Читать книгу: «Касание молнии», страница 14
Я слушала этот монолог, затаив дыхание. Это было…неожиданно. Вот только что мы говорили о работе, о суде, о репутации – и в следующую секунду Алин начинает говорить о любви. Уработался? Или что?
– Эм… ты сейчас так попросил у меня благословения? Да я вроде давно уже дала понять, что не против того, что Джек выбрала тебя, – сказала я в итоге, когда Алин умолк.
Смерив меня всё тем же внимательным и непривычно серьёзным взглядом, румын покачал головой:
– Нет, это не обо мне и Джек. Это о тебе и Нелу. Нет ничего постыдного в том, что ты скучаешь по нему. Это нормально, когда есть чувства.
– Я… у меня не…
– Есть, – перебил меня Ал, – Поэтому ты так злишься. Не будь этого – тебе было бы плевать, как он. Знаешь, – добавил он спокойно, – Он каждый день спрашивает о тебе.
– Правда?
Против воли моя голова взлетела вверх, а глаза вперились в лицо Алина, будто пытаясь найти на нём ответы на свои вопросы. Забавно – ещё минуту назад я всячески избегала встречаться с ним глазами, но такое маленькое признание – и я вся сжалась, но в то же время потянулась к нему. Как наркоман за очередной дозой.
– Правда, – кивнул Ал, – Он скучает по тебе. Но ему кажется, что он облажался с тобой. Лишил тебя чего-то очень важного и не уверен, что сможет искупить это. Он не думает, что заслуживает тебя.
Лупей притих. Я тоже молчала, не зная, что сказать. Он не считал себя достойным. Какая чушь. Но…я ведь сама дала ему почву, в которую он посадил эти зёрна сомнения. Да и я сама порой считала, что быть с ним – это самый худший из вариантов. Самый лучший – но он же и самый худший. Потому что порой мне казалось, что из этих отношений я не выберусь живой. Он словно поглощал меня, менял всю мою суть, выворачивал наизнанку. И в тоже время – делал живой. Защищал меня. На его плечо хотелось опираться. Но в тоже время – от него порой хотелось бежать. Потому что сдаться означало отдать ему в руки свою свободу. То, чего я так сильно боялась.
В итоге я выдавила из себя:
– Я… я не знаю. Быть рядом с ним – это как ждать удара молнии. Снова и снова.
Алин усмехнулся:
– Интересное ты выбрала сравнение.
– Почему? – нахмурилась я.
– Фамилия «Далка» буквально переводится как «молния». Но я тебя уверяю – Нелу никогда бы тебя не ударил, – добавил Лупей.
Я хмыкнула, ни секунды не сомневаясь в этом. Нелу был порой суров, властолюбив и просто помешан на контроле. Но я верила ему.
– Вот как… а имя? Что оно означает? – спросила я заинтересованно.
– Нелу? «Добрый бог». Тоже ему подходит, если подумать. Мой друг может быть каким угодно – саркастичным, серьёзным, холодным, требовательным, язвительным. Но ни в коем случае не злым. За это я его и люблю.
Любит. Ал действительно любил своего друга. Заботился о нём. Это прослеживалось во всём – во взглядах, в словах, даже в интонации, с которой он говорил. Алин Лупей был отличный другом, и если он выбрал Нелу – значит, тот этого действительно заслуживал.
А я? Чего заслуживала я? Вспомнились все моменты, которые мы разделили с наглым румыном. Хорошие, плохие, интригующие, весёлые, возбуждающие, пьянящие, деловые, беззаботные, страстные. У каждого мгновения была только одна общая черта – чёртовы молнии. Кажется, даже наша кожа пускала мелкие разряды, если мы находились рядом слишком долго. Это было так волшебно.
Я чувствовала так много. Но всегда держала всё в себе. Мне вдруг подумалось, что я никогда не говорила с Нелу о чувствах. О своих мыслях на наш счёт. Всегда первым был он. Пригласил меня на свидание, сказал, что хочет за мной ухаживать. Это вроде как проявление чувств, верно? А я… просто позволяла ему быть рядом. Не поэтому ли он теперь молчал? Потому что не был уверен, что нужен мне? А нужен же, да?
Сглотнув, я повернулась к Алину. Решение сформировалось в голове за секунду, как будто всегда там и лежало, в ожидании, когда я, наконец, перестану тупить.
– Алин, я хотела у тебя спросить…
Глава двадцать вторая
Дани
Международный аэропорт имени Анри Коанды в Бухаресте мало чем отличался от тех, в которых мне уже доводилось побывать. Не то, чтобы я ждала чего-то эдакого – мрачного и готического, как фильм «Кровь и шоколад», который, как известно, снимался в Румынии. Но всё же, когда оказываешься в чужой стране в первый раз – ожидаешь… что-то. Не знаю, что. Просто «что-то».
Румыния встретила меня жарой. Так сказать, приняла эстафету у Америки, которая меня, собственно, провожала. Она – и Алин с Джек. И если подруга, кажется, искренне переживала за меня и моё душевное равновесие, то её вторая половинка откровенно насмехалась над моей идеей. Нет, сначала Лупей призывал к моему разуму, прося остаться и дождаться, когда, цитирую «Нелу сам приползёт к тебе», но, когда понял, что это бесполезно – в ход пошли смешки и шутки. Остряк, блин.
Возможно, он был прав. Быть может, мне стоило успокоиться и дождаться, когда Далка вернётся сам. Но вся проблема заключалась в том, что я не могла. Просто не могла сидеть на месте и теряться в догадках. Мне нужна была либо точка, либо… ясность. Мне нужна была ясность. Я скучала – да что там, откровенно тосковала. И мне нужно было либо понять, что всё это было не зря, либо просто перешагнуть через это, чтобы суметь двигаться дальше. Потому что ровно до тех пор, пока я оставалась без ответов – я просто буксовала на месте.
Пусть будет больно – пусть. Боль – мой личный двигатель прогресса. Она хотя бы давала понять, что я всё ещё была жива. Потому что мои будни в последнее время жизнь напоминали очень слабо. Так, существование. Завтрак, работа, перекус, работа, ужин, сон, работа. Даже вылазки в залив уже не приносили былой радости. И дело было даже не в Лолите, чью потерю до сих пор переживал весь заповедник. Нет, это была какая-то моя, внутренняя, персональная потеря.
Я всё прокручивала слова Алина в голове и пыталась найти ответ на его вопрос. Почему мы выбираем определённого человека? Почему из всех я выбрала его? Нелу был наглым, властолюбивым, самоуверенным – да порой просто невыносимым! Но он также так внимательно всегда меня слушал, следил, кажется, за каждым моим движением, будто впитывая меня. Когда он смотрел на меня – я чувствовала себя… нет, не красивой – о своей внешности я итак была осведомлена. Я чувствовала себя особенной. Не похожей на других. Как будто… словно он чувствовал ко мне что-то большее, нежели то, что он решался произнести вслух.
Я же, как чёртова эгоистка, лишь принимала его. Как данность. Словно так и должно было быть. И ничего не давала взамен. Даже чёртового понимания. О котором он просил, когда пытался объясниться. А я прогнала его. Господи, как стыдно!
Выйдя из здания аэропорта на залитую солнцем улицу, я огляделась. Встречать меня было некому, языка я не знала. Мне был известен только адрес, которым со мной, разумеется, поделился Алин. Возле обочины застыли в ряд такси, так что, особо не думая, я подошла к ближайшей машине.
– Простите? – осторожно обратилась я к водителю, искренне надеясь, что он понимал английский.
Видимо, Вселенная решила всё же сжалиться надо мной, потому что молодой мужчина приветливо мне улыбнулся и на вполне сносном английском произнёс:
– Добрый день. Куда держите путь?
– Эм… у меня вот тут, – протянула я таксисту бумажку с адресом.
Прочитав нацарапанные буквы, он кивнул:
– Это пригород Бухареста. Домчу вас с ветерком.
Забрав у меня сумку и уложив её в багажник, мужчина усадил меня в салон. После чего, включив какую-то радиостанцию, повёз меня по солнечным улицам.
Я смотрела в окно, изучая виды и пытаясь понять, что чувствовала. Ведь, по сути, я оказалась на родине Нелу. Месте, где он родился, вырос. Где он, возможно, хотел встретить и старость. Мы никогда это не обсуждали – планы. Как-то не хотелось торопиться, да и загадывать так далеко наперёд – кто вообще так делал? А теперь… я не знала, был ли шанс хоть на что-то. Но, попробовать точно стоило.
Водитель не пытался втянуть меня в беседу, за что я была ему очень благодарна – говорить не хотелось. Думать – тоже. Поэтому я просто изучала виды. И, когда машина остановилась около симпатичного домика с забором, увитым плющом, я слегка удивилась. Мне всегда казалось, что дом Нелу…ну, немного другой. Я в принципе была уверена, что он живёт в квартире. Возможно, двухуровневой. Там огромные панорамные окна, светло-серая стильная мебель и огромная, почти стерильная кухня с целой кучей техники. Комбайн, кофемашина, посудомойка – возможно, даже хлебопечка. Реальность оказалась немногой…иной. Интересно, какие ещё сюрпризы меня будут ждать? Собака? Или, быть может, лошадь?
Расплатившись с водителем, я забрала свою сумку и, глубоко вздохнув, поднялась на крыльцо. После, ещё раз обогатив свои лёгкие кислородом, решительно нажала на дверной звонок. Нажала – и замерла, не зная, что делать дальше.
Прошло, кажется, полминуты, после чего дверь передо мной распахнулась – и у меня перехватило дыхание, а глаза распахнулись настолько, что, кажется, хлопни меня по затылку – и они упали бы к ногам. Потому что на пороге стоял кто угодно, но точно не Нелу. И это была…женщина.
Я сглотнула, изучая ту, что застыла напротив. Высокая, стройная. Чертовски красивая. Вопиюще красивая. Непозволительно, блин, красивая! С роскошными густыми тёмно-каштановыми волосами, собранными в высокий, чуть неряшливый хвост. Тонкие запястья, на которых поблескивали браслеты, длинные пальцы, а на безымянном…кольцо?!
Так, стоп. Я резко подняла глаза на её лицо. О господи. Почти половину закрывали очки с тёмными стёклами. В голове тут же всплыло воспоминание. И спокойный мужской голос: «Она выжила. Но лишилась глаза. Выстрел также раздробил ей кости черепа. Теперь она всё время ходит в тёмных очках».
Теперь понятно, почему Ал так противно усмехался, когда протягивал мне бумажку с адресом. Потому что он отправил меня не к Нелу, а к его матери.
Чёрт.
Сглотнув и понимая, что пауза, в течение которой мы с хозяйкой дома изучали друг друга, затягивается, я открыла рот – и почти проблеяла:
– Здравствуйте.
А после подумала – чёрт, а она по-английски говорит? Понимает, что я говорю? Или что вот нам делать? Словно против мои мысли, мама Нелу кивнула:
– Здравствуйте, – а после, чуть подумав, спросила, – Вы, должно быть, Дани?
Кажется, удивление было главной эмоцией, которая правила балом в тот день. Моргнув, я качнула головой:
– Эм… да…но как вы?..
Женщина неожиданно широко улыбнулась:
– Нелу очень много о тебе рассказывал. Кажется, будто мы с тобой знакомы уже вечность.
– Оу… вот как… должно быть, вы обо мне ужасного мнения, – пробормотала я.
– Почему же? – кажется, удивилась она, – Ты – первая девушка, о которой мой сын заговорил в принципе. И он так всегда о тебе отзывался. Кажется, он был прав, когда сравнивал твои волосы с лучами закатного солнца. Очень красивый цвет. Ой, что это я, – вдруг всплеснула она руками, – Держу тебя на пороге! Проходи скорее в дом.
Распахнув дверь пошире, она почти затащила меня внутрь. Чёрт, ситуация патовая. Знакомиться с родителями – это вот вообще не моя история. Никогда этого не делала и искренне надеялась, что мне это ещё долго не предстоит. Потому что – а как вообще себя вести? Что говорить, что делать, куда смотреть? Можно ли материться? Хотя, наверное, всё же нет. А очень, сука, хочется!
Кажется, все мысли отразились у меня на лице, потому что мама Нелу улыбнулась ещё шире и, взяв меня за руку, повела в сторону, по всей видимости, гостиной.
– Не волнуйся ты так, я тебя не съем. Кстати, меня зовут Адина. Давай только без этих вот «миссис Далка», – добавила она, присаживаясь на диван, – Терпеть не могу весь этот официоз.
Я машинально кивнула, оглядываясь. Уютно. Очень много света. И дерева. Мягкая мебель, множество подушечек, пледов и прочих вещей, которые и создавали тот самый уют. Мне нравится.
Повернувшись к Адине, я, прочистив внезапно пересохшее горло, пробормотала:
– Мне… вы простите, я так неловко себя чувствую. Но мне дали только ваш адрес, и я не знала…
– Дай угадаю – это проделки Алина? – хмыкнула мама Нелу.
– Как вы поняли?
– Я знаю его с тех пор, когда у него ещё даже юношеского пушка на щеках не было, – добродушно улыбнулась Адина, – Они любят друг друга подкалывать. А что может быть лучше, чем отправить девушку своего друга не к нему, а к его матери?
Я не стала говорить, что не была девушкой Нелу. Бог мой, ситуация слишком запуталась. И распутываться явно не собиралась. Я чувствовала, как мои нервы натянулись, как канат. Того и гляди – порвутся. И всё, не будет больше адекватной Дани. Появится Дани-истеричка.
Так, ладно. Надо было брать себя в руки. Я же смелая, в конце концов! Девушка-пламя! Сколько можно было сидеть и блеять, как коза! Вздохнув ещё разок, я уже более смело и твёрдо произнесла:
– Миссис Далка, – заметив, как она поджала губы, я тут же исправила, – Адина. Мы с Нелу немного повздорили.
– Я в курсе, – кивнула она.
– Правда? – удивлённо спросила я.
Женщина улыбнулась мне – она вообще очень много улыбалась:
– Многих это удивляет, но у нас с сыном довольно доверительные отношения. Поэтому – да, мне известно о случившемся. Как и о том, почему он в этот раз задержался в Румынии так надолго.
– Вот как, – пробормотала я смущённо, – Вы, должно быть, осуждаете меня?
– С чего бы мне это делать? – в голосе Адины отчётливо слышалось удивление.
– Ну, я обидела вашего сына. Не дала ему объясниться. Фактически прогнала его, – старательно перечисляла я все свои косяки.
Миссис Далка покачала головой:
– Дани, моему сыну тридцать лет. И уже давно прошли те времена, когда я могла бы прятать его за своей юбкой и выговаривать что-то обидевшей его девочке. Люди ругаются, так бывает. Но тот факт, что ты прилетела сюда, чтобы, по всей видимости, поговорить с Нелу, уже лишает меня возможности хотя бы попытаться изобразить недовольство.
Я слушала её речь с довольно хорошим произношением, невольно задерживая взгляд на её лице. Возможно, Адина что-то заметила в выражении моего, потому что мягко спросила:
– Тебя это напрягает? Что ты не видишь моих глаз?
Моргнув, я тут же покачала головой:
– Нет, что вы. Я просто… не знаю, задумалась…
– Нелу рассказал тебе, верно? – поинтересовалась она.
Отрицать это было глупо, поэтому я кивнула:
– Да. Рассказал. Мне очень жаль, что вам пришлось такое пережить.
– Мне тоже, – негромко призналась Адина, – Но есть и хорошее. Я встретила прекрасного мужчину, которого мой сын считает отцом. Стефан – он… он стоил того. Всё, что со мной случилось – оно стоило того, что потом я получила в награду его. А Нелу? – вдруг повернулась она ко мне всем корпусом, – Мой сын стоит того?
Я растерялась от такой резкой смены разговора. Это напоминало американские горки, с той только разницей, что я вообще понятия не имела, когда будет следующий резкий поворот и нырок вниз. А вот, кажется, я уже ехала вниз головой. Потому что вся кровь, кажется, прилила к мозгу, мешая ему чётко работать.
Стоил ли Нелу того? Согласилась бы я пережить что-то ужасное – вроде нападения? Или…экологической катастрофы? Вынести всё, если бы наградой в итоге стал он. Его забота, его внимание, его тепло. Его любовь?
Улыбнувшись, я кивнула:
– Определённо стоит.
Что-то мне подсказывало, что Адину мой ответ удовлетворил. По крайней мере, она довольно хмыкнула и сказала:
– Тогда я просто обязана помочь вам. Думаю, мне стоит позвонить мужу и попросить придумать что-то, чтобы сын вечером подвёз его до дома.
С этими словами она взяла лежащий на журнальном столике телефон и, нажав пару раз на экран, поднесла к уху. Она говорила на родном языке, но мне не нужно было знать румынский, чтобы понимать, что она говорила с человеком, которого очень сильно любила. По интонации, по мягкой улыбке, по тому, как она, словно машинально, теребила цепочку на шее, словно волновалась. Я была уверена, если бы её глаза – пардон, глаз – не прятался за стёклами очков, я бы точно увидела тот самый характерный блеск. С которым Джек смотрела на Алина. С которым я смотрела на Нелу.
Закончив разговор, Адина повернулась ко мне:
– Сделано. Нелу точно будет здесь вечером.
– Спасибо, – кивнула я с искренней улыбкой.
Он приедет. Мы увидимся вечером. И, даже если всё пройдёт не совсем гладко – Нелу не будет орать на меня слишком сильно здесь, в родительском доме. Всё будет хорошо.
– А пока, давай мы с тобой выпьем.
– Эм… что? – опешила я.
– Или ты не пьёшь? – спросила Адина.
– Да нет, почему, – пробормотала я, полностью потерявшись в происходящем.
Это что, какая-то проверка?! Я должна отказаться или согласиться? Может, в этой стране такие законы? И если я откажусь – то покажусь невеждой? Господи, помогите!
Адина, кажется, прекрасно читала людей и их эмоции. Она усмехнулась, прежде чем покачать головой:
– Никаких проверок от потенциальной свекрови, не переживай. Мне кажется, ты очень нервничаешь, поэтому – мне стоит тебя расслабить. Опять же – за стаканчиком цуйки разговор течёт куда живее, – наклонившись ко мне чуть поближе, она понизила голос до доверительного шёпота, – Я обещаю тебе рассказать все самые забойные истории из жизни сына, чтобы ты могла над ним издеваться.
Против воли я засмеялась, чувствуя, что остатки напряжения покидали меня. Чёрт, мне определённо нравилась эта женщина! И её предложение – тоже. От упоминания национального напитка внутри всё потеплело. От воспоминаний о том, чем закончилась моя первая дегустация цуйки. От фантомного аромата слив, который всегда будет у меня ассоциироваться только с Нелу.
– Хорошо, – кивнула я, отсмеявшись, – По одному стаканчику…
*****
Нелу
– Сын, спасибо, что всё же забрал меня. Моя машина в последнее время отказывается мне подчиняться.
Я хмыкнул, не сводя глаз с дороги, наслаждаясь этим ощущением контроля. Я любил водить, но на острове так и не обзавёлся колёсами. Потому что всё было можно решить в пределах одной небольшой территории, и машина казалась какой-то блажью. Теперь же…что же, хоть какие-то плюсы должны были остаться.
– Пап, да брось, – отозвался я в итоге, – Ты же знаешь – мне не сложно.
– Но у тебя сейчас столько дел с этим судом. Мне неудобно, что я нагружаю тебя ещё и своими неурядицами.
– Перестань, – негромко, но твёрдо сказал я, – Вы с мамой никогда не будете меня ничем грузить. Только не вы.
Отец улыбнулся – я мог видеть это боковым зрением. Так странно – мы познакомились, когда я был уже достаточно смышлёным пацаном, обозлённым и рычащим, как волчонок. Не принимающим помощи, не позволяющим приблизиться ни к себе, ни к матери. Но Стефан Далка был упорным – и эту черту я впитал в себя, глядя на то, как он с завидным упрямством искал свой путь к нам. Я вообще от него слишком много взял – трудолюбие, одержимость порядком и контролем. Да даже манеру поведения. Люди, которые знали нас не слишком близко, всегда удивлялись, если выясняли, что Стефан не был моим биологическим отцом. Все говорили, что мы слишком похожи. И знаете – я этим гордился. На моего отца хотелось походить. У него хотелось учиться.
– Тем более, – добавил я, тонко улыбнувшись, – Мне известно, как мама одержима этой привычкой садиться ужинать в одно и тоже время. Она бы не простила тебе опоздание.
– Тоже верно, – усмехнулся отец, – А я, как известно, ещё слишком молод, чтобы умирать.
Я бросил быстрый взгляд на его чуть тронутые сединой виски и не удержался от очередной улыбки. Я был дома. Удивительно, насколько остро я это ощутил именно в этот момент – сидя в машине с человеком, который, кажется, раньше пускал меня за руль только когда я учился водить. После у каждого всегда была своя машина и ехать вот так вместе стало скорее блажью, чем чем-то постоянным.
Я скучал по ним. По своей семье. Но из-за работы не мог проводить с ними много времени. Однако, теперь, когда меня не разрывало на две страны, должно было стать легче. Но не становилось. Вот уже больше месяца, как не становилось. Потому что казалось, что какого-то паззла, кусочка моей семьи, не хватало. И я даже не Алина имел в виду, который, я уверен, грел зад на берегу залива.
Мне её не хватало. Взбалмошной рыжей девчонки, которая, кажется, забралась мне под кожу, пустив по венам свой солнечный яд. Этот наркотик. Иначе как можно было объяснить непрекращающуюся ломку? Никак.
Я держался. Не звонил и не писал. Мля, мне можно было поставить чёртов памятник за мою выдержку, вот только от этого не становилось легче. Ни разу. Какой смысл гордиться своим терпением и мощными, прямо-таки каменными яйцами, если в сухом остатке выходило, что я – лох педальный? Не только потому что дал себя обдурить какому-то недоумку, но и потому что упустил её. Обманул ожидания. Не сдержал слово.
Алекс. При одной только мысли об этом парне я почувствовал, как ярость затопила сознание, а пальцы сильнее стиснули руль. Ублюдок. Недоносок, который решил, что может у меня красть. Идиот, которого я пущу по миру. Буквально. На моей стороне были лучшие адвокаты, на его – только святые, которым он молился. И, можете считать меня атеистом, потому что они ему точно не помогут.
Этот дебил ещё пытался доказать мне, что я ошибся. Что расчёты были верны, а риф просто оказался размером с чёртов айсберг, на который напоролся «Титаник». Идиот. Решил, что у него есть запасная жизнь. Но ничего. Скоро всё решится. Репутация моей компании будет восстановлена, и я смогу вернуться. А дальше… а чёрт знает, что будет дальше. Так далеко я не загадывал, решив действовать по ситуации.
Когда я припарковался возле родительского дома, отец повернулся ко мне и нахмурился:
– Ну и чего ты сидишь?
– В смысле? – скопировал я его мимику.
– Вылезай давай. Мать наверняка накрыла на троих, – видя, что я собирался уже покачать головой, он добавил, – Это не обсуждается, сын. Слушайся старших.
Фыркнув и закатив глаза, я всё же подчинился. Нет, отец точно не стал бы вынимать ремень из шлёвок брюк, чтобы наподдать мне – мы физические наказания вообще не приветствовали – но спорить с ним было запрещено. Это что-то вроде правила, впитанного годами. Отец говорит – ты слушаешься. Потому что он мудрый. Потому что он знает, как лучше. Потому что он никогда не пожелает тебе плохого.
Когда мы вошли в дом, я хмыкнул. Привычных ароматов домашней еды, которыми меня всегда встречали, не было. Странно. Мама забыла про ужин?
Видимо, отец это тоже заметил. Нахмурившись, он позвал:
– Адина?
– Мы тут, милый, – услышал я родной голос, который доносился из гостиной.
Мы? Переглянувшись с отцом, который, судя по его глазам и лёгкой усмешке, знал чуть больше моего, я пошёл на голос. С кем она проводила время вместо того, чтобы накрывать на стол в ожидании любимых мужчин? Кто перетянул внимание моей мамы на себя?
Перешагнув порог гостиной, я повернул голову – и замер. Нет. Это точно глюки. Я слишком загрузил себя работой. А ещё сказывались недели воздержания, и сперма ударила мне в голову. Затуманила разум, позволив ему нарисовать вполне реалистичный образ Дани, которая сидела на диване. Рядом с моей мамой. В доме моих родителей. В Румынии. Да нет, точно бред.
Девушка подняла на меня взгляд. Её изумрудные глаза сверкнули, а губы растянулись в улыбке.
– Нелу! – воскликнула она.
Так. Уже и слуховые галлюцинации начались. Погодите. Я бросил быстрый взгляд на маму – она улыбалась мне спокойной улыбкой умудрённого жизнью человека. Погодите… так это не глюки?
– Дани? Ты тут? – неверяще спросил я.
Хмыкнув, она протянула:
– Нет, блин. Меня по телевизору показывают.
На этих словах она вполне себе натурально и весьма громко икнула. Я перевёл взгляд на журнальный столик. Конфеты, какие-то хлебцы, мясная и сырная тарелки. Два стакана. Бутылка цуйки. Ополовиненная.
Снова подняв глаза на Дани, я прищурился. И по почти маньячному блеску в глазах всё понял. Да она же пьяная! В щи!
– Мама! – воскликнул я, даже не пытаясь как-то замаскировать свой недовольный тон, – Зачем ты её напоила?
– Милый, прости, я же не думала, что она такая слабенькая, – развела матушка руками.
– Мам, – простонал я, прикрывая глаза, – Она цуйку пила всего один раз. И то – не стаканами!
– Нелу, – позвала меня Дани.
Она протянула ко мне руку и я, не думая ни секунды, бросился к ней. Присев перед девушкой на корточки, сжал протянутую ладошку, наслаждаясь теплом и мягкостью кожи. Боже, она была рядом. Настоящая, живая. На диване моей матери. Пьяная. Какой-то сюр. С каких пор моя жизнь напоминала странную смесь драмы и комедии?
– Как ты тут оказалась? – негромко спросил я, полностью игнорируя присутствие родителей.
– Алин помог, – тут же сдала моего друга Дани, – Правда, он дал адрес твоей мамы вместо твоего. Но так тоже хорошо, – тут же заверила меня девушка, – Мы мило поболтали.
Ал. Убью его. Шутник хренов. И ведь молчал, как партизан. Только заговорщицки хмыкал в трубку на мой извечный вопрос: как она? А родители? Мама специально отца подговорила, чтобы он затащил меня в дом? Что за сборище сводников?
На замечание о времени, проведённом наедине с моей мамой, я усмехнулся:
– Надеюсь, обошлось без просмотра моих детских фото? То ещё зрелище.
Дани, которая вот только пьяно мне улыбалась, вдруг поморщилась. А ещё через секунду – подалась ко мне вперёд, почти падая в мои объятия. Я едва успел поймать девушку, которая, обняв меня за плечи, вдруг захныкала:
– Я такая дура. Я знаю, я все испортила, но я думала, что смогу без тебя, понимаешь? – она посмотрела на меня с такой надеждой в глазах, что я тут же кивнул, не смея её разочаровывать, – А я не могу. Я так скучаю по тебе, Нелу. Очень сильно.
Никогда не любил девушек, которые, напившись, начинали выворачивать душу наизнанку. Эта излишняя откровенность порой просто до ужаса бесила. Но Дани…она всегда состояла из целой цепочки «но». Хотя бы потому, что каждое её слово находило свой отклик в моей душе. Потому что я тоже скучал. До безумия. До смятых во сне простыней, потому что в каждой грёзе была она. В каждом дне, что я проводил вдали, пытаясь не думать, не звонить, не писать. Пытаясь дать ей остыть и параллельно продумывая план по её завоеванию.
Но моя маленькая крепость сама прилетела ко мне. Сдаваясь. И от этого мою душу затопила такая волна облегчения, что я чуть не засмеялся в голос над её исповедью. Потому что понял – эти недели горел не только я. Нас таких было двое. Идиоты.
– Знаю, Дани, – сказал я в итоге, – Я без тебя тоже не могу.
Кажется, мои слова воодушевили девушку. Она чуть приосанилась и всё с тем же блеском в глазах вдруг громко и отчётливо, на всю гостиную произнесла:
– А ещё – да, мы смотрели твои фото! И не только детские! И я тебе так скажу! У тебя такая красивая задница! Мне хочется её укусить!
Я услышал сдавленное хихиканье, которое вырвалось из горла моей матери и кашель, которым отец пытался замаскировать свой смех. Господи, мы же были не одни.
– Дани, сейчас не лучшее время и место обсуждать мою задницу, – негромко сказал я, взглядом кивая на родителей.
Рыжая послушно перевела глаза и ойкнула. Прижав на секунду ладошку ко рту, она через секунду пьяно хихикнула и – я клянусь – погрозила моей матери пальцем.
– А всё вы виноваты! Зачем родили его таким сладким красавчиком?
Мама хмыкнула:
– Ну прости. Сама каждый день горюю из-за этого.
– И ты туда же, – простонал я, но при этом чувствуя, что губы так и норовили растянуться в улыбке.
Дани сидела на полу в гостиной моей матери, почти у меня на коленях – и ругала мою же мать за то, что та посмела родить меня «сладким красавчиком». Нет, этот вечер официально побил все рекорды странностей, которые случались в моей жизни.
Вздохнув, я решил, что пора с этим завязывать. Харрис явно не до конца понимала, что делала и говорила. Ей итак поутру будет наверняка настолько неловко, что придётся заново знакомиться с моей матерью. И отцом, на которого она, кажется, вообще не обратила внимания. Старику было бы обидно, если бы не было так интересно наблюдать за развернувшейся перед ним картиной.
– Так, мы едем домой, – скомандовал я.
Встав на ноги, я помог подняться Дани, но та явно не желала стоять прямо. В итоге, плюнув, я просто закинул её миниатюрную тушку на плечо.
– Мама, папа, созвонимся, – скомандовал я.
– Не урони только, – бросила мне вдогонку мама.
– Постараюсь, – пробормотал я, чувствую, как Дани щипала меня за упомянутую выше задницу и при этом сдавленно хихикала, словно это был лучший розыгрыш, который ей когда-либо удавалось провернуть.
В машине рыжая вырубилась почти моментально. Словно кто-то дернул выключатель, и она просто катапультировалась из ситуации. Так что в свою квартиру я нёс её на руках. Видимо, передвигаться как-то иначе она упорно не желала.
Переодев спящую девушку в одну из своих футболок и стянув неизменные шорты, я укрыл её легким одеялом и присел на край кровати. Она казалось такой умиротворённой. Чуть повертевшись, Дани свернулась калачиком, подложив одну ладонь под щёку и самозабвенно сопела, иногда чуть морщась. Кажется, к кому-то в гости пожаловали «вертолёты». Не удивлюсь, если утром ей будет очень и очень нехорошо.
Пьяная в щи девушка в моей постели. Ещё одно моё «впервые». Кажется, я слишком много всего попробовал с ней в первый раз. В первый раз встретился больше, чем один раз. В первый раз пригласил на свидание. В первый раз захотел проснуться рядом, наблюдая, как она спит. В первый раз захотел по-настоящему узнать человека. В первый раз влюбился.
И вот, ещё один пункт можно было смело вносить в этот список. Пьяная девушка в моей постели. Раздражало ли это? Нет. Потому что эта девушка была любимой.
Глава двадцать третья
Дани
Кажется, я опять забыла задернуть на ночь шторы. Потому что как иначе объяснить тот факт, что яркий свет норовил обжечь мою роговицу даже сквозь закрытые веки?
Чтобы как-то спрятаться от нахального небесного светилы, я повернулась на бок. Точнее, попыталась. Потому что внезапное чувство тошноты свело всё желание на «нет». Боже, я что, отравилась вчера? Чем?
Я приоткрыла глаза и тут же прищурилась – кажется, даже лёгкий взмах ресницами отзывался в голове болью. Господи, что я вчера делала? И что это за комната?
– Стоп, – произнесла я вслух и резко села.
Движение снова отозвалось болью в черепушке. Сдавленно зашипев, я медленно огляделась. Это определённо была не моя спальня. Панорамные окна, огромная кровать, которая напоминала какой-то секс-полигон, светло-серое постельное бельё. Всё это совершенно точно не принадлежало мне. Как и просторная мужская футболка, в которую я была одета.
– Что за чёрт? – пробормотала я, чувствуя, как меня начинает накрывать паника.
Я начала оглядываться, пытаясь понять, кому принадлежала комната, в которой я по какой-то причине проснулась. Каждое движение было выверенным и максимально осторожным. Ведь что может быть ещё более неловким, чем проснуться в чужой постели и не помнить, как попал сюда? Правильно – проснуться в чужой постели, не помнить, как попал сюда, и заблевать эту самую чужую постель.
