Читать книгу: «Баба Шура на службе у Департамента Гармонии», страница 4

«Репутация морального компаса у пожилого населения в глазах молодежи разрушена. Задача бестолковая, не работает» – отправила она в лог ошибок.

Спрашивать у всех родителей на детской площадке, как зовут их детей и без спроса заваливать их советами по воспитанию было грустно. Захватывали воспоминания о временах, когда свои дети были маленькими. Когда спорили со Стасиком, какие лекарства давать-не давать, в каких дворах гулять разрешать-не разрешать, когда в речке им купаться позволять-не позволять.

Подсаживаться к людям в парке и вываливать на них всю свою жизнь бабе Шуре было не по нраву. Не привыкла она так «оголяться» перед чужими людьми. Но так как задачу уже выбрала, рабочий день пришлось доводить до конца. Поэтому вместо реальных историй баба Шура сочиняла свою жизнь на ходу – и как она училась прилежно в медицинском институте, и как шила сама себе платья, и как пятерых детей воспитала, и как целину в Казахстан ездила поднимать. Никто даже не засомневался в ее словах, не смотря на то, что по возрасту под историю с целиной баба Шура ну никак не подходила. А может и не сомневались – просто не слушали.

Но как ответственный сотрудник Департамента Гармонии баба Шура продолжала менять лавки, собеседников и фальшивые истории. Каждая из них, конечно обильно снабжалась высокоморальными комментариями и чтениями нотаций. Мол, раньше молодежь была лучше. Учились прилежно – не то, что сейчас – только и сидят в своих интернетах. Выглядели опрятно – не то, что сейчас – у девчонок одежда на 4 размера больше, у пацанов задница из штанов торчит. Замуж выходили обдуманно – не то, что сейчас – съезжаются на третьем свидании и живут годами без обязательств. Родителей почитали – не то, что сейчас – помощи не дождешься.

Что касается морали и нотаций, бабе Шуре особо и выдумавать ничего не приходилось – вспоминала, как их в молодости пожилое поколение наставляло, да и только. И понимала, что меняется мода, меняются технологии, меняется жизнь, а люди – остаются. И в их молодости были те, кто вел разгульную жизнь до свадьбы. И сейчас есть те, кто невинность до брака бережет. И в их молодости были ночные озорные гуляки, и сейчас есть среди молодежи светлые умы, ученые, спортсмены, борцы за экологию, волонтеры.

И, возможно, через пятьдесят лет вот этот парнишка с грязными волосами и татуировкой во всю шею, кидающий бычок прямо на газон, будет, так же как она, сидеть на лавочке и втирать молодому поколению, каким он в двадцать лет примерным гражданином был.

Тереться в супермаркете, хватая с полки последние 5 пачек гречки и сахара прямо перед носом других покупателей, бабе Шуре тоже не зашло. Приходилось делать круг вокруг стенда с приправами и консервами, возвращаться, выкладывать товары обратно, поджидать новую жертву и вновь опережать ее, смахивая все пачки в свою корзину.

– Тьфу ты, – сплевывала она, чувствуя, как бессмысленно теряет время.

Потолкаться в автобусах баба Шура смогла лишь единожды. Плечи потом болели сильно, и колени ныли.

А Эмма Назаровна каждый день после смены радостно рассказывала о том, как смешно раздражались ее очередные жертвы и какие новые слова она услышала в свой адрес. Эти слова она пунктуально записывала в блокнотик и потом сама использовала на прохожих, прикидываясь полоумной. Такой задачи в Департаменте Гармонии раньше не было, но Эмма Назаровна придумала, предложила, и ее одобрили.