Читать книгу: «Лепестки. Роман-голограмма», страница 2

Выход

 
Стучишься во все приюты
У разных краёв Земли,
Но там сговорились будто
Отталкивать корабли…
 
 
И речь твоя сквозь воронку
Пропущена и пуста:
Тебя – дикаря, ребёнка —
Прочтут по лицу с листа.
 
 
Цензура. Политкорректность.
Улыбчивый позитив.
Не выдохнуть – лишь эффектно
Свистеть на чужой мотив.
 
 
Не высказав половины,
Упрёки сменив на лесть,
Ты чувствуешь: метят в спину
За то, что ты просто есть.
 
 
К зиме засыпает лихо,
Все реки имеют брод.
И если ты ищешь выход,
Однажды найдётся вход.
 

СФЕРА ЧЕТВЁРТАЯ. ЛЕСТНИЦА

I’m a marionette, just a marionette, pull the string

I’m a marionette, everybody’s pet, just as long as I sing

«I’m a Marionette», ABBA

Лифт сломался, оставалась только лестница. Арлин не стала досадовать на эту мелочь, цель была важнее. Семнадцатый этаж… «Хороший знак!» – подумала девушка. Иногда она использовала иррациональные аргументы, но не слишком на них полагалась. Скорее, «знаки» были её способом борьбы с реальностью и извлечения позитива из её глухих, мёртвых и острых камней.

«Музыкальные проекты Аджой», 7A – значилось на навигаторе этажа. Арлин немного отдышалась и набрала вызов.

– Да, войдите, – ответил предельно собранный женский голос. Аджой всегда говорила с некоторым нажимом, словно стремилась оставить печать на бумаге.

– Арлин, – посетительница протянула ей идентификационную карту. Так делали далеко не все (чаще давали дозированную информацию). Аджой присмотрелась к той, что с порога демонстрировала такое доверие. Двадцать с небольшим, но причёска подростковая и глаза более отчаянные, чем следовало бы иметь после совершеннолетия. Аджой мысленно поморщилась – ей уже доводилось работать с этим типажом. Как же умели вынести мозг эти талантливые чистоплюи со склонностью к суициду! Хуже нет, чем эти идейные. Даже с запойными иногда бывало проще.

– Я вижу у вас пометку D, Арлин. Есть ли у вас формальное разрешение на музыкальные проекты? Откровенность за откровенность – обычно мы принципиально отказываем категории D. Нам здесь проблемы не нужны.

Арлин вздохнула и пригладила ярко-зелёные волосы на правой половине головы. Ей не в первый раз собирались отказать по этой причине. Поэтому она и стала начинать разговор с карточки.

– У меня нет запретов на музыкальную карьеру и перемещение, если вас это интересует. Сначала скажите, как вам мои записи. Вы бы стали заниматься мной, если бы не моя категория?

Аджой поняла, куда клонит посетительница. Похоже, Арлин читала недавнее интервью о её методах работы. «Если я вас пригласила, то согласна сотрудничать и хочу просто познакомиться», – кажется, так они написали?

– Да, стала бы. Голос есть, идеи в творчестве тоже присутствуют, но то, что ты делаешь, не совсем в рынке. Тебя надо направлять. Видно, что у тебя широкий диапазон, и ты подстроишься. То есть, может получиться и продаваемое, и не противное тебе самой, – Аджой заметила, что перешла на «ты» с посетительницей. «Уломает она меня всё-таки», – подумала Администратор. Но эта мысль её развеселила.

– Я примерно так и думала. Значит, препятствие – только категория и связанные с ней запреты? – спросила Арлин с надеждой.

– Не только. Мне не нравятся твоя причёска и твоё отчаяние. У меня уже были подопечные, которые при первых трудностях оставляли мне слезливую записку и сигали с моста. Талантливые, заразы, но хрупкие и нежные. Ты на пороге суицида, и от тебя этим пахнет. Не уверена, что контракт станет серьёзным препятствием, если тебе взбредёт в голову саморазрушительная идея.

Администратор была права. И всё же Арлин предприняла ещё одну попытку:

– Но отчаяние, говорят, неплохо продаётся? Для некоторых категорий людей, по крайней мере.

Аджой засмеялась:

– Только дозированно, моя дорогая. Немного пострадать и пойти обедать – это одно. Вглядываться в те бездны, которые видишь ты, никому не захочется. Если ты сумеешь взять под контроль то, что у тебя там копошится, мы поладим. Если нет, то нет. И да, какие-то запреты у тебя ведь есть?

– Да, и я здесь из-за них. Аджой (мы перешли на «ты», как я понимаю) … Аджой, мне нужно выступление в Гранд Колосс Арена. Потому что это единственное место, куда может прийти человек с предельным расстоянием на приближение. Самый большой оперный зал галактики.

Аджой потеряла дар речи. Это было нагло. Это было глупо. Невозможно. Никто из начинающих даже не заикался о Гранд Колоссе – все понимали, что это нереальный вариант. Администратор не сразу подобрала слова для ответа.

– Арлин, я понимаю, тут какая-то личная история. Допустим, ты пишешь неплохие песни. Допустим, у тебя голос, который можно развить. Но Гранд Колосс – это долгие годы труда до беспамятства и полное отсутствие собственной жизни. Но даже при этих условиях я не могу гарантировать, что ты однажды туда попадёшь.

– Твои певцы туда уже попадали. Я хочу петь в Гранд Колоссе не ради славы или денег. Это единственный смысл жизни, который мне удалось придумать. И ради этого смысла я отдам тебе всё остальное – распоряжайся мной по своему усмотрению.

Аджой покачала головой. У творческих всегда какие-то заскоки. Хорошо иметь трезвую голову.

– Ещё не хватало, чтобы потом ты всем журналистам рассказывала, как я пью твою кровь. Все вы поначалу молодые и романтичные. Тебе будут начисляться обычные проценты с гонораров. У тебя будет право отказываться от того, что тебе не нравится. Что ещё тебе нужно?

– Левая половина моей головы. Я собираюсь сбривать волосы на ней до Гранд Колосса или даже дольше.

– Арлин, твоя нынешняя причёска неженственна и эпатажна. Представь, что ты будешь ходить с ней ещё лет пять-десять. Публика от неё устанет.

– Я потерплю. Это не причёска. Это то, что запрет сделал со мной. И я не собираюсь забывать об этом.

Аджой вздохнула. Превратить кого-то с такими причудами в звезду уровня Гранд Колосса представлялось чертовски сложным, но спортивный азарт Администратора уже начинал просыпаться. Она озвучила своё решение:

– Может быть, я поступаю неправильно. Возможно, мы обе сумасшедшие. Я попробую привезти тебя в Гранд Колосс, но на несколько следующих лет ты полностью моя. С теми ограничениями, что мы обсудили. Согласна?

– Полностью. Забирай меня и делай что хочешь. Я должна петь в Гранд Колоссе, и это случится. Победа или смерть.

Сфера адмирала

 
Мой мир ежесекундно на войне —
Квадраты звёзд заполыхали красным,
По облакам и ливням снова ясно:
Удача улыбается не мне.
 
 
Переставляют пешки по доске
Политики, жрецы и финансисты,
По бухгалтерии – прозрачно, верно, чисто,
По правде – снова трупы на песке.
 
 
Ничтожно мало сделать я могу,
Сложив края разрубленных историй:
Фронтиры обожжённых территорий
Всё так же покоряются врагу.
 
 
Обжоры так же поглощают снедь,
Бесстыдно и до нитки грабят воры,
Но… буду продолжать переговоры,
Пока ты есть и продолжаешь петь.
 

СФЕРА ПЯТАЯ. БУРЯ

We’re leaving together,

But still it’s farewell

And maybe we’ll come back

To earth, who can tell?

«The Final Countdown», Europe

Приказ о назначении Адмиралом Миротворческих Сил Астрофлота был ожидаем. Блайт понимал, что это неизбежно – не только потому, что его вклад в дело урегулирования конфликтов был отмечен многими наградами Миротворческих Сил. Была и другая причина, проще и страшнее, Адмирал на этом участке всегда был в гуще военных событий. Здесь сходились границы трёх империй, и спорные территории, заселённые пёстрой толпой, не помнили уже времён, когда за них не сражались. За пять последних лет двое Адмиралов этой зоны были убиты, а третий покончил с собой, не выдержав угроз и давления. Блайт не строил иллюзий и готовился к непростым переговорам. Соседний участок, с которого он пришёл, был гораздо более спокойным. На нынешнем придётся туго. Самое время было проверить, насколько – сегодня он официально вступает в должность. Адмирал приложил палец к слоту доступа и дал отсканировать лицо для допуска. После того, как интерактивная карта включилась, он скомандовал:

– Участок VFRVKV-512. Актуальное состояние разведданных.

Красные квадраты означали войну. Немало было и жёлтых – «данных нет». Зелёная зона была совсем крошечной. Адмирал усмехнулся – скучать точно не придётся. Уцелеть бы.

Пожалуй, только одно обстоятельство радовало его – участок был неблагополучным и, как говорили в Астрофлоте, «медийным». Про него часто писали и снимали сюжеты. Частью обязанностей нового Адмирала будут комментарии по текущей ситуации «с позиции сохранения нейтралитета», как значилось в приказе.

Как и всегда, каждая записанная им сводка будет содержать ещё одну. Адмирал знал: Певица по-прежнему не носит волос на левой половине головы. А значит, ей всё ещё важно знать, что он ничего не забыл.

Все эти годы они разговаривали: она – песнями, он – сводками. Текстом, цифрами, но чаще – подтекстом с символами, которые было легко обнаружить двум людям, выросшим вместе. Он слушал её песни и находил в них общие воспоминания об их счастливой юности до запрета. Эти изящные шифры скрывались за выбором букв и слов – впрочем, иногда Блайту казалось, что он выдумывает, вчитывая в тексты Арлин больше, чем она сама туда вложила. Спросить напрямую у него не было возможности. Адмирал полагался на свою способность чувствовать правду. Она уже не раз спасала ему жизнь.

Его человек всё ещё не нашёл информации о причинах Запрета. Годы поисков принесли несколько ложных гипотез. Ни одна из которых не подтвердилась. Они словно ходили по кругу. У Певицы по-прежнему были причины ненавидеть синие розы – никто не мог подарить их ей. Адмирал иногда посылал ей Сферы с чужих приборов, но понимал, что они могут затеряться в общем потоке или не пройти контроль как потенциально опасные – он подписывал их набором цифр без имени и личного номера.

– Эй, Адмирал, чего такой смурной? Перечитал биографии предшественников? – на загоревшемся экране появилось улыбчивое лицо не унывающего Адъютанта.

– Доброе утро, Ганер, я ждал тебя, заходи, как только сможешь! – Блайт был рад выйти из привычного круга мыслей и вернуться к работе. Там, по крайней мере, что-то можно было изменить.

Ганер не заставил себя долго ждать, он ввалился, напевая отвратительно грязную песенку «Как в порту красотка», и хлопнул Блайта по плечу.

– Ну что, уже видел, в каком мы дерьме? Я со вчерашнего дня смотрю и читаю, как бездарно здесь всё просрали до нас – лучше всяких анекдотов.

– Это да. Элт, похоже, крепко не ладил с местными. Они настолько отравили ему жизнь, что он даже не стал ждать, пока они его грохнут, и самоустранился. Дело дрянь.

– Точно. Хрен поймёшь, с кем тут вообще можно договориться – тут сплошь такие деятели, которых не жалко поставить к стенке, да ещё и на могиле потом попрыгать.

Блайт улыбнулся – Ганер с его отчаянной прямотой всегда выражал мысли так, что происходящее становилось забавным.

– Ганер, ты просто образец терпимости, как всегда. Смотри не проколись где-нибудь, кроме моего кабинета, у нас тут наверняка лишних ушей уже понатыкали в три слоя.

Ганер кивнул. Он и сам прекрасно знал, сколько новых датчиков и лазутчиков приносит каждое новое назначение вроде этого. Он, наконец переключился на рабочие темы:

– Ладно, давай к делу. Я выкопал тебе описания ключевых игроков по нашему участку. Хроники, даты рождения, расовая принадлежность, кое-что о слабостях и интересах. Как я уже сказал, редкие уроды, но работать придётся с ними, других у нас нет. Или договоримся, или нас здесь положат.

– Умеешь ты обнадёжить, Ганер, – Адмирал засмеялся. С Адъютантом он был вполне согласен. Морщась, чертыхаясь и отпуская нелестные комментарии, они стали изучать противников.

Филиал

 
Мы сильнее, рождённые в Филиале —
На задворках чумных деревень и зон,
В волчьей яме, помойке, хлеву, подвале,
Не с дождём, не в четверг, да и не в сезон.
 
 
Вы нас били, давили, в лицо плевали,
Пропускали с табличкой «дурак» сквозь строй.
Вы нам сыпали угли, а мы едва ли
Замечали их злой раскалённый рой.
 
 
Отбивались, пружинили и вставали,
Улыбались кривым и щербатым ртом,
Мы такие, рождённые в Филиале, —
Мы всегда возвращаемся со щитом.
 
 
Что бы вы ни придумали, ни соврали,
Кто б имён наших грязью ни замарал,
Будет лучшим наш финиш на этом ралли —
Это просто не первый наш Филиал.
 

СФЕРА ШЕСТАЯ. СТАЯ

Here we are, born to be kings

We’re the princes of the universe

«Princes of the Universe», Queen

Церемония чествования выпускников Академии Астрофлота подходила к финалу. Уже высказались официальные лица, закончился праздничный концерт. Предстояло самое интересное – каждый выпускник с нетерпением ждал, куда подует его Ветер Судьбы.

– Выпускник Блайт, номер MSFC7817. Отличные показатели, назначение первого выбора – Миротворческие Силы.

Блайт поднялся на сцену, кивнул товарищам и принял Сертификат – последнее напоминание об Академии. Он покидал её с лёгким сердцем – с момента, когда Арлин забрала документы, нахождение в этих стенах действовало на него удушающе. Он погрузился в учёбу и подал заявку на экстернат, чтобы Академия скорее осталась позади. Миротворцев посылают в приграничные зоны. Он будет максимально далеко от всего, что порождает ненужные воспоминания.

Сертификаты находили своих владельцев. Сначала их получали лучшие из лучших, дальше очередь выстраивалась согласно среднему баллу. Блайт хотел бы уйти сразу, но церемония предполагала знакомство с будущими товарищами по службе – а значит, в этом был какой-то смысл. В его колонну добавилось несколько новобранцев.

Ректор Академии заканчивал пожимать руки и выдавать Сертификаты. Скоро вне колонн остался всего один человек с небрежной отросшей стрижкой до плеч и в слишком узком костюме.

– Ну, и под занавес наш герой, Ганер номер SO1SV6391. Признаться, я уже не верил, что вы когда-нибудь закончите у нас учиться, Ганер, но вот, наконец, это произошло.

Выпускники прыснули со смеху, а сам Ганер картинно раскланялся, порождая новые волны хохота. В колонне рядом с Блайтом зашептались: «Ещё бы, проучиться вдвое дольше срока – это надо иметь талант!» Ректор продолжил:

– Мы долго думали, куда вас рекомендовать, Ганер. В конце концов, решили, что с вашим даром убеждения и переговоров вам показаны Миротворческие Силы. Вы столько раз пересдавали мне Историю Астрофлота, что должны знать этот предмет лучше всех.

Выпускники снова загоготали. Кто-то один зааплодировал, и это оказалось заразно. Ганера чествовали овацией – этого не удостоился ни один блестящий отличник. Парень помахал всем рукой, приложил два пальца к виску и поклонился ректору в своей шутовской манере. Колонна новобранцев Миротворческих Сил уже радостно махала в ответ симпатичному раздолбаю.

– Ну что, ребята, будем служить вместе на ниве бла-бла-бла. Кто не знает, звать меня Ганер, люблю тёлок, выпивку и картишки. Категория D, кому интересно.

Когда построение восстановилось, и Блайт оказался с Ганером плечом к плечу, он счёл нужным отрекомендоваться шёпотом:

– Блайт, категория D. Тихоня, дорожу репутацией и уже тащу на себе один Запрет.

– Сдыхаешь со скуки? – сощурившись, спросил Ганер.

– В общем, да. Мне есть чему у тебя поучиться. Надеюсь, что это взаимно.

Ганер посмотрел на него совсем другим взглядом. На месте шута стоял волк с обострённым нюхом. Блайт не мог не заметить, как ради него приподняли маску.

– Мы нужны друг другу, – произнёс выпускник Ганер после долгой паузы изменившимся голосом. Он протянул Блайту руку. В глубине его глаз показались двери, запечатывавшие тьму. Блайт мысленно пошёл по этому коридору. Всё чисто. Напарникам надо доверять.

Каллиопа

 
Он сидит за газетой и хмурит высокий лоб,
Но охотнее слушал бы песнь парашютных строп,
Никому не судья, не хозяин и не холоп —
Лютый зверь непротоптанных диких троп
Убеждает себя: «Я – серьёзен. Собой – владею!»
 
 
Она бьётся, как лава о стык литосферных плит —
Пламя плещется в ней, и вода перед ней горит,
В ней поют и цветут острова её – Кипр и Крит,
Отпечатки балов на колене нежнейшей из Маргарит
Поцелуями мёртвыми грешными холодеют.
 
 
Он давно доказал, что не властна над ним судьба —
Он отнюдь не из тех, кто способен ходить в рабах,
Но он помнит, насколько сильна она и слаба,
Её имя грустит, словно соль, на его губах,
Потому что он видит не женщину, а Идею.
 

СФЕРА СЕДЬМАЯ. ЗАКЛИНАТЕЛЬНИЦА

…ежели разобраться, что такое счастье? Это – жизнь без страха…

Владислав Крапивин

…Арлин и Аджой шли между гримёрными, обсуждая подготовку к вечернему шоу.

– Статистика по прослушиваниям говорит, что тебе нужно петь ниже, – наставляла Администратор.

– Куда уж ниже, у меня контральто, и тебе это прекрасно известно! – отмахнулась Арлин.

– Это не то, людям нужно что-то более вкрадчивое, я бы даже сказала – интимное. Чтобы каждый чувствовал, что ты обращаешься к нему лично, а не кидаешь слова в пространство. Я пересматривала твои выступления, иногда ты выглядишь совершенно не от мира сего. Им нужна живая женщина, не заносчивая кукла на сцене, – Аджой снова углубилась в тонкости психологии.

– Аджой, тебя послушать, так я постоянно должна обслуживать чужие инстинкты! – Арлин болезненно поморщилась.

– Не постоянно, это тоже плохо для рейтингов. В тебе должна быть загадка, и лучше не одна. Так что я пришлю к тебе очень специфического человека. Он ставит речь профи из разных сфер – от политиков до тех, кто как раз обслуживает инстинкты и зарабатывает себе этим на жизнь, – Аджой сделала акцент на «зарабатывает». Цифры были её извечным железным аргументом.

– Ладно, я как минимум из любопытства послушаю этого твоего скандального гипнотизёра. Но помни – по нашему контракту я имею право отказываться от всего, что мне не понравится, – Арлин слегка нахмурила брови. Свою небольшую степень свободы ей приходилось отстаивать каждый день.

– Послушай-послушай. Твой мир после этого всё равно не останется прежним. Мне нужна заклинательница на сцене, а не школьница у доски – надеюсь, ты не думаешь, что уже умеешь всё необходимое для Гранд Колосс Арены?

Арлин не успела ответить. Перед ними, как всегда бесшумно, вырос Астере.

– Певица, мы поменяли твою гримёрную. Будешь готовиться к выступлению этажом ниже, я провожу, – Астере казался спокойным, но складка между бровей не желала разглаживаться. Что-то случилось.

– Что там? – спросила Арлин, указывая на дверь гримёрки, предназначавшейся для неё изначально.

– Точно хочешь это видеть? – Астере ответил вопросом на вопрос. Невозмутимость в его голосе казалась фальшивой. Певица знала его достаточно давно, чтобы считать скрытый сигнал тревоги.

– Хочу, – кивнула она. Арлин предпочитала знать правду.

Астере жестом пригласил их обеих последовать за ним. Он аккуратно взялся за ручку, чтобы не повредить возможные отпечатки пальцев, и пустил спутниц на порог.

– Дальше не проходите и ничего здесь не трогайте. Я уже сообщил, куда следует.

Гримёрка напоминала микрогосударство после стихийного бедствия. Зеркала были разбиты, шкаф разворочен, стулья погнуты. На полу лежало несколько задушенных крыс с верёвками на шеях. Бюст, служивший подставкой для париков, был опрокинут и залит вязкой красной жидкостью в области горла. Всё той же красной жидкостью на стене написали: «Сгори в аду, тварь!» В висевший на двери постер с изображением Певицы кто-то воткнул ножницы.

Арлин поёжилась. Даже после предупреждения Астере зрелище оставляло гнетущее впечатление.

– Почерк женский, – глубокомысленно произнёс начальник службы личной охраны. – Мужики обычно на такое не размениваются. Ну, или без такой «любви к деталям» действуют, – усмехнулся он, указав на перемазанный бюст.

Аджой кивнула:

– Будем искать женщину. Такое можно дать в новости (ты ведь не возражаешь, Астере?), но всё это дурно пахнет. На Певицу кто-то всерьёз охотится.

Арлин уже повернулась в другую сторону и смотрела в одну точку отрешённым взглядом. Всё случавшееся с ней было просто материалом для её песен, не более того.

Малыш (ь)

 
Он тебя заслоняет от колких дождей и ветров,
И от солнца спасает своей нависающей тенью…
Завтра будет всё то же – он даст тебе пищу и кров,
И покажет миры – сквозь своей паутины сплетенья.
 
 
Всё как будто привычно твоё, только где в этом ты?
Что ни слово, то «он» – для него все заглавные роли.
Он щелчком отбивает идеи твои и мечты —
Ты как будто на ринге, и там тебя вновь побороли.
 
 
Он однажды исчезнет куда-то (ведь ты не сбежишь),
На тебе все печали, долги и забота о хлебе…
Ты, как прежде, робеешь и стелешься, слыша «малыш»,
Но уже ощущаешь, что крепнет твой собственный стебель.
 

СФЕРА ВОСЬМАЯ. ДЕТКА

Angels crying, when you’re far away from me…

E-type

День перемирия на участке означал немного отдыха для Адмирала и Адъютанта. Конечно, всегда остаётся риск быть поднятым по тревоге и в такой день. Но даже несколько часов относительной тишины – бесценный подарок для Миротворца.

Адмирал сидел в кресле и слушал музыку. Вряд ли стоило спрашивать, какую. Иногда по его лицу пробегала тень – дрожь в голосе Певицы его расстраивала. Прийти, написать, спросить, в чём дело – всё это было под запретом. Надежда коварна, когда она беспочвенна. Когда ждёшь перемен к лучшему годами, надежда разъедает душу, и даже самые светлые воспоминания становятся чёрным ядом. Счастливые годы детства и юности были отсечены Запретом. Адмиралу часто снилось то время, и пробуждение каждый раз оказывалось горьким. Даже не унывающий Ганер в такие дни подолгу не мог разговорить друга.

Лились песни. Блайт различал и первый, доступный всем, слой смыслов, и второй, предназначавшийся только ему. Отчаяние сменялось душевным подъёмом – Певица всегда чередовала композиции в альбомах по принципу контраста. Она была океан с землетрясениями на дне. Она была цунами. Она была переменчива – ласкова и невыносима почти одновременно.

Он много раз думал о том, чтобы сдаться и никогда не напоминать ей о себе. Существовала масса способов дать ей понять, что он подчинился Запрету. Но он не делал этого, потому что некоторые люди боятся молний, а некоторые – любуются ими. Он хотел любоваться молнией, которая, словно нестерпимо яркая трещина, рассекла всю его жизнь. Потусторонний свет, исходивший оттуда, заставлял его продолжать.

– Бросай ты это дело, Адмирал. Как выдастся у тебя свободная минутка, ты себя ковыряешь этой девкой. Красивых тёлок много. Часть из них умеет петь, если тебе так больше нравится. Обеспечивай ротацию и живи себе счастливо. Пусть они тебя развлекают! – относительно женщин у Ганера было своё мнение. В общем и целом, он их презирал.

– Это не совсем та история, Ганер, – улыбнулся Блайт из-за пределов реальности.

– Все эти истории одинаковы. Бабы, если дать им волю, садятся на шею и начинают пришпоривать. Все до одной. Ты просто не подобрался поближе к этой своей Певице, она б тебе исполнила. Уверен, там нет ничего особенно интересного. Точно не иначе устроена… – Ганер собрался отпустить скабрезность, но глаза Адмирала опасно сверкнули, и он осёкся.

Блайт нахмурился. Это был уже не первый подобный разговор. Надо было что-то делать.

– Ганер, я редко напоминаю тебе, кто из нас старше по званию. Но если это нужно, чтобы ты перестал отзываться дурно о Певице, я тебе это прикажу. Я не хочу слышать гадостей в её адрес. То, как я поступаю, только мой выбор.

Ганер пожал плечами, кажется, оставшись при своём. Затем он примирительно сказал:

– Постараюсь тебя понять. Для меня это выглядит странно и глупо, – признался Адъютант.

Адмирал кивнул. Он прекрасно осознавал, как всё это смотрится со стороны:

– Постарайся. Эта история больше того смысла, который ты в неё вкладываешь.

Повисла неловкая пауза, которую прервала система оповещений.

– Плановый визит Леди Астрофлот на ваш участок.

– Чёрт меня дери, сегодня я не причесался и скверно побрился! – Ганер начал лихорадочно приводить себя в порядок. Блайт насмешливо спросил:

– Твоя философия предписывает напрягаться ради каждой юбки? – он явно был рад случаю отыграться.

– Ладно тебе, Мирэль хоть и не блещет остроумием, но формы у неё что надо! – Ганер даже присвистнул, продолжая лихорадочно раздирать свои космы.

Адмирал нажал несколько кнопок, чтобы проследить путь гостьи. Мирэль Рика, Леди Астрофлот, в последнее время приезжала на их участок довольно часто, благо их усилиями тут, наконец, стало спокойнее и безопаснее.

– Здравствуй, Мирэль, тебе нужна вторая дверь слева от тебя, – сказал он по громкой связи. – Нашла?

– Да, спасибо, Блайти, – Адмирал поморщился. Попытки Мирэль превратить его в карманного пёсика раздражали.

– Пожалуйста. Второй поворот направо. Нужна будет твоя карточка, отпечаток пальца, а потом посмотри в камеру.

– Поняла-поняла.

– Хорошо. Я включил подсветку, дойдёшь по ней. Дальше мы встретим, – Адмирал выключил громкую связь.

Теперь требовалось быть вежливым. Юная Леди Астрофлот была дочерью Командующего Миротворческих Сил. Никто, кроме неё, не упоминал этого вслух. Всё, что она делала, должно было быть превосходно. Ну, в крайнем случае – замечательно.

Ганер уже успел привести себя в относительный порядок и помчался встречать Мирэль. Адмирал тут же открыл карту разведданных и погрузился в работу. Меньше слов – меньше проколов.

– Какие у вас тут всё-таки катакомбы, мальчики! Как вы вообще можете здесь находиться! – Мирэль распахнула свои огромные глаза.

– Герои живут в суровых условиях, – шутливо ответил Ганер. – И тем приятнее, что в редкую минуту отдыха к нам наведываются очаровательные дамы…

«Бабий угодник!» – Блайт покачал головой. Ганер прекрасно поддерживал светские беседы, когда ему это было выгодно.

– Здравствуйте, Адмирал! – Мирэль протянула Блайту руку, не забыв при этом поправить длинную рыжую косу. Она действительно была потрясающе красива и отлично ухожена, как породистая кошечка, которой повезло в жизни.

– Добрый день, Леди Астрофлот. Надеюсь, ваше путешествие было исключительно приятным, – вежливо ответил Блайт, на секунду оторвавшись от статистики по убитым на их участке за последний месяц.

– Вы столько работаете, это просто потрясающе! Папа вас очень хвалил! Раньше он ни за что бы не отпустил меня сюда, здесь было слишком опасно. Благодаря вам ситуация изменилась.

– Увы, не настолько, как нам бы хотелось, Мирэль – здесь по-прежнему стреляют, и есть серьёзная негуманоидная угроза, с которой мы до сих пор не разобрались до конца, – Блайт намеренно сделал акцент на словах «стреляют» и «угроза», но, кажется, его не поняли.

– Блайти, я так ценю твою скромность! – Леди Астрофлот посмотрела на Адмирала долгим красноречивым взглядом. – Мальчики, я ведь тоже здесь по делу. У меня к вам просьба…

– Любой каприз, мы готовы, – Ганер гордо вскинул голову. «Идиот!» – устало подумал Блайт.

– Я разработала новый вариант парадной формы – посмотрите. Мирэль отстегнула от цепочки на груди небольшой дизайнерский носитель, и Ганер услужливо принял его. Проверка безопасности – и они увидели нечто.

– Ффу-туристично, – дипломатичный Ганер нашёл нужное слово, глядя на немыслимое сочетание цветов и форм. Кружева, огромные нелепые рукава, брюки-клёш. Это были карнавальные костюмы, но никак не военные мундиры. Блайт выдохнул.

– Вариант ещё не прошёл утверждение, но папа разрешил мне пригласить вас в качестве моделей, если вы согласитесь. Это так концептуально – настоящие Адмирал и Адъютант испытывают новую форму!

– Мы собирались в этом месяце договориться о встрече с негуманоидными, – поспешил ответить Блайт.

– Вам дадут выходные и найдут замену! Я всё предусмотрела, – Мирэль радостно улыбалась.

– Мы готовы оказать эту честь Леди Астрофлот! – козырнул Ганер.

– Отлично, мальчики, я всегда знала, что могу на вас рассчитывать. Ещё свяжемся! – Мирэль забрала носитель, разгладила складки одежды и направилась к выходу. Ганер пошёл её провожать. Когда он вернулся, Адмирал уже метал дротики в цель.

– Поздравляю, клоун-манекенщик! – мрачно поприветствовал он Адъютанта.

– Смотри на жизнь проще! – сказал Ганер, подбирая дротик и включаясь в игру.

Цель на мишени менялась каждый месяц. На этот раз там было написано «нелюди».