Читать книгу: «В Москве без денег», страница 2

Гуслица

На станции «Ильинский погост» пошла за толпой. Все шли по навигатору. И, как стадо баранов, уперлись в глухой забор. Но быстро нашли обходной путь.

Итак, творческое пространство «Гуслица». Я слышала о нем от нескольких знакомых. Мне советовали там жить. Можно волонтерить 5-6 часов в день, а можно творить, рукодельничать, но – на постоянной основе, отдавая половину дохода пространству.

Когда-то это было помещение площадью 14 тыс. кв.м., принадлежащее текстильной мануфактуре. В девяностые его отжали бандиты, но помещение стало невыгодно им в связи с удаленностью от Москвы. Много лет здание фабрики пустовало, пока его не нашли художники-энтузиасты. Бандиты, узнав, что там кто-то развернул деятельность, пытались его отжать, но художники оказались подкованнее. Им удалось оформить документы, подключить связи и отстоять территорию. Теперь это – «творческая усадьба», в которой живут и работают художники, фотографы, мастера, актеры, музыканты. Здесь проходят выставки, концерты, лекции, мастер-классы. Делают и продают мебель, керамику, обрабатывают металл, пекут хлеб, шьют одежду. То есть, по сути – та же фабрика, но с творческим уклоном. Интересно перенять опыт и возможно, построить что-то подобное. Работать можно и курьером, и продавцом, но хочется делать что-то своё. Увы, с моими хождениями по больницам быть далеко от Москвы, до которой отсюда ходят две электрички в сутки, слишком неудобно.

Сейчас здесь проходит музыкальный фестиваль «Платформа». Я много слышала о нем, но ни разу не посещала. Здесь выступают Умка, Михаил Башаков, Ника Батхен со своим Никафестом на поэтической сцене. Ассистирует ей мой друг, звукорежиссер из Волгограда. Давно с ним не виделись. Жаль, что пересечься на фестивале так и не получилось.

Музыка здесь народная, бардовская, с губными гармошками и гитарой, а-ля Башлачёв, Паровоз до Кубы, Машина Времени, Умка. Есть блюз, чтение стихов, театр, танцы и спектакли. Под открытым небом расположены картинные галереи, скульптуры и арт-объекты. Среди посетителей много людей 35-55. Говорите, фестивали – это для молодёжи до тридцати, а потом нужно остепениться и строить семью? Сюда приезжают и семьями, и с детьми.

Осмотрев территорию, я стала искать место для палатки. Мимо проходит пузатый мужчина лет 45. – Привет! Я твой подписчик! Разговорились. Выяснила, что мужчина ездит автостопом (что меня удивило), волонтерит на фестивалях и фермах. Возник логичный вопрос, как и на что он живет. Сказал, что на помощь от родителей. «Есть два пути: первый – работать в поте лица год, а потом поехать отдыхать, как человек, и тратить деньги. Второй – ездить по фестивалям, по волонтерствам. Где-то покормят, где-то приютят, дадут крышу. Некоторые до пенсии так живут, и их это устраивает.

В итоге он воткнул меня на место платных палаток. На территории был душ со смесителем, раковины, бутылки с водой для всех. И – ура! – электричество. Сразу же поставила пауэр банк на заряд. Набрала бутылку из-под крана, расчехлила новую палатку, там переоделась и разложила вещи. Рядом – стоянка панков. Они орут: "как прекрасен мир, где можно бухать с утра!" На территории не продают алкоголь, но не запрещают привозить его с собой.

Я легла в палатке и отключилась на полдня. Очнулась от громкой музыки и жары. Началось кровотечение, но гораздо сильнее, чем при месячных. Я дошла до палатки с медпомощью. Выпросила обезболивающее, а вот кровоостанавливающий препарат мне не дали. Пришлось в срочном порядке сворачиваться и ехать на первой электричке в Москву.

Больница

В Москву приехала в полночь, бросила рюкзак на сквоте, сама – на улицу (не в заброшку же бригаду вызывать). Сразу же вызвала скорую. Госпитализировали, диагноз – дисфункциональное маточное кровотечение. Порадовало, что приехали быстро и даже возили на каталке (я могла ходить, но так положено). Здесь – бесплатная палата, сразу выдали тапочки, рубашку, постельное уже застелено. Не орут: "как это, у вас халата нет? Как вы могли не взять с собой кружку, тапочки?! Вы же знали, что в больницу едете!" Около каждой койки по розетке. Индивидуальный выключатель с ночной лампой над кроватью. Тумбочка с полочками. В шестиместной палате три человека. Никаких телевизоров, что безумно радует. Я сплю в помещении, в безопасности, на чистом белье. Никто не стырит мои вещи.

Разложилась, поставила телефон на зарядку. Класс! Можно не торчать в компьютерном клубе по ночам. Просто сказка! Как хорошо, что я взяла с собой зарядку и наушники. Тут ещё и вай-фай есть. Кормят вкусной манной кашей и сыром. Правда, перед операцией есть и пить нельзя.

Утром сходила в санитарную комнату. Душевая кабина, биде, раковина, мыло. Горячая вода. Помылась после леса. Я ведь приехала вся в грязи и пыли. Какой кайф смыть с себя грязь. Ещё бы шампунь для полного счастья. Лежу, отдыхаю и читаю газету и книжку, которую купила у Умки.

Обед везут, как в ресторане:

– вам хлеб чёрный, белый? Сколько кусочков? Тефтели будете?

Готовят обалденно вкусно, я всё с удовольствием ем и ещё добавки прошу.

Кухарка мне подкатывает столик, а уборщица сама заправляет мне одеяло. Прокладки тоже выдали бесплатно. И никто не хамит, не кричит и не выгоняет.

4 июля.

Понедельник. В выходные коронавируса не было, все ходили без масок. А в понедельник пришло начальство, и коронавирус резко разбушевался.

Соседки болтают. Молодая, русская, говорит узбечке, постарше:

– У тебя есть дети?

– Нет.

– Плохо! Обязательно надо завести ребёночка! Дети – это счастье! – Говорит она со светящимися от счастья глазами, и как вспоминает про ребёнка, сама вся расцветает. -У тебя муж есть?

– Муж умер, авария, третий день свадьба – отвечает узбечка.

– А заново выйти замуж?

– Не хочу.

– Ничего, ты ещё родишь! – успокаивает её девушка.

На обед были макароны с морковкой и маслом. Съела я их уже под вечер, т.к до и после операции есть нельзя. Хотела голову помыть. Жаль, душ закрыт на ремонт.

6 июля

Выписавшись из больницы, вернулась на сквот. Рассказала о том, что пропали деньги. Петя ответил, что я вру, что не было у меня никаких денег, а я всё выдумала. Сказал, что не хочет общаться с человеком, который теряет деньги. Я говорю: – Зачем ты врешь? Он отвечает: – А разве ты никому никогда в жизни не врала?

Пытаюсь общаться. Но на любой вопрос слышу: «Не лезь. Не спрашивай. Не скажу. Нет и точка. Это личное. Не выясняй, что я собираюсь делать и что делаю. Со мной нельзя». Когда у меня одалживают какие-то вещи, я их всегда даю, только спрашиваю, когда вернут. Когда же я попросила у Пети палатку на пару дней на фестиваль, он мне ее не дал даже в аренду. А я надеялась жить по принципам дружбы и взаимовыручки. Быть опорой и плечом друг другу, знать, кто чем живет и дышит, общаться, делать дела вместе, участвовать в жизни друг друга, ничего не скрывать и не врать. Петя и раньше врал мне. Клялся, что не курит траву – и тем же вечером накурился, после чего вёл себя агрессивно и грубо. Утверждал, что не был на зоне, но его бывшая жена подтвердила, что был в колонии несовершеннолетних. Так и просятся строчки Цоя: «Я не люблю, когда мне врут, но от правды я тоже устал».

Ночью ребята ушли на Арбат гулять, я пошла сидеть на остановку. Телефон зарядить нужно, да и оставаться с мышами страшно. Подъезжает машина уборщиков. В машине дворник, водитель и еще один человек. Дворник в оранжевой робе выходит из машины, вынимает в мешок, кидает в машину и фотографирует уже пустую урну. То же самое проделывает со второй. Урна, наверное, чувствует себя суперзвездой с обложки журнала…

Зеленоград

7 июля

Меня пригласила в гости путешественница Александра Базарова. Девушка около сорока лет, работающая риэлтором, предоставила мне душ и стирку, а взамен я принесла несколько упаковок красной рыбы.

Обращалась она со мной, как с любимой дочкой. Подсказывала вакансии, дала одежду для собеседования, сводила в парикмахерскую и оплатила стрижку, чтобы я выглядела ухоженно. Правда, мне только концы и чёлку подравняли, да побрызгали кондиционером, а взяли за это тысячу двести рублей.

Александра – приятная, пробивная, смелая и добрая. Была на Шри-Ланке в "доме для всех", в Индонезии, на Филиппинах. Живёт одна, самостоятельно, и её это устраивает. Заработала на квартиру. Очень самодостаточная, уверенная в себе, прямолинейная. Моё состояние при встрече оставляло желать лучшего: я выглядела, как брошенный уличный кот. В доме отмылась, зализала раны (умудрилась отбить большой палец ноги до крови), приняла обезболивающее. Говоря обо мне, Саша то и дело восклицала: "Ты вся такая потраченная!", "а палец где потратила?", "одежда на тебе мешком висит!"

Вернувшись из парикмахерской, куда меня уговорила пойти Саша, я, как пацан-сорванец после уроков, помчалась смотреть местные заброшки. Саша побежала за мной следом. Мы осмотрели бывший бордель, который в девяностые закрыли, и теперь он идёт под снос. Я бы такие здания сквотировала и превращала в творческие пространства. Но у государства иные планы…

Поужинала я макаронами и бутербродами с принесённой рыбой. Саша угостила меня арбузом, чаем с имбирём и шоколадкой.

Потрещав о путешествиях, парнях и жизни, мы отправились на боковую. Встать нужно в шесть утра, чтобы в семь уже выйти из дома. Вписка строгого режима – это тебе не в палатке кемарить до вечера. Я легко подстраиваюсь под чужой режим. Если есть "окно", займусь делами. Если время поджимает – ускоряюсь. Если человек не настроен на разговор, я лягу спать, а если хочет поболтать, я выпью кофе.

Нужно перестраиваться на "цивильный" путь добычи денег: пойти уборщицей или продавцом. Уборщица в Зеленограде, судя по словам местных, получает всего 20 тысяч рублей. При том, что работы много. Но если жильё будет, на жизнь хватит.

«Вернуться в матрицу ещё сложнее, чем из неё выйти» – говорит Саша. Чтобы устроиться на постоянную работу, нужно социализироваться, выглядеть и вести себя так, как хотят другие. Нужно на что-то жить первый месяц. Что-то из себя представлять. Привыкнуть к тому, что ты не живешь на шару. Но зато сможешь заработать на лечение и путешествия. Будешь оплачивать аренду. Будут финансы – будет свобода.

Никто не должен оставаться без жилья и еды, особенно, если это порядочный человек. И тем более, не лишаться свободы только лишь за эти потребности.

Саша попыталась меня, как сломанный механизм, пересобрать и отремонтировать. Морально подлечила. Надеюсь, больше не буду собирать острые углы тумбочек.

С утра чувствую себя как новенькая. Воспрянула духом. Надела платье и шлепки, которые подарила Саша, панковский прикид запихнула в пакет. Еду на собеседование – на промоутера. Думаю: как стоять на улице? Сейчас грозы каждый день.

После обеда ещё одно собеседование, уже в Москве. Расклейка объявлений. Два рубля за объявление, в день клеишь 200 шт. Да, не золотые горы, но с чего-то надо начинать!

Звонила по вакансии "бутерброда" на вокзал. Мужик ответил, что работники нужны, только сейчас неудобно говорить, и он перезвонит. В других местах персонал набрали. Ничего, работ много. Найдется одна и для меня.

Но хочется не просто тупо отдавать время за деньги, а делать то, что нравится.

Покатавшись по собеседованиям, возвращаюсь в Зеленоград.

8 июля

Подъём в шесть утра, недосып. Как люди с этим справляются? Хочется расстелить коврик или палатку на траве и отсыпаться. Никуда не торопиться. Отшельничать. Завести кота.

Я говорю Саше, что мне прописали лекарства, которые надо принимать после операции.

– Давай с лекарствами как-нибудь сама.

Саша собирается на работу, я – в Москву. В платье, с прической, во всей красе. Она подсказывает, как ездить зайцем:

– Садись в автобус 400, там очень редко бывает контроль. Я езжу каждый день и никогда его не встречаю.

Сажусь, со спокойной душой еду. На МКАДе зашли контролёры. Требуют паспорт. Если вызовут сейчас ментов, на собеседование я не успею. Даю паспорт, оформляю штраф. "На обжалование десять суток". Выхожу на Беломорской, там ещё бригада контролёров на остановке дежурит. Что за день облав?

Саша уезжает на выходные, а меня дома одну не оставит. Нужно где-то искать ночлег. Единственный выход – вернуться на сквот.

Я выхожу из автобуса. Живот тянет. Ко мне подваливает узбек с золотыми зубами: "А ты аткуда? А, дэвушк?" Послать его воспитание не позволяет, не отвечать не могу. Пришлось разговаривать, а он подсел на лавку. Фу, блин. Тут ещё и бомжи прокачанные: "Киньте мне пять рублей на карту". И выбивает так, как будто я ему должна по гроб жизни.

Следом подошёл наркоман. Надо сдать анализы, нужна моча "чистого" человека. Мочу у меня ещё никто не просил…

Лучше выглядеть, как бродяга, и быть невидимкой для всех. Для контролёров, попрошаек и приставал.

Работу всё же удалось найти: официантом на выходные.

Инструктором походов готовы взять, как раз в эти выходные хотели меня проверить. Пришлось отказать, так как работа за деньги важнее бесплатного похода с перспективой, а с такими побочками со здоровьем тащить рюкзак я точно не смогу.

Официант с Рублевки

10 июля

Устроилась официантом. Сегодня первый рабочий день. В 10.00 нужно быть на метро Октябрьская, в синих (именно синих!) джинсах. А у меня только черные. Две пары джинс в рюкзаке – слишком тяжело.

На станции есть секонд-хенд, пробую поискать что-то подходящее там. Нужны ещё белые кроссовки. У меня из белой обуви только тапочки, которые дала Саша.

Джинсы так и не удалось найти, поехала как есть. Следующая остановка – Барвиха!

По навигатору дошла до ворот, там меня встретил супервайзер-посредник, провел в ресторан, дал футболку и ушатанные в хлам кроссовки Pierre cardin.

Менеджер сообщил, что 1000 рублей с оплаты заберёт себе. Хорошо быть посредником…

Ботинки мягчайшие. Это самая удобная обувь, которую я носила в своей жизни.

Работа тяжёлая, 12 часов на ногах. Присесть нельзя. Кормят в 12.00, 15.00 и 19.00.

Еда для персонала: манная каша, рисовая каша на молоке, молочный суп с макаронами. Сегодня дают гороховый суп, чтобы официанты бегали на реактивной тяге. Такое мерзкое хрючево, что даже объедки со стола, которые топтали ногами, во много раз вкуснее.

Пока никто не видит, в мой рот залетают куски шашлыка, тирамису и белая щучья икра. Вкусняшки отжимают опытные, прям вырывают из рук. Конкурентов много. Официанты, не стесняясь, точат мороженое, которое кто-то не доел.

Минус в том, что нет чаевых. Ты не принимаешь заказы, не общаешься с гостями. Ты выполняешь только грязную работу: принять посуду, отнести, выбросить, принести.

Мне нужно часто ходить в туалет из-за выделений, а перерывы ограничены. Приходится носить памперс. Благо, под одеждой не видно.

Повезло, что нет обучения, стажировки, медкнижки, договора и анализов, иначе бы я не прошла. Интересно, что осталось ещё два свободных рабочих места, и я искала, кто хочет ещё поработать, но мои неработающие знакомые все отказались.

16.15. Коллега говорит: "принеси хлеба на плавучий шатёр". Бегу на кухню, выполняю первый в жизни заказ. Приношу корзину, ставлю на столик, поднимаю глаза и вижу… Найка Борзова! Е**ть-колотить, это ОН! Его лицо, его голос. Он был в светлой рубашке и обтягивающих брюках, с маленьким чёрным рюкзаком. С ним были две молодые стройные девушки: блондинка и брюнетка. Я посмотрела на него, и у меня бешено заколотилось сердце. Вспомнила все его выступления, клипы, концерты. "Нашествие", где я орала у сцены, прыгая в безумном месиве толпы. И тут он проходит мимо на расстоянии меньше вытянутой руки.

Офики зовут его "тот лохматый чувак". Они даже не знают, кто это.

Я сказала коллеге, чтобы меня не ставили обслуживать этот столик. Захотелось с ним поздороваться, сфотографироваться, попросить автограф. Но… Я не могу. Я на работе, а он на отдыхе.

Музыкант понял, что был узнан, быстро собрал вещи и смылся, даже не сделав заказ. Издержки профессии… Он был в тёмных очках, но это его не спасло. Когда ты всюду ходишь в очках, тебя узнают именно по ним :)

Полчаса прошло, а меня до сих пор колотит от волнения. Уффф....

Вечером он пришёл ровно на то же место и в то же время, уже с большой компанией. Гарем красивейших женщин. Курил прямо за столом. Все пили белое вино, а он – чай.

Мне всучили бенгальский огонь и сказали "пойдём". Мы пошли к столу… Найка. День рождения был у его спутницы. Найк достал телефон и начал снимать на видео. Я тоже попала в кадр. Поверить не могу. Впервые известный музыкант снимает на видео меня, а не я его.

Затем шатёр отправился в свободное плавание. Увидев моё оцепенение от восторга, коллега говорит: "Я в прошлом году на "Италии" (название отдела ресторана) его свадьбу обслуживал".

Так получилось, что наша точка сборки была впритык к их столику, и я стояла и слушала все разговоры. Найк улыбался. Я старалась не смотреть в его сторону так, чтобы это было заметно.

Убежала в курилку. Тут же подбегает менеджер ресторана. Отчитала за телефон. В рабочее время его доставать нельзя! И стоять просто так нельзя. Но если работы нет, что делать?

20.30. В ресторане час пик. Меня гоняют, я пытаюсь взять автограф у Найка так, чтобы не попасть под нож начальства и в неловкую ситуацию.

Выдох. Пакет. Маркер. Шаг…

– Извините, можно взять у Вас автограф?

– Да, давай…

– Спасибо за Ваше творчество! Приятного отдыха и аппетита! :)

Он улыбнулся в ответ, но ничего не сказал.

Что я ещё могла ему сказать? Попросить фото – глупо… Отнимать время тоже не хотелось. Миссия выполнена.

В курилке разговаривала с пацаном, который катал его в шатре. "Он выкурил при мне три косяка. Когда он начал говорить о музыке, я сразу понял, что он в ней разбирается". Я хотел намекнуть ему, чтобы он меня травкой угостил, но не знал, как это сделать. Чек был на 70 тысяч, но чаевых оставил меньше 5 тысяч. Жена у него какая-то странная, как из фильмов про меланхолию и депрессию".

Я знаю и нищих музыкантов, которые живут точно так же. И нищие, и миллионеры курят траву и играют музыку.

Работать на постоянной основе меня, конечно же, не возьмут. Я ужасно неуклюжая. Во время смены я опрокинула на себя кружку кипятка. А уж балансировать между столами с подносом, полным хрусталя, с блюдами по три штуки на руке мне вообще недоступно. Бесит, что на физическое тело столько ограничений. К столикам я даже подходить боюсь.

Меня отправили подать тарелку и ложку. И я, грациозно балансируя между столами, зацепила стоящее на столе масло. Больше к столам не подходила, чтоб ничего не уронить. Работала на посуде, на уборке, где нет суеты. А начальство расценило это как нежелание работать.

Меня опять кладут в больницу с маточным кровотечением. Анализы плохие. Лучше уж работать, чем лежать в стационарах, на казенных твердых нарах…

Пикап по-гречески

Из больницы меня отпустили быстро. Ночую на сквоте, днем сижу в ближайшем торговом центре, заряжаюсь. Подходит ко мне мужчина лет сорока пяти, иностранец. Улыбается и говорит, что у меня хорошая аура и красивые глаза. Говорит, что он грек, врач-терапевт, в Москве два месяца, хочет пообщаться с местными. Спросил, где я живу и работаю.

Попросил прогуляться. Я согласилась.

– А ты сейчас работаешь?

– Нет, я лежала в больнице, мне делали операцию на матке.

Как только греческий мачо услышал про операцию на половых органах, его как ветром сдуло. Убежал. Смотрю, подвалил уже к другой. Теперь я знаю, как быстро отмазаться от гадких приставал.

Вечером, когда я пошла заряжаться на остановку, познакомилась с местным бродягой, который собирает по помойкам брендовые вещи. Зовут его Сергей, на вид ему за 40, он носит молодёжную кепку, футболку и шорты, много болтает и любит гулять по ночам. Оказалось, человек работал на заводе много лет, но перестал, так как не хотелось всю жизнь быть винтиком, который выбросят после окончания срока службы. Хотелось жить. Ходить по улицам, видеть людей, видеть жизнь, а не торчать в утра до ночи в цеху. Находки ему уже негде хранить, поэтому он хочет часть вещей хранить у нас на сквоте. Человек щедрый и добродушный. Найденные вещи раздаёт знакомым. Отдал нам три мешка протеинового питания для спортсменов, несколько футболок, джинс, брюк, пакет с сумками и рюкзаками. Смеялся над тем, как Чахлик всю зиму ходил в женской куртке, а теперь не хочет носить ботинки, потому что они женские. Сам же надел женскую перчатку, что сделало его образ ещё более экстравагантным.

Мыши очень быстро нашли спортпит и сгрызли его, после чего стали прогрызать бетон и даже железную арматуру в стенах. Что говорить о строительной пене. Она была для них как взбитые сливки. Я решила завести кота. И мышей будет ловить, и нас радовать. А кормить его можно фригой или кормом за 14 рублей.

На «авито» нашла человека, который отдавал котенка в добрые руки. Котенок черный, совсем маленький. Кошка в деревне родила, топить не хотели, спасли.

Попав в комнату, котенок захотел оттуда удрать. Я положила его к себе в палатку и закрыла ее. Но как он будет ходить в туалет? Я купила лоток (правда, наполнителя не было, купить его не могла), поставила дверь, чтобы он не сбежал. Но кот, словно жидкость, просочился в дверную щель – и был таков. Несколько дней я пыталась его выманить едой, но он выходил только в мое отсутствие, съедал еду и снова убегал.

О животном я никого не предупредила – боялась, что и над ним начнут ставить опыты, или не согласятся принять и выбросят на улицу. Однажды ночью кот испугал Петю: «я шел по коридору, мимо что-то черное проносится. Я думал, меня глючит. Ты же не сказала, что кота завела».

Однажды его удалось поймать. Петя пустил в свою комнату. Котенок сильно кричал, потом вроде бы стал осваиваться, не убегал из рук. Но, как только открылась дверь, его как ветром сдуло, и мы снова долго не могли его поймать. Мы боялись, что он провалится куда-нибудь между стен. О том, чтобы он ловил мышей, не было и речи: с мышами котик подружился, они стали его лучшими друзьями. Сам стал вести себя, как мышь.

Я купила специальную котоловку: стеклянный ящик, в который кладется приманка. Самой мне поймать его не удалось, а ребята не хотели этого делать. Пришлось заплатить им 500 рублей за поимку кота и вернуть малыша предыдущим хозяевам.