Читать книгу: «Запах судьбы», страница 2
6. Топольки
Время от времени семья навещала бабушку Лиду и деда Матвея, живущих от них километрах в шестидесяти – в деревне Топольки. Добирались на мотоцикле с люлькой. Поехали и на этот раз.
Дом самый красивый в деревне: густо выкрашен яркой жёлтой краской, а наличники вокруг белоснежных рам приветливо смотрят голубыми глазами. На каждом окне красуются горшки с цветами и игрушки. Этому дому лет сто пятьдесят, не меньше, в нём несколько поколений выросло! Он раньше стоял там, где сейчас огород. Потом дед Матвей его разобрал и переделал: обновил.
Внутри на каждой стене горделиво висят честно заслуженные грамоты и благодарственные письма за добросовестный труд. Дед и бабушка – настоящие трудяги! В семье вообще не было лодырей.
Очень хорошо Кася запомнила свою прабабку Иринью (да-да, именно не Ирина, а Иринья). Тощая, со злыми глазёнками – настоящая Баба-Яга. Ух и норов был у старухи! Прижимистая, вечно сердитая – никому житья не давала; свою невестку, Лиду, изводила. Вот бабушка Лида потом и говаривала часто:
– Не дай Бог жить со свекровушкой.
Да ещё и в её доме. А была Иринья долгожителем – почти до ста лет дотянула – одного года не хватило, до последнего огородом занималась. Одно хорошо – трудяга, работала за двоих. Аккуратистка, – тут уж надо отдать должное: при ней в доме был порядок.
Прабабка не любила детей: когда приехали малыши – трёхлетняя Настя и её двоюродный брат Васютка – и сели за стол есть ягоды с молоком, баба Ириша запричитала:
– Объедают разбойники! Пакости в ботах!
Потом Настя с Васюткой вздумали поддразнивать старуху, а она кидала в них клюкой и калошами – довольные ребята выбежали в сени и поспешили вниз-вниз-вниз по ступенькам – на улицу. В руках они держали маленькие огурцы – пудышки; сели на бревно и принялись громко грызть.
Кошек в Топольках – не счесть! А погладить надо всех, чтобы ни одну не обидеть. Бабушка говорила, посмеиваясь и сильно окая:
– Настенька, ты бы пореже кошечек-то гладила, а то дедко-то не успевает приносить и выносить воду.
А и правда: не успеет Настя погладить кошку, как бегом бежит к умывальнику мыть руки. Вода-то в Топольках течёт не из-под крана, её ещё из колодца надобно принести, да и ведро с помоями само себя не вынесет на улицу.
С детства Кася слышала рассказы бабушки Лиды о семье и о Топольках. Ещё давным-давно прапрадед (тот, который был по линии деда Матвея) выкупил себя, семью, а потом и все близлежащие земли у барина. Владения огромные – глазом не охватить. Семья работала от зари до зари – жили в достатке, никогда не побирались, ни у кого ничего не просили, а, напротив, всем, кого нужда одолела, помогали.
В советские годы земли отобрали, хорошо хоть не сослали трудолюбивую семью куда-нибудь. Люди не озлобились, а по-прежнему продолжали кланяться родной земле да помогать другим. В послевоенное время бабушки Лидин отец-инвалид не стал жалеть себя, а принялся за дело: кроме основной работы ходил в лес, охотился, рыбачил, даже сдавал шкурки кротов. На вырученные деньги семья жила хорошо, даже покупала белую муку. Прабабка месила в огромной бадье тесто, пекла сдобные пироги и угощала детишек односельчан, которые и чёрный-то хлеб не каждый день видели из-за лени своих родителей. А то уже потом бывало и такое: нарастёт огурцов видимо-невидимо, и бабушка Лида наберёт их аж чуть не до краёв в картофельный мешок и идёт раздавать детям из нищих семей – сами-то деревенские не больно любили заниматься огородом, а уж такого, чтобы чем-то делиться, и в помине не было.
Много всего повидала эта земля, сейчас она шелестом трав и деревьев неспешно передавала свою историю и историю людей, которые на ней жили и умирали, любили и ненавидели, страдали и были счастливы. За домом – живописный вид, прям художника бы сюда позвать. На полях – разнотравье, поодаль – сад, а за ним – плотная лесная завеса. По грибы – по ягоды ходить лучше гурьбой – повеселее. За лесом прятались озёра. Лес густой – издали не увидишь воду, а вдруг, неожиданно выходишь на узкий берег.
После поездки в деревню Настя, лежала на кровати, закинув ноги на бордовый ковёр, висевший на стене. Обычно Кася любила перед сном рассматривать мудрёные витки шерстяного узора и повторять пальчиком рисунок. Сейчас она сочиняла стихи о деде Матвее. Дед ни минуты не сидел без дела – такого работягу ещё поискать надо. Он совсем не умел отдыхать и не давал этого делать другим: считал, что отдыхают только лентяи.
– Деда Мотя шёл тада
И окладывал дрова…
В этот момент через стенку послышался шум – то буянил добродушный, но нынче пьяный сосед. Настя, прислушавшись к грохоту, в довершении в своему «шедевру» прибавила:
– И Андрон стуча тада!
7. Игрушечный домик
Каждый хоть раз видел старые ёлочные игрушки, доставаемые с антресолей или случайно найденные на чердаке среди всеми забытого барахла. В коробке с переливающимися новогодними украшениями можно встретить хорошенький домик в одно-два окна. Детвора, заворожённо крутя в руках эту чудо-находку представляет, как хорошо бы жилось вот в таком домике. Как раз в таком домике ещё недавно жила бабушка Вера.
В единственной комнате две кровати у противоположных стенок, над одной из них на стене висит полинялый календарь с когда-то популярной Вероникой Кастра. Настя в детстве безумно любила эту фотографию, рассматривала её перед сном, хотела быть похожей на звезду с плаката.
У глиняного бока русской печи деревянный диван, синяя краска с него местами сползла. Шкаф с тряпками, которые выглядывали из приоткрытой дверцы. Там же хранилась морская форма подводника, Настиного папы. Служил он на подводной лодке «Акула» три года.
Старенький сундук у двери, комод с еле выдвигающимися от времени ящиками. Сверху застеклённый аленький шкафчик с многочисленными полочками и ящичками, хранящий чудные вещички и пропахший едкими лекарствами. Ближе к окну – стол с разложенными для починки шерстяными носками (бабушка заштопывала их обычно вечером). Вещей было слишком много, они беспорядочно лежали повсюду – типичный дом Плюшкина.
Стопки книг возвышались неровными лесенками (бабушка пристрастилась к чтению ещё в детстве). Очки с белыми резиночками лежали на вышитой гладью салфетке. На окнах – герань, алоэ, даже разросшиеся кактусы и ещё какие-то цветы.
На кухне, в углу – умывальник. Однажды, когда девочка гостила у бабули, она перед сном надела кольцо, найденное в ящике. Ночью палец разболелся, а кольцо никак не снять. Бабушка и внучка намочили из старого позвякивающего умывальника руку, намылили палец и – ура! – кольцо не сразу, но всё же снялось.
Старушка пекла в русской печи мякушки, мягкие пресноватые булки или ватрушки, чаще всего с ягодной начинкой. Корочка не как обычно румяная, а белёсая, припорошенная мучкой.
Бабушка была ходкая, быстрая, а палка, которую баба называла конём, прибавляла ходкости. Ноги всегда были в стоптанных баретках, они прибавляли бабушке ходкости. Много работала, кроме женской работы выполняла и всю мужскую. Рубила дрова, приносила из леса тяжёлые вязанки, сама колола клячи и складывала полешки в дровянике. Косила траву, сушила сено. Таскала воду из-под горы. Пасла коз.
Часто, когда девчоночка болела, выручала бабушка Вера. Она приходила нянчиться с Настенькой. Летом она приносила лесные ягоды прям на веточках – так вкуснее и красивее – такая радость для Настеньки! И сама бабушка Вера радовалась таким мелочам: ароматным ягодкам на кустиках, скромным цветочкам, солнышку, пению пташек.
Бывало и такое, что забирала её к себе, за реку, в живописно раскинувшуюся на крутом берегу реки деревню Нивки.
Папа и мама приезжали на красном мотоцикле с люлькой, привозили гостинца. Особенно запомнились Насте леденцы – жёлтые, красные, зелёные пуговки – в цветной обёртке с фиолетовой ласточкой, раскинувшей нарисованные крылья.
Бабушка покупала в зелёном райповском магазине большущие вафельные конфеты в шоколаде – с тремя цветочками-звёздочками и с весёлым Буратино. Вкуснота да и только!
Как-то раз бабушка Вера пришла в гости. Посидела, заглянула во все шкафы – везде безупречный порядок; поиграла с любимой внучечкой. Нахваливала печёные пирожки, приготовленные Настиной мамой:
– Скустно. Как магазинные.
На диковинном бабушкином языке, восхищавшем маленькую девочку, «скустно» означало «вкусно». Ещё хорошее слово «склизко» – всем понятно, что это «скользко». Самые вкусные слова – неправильные.
Дело к вечеру – пока пройдёт через лес, пока переплывёшь на дырявой лодке через реку – уж и стемнеет. Засобиралась бабушка домой. Взяла котомку, тихонечко пошла домой. Через несколько минут, смеясь, вернулась:
– Я-то думаю, что это собаки вокруг меня бегают, лают? Снимаю с плеча котомку, а там спит кошка.
Пока бабушка сидела в зале, кошка забралась в тряпичную сумку, да и прикорнула. А бабушка, не глядя, так и понесла котомку с кошкой. Вот потеха!
8. Помада и Мака
Мама мыла посуду. Кася прокралась в комнату, достала из маминой косметички тени, тушь и помаду, намалевалась и стремглав рванула из дома, пока мама не заметила.
Соседка увидела следующую картину: Настенька стоит в сбитой на бок шапке с помпоном, глаза намазаны тушью и тенями, а вместо губ – малиновое безобразие. Тётенька рассмеялась и побежала за фотоаппаратом (в девяностые мало кто мог похвастаться этим чудом, особенно в деревне). Вот такой и осталась Кася на фотографии.
Всеобщей любимицей была кошка Мака. Её взяли котёнком ещё в то время, когда мама учила Настю ходить. Мама придерживала дочку за руки, та перебирала ножонками, а Мака ходила кругами за хозяйками, большой и маленькой.
Сначала котёнка назвали Малинкой, но маленькая Настя могла выговорить только «Мака». Маме с папой эта кличка понравилась.
Настя сделала из Маки красавицу: похитила мамину помаду и накрасила белый нос малиновым. Чтобы добиться совершенства, девочка взяла ножницы и – чик-чик – обчикала кончики усов. Трёхшёрстная пушистая красавица мурлыкала и жмурила глаза! Когда кошка вышла из спальни, родители только руками развели:
– Это что за зачепашка такая? Тааак, и без усов!
Хорошо, что усы отрастают!
9. Любовки
Тайное место – чердак. Летом наверху жарко, пахнет деревом и осиными ульями. В солнечных лучах плавают, кружась, золотистые пылинки. Нижние брёвна широкие, гладкие, тёплые. Хорошо сидеть, рисовать в самодельной книжечке размером с ладошку трёхгодовалого малыша. Странички вырезаны из маминой тетради в клетку. Кася видела, как мама пишет, и старается ей подражать. Выводит крючки и завитушки.
Но самое интересное – рисовать фломастером «любовки» – это такие взаправдашные сердечки. Любовка – одновременно и туловище, и голова. Из сердечка торчат ручки и ножки. У сердечек-мальчиков улыбка в виде полосочки, круглые глазки. У сердечек-девочек выразительные овальные глаза, длинные ресницы и губы бантиком. А ещё девочкам нужно подрисовать румянец.
У девочек туфли на каблуках, а мальчики босиком. Если рисовать на уголках тетради истории про сердечки, а потом быстро перелистывать страницы, начиная с последней, то герои начинают шевелиться.
10. Рита
Закадычная подружка – Рита Кулькова.
Рите – три, Насте – четыре. Маленькая Рита – кучерявый ангелочек: кудри рыжие, трясутся пышными спиральками, когда девочка подпрыгивает, а прыгать она любит.
Девчушки любили щебетать, делясь последними новостями: у одной кукла-дочка пошла в садик, у другой – кашу отказывается есть.
– Что за несносная дочка! Сколько с ней хлопот!
– А моя не слушается, спать не хочет ложиться.
– А пойдём их купать?
– Пойдём. Только одёжку нужно поменять.
– Да, они такие модницы – одежды не напастись!
– А мне бабушка Вера сшила новые платьица, матрасик и одеяльце из лоскутков. Мы потом дочек положим на тихий час.
– Хорошо.
Когда куклы были уложены спать, девочки по очереди катались на Настином трёхколёсном велосипеде. На нём написано слово «Малыш». Девочки представляли, что это мотоцикл и издавали что-то похожее на звук мотора:
– Брррр – брым-бым-бым!
В детстве всё взаправду, даже деньги: листочки подорожника или сирени. Чем больше лист, чем ценнее купюра.
И каша для кукол настоящая, и суп тоже: из песка, опилок и травы. А ложки какие! Палочки от дров или толстые веточки.
Девочки открыли свой салон красоты. Они отрывали от фиолетовых цветков листики, слюнявили их и приклеивали к ногтям. А чтобы волосы стали длинными, как у русалки, девочки надевали на голову колготки и важно расхаживали перед зеркалом. Наденут колготки на голову, и уже первые красавицы: гляньте, какие ладные косы! Ещё девочки любили петь перед зеркалом с расчёской. Устраивали концерты по заявкам.
Зимой подруги катались с ледяной горки в Настином заулке. Папа кидал у стены снег, утрамбовывал и выравнивал его, а в конце заливал водой. Чем не горка? Хороша! Девчонки как пингвинята с визгом-писком скатывались с неё.
Недолго пришлось дружить девочкам: Кульковы куда-то переехали, а Настя нет-нет, да и вспоминала свою первую подругу.
11. Работа
Ольга Матвеевна и Настенька шли по улице быстрым шагом, девочка едва поспевала за мамой, мама крепко держала за руку малышку и выговаривала ей:
– Папка твой любименький напился. Где он сейчас? Вот отдам тебя ему и будете с ним вдвоём жить.
Кася вся сжалась. Папу она любила всей душой – так они были похожи.
Роман работал в лесничестве, коллектив там пьющий, а у него, Романа-то, непереносимость алкоголя. Бригадир частенько подзуживал:
– Ты что, подкаблучник что ли? Жены боишься?
Роман, молодой и глупый, однажды повёлся на эту провокацию. После алкоголя Роману стало плохо. Ольга переживала, что он может где-нибудь замёрзнуть – зимы в тех краях лютые.
Роман всем сердцем любил Касю, но почти не касался дочкиного воспитания – это мамина забота. Воспитывала девочку мама, она держала её в строгости.
Чистота дома была безукоризненная. Мама без конца что-то намывала и отдраивала. В любое время не стыдно было принимать гостей. Дочка тоже любила порядок и чистоту, разбирала игрушки и книжки в своём шкафчике, вытирала пыль.
Ольга Матвеевна никогда не ругала дочку, просто замолкала. Для Насти это было больнее удара ремнём.
По вечерам после работы папа читал книгу или газету, а мама то готовилась к урокам, то стряпала на кухне. Телевизор, как и в большинстве домов, часто работал фоном. Ух, этот телевизор! Настя его не очень-то жаловала. Зато как радовалась малышка, когда в плохую ветреную погоду пропадало электричество и телевизор отключался! Тогда все собирались вместе и сидели при свете керосиновой лампы, разговаривали.
Одним вечером мама как всегда готовилась к урокам: проверяла тетради и писала конспекты. Настя заглядывала в тетрадки: что там интересного? Каракули да и только – скукота!
– Кася, иди поиграй, – сказала мама, не глядя на дочь.
– Мама, а что для тебя важнее: семья или работа? – девочка пытливо, затаив дыхание, смотрела на маму.
– Работа, – Ольга Матвеевна машинально повторила последнее слово усталым голосом, продолжая проверять тетрадь и водить ручкой с красной пастой. Она была так погружена в проверку контрольной работы, что едва слышала дочкин вопрос, и вновь погрузилась в разгадывание каракулей.
Обронённые вскользь слова резанули. Больно. Внутри что-то надорвалось. Настя, чувствуя на душе пустоту, как побитая собачонка, поплелась в зал. Трындычал телевизор – огромный деревянный ящик, покрытый лаком, а папа погрузился в чтение газеты – он любил читать и книги, и газеты, и журналы – оттого и много-премного чего знал. У круглой печки спала Мака. Настя села на пол и нежно погладила её. Только Мака видела несчастное лицо маленькой девочки. В тот вечер Кася больше не играла в игрушки, а всю свою малышковую любовь отдала кошке – ей тоже хочется внимания. Настя была понятливой и разумной девочкой: значит, так надо.
12. Нежка
Как-то раз мама, забирая дочку из садика, сказала, что папа принёс огромную собаку, прям большую-пребольшую! Настя ждала чуда с замиранием сердца – быстро-быстро оделась-обулась и поспешила домой.
Пришли.
– Нася, хочешь увидеть огрооомную собаку? – весело поинтересовался папа. Роман всегда называл дочку Насей, без предпоследней «т». Получалось мягко и ласково.
– Хочу! Хочу! – Нася запрыгала на месте и от нетерпения захлопала в ладоши.
Папа смеётся, закрывает огромную собаку фуфайкой. Рррраз! Ловким движением фокусника взмахивает фуфайкой, как плащом, а там… крохотный щенок, прям малюсенький! Кася завизжала от восторга! Пушистый бедняжка от испуга заметался по коридору. Настя взяла его на руки, прижала к себе. Щенок успокоился, пригрелся.
Настя уселась с малышом в кресло и начала:
– Папа, а знаешь, что? – она любила начинать разговор с папой с этой фразы.
– Нет, не знаю, – папа тоже отвечал одинаково.
– А как мы назовём собачку?
– А давай Нежка. Когда я был маленький, у нас тоже была собачка Нежка.
– Давай. Нежка, Нежка, – девочка ласково погладила уснувшего щенка.
Нежка любит пить парное молочко. Налакается собачка молока, потюмшит маленькими зубками чего-нибудь вкусного и ляжет в углу у печки. Сначала она смотрит на всех домашних, потом начинает помаргивать глазками. Перестав бороться со сном, щенок засыпает, вздрагивая и немного повизгивая. Нежке снятся свои, щенячьи, сны.
13. Именины
Насте исполнилось пять лет. Дома пахнет пирогом. Угощение мама понесёт в детский сад. Она часто печёт пироги и торты, балует Настю и её дворовых друзей. А ещё мама разрешает приглашать ребят домой, строить крепости из стульев, столов, кресел и покрывал. Можно весело играть и громко разговаривать.
Мама, держа именинницу за руку, в другой несла поднос с пирогом и свисающий с согнутой руки пакет с конфетами «Батончик» в красно-коричневой матовой обёртке. Рядышком крутилась Нежка, она, облизывая Касе руку, поздравляла её с днём рождения.
Только мама с дочкой вышли за калитку, как с дороги к их дому начала поворачивать грузовая машина. Кто это? Вот радость! Наверху, в кузове, стояла настоящая огромная корова с острыми рогами! Она горделиво посматривала на всех сверху, хоть её немного и растрясло – не каждый день тебя везут на такой высоте, тут привычка нужна. Путь в добрых шестьдесят километров! И страшно, очень страшно – машина, какие-то новые люди и незнакомое место. «Куда меня приволокли?» – боязливо озиралась кормилица.
Это дед Матвей настоял, чтобы мама завела корову: в те годы, в девяностые-то, было голодно без хозяйства. Ольга не стала перечить отцу. Дед сам и двор построил, и корову привёз.
Здоровьем мама не была крепка, а через некоторое время от непосильного труда и от житейских неурядиц и вовсе стала тонкой и измождённой, взгляд – без блеска. Но против воли отца не пошла – негоже было его ослушаться.
Ольге Матвеевне порой казалось, что она всю жизнь отвечает перед строгим экзаменатором. Захоти она, давно бы жила по-другому, но чувство долга перед семьёй перевешивало.
В те годы всех детей воспитывали излишне ответственными, внушали, что отдых – это грех. Вот и Оля не умела отдыхать и расслабляться, как бабушка Лида с дедушкой Матвеем – те тоже всю жизнь спинушку гнули. Но дедушке и бабушке нужно отдать должное: они воспитали хороших, порядочных детей. От природы хохотушка и шутница (подруги любили её за безупречное чувство юмора) Ольга с годами стала всё меньше смеяться и «откалывать номера».
Идеология тех лет убеждала, что лёгкость и здоровый эгоизм – не просто непозволительная роскошь, а, скорее, вредоносный элемент. Да много чего было… О проблемах рассказывать запрещалось – создавалась видимость благополучия. Легче от этого никому не становилось, счастья не прибавлялось… Но были и те люди, которые шли против навязанных правил. Они умели наслаждаться жизнью. Счастье красит всех, особенно женщин. Ах, как прекрасны спокойные и цветущие женщины!.. Уверенные в себе и со счастливым блеском в глазах. Редко увидишь таких… Всё больше встречаешь усталых и измотанных, с поникшим взглядом. Просто их жизнь пришлась на непростое время. Хотя… а когда оно было простым?
Ольга Матвеевна всегда говорила про себя, что она некрасивая, но дочка Настя видела другое: добрые, мудрые, чистые глаза, которые лучились теплом и любовью, хорошая, приветливая улыбка, всегда прямая спина – в отца. Держалась Ольга Матвеевна с достоинством. Умную головушку украшали густые каштановые волосы, которые всегда аккуратно лежали. Ручки хоть и маленькие, чуть больше ребячьих, но с детства знающие тяжёлый труд. Мозоли и ссадины не портили их, а делали красивее – сразу видно, что перед вами не неженка, не лентяйка. Такой – хорошей, работящей, радушной – видели Ольгу Матвеевну и другие люди.
Красота бывает разной; девушки со страниц глянцевых журналов, без сомнения, хороши и радуют глаз лоском и холёностью, но в обычной жизни ценятся не только безупречные формы, хорошенькие мордашки и детали, доведённые до совершенства. Мы любуемся не столько оболочкой, сколько тем, какой внутренний смысл, наполненность просвечивают сквозь неё: нам нравится гармония души и тела, человеческие качества, неровности и несовершенства.
…Так, о чём это мы? Не отвлекаться! Вернёмся к пятилетней имениннице и корове. Настя во все глаза смотрела на большое рогатое животное. Корова! Белянка! Да ещё и в день рождения! Будет о чём рассказать в садике! Вот, оказывается, для кого построен высоченный двор.
Как корову спускали на землю, Настя уже не видела: в садик нельзя опаздывать. Можно вечером заглянуть на двор и погладить её, а ещё позвать друзей – пусть тоже посмотрят.
