Читать книгу: «Откуда берутся дети», страница 4
Открыть глаза получается с трудом. Первое, что вижу – прядь черных Вариных волос: она сладко спит, прикорнув у меня на плече. Замечаю, что джинсы у меня стянуты наполовину. Отличная картина предстала перед маминым взором, нечего сказать.
– Извините, что помешала, молодые люди. Но тебе пора в школу, – мама как-то странно хихикнула, – представляешь, я даже не знаю, что сказать тебе в данной ситуации. Спускайся вниз и сам что-нибудь расскажи.
Я бужу Варю и рассказываю ей что произошло. Она озадаченно оглядывается, потом произносит.
– Не парься, я все объясню сама.
Наскоро приведя себя в порядок, мы спускаемся вниз.
Мамы сидят за столом. Перед тетей Наташей стоит стакан с водой. Лицо ее раскраснелось. Видно, что она не очень разделяет мамино веселье.
– Мама привет, – начала Варя, – я хочу все тебе рассказать.
– Да уж, дочка, потрудись. Что там вчера у вас произошло?
– Мама, в том-то и дело, что не вчера. Дело в том, что мы с Васей… Значит, мы с Васей, то есть я и Вася, уже очень давно …
Мне становится прямо интересно, что она скажет.
– Ну что же очень давно? – торопит моя мама.
– Очень давно, несколько лет то есть, любим друг друга.
Мы все трое уставились на Варю с изумлением.
Она трясет мою руку, – скажи, Васенька, правда?
Я киваю, – да, очень давно, с самого детства. Можно сказать, любовь с первого взгляда.
Мамы кидаются нас обнимать и говорить, что они так рады, что они подруги, а их дети так друг друга любят. Потом Варя видимо решает спасти свою девичью честь и добавляет.
– И еще насчет вчерашнего. Ничего не было. Мы с Васенькой решили, что еще рано. Мы подождем. Правда, Васенька? – она опять трясет меня за руку.
– Конечно, Варенька, – соглашаюсь я. А что мне еще остается делать?
***
– Раз мы с тобой влюбленные, значит, ты должна мне помочь, – говорю я Варьке после разговора с мамами.
***
Мы с Варькой подходим к школе. Я слегка приобнимаю ее – пацаны, проходящие мимо, оглядываются и присвистывают. Со всеми семейными разборками я пропустил уроки – сейчас все уже пойдут домой. Мама обещала написать записку клахе, что я плохо себя чувствовал. Мы немного топчемся у школы – выжидаю, пока появится Ксюша. Как только замечаю ее – наклоняюсь к Варьке и целую. Моя рука утопает в роскошных волнистых волосах. Вообще приятно, конечно, целовать такую красотку. Открыв глаза, вижу Ксюшу на школьном крыльце, мечущую молнии в нашу сторону, и удаляющуюся Аленкину спину.
***
На следующий день после школы звоню в Аленкину дверь. В школе поговорить не получилось. Она открывает.
– Проходи, – говорит абсолютно спокойно.
Крутая девчонка. Без соплей.
– Знаешь, то, что вчера было – это не то, что ты подумала.
– А я и не думала.
К такому ответу, признаться, я не готов.
– Тогда друзья? – протягиваю руку.
Она протягивает свою.
Что ж. Хотя бы не выгнала.
***
Через полчаса я пью ароматный чай и сообщаю свой план, который давно зреет у меня в голове:
– Знаешь, Аленка, я думаю, что мы должны провести расследование о причинах Пашкиной смерти. Не мог же он просто так под поезд кинуться. Может, что-то случилось, что он не справился. Помнишь, как в «Тринадцати причинах почему». И у Пашки, наверняка, были свои причины. Я его видел за два дня до этого. Все нормально было. Ты когда видела его в последний раз?
Аленка, как-то смущается и слегка краснеет.
– Я его за день до этого видела. Вечером.
– Да ладно? И что вы делали, каникулы же были? Ты заметила что-нибудь необычное?
– Мы целовались. Необычным было то, что мы целовались, а через сутки он покончил с собой. Ничего необычнее со мной никогда не случалось.
***
Последнее время меня мучает какая-то бессонница. Вот и сейчас лежу и ворочаюсь с боку на бок. Пашка целовался с Аленкой. Я как-то не ожидал такого. Для меня это, честно сказать, удар. До этого Аленка была потенциальной девушкой мертвого друга, а теперь по-настоящему девушка мертвого друга. Я представляю, как они шли по улице, остановились, потом Пашка наклонился к ней и перед ним появились глаза-звездочки. А на следующий день он не отошел от надвигающегося поезда? Что такого могло произойти за сутки? Нет, что-то здесь не вяжется. Ответ у меня был только один – он сделал это не сам.
***
Из дневника мамы
Это не ошибка. У моего малыша гипоплазия (недоразвитие) нижней челюсти. Они говорят, что он, скорее всего, родится с расщелиной неба, не сможет есть и дышать. И настаивают на том, чтобы сделать прокол живота и взять материал для анализа на хромосомные отклонения.
***
Мы сидим у Аленки после школы и едим пельмени. Пельмени вообще лучшее изобретение человечества после сериалов и книг. За обедом снова прокручиваем Пашкину историю:
– А что если он, правда, денег должен был? Слышала эту историю? У его мамы денег нет, вот он и решил с собой покончить, чтобы обузой ей не быть.
– Я тоже об этом постоянно думаю. Признаться, не очень-то легко сознавать, что парень с тобой поцеловался, и это было настолько ужасно, что он бросился под поезд. Ты знаешь, с кем он в карты играл?
– Я знаю, что есть в Привокзалке что-то типа подпольного клуба, скорее всего там. Можно и нам наведаться. Только туда просто так с улицы не пускают.
***
«Клуб игры в покер» – это просто чья-то съемная однушка. Аленка договорилась через своего Глеба (мне это совсем не понравилось), чтобы нас пустили.
Мы приходим рано, почти днем – если честно немного страшновато. Мы играем. Я немного проигрываю, Аленка немного выигрывает. Самое время задать интересующий нас вопрос и сматываться. Я решаю не ходить вокруг да около.
– Пацаны, – говорю я, – а кому Пашка денег должен был?
Игра прерывается, все смотрят на нас.
– Я Пашкин друг. Хочу узнать, мог он из-за долга под поезд кинуться? Как думаете? Большая сумма была?
Один из парней – с розовым мясистым лицом и отсутствующим передним зубом откликается:
– Предположим, мне он был должен. Но заплатил за день до того, как кони двинуть.
– Как заплатил? – в один голос вскрикиваем с Аленкой.
– Так заплатил. Приходил с мужиком каким-то. Мужик долг за него отдал. И сказал, чтобы мы его больше сюда не пускали, потому что иначе всю нашу хату ментам сдаст. Мы хотели Пашку вашего отметелить, чтобы не трепался кому не надо, да только не успели.
***
Из эссе Паши по книге Джея Эшера «Тринадцать причин почему»
Честно сказать я не поверил этой книге. Автор рассказывает о тринадцати причинах, по которым девушка покончила с собой и винит в этом других людей. На мой взгляд, ни одна из этих причин не могла привести к тому, что она в итоге совершила. Парень хлопнул по пятой точке, и девушка оборвала свою жизнь? Правда? Да тогда у половины нашей школы нет шансов. Эта должна быть такая девушка, для которой хлопок по ягодице – это не просто признак бушующих гормонов, невоспитанности и неуважения к границам чужого тела. Для которой это значит, что с ней что-то не так, которая ищет причину в себе. А кто ищет, тот, как известно, найдет.
Я думаю, что внешние причины у самоубийства бывают не так часто, их достаточно легко перечислить: смерть близкого человека, неизлечимая болезнь, жесткий буллинг, изнасилование, сильное чувство вины.
Я ни в коем случае не хочу винить жертву. Я просто хочу сказать, что некоторые люди видят и ощущают мир по-другому. В них есть что-то такое, что заставляет их воспринимать вещи вполне обыденные для других как конец света. Все происходящее просто накладывается на уже готовую основу. Если происходящего слишком много, то происходит то, что произошло с героиней.
Я много раз читал, что комики самые депрессивные люди на свете. Я думаю, что эти две вещи неразрывно связаны. Знаете, что позволяет им шутить? Именно тот факт, что они видят противоречия в устройстве мира людей и тем, что мир, как таковой, из себя представляет.
Комики – это самый яркий пример людей, неспособных принять факт, что жизнь конечна. Некоторых людей настолько оглушает то, что, в конце концов, все закончится, что они не могут продолжать дальше. В самом деле, зачем вставать и чистить зубы, если они потом все равно выпадут? Это в лучшем случае выпадут, а, может, закопают вместе с зубами, чищенными или нет, никакой разницы.
И от этого понимания не убежать. Не помогут увлечения, деньги, адреналин и любовь. Или что-то все-таки поможет?
Я думаю, что помогают совсем простые вещи, мелочи. Если бы у меня были дети, я бы научил их любить как можно больше мелочей. Чтобы, когда выросли, они думали что-то вроде: «Сегодня я не могу повеситься, потому что вечером мы едим малиновый тарт и, к тому же, я еще ни разу не надел эту классную футболку» или «на этой неделе я не буду вскрывать себе вены, потому что на следующей выходит новый сезон моего любимого сериала, и мне еще надо дособирать коллекцию маленьких ретро-автомобильчиков».
***
Я сижу за Аленкиным письменным столом и пытаюсь решить задачу по физике. Аленка стоит у окна и подсказывает. Солнечный свет, проникая через окно, подсвечивает ее волосы, и они кажутся не каштановыми как обычно, а ярко рыжими. Легкие домашние шортики и маечка подчеркивают хрупкость и стройной ее фигурки. Я даже замираю на секунду, до чего она сейчас хороша. Но только на секунду. Потом встаю и целую ее.
***
Дома весь вечер думаю про эту маечку и до чего тонкие у нее бретельки. А потом про Пашку. И сама по себе возникает мысль, а что если бы он был жив? Была бы Аленка со мной? Или была бы с ним? Ответ очевиден, но я не произношу его даже мысленно.
***
Утром лечу в школу. Наверное, нехорошо быть настолько счастливым, когда твоего друга переехал поезд. Но я не могу ничего поделать. Аленка ждет меня на крыльце. Я прижимаю ее к себе и думаю, что теперь все будет по-другому.
Но по-другому происходит только три урока. Мы ходим с Аленкой за руку по коридорам, улыбаемся, я ловлю ее взгляд и представляю, как после уроков мы пойдем к ней, где будет только она, я и маечка. Мама, конечно, не очень осмотрительно оставила ее жить одну.
На четвертом уроке я получаю сообщение от Вари: «Жду тебя на перемене во дворе. Нужно поговорить». Интересно, что ей понадобилось?
***
Варя стоит, прислонившись к дереву.
– Привет, – говорит.
– Привет, ты что-то сюда зачастила. Полевого ищешь? Я не знаю, где он.
– Я знаю, что ты не знаешь, где он. Вась, у меня к тебе разговор. В общем, дело такое. – Она помолчала, подбирая слова. – Я беременна.
Сказать, что я ошеломлен – ничего не сказать. Я перевожу взгляд с ее лица на живот и обратно, хватаю ртом воздух.
– Это конечно новость, говорю я. – Давно?
– Месяц.
– Знаешь от кого?
– Спасибо, друг, за высокую оценку моих моральных качеств. Ты прямо как гинеколог на осмотре. Не добавил только «они думают, что один раз не считается». Конечно, знаю. У меня не такая богатая половая жизнь. Вот только пропал твой друг Полевой куда-то. Две недели трубку не берет.
Я молчу. Я не знаю, что сказать. Меня никогда не учили, что нужно говорить, когда твоя шестнадцатилетняя подруга сообщает тебе, что беременна от твоего друга, с которым ты ее и познакомил.
– Родители знают?
– Знают. – Варя странно на меня смотрит. – Мы поэтому и приехали. – Вась, я сказала, что это твой ребенок.
***
Мы стоим все у той же березы, и я пытаюсь понять, шутит она или всерьез.
– Варя, зачем ты это сделала? – я наклоняюсь к ней, как будто пытаюсь найти ответ в ее глазах.
– А что мне оставалось? Мы же с тобой вроде как встречаемся или ты забыл? А может мне стоило сказать, что я залетела от первого встречного, едва знакомого парня на второй день знакомства? Который к тому же пропал и даже на звонки не отвечает?
Варя начинает плакать. Я обнимаю ее и пытаюсь успокоить.
– Ладно, это не самое страшное, что могло произойти. Не расстраивайся, слышишь? Тебе нельзя.
Мои слова не очень ее убеждают.
***
Возвращаюсь в класс и забираю рюкзак.
– Что случилось? – Аленка, перехватывает мою руку.
– Я тебе потом объясню, ладно? – пытаюсь, чтобы мой голос звучал как можно мягче.
Когда мы с Варей отходим от школы, мне кажется, что в окне второго этажа я вижу Аленку.
***
Из дневника мамы
Сейчас оттепель. Снег падает с крыш. Сегодня рядом со мной упала целая глыба. Я подумала тогда, что лучше бы на меня.
Очень странное существо-человек. Столько лет у меня не было детей, и я была очень счастлива: училась, влюблялась, дружила, путешествовала. То есть бывают такие люди, которым всегда чего-то не хватает, которые просто не умеют быть счастливыми. Но это совсем не про меня. Не знаю, природа или родители наградили меня этим даром: так любить жизнь. И мне не нужно что-то особенное: мороженое в парке, чашка какао или новая книжка – и я уже самый счастливый человек на планете. Когда мы с Наташкой учились в университете, то у нас была целая куча всего, что делало нас счастливыми. Клубничное молоко, например. Я раньше не понимала, как может быть несчастлив человек, который пьет клубничное молоко. Или возьмем, к примеру, фильмы. Раньше я их обожала. Когда я училась в университете, то старалась каждый день смотреть новый фильм. Одно время даже хотела стать сценаристом. Фильмы я брала в прокате, напротив дома, где мы с сестрой Иркой снимали комнату. Я так часто туда приходила, что познакомилась с парнем, который там работал. И от того, что я знаю парня из проката, я тоже чувствовала себя очень счастливой, и сама немного была как будто героиней фильма. Почему же сейчас я не могу забыть о ребенке, взять фильм напрокат, купить клубничного молока и стать счастливой?
Рассказала все маме, Наташке и Ире. Мама и Наташка предлагают прервать беременность. Говорят, что мы молодые, и у нас еще будет ребенок. Наташка зовет в Петербург, говорит, приезжай, погуляем, отвлечешься. Ей, наверное, трудно представить, что я чувствую – она никогда не была беременна. У нее сейчас новая жизнь: после шести лет с Полевым она наконец-то встретила новую любовь и начала нормальные отношения. Но мама? Я сначала не понимала, как она может так говорить, сама же родила троих детей. Но теперь думаю, что она просто защищает своего ребенка – меня. Это ее задача как мамы. А я буду защищать своего. Ира единственная ничего не говорила про аборт. Сказала только, что сошла бы с ума, если бы это произошло с ней. От этого «сошла бы с ума» мне почему-то стало легче.
***
Мама с тетей Наташей ждут нас дома. Мама обнимает Варю и говорит, что все будет хорошо.
Потом подходит ко мне и говорит, что нам надо поговорить наедине.
– Дорогой мой, – начинает она, – во-первых, я поздравляю тебя с тем, что скоро в твоей жизни произойдет одно из самых главных событий – ты станешь папой. Я хочу, чтобы ты и Варя знали, что мы всегда поддержим вас, что вы всегда можете на нас положиться. Если вы решите, что пока сами не готовы растить ребенка, то мы сделаем это за вас или, по крайней мере, обсудим этот вопрос с Вариными родителями. Но сейчас я должна тебе кое-что рассказать. Когда-нибудь мы бы все равно пришли к этому разговору, но он случился гораздо раньше, чем я думала.
– Если ты решила поговорить про безопасный секс, то уже опоздала.
Но мама не хотела говорить про безопасный секс. Она рассказала, что когда я родился, у меня была недоразвита челюсть, западал язык, и была дырка на полнеба. Это называется синдром Пьера Робена и в некоторых случаях является наследственным.
