Читать книгу: «Полярные чувства», страница 14

Часть вторая
Мужчина с родинкой
Глава 32

Клавдия Евгеньевна сидела в любимом кресле напротив окна, ожидая, когда яблочный пирог покроется любимой Василисочкиной корочкой. Дочка с ранних лет обожала хрустеть сахарным тестом и говорила, что этот пирог останется навсегда ее самым любимым. И не солгала.

Через час позвонил Алексей и предупредил об опоздании – где-то впереди случилась авария, и возник жуткий затор. Клавдия Евгеньевна сказала, чтобы он не переживал, а сама вернулась на кухню. Для доченьки она наготовила котлеток по новому рецепту, где использовалось совсем немного масла – доктор запретил жирное, поэтому можно сказать котлетки больше варились, чем жарились. Клавдия Евгеньевна сняла пробу и осталась довольна: несмотря на неказистый внешний вид, они оказались вкусными. Приготовила пюре на обезжиренном молочке, салат из свежего перца и огурцов. Нарезала бутерброды с творогом и зеленью. И, конечно, домашний компот из яблок и вишни. Еще раз все проверив, Клавдия Евгеньевна переместилась в комнату и вновь опустилась в кресло.

Арсений мяукнул, потерся о руку хозяйки, и она вздохнула, почесав того за ушком. Что греха таить, пожилой женщине необходим был не только перерыв на отдых, но и возможность унять нервы. Сердце после новости о попавшей в больницу Василисочке слегка пошаливало. Врач говорил все обойдется, но от этого не становилось менее страшно: уж больно были похожи их с дочерью судьбы, и пусть в больнице пожилая женщина держалась молодцом, дома позволила себе слабину.

Клавдия Евгеньевна смотрела в окно на моросящий мокрый снег и невольно вспоминала о палате и шумной соседке. Вспоминала то, через что пришлось пройти ей самой.

На сохранении она лежала на таком же сроке, что и ее Василисочка. Тоже упала с лестницы. Всем рассказывала, будто споткнулась, оступилась, а на самом деле ее толкнул первый муж.

Конечно, она простила, списав вспышку на его проблемы на работе: он как раз тогда не мог выследить какого-то маньяка и очень злился по этому поводу. К тому же Андрей не знал о ее беременности, а когда понял, что произошло так долго извинялся, буквально молил о прощении. Любящее сердце простило, уверенное в том, что подобное никогда не повторится.

Но ребеночка она в больнице все-таки потеряла. Муж винил себя, чуть не наложил руки – вовремя опомнился. Все время, пока она лежала в больнице, стоял под окнами с цветами, кричал, раздражая других пациентов пьяными признаниями о том, как сильно ее любит, но, конечно, молчал о своей вине. Ни ему, ни ей не хотелось афишировать о том, что произошло в семье.

Клавдия Евгеньевна отлично помнила палату, не слишком заботливую медсестру и соседку, с которой подружилась. Ее звали Вика, и они общались, пока та не переехала в другой город. Потом их пути разошлись.

Подруга была столь же активной и болтливой, как Лида.

«Бывают же такие совпадения!» – удивилась тогда Клавдия Евгеньевна, рассматривая Лиду. Она очень бы не хотела в этом признаваться, но ее крайне волновало то, насколько сильно их с дочкой судьбы похожи. Пугающе сильно. Мало внешней схожести – Василисочку легко было издалека принять за Клаву в юности, так им еще и схожий типаж мужчин нравился, и в больницу она попала на той же неделе. Да еще и эта соседка-болтушка. Наверно, в каждой палате найдется такая Лида или Вика, но на душе все-равно было тревожно. Хорошо еще, что муж Василисочки совсем не походил на отца Василисы и к счастью, совершенно не напоминал Андрея, при одном воспоминании о котором становилось тоскливо и больно ничуть не меньше, чем много лет назад.

Они познакомились в общежитии на дне рождении общего знакомого Ильи. Андрей отметил ее красивые рыжие волосы, сделал комплимент. Так все и началось – сейчас бы сказали по старинке. Вместе гуляли по городу, ходили на танцы. Андрей встречал ее всегда с мороженым или конфетами «коровка» и провожал до трамвайной остановки.

Он был невысок, но хорошо сложен. Черты лица вызывали ассоциации с портретами аристократов, а его родинка на правой щеке так и притягивала взгляд. Клаве каждый раз хотелось коснуться ее, очертить сердечком. Почему-то именно эта родинка снилась ей каждую ночь, и влюбленная девушка мечтала, что внешнюю особенность унаследует их ребенок.

Они поженились через два года знакомства. Свадьба была достаточно пышной по советским временам: родственники, друзья, одногруппники – все принимали участие. Лучшая подруга сшила платье, на туфли и фату собирали всем курсом, прическа, макияж стараниями тех же подруг. Бусы – бижутерию, но красивую одолжила дочка соседки.

С праздничным столом тоже помогли. Одни принесли шампанское, кто-то сумел достать вино. Другие наготовили дома закусок: нарезали докторской колбасы, сыра, принесли зеленый горошек. Родители со стороны жениха отвечали за салаты, а семья невесты организовала фрукты. Тогда это было редкостью, но им удалось достать бананы. Клавдия Евгеньевна отлично помнила, как вместо торта все наслаждались кружками экзотического фрукта. В качестве десерта поставили и любимые многими конфеты «коровка».

Жили они с Андреем хорошо. Ругались изредка по бытовым проблемам: то он полочку не прибил, то она рубашку не погладила, но причин для серьезных ссор не находилось. Родственники в один голос говорили, что молодые живут душа в душу.

Так продолжался целый год, а потом он устроился по специальности в полицию. Все чаще приходил недовольный, начал грубить, пропадал после работы, а иногда и не приходил ночевать. Когда Клава завела разговор, он ничего толком не объяснил, велев не лезть в мужские дела. После второй ее попытки выяснить причину, он ее ударил. Увы, не в последний раз.

В последующие месяцы она все чаще замечала в нем перемены. Муж вел себя странно: иногда был прежним Андреем, которого она полюбила, а иногда становился злым и грубым мужчиной, которого она боялась. Мог накричать из-за того, что суп слишком горячий или потому, что она положила в тарелку мало котлет. Потом извинялся и делал это красиво: покупал цветы не из дешевых, конфеты, а однажды принес духи. Запах оказался приторным, и у Клавы от подарка болела голова, но она была очень благодарна за столь щедрый жест и хранила маленький флакончик как память.

А спустя какое-то время она снова забеременела. В семью вернулось то счастье, которое, казалось бы забылось за время недолгого брака. Муж так же задерживался после работы, бывало, не приходил ночевать, но когда являлся домой, то всегда приносил дорогие фрукты, пирожные и некоторое время вел себя как идеальный семьянин. Мог сам погладить, приготовить что-нибудь несложное, выносил мусор и наводил порядок: только в той комнате, где собирались поставить детскую кроватку, но Клаве и этого хватало. Она сияла от счастья. К тому же он начал посвящать ей стихи. Все они сводились к желанию поскорее увидеть сына. К тому, как он мечтает стать отцом.

Рождение сына, названного Владиком отмечали едва ли не роскошнее свадьбы. Андрей потратил кучу денег на праздничный стол, игрушки, шарики. Клава считала себя самой счастливой и везучей женщиной. Муж чуть ли не носил ее на руках, помогал с ребенком, отстаивал очереди под дождем за смесью, когда у Клавы пропало молоко из-за ссоры с матерью. Та чувствовала, что-то не так и постоянно доводила дочь до истерики одними и теми же вопросами: «Мне тут сказали, твой Андрей не ночевал дома. Это правда? А ты не думала, откуда у него такие большие деньги? Берет взятки?» Она просила маму не лезть в ее личную жизнь, потому что сама не хотела отвечать на эти вопросы. Об этом она задумывалась раньше, до родов, теперь же все было замечательно. О плохом думать не хотелось.

Владик рос здоровым, веселым ребенок, таким же рыжим, как мама, с такой же родинкой на правой щеке, как у папы. Мальчику исполнился годик, и Клава решила взять на дом подработку. Она подтягивала соседских детишек по русскому и литературе, в то время, как муж гулял с Владиком у дома. Он вообще все свое свободное время уделял сыну.

«Ваш муж как курица-наседка», – смеялись соседки у подъезда. Она лишь улыбалась в ответ. Ее Андрей действительно вел себя намного заботливее и внимательнее других отцов. Он был идеальным папой, очень напоминая Клаве ее собственного. Казалось, все мечты сбылись.

А потом умер ее отец, и она решила забрать маму. Теща и зять не ладили. Во-первых, женщина утверждала, что мальчика нельзя воспитывать в излишне нежной атмосфере, если они не желают в итоге получить слюнтяя, а Андрей объяснял свою позицию криками и напоминанием, кто в доме хозяин и на чьей территории живет теща. Во-вторых, ей очень не нравились ночевки Андрея вне дома и его опоздания с работы. Именно теща первой узнала, что он лжет. Она же заметила, что тот утаивает часть зарплаты.

Напряженная обстановка, выяснение отношений, постоянные слезы – ситуация дошла вплоть до того, что муж поставил ультиматум: или я, или твоя мать. Теща не хотела расстраивать брак единственной дочери, с грустью осознавая: Клава без памяти любит этого грубияна. К тому же, и этого нельзя было отрицать, Андрей души не чаял в сыне. И теща саморетировалась.

Супруги зажили как раньше, но все свое внимание Андрей уделял сыну и в какой-то момент Клава, набравшая после родов вес и так и не сумевшая вернуться к прежней форме испугалась, что перестала интересовать мужа. Испугалась, что он воспринимает ее как кухарку. Поводы так подумать имелись: муж перестал писать стихи, дарить цветы, делать подарки. Конфеты в доме и то стали редкостью, хотя Клава и знала, что сына отец балует – не раз находила в карманах Владика обертки от разных сладостей. Кроме того, муж снова стал на нее срываться: часто кричал, мог и руку поднять. На сына – никогда.

Клава решила вернуть в отношения прежнюю теплоту. Подстриглась, начала дома подкрашивать губы, потратила всю свою премию на покупку красивого платья, старалась не обижаться на его эмоциональные всплески, перестала обращать внимание на явные секреты и опоздания, и это сработало. Муж начал проявлять нежность, а однажды ночью даже извинился за свое поведение. Сказал, что его доводит работа, сравнив ее с зависимостью. С ней плохо, а без нее невозможно. Желая загладить вину предложил как-нибудь погулять в центре города. Она настояла на прогулке вдвоем, он, нехотя, но все же согласился, и в один из выходных дней Клава отвезла сына к маме.

Прогулка оказалась не самой удачной: дождь, ветер. Муж что-то говорил о работе. Они решили переждать непогоду в общепите за чашечкой чая. Ей тогда очень захотелось пирожное с масляным кремом. Она как сейчас помнила ту корзиночку, увитую красивыми розочками. Андрей сказал, что у него не хватает денег, да и ни к чему лишний раз тратиться, хотя она отлично помнила о полученной накануне зарплате, но он в последнее время домой приносил все меньше и меньше, поэтому она расстроилась, но не удивилась. А купить сама не могла, так как уже давно поделила свою зарплату на две части: первая тратилась на Владика, вторая уходила в семейный бюджет. Так и просидели с пустым чаем. Но на протяжении всего того времени, которое они пробыли в заведении Клава с завистью смотрела на женщину за соседним столиком. Та ела именно это пирожное. А Андрей все это время подтрунивал над женой – сам-то был равнодушен к сладкому. Клаве тогда стало очень обидно. Домой ехали молча.

Злополучная корзиночка снилась ей еще долгое время, особенно после развода. И часто просыпаясь, Клава плакала, не понимая толком, почему именно эта мелочь, незначительная вещица так въелась в память.

Потом, спустя многие годы она нередко задумывалась о том, по какой причине именно этот фрагмент совместной жизни с Андреем оставил столько горечи, ведь были и другие, более серьезные, но так и не смогла ответить.

После случая на прогулке они с мужем могли бы еще долгое время жить, как и миллион таких же семей: ссорились бы, мирились, воспитывали сына, экономили на себе и делали все для ребенка. Но Клава повстречала Артема.

Как-то Владик сильно заболел, и Клава вся извелась, не зная, где искать мужа. Его друзья сидели дома и помочь ничем не могли. Тогда она у одного из коллег Андрея впервые и узнала про ложь супруга. Ни на прошлой неделе, ни на этой его никто не задерживал. Он уходил вовремя, сообщая всем, что спешит к любимой семье. Тот же коллега и рассказал о какой-то прибавке к зарплате в честь поимки какого-то маньяка и о том, как сегодня Андрей поехал домой с коробкой шоколадных конфет. Дальше она не слушала, бросила трубку – рыдать не было времени, приехала скорая. Один из санитаров помогал одевать сына. Это и был Артем. Он обладал тем же обаянием и уверенностью в себе, что и Андрей, и к тому же именно он сказал ей, жутко перепуганной на тот момент состоянием Владика, что все обязательно будет хорошо – менингит лечится.

Андрей, узнавший о болезни сына провел потом многие часы в больнице, покупал все лекарства, читал Владику его любимые книжки про богатырей, даже кормил с ложечки самолично приготовленным куриным бульоном, и Клава думала, все наладится. Но сын выздоровел, и жизнь вернулась на круги своя.

А потом у Клавы умерла мать, и Артем снова оказался рядом. Андрей вел себя сухо: тещу никогда не любил и не скрывал этого, жену поначалу утешал, но когда девять дней прошли, а ее траур – нет, вернулся к привычному образу жизни, оставив Клаву самостоятельно разбираться со своими переживаниями.

С Артемом они встретились случайно. Он приезжал на вызов к ее соседке, когда Клава с сыном возвращались из магазина. Страдания страданиями, а муж и сын хотели есть. О себе она тогда не думала, обходясь батоном и сладким чаем. Это была не депрессия, нет, ее мучило чувство вины. Мама ей говорила, что с Андреем что-то не так, хотела как лучше, а она ее не слушала. Из-за их отношений с Андреем, Клава редко приезжала, да и сына привозила не так часто и получается, что последние годы жизни ее мать была одинока. Ей очень не хотелось об этом думать, но совесть настойчиво шептала: «Твой самый близкий человек умирал в одиночестве, пока ты варила очередной суп своему драгоценному Андрею». Умирал… К сожалению, о страшном диагнозе Клава узнала незадолго до смерти матери. У нее была последняя стадия рака.

Муж на это известие никак не отреагировал, бросив: «Все мы ходим под богом», тогда как Артем, с которым они в тот день на лестничной клетке обменялись телефонами сказал одну простую фразу: «Я рядом».

Клава и сама бы не могла точно сказать, когда именно это произошло, но они с Артемом стали друзьями. Она сама ему звонила, когда Андрея не было дома. Понимала, что поступает не очень честно по отношению к мужу, но иногда ей бывало так одиноко.

Правду о муже она узнала случайно, встретив того самого знакомого, на дне рождения которого они с мужем и познакомились. Илья выразил ей сочувствие и поинтересовался, есть ли у Андрея хоть какое-то улучшение после курса лечения. Растерянная Клава не знала, что ответить.

Оказалось, что Илья и Андрей часто общаются: их встречи происходили как раз по выходным, и именно он, как врач-невролог по дружбе посоветовал обратиться туда, где он сам работал. Это была молодая частная клиника, первая из тех, которые сейчас есть в каждом районе – многопрофильное учреждение со звучным названием «Благодатная».

А дальше Клава и вовсе потеряла дар речи. Ее муж страдал от вспышек агрессии и имел проблемы интимного характера. Подробности Илья рассказывать отказался, уверив, что все наладится: клиника хорошая, и Андрею помогут. Домой Клава возвращалась в крайнем замешательстве, ведь ее муж был болен и сам мучился от своего состояния, но с ней не поделился. Получается, не доверял? Она догадывалась, что он что-то скрывает, подозревала любовницу, но правда оказалась страшнее. Психическая неуравновешенность у Клавы, ничего не смыслящей в медицине ассоциировалась только с психами и от этого ей стало очень страшно.

Как только муж вернулся домой, и Владик лег спать, она решилась на откровенный разговор. Закончилось все больничной койкой. Андрей изначально пришел не в настроении и ему очень не понравилось, что Клава узнала правду, а когда она в порыве эмоций сказала, что боится жить с психом, тот рассвирепел и избил жену.

Сердце разбилось. Клава, раньше надеявшаяся, что их брак может стать таким, как был в самом начале, по-настоящему испугалась. В те времена развод считался чем-то постыдным, и люди до последнего старались сохранить свои отношения, но Клава поняла, что не хочет жить в страхе. К тому же она боялась за сына. Психи непредсказуемы, а что, если однажды он за что-то рассердится на Владика? И она начала всерьез думать о разводе.

Несколько месяцев она не могла решиться и поднять опасную тему. Смотрела как сын смеется, сидя на плечах у папы, с каким обожанием слушает его вымышленные истории про инопланетян, как они вместе играют в роботов, наблюдала за догонялками во дворе и за тем, как высоко взлетают большие качели, унося в облака счастливых отца и сына. А после рыдала, закрывшись в ванной: она не имела права подвергать Владика опасности, но в глубине души надеялась, что мужа действительно вылечат. Надеялась, что ему помогут и сыну не придется наблюдать, как его самые близкие люди становятся чужими. К тому же, и в этом ей было стыдно признаться даже самой себе, но она по-прежнему любила этого мужчину с родинкой на правой щеке.

Если бы чувство можно было так легко изъять из сердца, если бы обида и боль смогли перечеркнуть ее чувства, затереть до дыр и окончательно уничтожить волнение, возникающее от его прикосновений и трепет, стоило ему хотя бы на одно мгновение взглянуть на нее, как раньше, Клава была бы счастлива. Но этого не произошло. Выдергивать любовь приходилось силой, каждый день напоминая себе о больничной палате и его, перекошенном от злобы лице. Но даже несмотря на это одни лишь мысли о расставании отдавались почти физической болью.

Оглядываясь сейчас, спустя столько лет, Клавдия Евгеньевна с ужасом думала, что если бы не тот звонок в дверь, она ведь могла бы так и не решиться на развод. Но… и от этой мысли становилось совсем уж страшно – возможно, тогда и Владик, ее бедный Владик был бы рядом.

В тот день сын был в школе, она как раз собиралась его забрать, когда в дверь позвонили. На пороге стояла стройная красивая девушка с длинными светлыми волосами. На ней была кофточка с глубоким вырезом и довольно короткая юбка. Она сказала, что ей нужно сообщить кое-что об Андрее Степановиче, а дальше прозвучал совершенно жуткий рассказ. Незнакомка говорила, будто муж Клавы представился то ли продюсером, то ли режиссером и пригласил на пробы в свою студию. Она утверждала, что там и правда были камеры и какая-то техника, поэтому поверила представительному мужчине с родинкой на правой щеке. Поначалу все было прилично, а потом тот начал говорить об ее зажатости, неуверенности, рассказал пару историй про известных актрис и начало их карьеры, и в итоге начал раздевать свою «модель».

Завершив рассказ, девушка неожиданно начала шантаж: грозилась пойти в полицию и сказать, что Клавдия-соучастница, рисовала жуткие картины с участием их сына в детском доме, и Клава, плохо соображая, что делает отдала деньги, которые копила на «черный» день.

Весь вечер она не находила себе места, ходила, как зомби. Поглощенная собственными размышлениями, забыла сделать уроки вместе с Владиком, а когда давала ему чай перед сном, насыпала вместо сахара соль. Она понимала, что жить с Андреем больше не сможет. Понимала, что ей свой поступок надо будет как-то объяснить восьмилетнему сыну.

Чтобы заговорить о разводе, Клава выпила водки, которую до этого использовала исключительно в лечебных целях. Мама научила ее снимать температуру компрессами из водки, смешанной с уксусом. Но на этот раз алкоголь требовался внутрь – Клава впервые в жизни напилась.

Развод все-таки состоялся: со скандалами, слезами, рукоприкладством и угрозой с ее стороны пойти в полицию, но все-таки состоялся. А потом произошло несчастье.

Клава разрешила Владу одному погулять под окнами дома. Она непрестанно следила за сыном и отошла буквально на минуту – ответить на телефонный звонок, а когда вернулась, Влада не увидела.

Две недели мучительного, жуткого поиска, две недели ожидания и вздрагивания от одного лишь телефонного звонка, две недели бессонных ночей, валерьянки и бесконечных слез. Две недели, в течении которых Клава не жила, а существовала. Но, к сожалению, Влада так и не нашли. Все это время Артем был рядом, и в особо тяжелые минуты, когда на улице мелькал мальчик в такой же синей курточке, или кто-то называл своего сына Владиком, она думала, что не будь Артема рядом, она бы умерла.

Прошло достаточно много времени и Владика признали без вести пропавшим: полиция бросила поиски и закрыла дело. Андрей и Клава не смирились и продолжали давать объявления. Продолжали надеяться. Беда их даже сблизила, но вскоре Клава узнала о беременности и постепенно смирилась с утратой сына.

Артема она не любила. Была ему за все благодарна, но ее раненное сердце боялось новой боли, и по ночам во снах по-прежнему являлся Андрей. Она хотела сохранить в памяти образ мужа таким, каким повстречала в общежитии и готова была остаться одна, но Артем убедил ее в необходимости растить ребенка вместе. Как оказалось, он мог быть настойчив, и они расписались.

Но и с ним семейная жизнь не задалась: Артем любил выпить, и об этом она узнала только, когда они стали жить вместе. К счастью, он не поднимал руку, не обижал их дочь Василисочку. К несчастью, не пропускал ни одной свободной юбки. После пьянки Артем зачастую просыпался в чужой постели. И снова развод.

Дочке она лгала, будто отец уехал путешествовать и вручала очередной подарок, оставленный «папой». Много их было: мягкие игрушки, раскраски, киндер-сюрпризы, большие куклы, бижутерия и книжки, среди которых была ее любимая «Снежная королева». Маленькая Василиса маме верила и росла в полной уверенности, что ее замечательный папа путешественник. Но, когда ребенок подрос, прикрываться ложью стало все труднее. К тому моменту Артема выгнали с работы, и он все-таки спился. Тогда Клава решилась на последний обман, сказав, что отец Василисочки погиб где-то на горном перевале. Так они вдвоем похоронили свою старую жизнь и начали с чистого листа.

Кот жалобно мяукнул, словно вспоминал все горести вместе со своей хозяйкой, и Клавдия Евгеньевна поцеловала его в умную мордочку.

– Нет, Арсений, не похож наш Лешенька ни на одного из моих мужей. И слава богу! – она вздохнула, утирая слезы. И в этот момент раздался звонок в дверь.

– А вот и он. Ты остаешься за старшего, а мы поедем к Василисочке, – медленно поднялась и пошла открывать.

На пороге был не Алексей.