошли за другим.
Когда с холодильниками было покончено, дед поманил ребят в кухню и предложил дерябнуть по рюмашечке. Сославшись на работу, пожарные дружно отказались и вышли.
Напоследок они дали пару советов хозяйке, и пока они стояли во дворе, нечаянно выстроившись в шеренгу, на улицу снова выглянул дед и, махнув рукой, скомандовал:
‒ Вольно, разойдись!
Почти ночью пожарные вернулись в часть и обнаружили, что по соседству к ним пристроился белый фургончик пункта мобильного управления, в котором прибыли, не считая водителя, майор и лейтенантик. Чтобы запитать фургончик электричеством, они пробросили в пожарную часть сетевой удлинитель, так что теперь от одной розетки работал небольшой холодильник, чайник, обогреватель и несколько ноутбуков.
‒ Какая-то переноска у них слишком хлипкая, ‒ с сомнением заметил Волошин, когда укладывался спать в свой спальный мешок после того, как дежурный караул части накормил гостей ужином в малюсенькой кухоньке, которая поражала своей неопрятностью. Самым удивительным было то, что в этой убогой части имелась даже сауна, но начальник подразделения берёг все эти блага, так что все пользовались старой эмалированной мойкой и уличным туалетом. Караульное помещение было с дырявым линолеумом, порванным диваном, пожелтевшим потолком и стойким запахом грязных носков. В комнате отдыха стояла пара двухъярусных кроватей и ещё одна шконка – в общей сложности пять спальных мест на восемь человек. Единственное свободное место занял Ильюхин, в то время как Волошин с Бурмистровым устроились на раскладном диване, а подполковника Голубочкина поселили отдельно в кабинете начальника.
Весь вечер Ильюхин предавался ностальгии и вспоминал, как здорово удалось побухать на прошлом выезде в район паводка три года назад. В одну такую пьяную ночь он упал с верхней полки кровати и приземлился аккурат лицом на тумбочку, так что на следующий день его лицо украшал большущий синяк.
В первую ночь Волошину никак не удавалось уснуть. В караульном помещении было прохладно, а спальный мешок согревал плохо. К тому же мешали посторонние запахи и незнакомые шорохи, и, хотя ночь для гостей прошла спокойно, и их никуда не привлекали, Волошин слышал, как кто-то ходил, ездил. Только к утру он забылся дремотой…
…они уже во второй раз за эту ночь ехали через знакомую болотистую местность с сочной зеленью и редкими деревцами к горящему серому дому в два этажа. Как и в прошлый раз, Волошин взял рукав и направил ствол в прогары деревянной стены первого этажа, чтобы изнутри потушить бушующий там огонь. На другой пожарной машине подъехали ещё несколько человек, но они не были знакомы Волошину. Один из них сказал:
‒ Ты что делаешь?! Ты понимаешь, что, поддав давление, наверху произойдёт извержение искр и разгорится ещё больше?
‒ Не очкуй, ‒ немного дерзко ответил Волошин и продолжил своё занятие.
‒ Я понимаю, что ты этот пожар уже тушил, но всё же лишняя предосторожность не помешает…
Волошин переключил ствол на распыление и, спустя какое-то время, поднялся на второй этаж, где обнаружил странную комнату. В ней горели свечи, но большая часть пространства тонула во мраке. В полутьме Волошин сумел разглядеть, что комната немного напоминает библиотеку, в которой одновременно находятся камин и отхожее место, возвышающееся на пьедестале, и что всё это строение, по сути, представляет собой деревенский туалет с выгребной ямой на нижнем этаже. Чтобы содержимое не растекалось, оно было заключено в деревянный короб. Волошин попытался разобрать седалище, сбитое из деревяшек, но подковырнуть было нечем. Его помощник, как надоедливая муха, всё время крутился рядом и только и делал, что мешал, бегал взад-вперёд и вносил сумятицу.
‒ Принеси лом, а я пока здесь подожду, ‒ велел ему Волошин, чтобы хоть ненадолго избавиться от него. Волошин огляделся по сторонам и только теперь заметил, что в комнате находилась сгорбленная старушка. Она тихонько подошла к Волошину и сунула ему в руки тоненькую книжицу.
‒ Я хочу тебя наградить, ‒ сказала она немного торжественно, и у Волошина по спине пробежали мурашки.
Волошин открыл книжицу и понял, что она собрана из частей других, из обрывков по десять-двадцать страниц. Волошин не смог разобрать ни слова.
‒ Почитаешь дома. Я туда несколько книжек положила. Проверяй… ‒ и она начала зачитывать названия. Последним в списке был «Гарри Поттер и узник Азкабана». Волошин усмехнулся. Он хотел сказать, что «Гарри Поттер» ‒ толстая книжка, и она бы не уместилась в тоненькой брошюрке, но у бабульки явно было не всё в порядке с головой, и он решил её не расстраивать.
Тут подоспел помощник.
‒ Ты принёс лом? ‒ спросил Волошин, заметив, что в руках у того ничего нет.
Помощник очень удивился, как будто впервые об этом слышал, и пожал плечами, на что бабулька заявила ему:
‒ А ты ‒ лентяй! И книжку я тебе не подарю!..
***
‒ Подъём! ‒ раздалось над ухом Волошина, и он тотчас проснулся.
Утро подполковник Голубочкин провёл с новоприбывшими. Они несколько часов кряду запускали дрон и снимали с высоты птичьего полёта происходящие в прибрежной полосе изменения.
Тем временем пожарные навестили ещё трёх старушек и помогли им с пожитками. Потом они прохаживались по селу и рассказывали местным жителям об обстановке. Пожарные обнадёживали, что вода скоро пойдёт на спад и беспокоиться не о чем, но эта была ложь. Накрапывал дождь, и уровень воды в реке по-прежнему повышался: всего на пару сантиметров в час, но это не могло не беспокоить.
Когда работа с населением была окончена, от руководства подоспело новое задание ‒ провести мониторинг воды на разных участках реки. Пожарные как раз находились в той части села, где река уходила в разлив. В этом же месте брала своё начало и дамба, которая несмотря на всю неказистость неплохо справлялась со своей задачей и удерживала бурный поток в русле. Впятером они взобрались на высокую насыпь из глины и камней, вдоль хребта которой шла узенькая тропинка. Идти по ней было непросто, ноги то и дело соскальзывали по глине, а тяжёлая боёвка добавляла неповоротливости. На сей раз никто не стал надевать костюмы Л-1. «Мы не будем там, где можно утонуть», – заверили местные пожарные перед выходом, однако теперь у самых ног бесновалась вода. Вскоре у подножия, с левой стороны от яра, зачастил штакетник, показались приусадебные участки и огороды, которые примыкали к домам, отстоящим метрах в шестидесяти от воды. Пожарные прошли около километра, когда впереди замаячили какие-то кусты, постепенно уходящие по склону в воду. Дорожка терялась там же, и дальнейший путь вызывал опасения. Волошин отыскал среди бурелома подходящей длины палку, которой он мог прощупывать скрытый под водой грунт впереди себя.
‒ Да к чему это? Видно же, что тут люди ходят, ‒ сказал ему кто-то.
Однако Волошин придерживался иного мнения, поэтому, не выпуская из рук посоха, пошёл первым и, словно Моисей, повёл за собой остальных. Они брели по щиколотку в воде некоторое время, пока Ильюхин уверенно не заявил:
‒ Да что ты всё беспокоишься, здесь же мелко…
Волошин подумал, что, наверное, он прав, и опасаться нечего, но стоило ему не проверить свой следующий шаг, как его нога резко соскользнула в сторону и ушла в яму по самое колено. Ледяная вода мгновенно хлынула в сапог, и резкая боль пронзила стопу. Волошин охнул от неожиданности и начал заваливаться на бок, так что в воде оказалась ещё и рука. Ему удалось сориентироваться и упереться на свой посох, когда его подхватили ребята и помогли выбраться из реки.
Постепенно яр сошёл на нет, но огороды всё не заканчивались, и чтобы вернуться на дорогу им пришлось перелезть через покосившейся забор и выйти на какую-то улочку через калитку возле дома. Сразу за крайним огородом начиналась ещё одна еле заметная тропинка, петляющая между деревьев. За ними виднелся залитый стадион. Пожарные обошли его вокруг, вышли в переулок со странным для здешних мест наименованием «Театральный» и дальше выбрались на одну из центральных улиц, где их уже поджидала местная «буханка» с оранжево-синими полосами на боках. Волошин залез в машину, со вздохом облегчения стянул сапог и вылил, наконец, из него воду, под тяжестью которой он то и дело норовил свалиться с ноги. Волошин отжал носок и снова его надел. Сухих при себе не было. Волошин уже и так промёрз до костей, и это купание в холодной реке не сулило ничего хорошего. Он сидел в машине, сжимал и разжимал пальцы ноги, чтобы хоть немного согреться. Остальные стояли поблизости и вместо обеда лузгали семечки. Все смотрели в сторону дамбы. К ней безостановочно прибывали КАМАЗы, гружённые песком, землёй и валунами. Они заезжали прямо в реку, окунаясь по самый бампер и сбрасывали свой груз, создавая преграду для бурных вод. Местами река уже представляла собой тихую заводь, но там, где вдоль берега росли тополя, вода прыгала по невидимым порогам.
Посмотреть на эти работы пришли многие сельчане. Там же Волошин заметил фуражку Мамлыги и суетящегося подполковника Голубочкина, который бегал вокруг главы сельсовета и ещё каких-то людей.
УАЗик вернулся в пожарную часть часам к шести. Подполковник Голубочкин то появлялся, то снова исчезал. Всем хотелось узнать, когда снимут режим ЧС, но начальник отряда был совершенно неуловим. Его водитель Бурмистров исколесил вместе с ним уже всю прибрежную зону. Примечательно, было и то, что все эти дни подполковник Голубочкин был трезв, как стёклышко. Впрочем, как и остальные, хотя всем очень хотелось выпить.
‒ Пойдём сходим? ‒ спрашивал один.
