Читать книгу: «Эхо над бездной», страница 3

Глава 5

Бриз всегда выполнял обещания, и теперь номер детектива лежал на столе Селиверстовой: спустя целых три дня, но лучше поздно, чем никогда, однако звонить она не собиралась. Пока. Самой узнать что-то мало-мальски интересное ей так и не удалось, а журналистка попросила пару дней, поскольку была в командировке. Умирая от скуки, Александра сходила с Бризом на «Убийство в Восточном экспрессе» и, к своему глубокому сожалению, не получила никакого удовольствия: актер, выбранный на роль Пуаро, ей не приглянулся, и в целом экранизация показалась нудной, зато после просмотра они неплохо посидели в пиццерии и насладились «Маргаритой» совсем не дурного качества. Селиверстова прочитала пару книг Герритсен и начала «Сто лет одиночества» Маркеса, дважды попыталась испечь «Наполеон», но торт ей так и не поддался, принялась за «Медовик» и тот получился сразу. Просмотрела цикл передач BBC о животном мире и разгадала несколько японских кроссвордов. И вот, наконец, в один из таких дней раздался спасительный звонок той самой журналистки: к облегчению детектива, она сумела выяснить некоторую информацию о семье Елесеевых, и теперь Александра могла приступить к настоящему делу. Узнать удалось следующее.

Виктор Владимирович Елесеев был третьим в роду владельцем строительной компании «Большой Город»: до него владельцами были его дед и прадед. Пять лет назад Виктор Владимирович сделал своего сына Романа главным компаньоном. Ни в каких теневых сделках ни отец, ни сын замечены не были. Дела вели успешно, и на данный момент общая сумма доходов семьи составляла не менее шестидесяти миллионов в год. Поговаривали о том, что Елесеев старший владеет сетью подпольных казино, но слухи не оправдались.

Его супруга Анна Андреевна получила в наследство от отца Юрина Степана Степановича сеть магазинов «Уют». На данный момент в ее владении было около сотни магазинов по всему миру. Один из них, расположенный в Швеции, и еще два в Америке были закрыты в январе этого года в связи с введенными против России санкциями. Ни в каких махинациях или теневых сделках так же не была замечена.

Роман Викторович Елесеев единственный ребенок в семье. До того, как стал главным компаньоном отца в строительной компании «Большой Город» работал младшим консультантом в фирме по недвижимости «Атилла». Имел привод в полицию за драку с сыном известного бизнесмена Кириллом Евгеньевичем Павловым. Дело уладили в семейном кругу. Известно, что семья Павловых обладает скандальной репутацией и на данный момент сын имеет уже пять приводов в полицию.

Что касается личной жизни Романа, то известно оказалось немного: в старшей школе был влюблен в Пронину Елизавету Дмитриевну. Отношения продлились три года. Расстались по причине переезда Елизаветы в другой город. На последнем курсе СПБГУ встречался с Китовой Анжеликой Вениаминовной, больше известной, как скандальная ютуб-блогер «Певица с Длинными ресницами». Встречались год. Причиной расставания стал Кирилл Евгеньевич Павлов.

И на этом информация заканчивалась. Ни слова о сестре Романа, что было крайне странно. Александра еще раз пересмотрела электронную почту. Может, сведения об этой женщине шли в приложении или отдельным файлом? Нет. Пусто. Детектив набрала номер журналистки и нетерпеливо стала ждать, покачиваясь из стороны в сторону. После пятого гудка ответили:

– Привет. Говорить могу не больше минуты. У тебя что-то срочное?

– Насчет той информации, что ты прислала… Это точно все? Ты не могла чего-то упустить? Или может кого-то?

– Я поняла о чем ты. Скину смс. Все, до связи.

Прошло не менее получаса, когда долгожданное сообщение наконец высветилось на экране:

«Нет информации об Ире, так как ты просила сообщить факты, касательно семьи Елесеевых. Ира к ней не относится. Она неродная дочь. Ее фамилия Пассажирова. Если тебе нужны сведения и о ней – дай знать, и я завтра пришлю материалы. Все. До связи».

Александра отправила положительный ответ. Вот это новость! Такого она не ожидала. Не ожидала она и того, что Ира лже-Елесеева окажется дочерью человека, с которым она однажды встречалась. Конечно, фамилия могла быть простым совпадением, но в такое совпадение Селиверстова не верила.

…

Около года назад в агентство «Александра» обратился пожилой мужчина. Он был излишне упитан, лыс и выглядел крайне нервным. Его пальцы все время отбивали чечетку, а маленькие чуть раскосые серые глаза то и дело рыскали по сторонам. Этот человек не производил ни плохого, ни хорошего впечатления – он не производил вообще никакого впечатления. Она и имени – то его не запомнила: то ли Михаил, то ли Матвей, а фамилия осталась в памяти только благодаря ассоциации с недавно прочитанной книгой: там, как раз рассказывалось о синдроме «пассажира без багажа», поэтому детектив и запомнила фамилию непримечательного мужчины – Пассажиров. История этого клиента тоже казалась не то, что не интересной, а из разряда тех сказок, что придумывают люди, желающие заработать деньги посредством шантажа.

Он говорил, что его дочь в возрасте пятнадцати лет заявила, что не хочет больше оставаться в семье, где живут от зарплаты до зарплаты и сбежала из дома. Первые дни они с женой, которая уже тогда болела, не волновались, так как дочка часто сбегала из дома, а потом она позвонила и сообщила, что теперь живет в Петербурге, нашла новых родителей и в Сертолово не вернется. Родители думали, что это злая шутка и продолжали ждать. Вскоре жена умерла. Несчастный отец позвонил дочери, и та бросила, что очень ему сочувствует, но возвращаться не собирается, извинилась за все, пообещала, что обязательно вышлет деньги и отключилась. Он звонил каждый день, но отвечали одно и тоже: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Мужчина стал пить. Его выгнали с работы, он лишился квартиры и выжил лишь благодаря сердобольной сестре. Дочь решил вычеркнуть из жизни. Стал отшельником и полностью повис на шее родственницы, но однажды у той сдали нервы – она поставила ультиматум: или ее брат начинает новую жизнь, или он будет жить на улице. Выбора у него не оставалось.

А потом он увидел по телевизору свою дочь: теперь та жила под новой фамилией, к тому же изменила цвет волос, прическу, но родительское сердце не обманешь, и тогда отец решил во что бы то ни стало заработать денег, переехать в Петербург и… выпороть дочь. Но это оказалось практически невозможно. Семья, в которой теперь жила его девочка, была богатой и известной – так легко не подберешься. Это была семья Елесеевых.

Конечно, тогда Александра посчитала все это бредом человека, желающего обогатиться, шантажируя известного бизнесмена, но в свете новых событий ее мнение в корне поменялось. В тот день она отказалась браться за дело Пассажирова, несмотря на то, что он обещал взять кредит и расплатиться с ней вовремя. Теперь она об этом жалела. Но, к счастью, отчаявшийся отец оставил тогда номера своих телефонов: домашний и мобильный. Конечно, за год мобильный мог поменяться, а сам Пассажиров мог вернуться в Сертолово, но Александра надеялась, что удача ей улыбнется. Тогда, не желая обидеть мужчину, она все же записала данные в свой телефон, но вот под каким именем?

Надо сказать, что записная книжка у детектива была огромной, и многие клиенты значились под пространными словосочетаниями, наподобие «Матьхуд». В этой игре слов могла разобраться одна Селиверстова, и сейчас, листая книжку, она вспоминала, что «Матьхуд» – мать художника, а в памяти мгновенно возникал и образ клиентки, и детали дела, «ЖЖаба» – жертва похитителя, назвавшегося «Жабой», а «Сахарнпара» напоминала о поисках убийц, представляющихся влюбленными. Но вот как она могла назвать непримечательного Пассажирова с его нереальной историей? По фамилии никого похожего не нашлось, записи «Отецшантаж» или чего-то хоть как-то напоминавшего о том деле тоже. Может она и вовсе удалила контакт? Но нет, интуиция подсказывала, что сделать этого она не удосужилась, закрутилась, замоталась и так и оставила ненужный ей номер.

Александра небрежно разорвала упаковку с овсяным печеньем и снова принялась за поиски. Она остановилась на букве «С». Редко попадающиеся кусочки шоколада тем временем таили во рту, а контакты становились все заковыристее: «Солнечный», «Сестракрови», «Самура», но ни одно из них не подходило, и вот наконец Александра увидела знакомое слово «Сиротала». Ну конечно, как она могла забыть?! Сиротала – это одно из старых названий Сертолово, и детектив набрала номер мобильного. Тишина звенела напряжением, и после трех попыток Александра решила позвонить на домашний. К ее счастью не скоро, но все же ответили.

– Да, – голос звучал отстраненно и тихо.

Александра судорожно пыталась вспомнить имя мужчины, но поскольку в голове вертелось слишком много вариантов, то произнесла то, в чем была уверена на сто процентов:

– Пассажиров?

– А вы кто?

– Частный детектив Александра Селиверстова. Вы год назад обращались в мое агентство по поводу пропавшей дочери.

Тишина превысила весь лимит напряжения. Александра уже и не рассчитывала на ответ, когда мужчина сказал:

– Теперь вы мне верите, – голос прозвучал грустно, с усмешкой.

Александра испытала легкий укол совести, но, в конце концов, тогда, год назад у нее была масса интересных дел, а Пассажирову с его малоправдоподобной историей просто не повезло и ответила:

– Мне бы хотелось встретиться с вами.

– Вы знаете, как мне увидеться с дочерью?

– Пока нет, но если вы сообщите мне нужные сведения, то эта проблема станет решаемой.

Мужчина устало вздохнул:

– Я все уже рассказал. Что еще вам нужно знать? Что она неблагодарная дочь?

– Давайте встретимся, и я вам все объясню.

Снова тишина, а потом совсем тихо:

– Я подъеду к вам завтра после трех.

– Отлично и захватите, пожалуйста, пару семейных фотографий.

…

У Александры уже созрел план: довольно рисковый, но этот риск был оправдан, и если дочь Елесеевых и дочь Пассажирова – это одна и та же женщина, то вполне вероятно в семье найдутся и другие тайны. Велика вероятность, что Романа убили из-за одной из них.

На столе было разложено около десяти снимков и на каждом запечатлена серьезная девочка с чуть раскосыми серыми глазами и квадратным подбородком. Детектив сверяла фотографии с распространенными в сети изображениями и приходила к выводу, что Ира совершенно не изменилась. Смена каштановых волос на русые и стрижка каре прибавили ей пару лет и все. Если об этом забыть, то факт становился очевидным: Пассажиров не лгал – его дочь действительно жила в чужой семье.

– И что теперь? – устало поинтересовался мужчина, – вы предъявите эти снимки Ирке?

– Не вижу в этом необходимости, – ответила детектив, – собственно, они нужны были мне, но это еще не все.

Александра поднялась из-за стола, поставила электрический чайник и спросила:

– Вы чай пьете?

– Да, но может вы все-таки объясните зачем попросили меня приехать? Вы что-то придумали?

– Да, – ответила она, доставая из ящичка стола две упаковки с «Юбилейным», – но мне нужна от вас определенная информация. Я хочу, чтобы вы рассказали какие-то личные факты, воспоминания, о которых известно только вашей семье и больше никому.

– И тогда вы поможете устроить встречу с Иркой? – в его голосе проскочила надежда, тонкая и едва уловимая, будто бы он и сам не верил в то, что эта встреча вообще может состояться.

Александра задумалась:

– Понимаете… – неожиданно она вспомнила его имя, – Макар Семенович, прежде всего мне нужно поговорить с ней самой, а потом уже я попытаюсь решить вашу проблему. Я не обещаю, что Ира согласится на разговор с вами, но то, что вы ее увидите гарантирую.

Он вздохнул и тихо сказал:

– И на том спасибо.

Его глаза вмиг погрустнели, и Александре показалось, что мужчина готов заплакать. Этого ей не хватало! Утешать мужчин она никогда не умела. К счастью, все обошлось, он еще раз вздохнул, а затем почти что нежно произнес:

– Знаете, я всего лишь хочу ее обнять. Хочу спросить почему она бросила нас с матерью. Хочу… попросить прощения.

– За что?! – детектив не сдержала эмоций, – За то, что она, как вы сами сказали неблагодарная дочь? За то, что на похороны не приехала?!

– Вы, конечно, правы, – он ссутулился, тяжело вздохнул, поднял голову и отсутствующим взглядом устремился в потолок, – но прежде всего она моя дочь, какой бы она ни была.

От этих слов сердце Александры защемило. Как бы она хотела услышать подобное от своих родителей, но нет: ни отец, ни мать никогда ее не понимали и дело было не просто в выборе профессии – они изначально представляли жизнь дочери иной. Она им «не угодила, не оправдала надежд», как часто выражалась мать. «Не смогла стать их гордостью» – так однажды сказал отец. Детектив почувствовала жжение в глазах: непрошенные слезы норовили вырваться наружу, но она не могла позволить себе этой слабости, а поэтому дерзко произнесла:

– А в прошлый раз вы говорили, что хотите ее выпороть.

Макар Семенович снова посмотрел на Александру:

– За это время эмоции поутихли. К тому же, судя по тому, что я слышу с экрана, она живет вполне счастливо. Для любого отца это главное.

Она снова подумала о своей семье. Почему ее родители не придерживались такого же мнения? Почему каждый разговор с ними заканчивался одинаково: скандалом, обидой и ее бессонными ночами в размышлениях о собственной жизни? Когда случилось так, что они стали совсем чужими? С семьей Пассажировых все ясно: девочке не хватало денег, она мечтала о другой жизни. Но чего не хватает ее собственным родителям? Почему они не ценят того, какой она стала? Чем она их обидела? Тем, что живет по-своему, а не по их указке?

Из размышлений ее вырвал голос Макара Семеновича:

– Простите, ради бога, а чай можно? В горле пересохло.

– Да, конечно, – она виновато улыбнулась и достала из ящика два пакетика с бергамотом, затем сняла с полки две большие кружки и налила горячей воды.

– Угощайтесь печеньем, – Александра пододвинула одну из пачек, – сладкое у меня есть всегда.

Макар Семенович улыбнулся и надкусил печенье:

– Знаете, мы с Иркой всегда любили сладости. Помню, сядем вечером ужинать и вместо того, чтобы есть приготовленный женой картофель с мясом, уплетаем зефир. Люська моя ругалась, а мы с Иркой смеялись, а чтобы жена не обижалась – шли мыть посуду. Знаете, Саша, можно я буду вас так называть? Саша?

Она кивнула. Этот человек вызывал в ней все большую симпатию.

– Иногда Ирка вела себя нормально, бывало и нежность проявляла. Редко, но такое случалось.

Он снова погрустнел, и детектив решила перевести разговор в нужное русло:

– Вы говорите любили вместе есть зефир. Может у вашей дочери были какие-то особые предпочтения?

– Да нет. Она ела и шоколад, и вафли, и конфеты разные. Все любила.

– И все-таки может было что-то особенное? Я, к примеру, больше всего люблю бисквитные торты и все, что связано с шоколадом, но абсолютно не приемлю конфеты с коньяком.

Макар Семенович задумался:

– Знаете, Саша, если так повспоминать, то да, действительно, была у нее слабость, но было это в детстве, и сейчас ее вкусы могли измениться, но вот раньше она прожить не могла без изюма. Могла горстями его есть.

– Интересно, – Александра взяла со стопки чистый лист, из ящика достала зеленую ручку и начала делать записи. – Может что-то еще вспомните? Любимая игрушка, мультфильм?

Он медленно пил чай, размышляя над ее вопросом, затем взял второе печенье и ответил:

– Да, знаете, вот вы спросили, и я вспомнил. Она очень любила мультик о «Золушке»: зарубежный яркий такой и у нее была любимая кукла со светлыми длинными волосами. Ее звали Мася, точнее звали-то ее Маша, но Ирка до шести лет не выговаривала «ш» и поэтому называла ее Мася. Так эта кукла навсегда и осталась Масей. Она до сих пор хранится у меня.

– И вы ее не выбросили после всего того, что ваша дочь сделала?

– Нет. Мася мне дорога как воспоминание.

Александра не сдержала глубокого вздоха. Вот как должны любить отцы своих детей. Вот чего ей всегда хотелось самой: любви и уважения.

– Хорошо. Может еще что-то вспомните? Чем больше фактов мне удастся узнать, тем больше шансов доказать, что она ваша дочь.

– Доказать? Звучит совсем не обнадеживающе.

– И все же.

Макар Семенович снова принялся за чай:

– Не знаю, что еще вам сказать. Дочь моя, по сути, такая же, как все, но более своенравная. Учиться не любила, читать тоже: ни сказки, ни какие другие книги, а вот собирать всякие безделушки – это да. У нее была целая шкатулка с разными колечками и другими такими штучками.

– В детстве почти все девочки увлекаются бижутерией. У меня тоже такая была, – она улыбнулась.

– Вот видите, Саша, ничего особенного.

– А какие-нибудь внешние особенности? Веснушки, родинки, может шрамы?

– Надо подумать… Но знаете, что я вспомнил: у нее была жуткая аллергия на арахис.

На следующий день на почту пришло письмо о Пассажировой. Полученная информация привела в восторг: Иру часто видели в компании с известным мошенником Веселовым Михаилом Дмитриевичем. Конечно, эти данные семья Елесеевых пыталась скрыть, но журналисты на то и журналисты, чтобы выяснять то, что хранилось под замком. История становилась все интереснее. У Александры возникло предположение: « А что, если Веселов и Ира связаны со смертью Романа Елесеева? Учитывая, что Веселов несколько раз обвинялся и в мошенничестве, и в гибели ряда бизнесменов, это становилось вполне возможным. Что касается Иры, то она могла ненавидеть «брата» по причине, предположим, ревности или, что скорее, финансовой зависти. Никто ведь не знает, действительно ли теплые отношения в семье и сколько еще малопривлекательных тайн они хранят?»

Безусловно, пока это были просто размышления, но то, что Елесеевы что-то скрывали – факт, да и история с Пассажировой заслуживала пристального внимания.

Глава 6

Понемногу, но Диана приходила в себя. Игорь уговорил ее выйти на работу и прислал оформленный больничный, благодаря чему с начальством не возникло никаких проблем. Он советовал интересные театральные постановки и выставки, и Диана всегда ходила туда, куда он рекомендовал, и все было бы нормально, если бы по ночам не снился Рома.

Они снова были в Италии: летали на аэроплане, ходили в самый известный оперный театр мира «Ла Скала» и наслаждались произведениями Дюма и Виктора Гюго; гуляли по улицам Милана и Неаполя, пробовали изумительные блюда, а по вечерам сидели в уютных двориках и пили сладкие бархатистые вина, закусывая свежей клубникой и свежеиспеченным хлебом. И эти сны можно было бы считать светлыми и вполне счастливыми, если бы не одно «но»: каждый раз сны заканчивались одинаково – Рома исчезал в дали или уплывал в море, а она падала в какой-то бездонный колодец.

Каждый раз Диана просыпалась от собственного крика. Каждый раз ее губы дрожали, повторяя одни и те же слова:

– Я не хочу, не хочу. Я не виновата!

Потом она уже по традиции надевала зеленый шелковый халат с китайским узором, тот самый, что так нравился Роме, и шла на кухню пить крепкий кофе: две ложки молотого арабики без горки, пол чайной ложки сахара и стручок ванили. Закуской служил бутерброд с вишневым джемом – вот и весь любимый Ромин завтрак.

Затем женщина шла к нетбуку и писала Игорю письмо: теперь им не нужен был посыльный – они перешли на электронную почту. Этими письмами Игорь очень ей помогал, можно сказать, он возвращал Диану к нормальной жизни.

Она рассказывала обо всем: о том, что ела, как одевалась, где была, как провела день, рассказывала о своих снах, и, конечно, они обязательно говорили о детстве: вспоминали и приятные моменты, и грустные.

А еще они играли.

Игра называлась «Я выбираю…» и заключалась в следующем: каждый по очереди выполнял задание, выбранное другим. С детства у них повелось так, что начинала всегда Диана. К примеру, она говорила:

«Я выбираю мороженое. Хочу то, которое купит первый человек в магазине».

И он должен был любым способом достать это мороженое: купить, отобрать, выпросить, обменять. Способ выбирал тот, кто выполнял задание. И в детстве эта игра казалась забавной: Диана просила мягкого бегемота, и он обменивал игрушку у соседской девчонки на коробку шоколадных конфет. Игорь выбирал машинку, и она слезно выпрашивала ее у маминой подруги, работающей в магазине детских товаров. Она называла тетрадь с Чиполино, и он воровал ее с прилавка одного из рынков. Игорь хотел парусник, и Диана рисовала ему на альбомном листе парусник.

Но потом задания стали другими. В возрасте пятнадцати лет Диана все так же просила сладости, игрушки, одежду и еще косметику, а вот Игорь стал называть странные вещи. Он говорил:

«Я выбираю жука. Хочу того, что уже не дышит».

И Диана шла в специализированный магазин и покупала чучело. Потом он как-то сказал:

«Я выбираю крысу. Хочу ту, у которой нет половины хвоста».

Сначала Диана растерялась, но потом взяла лист и нарисовала эту крысу. А Игорь между тем становился все изобретательнее: просил раздавленного червяка, бабочку с оторванным крылом, лягушку без глаз, живую рыбу в алых каплях. Диана не знала, что и думать. Она спрашивала, зачем ему эти зверства, и он на все находил разумное объяснение. Например, Игорь говорил:

« – Ди, подумай, кому нужны все эти червяки, жуки, крысы? От них один вред, а еще они нагоняют на людей страх. Вспомни маленького Андрюшку. Ты видела, как он испугался, когда увидел червяка на своем ботинке? Червяка не стало, и Андрюшке нечего бояться.

– Да, наверно ты прав. Но причем здесь бабочки? Тебе их совсем не жалко?

– Они живут от нескольких часов до нескольких месяцев. Два крыло или одно, имеет ли это значение, если их жизнь так коротка?

– Но им больно!

– А ты уверена, что они чувствуют боль?

– Ну, я не знаю. Наверно.

– Вот и я не уверен, зато точно знаю, что выполненное тобой задание меня очень порадовало. Спасибо, Ди».

После его благодарности она больше ничего сказать не решалась. Действительно, какая разница что происходит со всеми этими созданиями, если ее любимый Игорь доволен? Никакой. И долгое время она так и считала. Но потом они подросли, он очень изменился, и детская немного дурацкая игра приобрела пугающий характер.

Поворотным моментом стал день его рождения. По давно сложившейся традиции они праздновали его вдвоем: Диана покупала кремовый торт, обязательно с шоколадной прослойкой, и они съедали по два кусочка, затем вручала Игорю открытку с пожеланиями и что-нибудь из одежды – в тот раз это была рубашка оттенка крем-брюле. Потом они включали любимую музыку, танцевали до упаду, а ближе к вечеру шли гулять. Всегда пешком. Всегда на дальние расстояния. Чаще всего возвращались после часа и проводили страстную ночь. Но в тот раз все было немного по-другому: во время прогулки Игорь предложил поиграть, говорил, что это желание именинника, и Диана обязана его исполнить. Она согласилась и улыбнувшись, сказала:

«Ну, тогда я выбираю шоколад с арахисом».

Игорь купил его в круглосуточном магазинчике. Диана приготовилась к выполнению чего-то в том же роде, но неожиданно он заговорил об одном из своих однокурсников.

« – Знаешь, Ди, Славка Кондрашов меня просто бесит! Он все время хвалится тем, со сколькими девчонками переспал. После каждой пары рассказывает о своих секс-похождениях, говорит, что ни одна не может ему отказать.

– Почему ты об этом рассказываешь?

– Потому, что я выбираю Славку. Хочу, чтобы ты прилюдно его отшила, ну и как бонус к моему дню рождения добавила, что в постели ты его присутствия и не заметила».

Отказаться она не могла, в конце концов это всего лишь игра, не более. Их игра. И пока возвращались домой, Диана пыталась придумать, как это задание изменить. Она предложила Игорю альтернативу: она скажет, что отказывается встречаться со Славкой, потому что тот из себя ничего не представляет, но Игорю идея не понравилась – он хотел, чтобы она сделала все именно так, как он сказал, и в итоге они поссорились – Диана кричала, что никогда не сможет унизиться даже ради любви к нему, а он за это влепил ей пощечину.

Она лежала и плакала, а Игорь срывал с нее одежду. И целовал. Так он пытался попросить прощения. Так он доказывал свою любовь. И ему это удалось. Та ночь стала самой страстной из всех.

На утро Игорь принес ей завтрак в постель. Пытаясь угодить, он приготовил ее любимые сырники, кофе с карамельным сиропом и гренки с корицей и сахаром. Затем долго извинялся, обещал, что больше никогда не поднимет руку и весь день делал все, чтобы ей было хорошо. И Диана его простила: Игорь вспылил, не сдержался, такое с любым могло случиться, но по иронии на следующий день ей на почту пришло долгожданное письмо из частной клиники с результатами уровня ХГЧ – так она узнала, что беременна, и это поменяло все. Диана поняла, что в ее положении малейшее волнение может сказаться на ребенке, а жизнь с Игорем была сплошным взрывом эмоций, к тому же что будет если он снова поднимет на нее руку? И Диана приняла решение. В одну из его ночных смен она собрала вещи и ушла. Остановилась в захудалой гостинице с неработающим кондиционером: пролежала без сна в номере, где по стенам тут и там бегали тараканы, а на следующий день купила билет в один конец, таким образом Диана покинула Тверь и оказалась в Петербурге.

В незнакомом городе и всего с пятью тысячами на руках приходилось нелегко. Первое время она была вынуждена жить у тетки, с которой они никогда особо не ладили, и подрабатывать уборщицей в одной дешевой парикмахерской. Симку она сменила и не поддерживала с Игорем никакой связи. Временами ее мучила совесть: все-таки он имел право знать о том, что станет отцом, и пару раз порывалась написать ему в ВКонтакте и договориться о встрече, но потом вспоминала пощечину и его злые черные глаза. Чужие глаза. И убеждалась в правильности своего поступка, но каждую ночь все-равно плакала, потому что скучала.

Потому что по-прежнему любила.

…

Через месяц почти бессонных ночей, молчаливых слез в подушку и бесконечных расспросов тетки о том, когда же Игорь заберет Диану в родную Тверь, она попала в больницу на сохранение. В палате было душно, медсестры ходили с хмурыми лицами, а еда была отвратительной. Тетка пришла ее навестить всего один раз и принесла бутерброд с колбасой. На этом все. Диане было одиноко, а еще жутко страшно. По ночам ей снился нерожденный младенец. Она видела, как он становится синюшным и понимала, что тот умирает. После очередного кошмара, она и решила позвонить Игорю. Десять попыток дрожащими пальцами набрать родной номер. Десять пыток для ее израненного сердца. Десять шансов на то, что все будет хорошо. И тишина – телефон был выключен. И снова бессонная ночь, и боли внизу живота, а на утро случился выкидыш. Диана впала в депрессию и решила навсегда забыть Игоря. В смерти ребенка она винила его.

Новая жизнь началась с кардинальных перемен. Диана взяла фамилию своего родного отца – человека, которого почти не помнила: он бросил их с матерью, когда девочке было всего пять лет. Она жила с отчимом, пока в день совершеннолетия и он, и мама не погибли в автокатастрофе. Водитель ехавшей им навстречу фуры заснул за рулем – никто не выжил. Но храня обиду на отца, Диана все же изменила первый слог его фамилии: вместо Борцевой стала Бурцевой. Затем последовали изменения во внешности: ее темно-русые волосы стали медовыми, а карие глаза – голубыми.

Все эти мучительные восемь лет она старалась жить дальше и у нее это неплохо получалось: боль, обида, сожаление – все давно прошло. Мать всегда говорила, что все, что ни делается, – к лучшему, и Диана честно пыталась заставить себя думать обо всем, с чем столкнула ее жизнь, с улыбкой и постепенно научилась это делать. Ей повезло: она все еще могла иметь детей и когда-нибудь могла стать счастливой. Диана верила, что сможет полюбить другого мужчину и встречалась со многими, но один Рома сумел пробудить в ней что-то похожее на привязанность, на теплоту. Иногда ей казалось, что она готова быть с ним всегда, но возвращение Игоря разрушило эту иллюзию. И каждый день, читая очередное письмо, она с радостью и с ужасом осознавала, что ОН самый родной и близкий для нее человек, и только ОН всегда был и будет ее настоящей любовью.

Несмотря ни на что.