Читать книгу: «Все люди севера», страница 2
– Жива ли предсказательница? – неожиданно вскинул голову Скалль, а сердце Уллы затрепетало.
– Она умрет сразу после тебя, будь уверен, – рыкнул Лейв. Он тяжело дышал – не от того, что ему было тяжело сражаться, а от переполнявшей его ярости. Впрочем, молодой конунг явно был куда проворнее, чем старый, набравший жиру ярл. – Предателям не место в Скогли. За лживые предсказания уже поплатилась жизнью её мать. Пришел черёд и этому ведьмовскому отродью отправиться в Хель.
– Что же такого предсказала ее мать, ярл? Не грядущий ли Рагнарёк? – Опустив топор, Скалль прохаживался поодаль, пиная остатки еды. Конунг походил на черного задумчивого ворона, меряющего шагами длинную крышу. Вот он повёл плечами, будто поправляя свое величественное оперение. И вздернул длинный острый нос, похожий на клюв.
– Да! – в исступлении Лейв срывался на крик, и с его губ срывались брызги, почти долетавшие до башмаков Скалля. – Как и ты, она говорила об исходе богов, прекрасно понимая, что погружает нас в хаос… Слушайте все! – он обратился к людям. – И запоминайте. Все предсказания о Рагнарёке – ложь врагов Одина. Выдумки слепцов, одурманенных жаждой власти. Убив ведьму Веульвдоттир и этого щенка, я наконец освобожу север от скверны.
Скалль помолчал, слушая бурные крики людей Хордаланда, а после искоса взглянул на Торгни и бойцов. Те молчали и следили за ним. Скалль перевел взгляд на ярла и нахмурился.
– Ты казнил ее мать и думал, что ведьма не предаст тебя и сделает берсерком? – догадался Скалль и ухмыльнулся. – Ты ей поверил?
Лейв громко и часто задышал, обводя взглядом своих замолкших воинов. В их глазах читался тот же вопрос. Скалль продолжил:
– И даже взял её в жены.
– Я поддался чарам юной ведьмы, – отмахнулся старый ярл. – Но я искуплю свою вину, принеся ее в жертву Одину.
– Ты поддался чарам, в этом нет твоей вины, ярл. Эту ошибку совершают многие мужчины. Пусть ты и не воин-волк, за что я прощаю тебя, – конунг прижал руку с топором к груди, – но ты все еще ярл этих людей. И их судьба в твоих руках! Ты обязан поверить мне. То, что ты зовешь скверной, – чистая правда. На севере уже нет несогласных со мной. Времена меняются, ярл, и мудрые понимают это.
Улла увидела – и знала, что Скалль тоже увидел, – как ярость застлала глаза Лейва. Он ненавидел, когда его считали глупцом. Наверное, оттого, что и правда был очень глуп.
На конунга обрушился новый удар, который уже не так-то легко было парировать. Ярл вложил в него всю ненависть к заносчивому северянину, всю обиду на обманувшую жену. Удар получился мощным. Замедлив удар меча обухом, Скалль постарался отбросить противника от себя, но Лейв сделал лишь пару шагов назад. Ярл продолжал наступление, и, пока вожди двигались по залу, толпа расступалась перед ними, будто живая вода.
Скалль не был похож на своего врага. Лейв двигался скованно: фамильный меч и собственное брюхо, свисающее над поясным ремнём, оказались слишком тяжелой ношей. Ярл был массивным и медлительным, хоть силы в нем и было предостаточно. Но Скалль был на целую голову выше, отличался своей «породой», прямой спиной и широкими плечами.
В бою Лейв со свирепой слепотой размахивал мечом, рьяно рубил им, занося и опуская его на то место, где Скалль был ещё мгновение назад. Теснота мешала: Скаллю, кажется, негде было развернуться, он отпрыгивал, пригибался, уходил от ударов и порой даже спотыкался.
Улле показалось, что Скалль просто притворяется неуклюжим глупцом, скрывая своё мастерство. Целых два удара подряд чуть не сбили его с ног, и Улла охнула: чудилось, что конунг вот-вот погибнет под натиском Лейва. Если это произойдет, то ночь ей не пережить.
Скалль тем временем отпрыгнул ближе к двери, за которой она сидела. Немного присев, он сделал выпад в сторону ярла, и у того точно не было шансов уйти от мощного взмаха. Но вот только в последний момент Скалль словно передумал. Рука его сама отклонила топор, который должен был снести голову противника.
Улла отпрянула, понимая, что ей нет спасения. Боги оберегали ярла Лейва, даруя тому легкую победу. Значит, пришло время защищать себя самой. Судорожно метаясь по комнате, Улла швырнула в сторону табурет, сбросила на пол несколько шкатулок и, забившись в дальний угол, тщетно пыталась найти лазейку, выход из комнаты, – но выхода не было. Тёмные, провонявшие по́том покои ярла окружали её глухими стенами без окон.
– Ну хоть что-то, боги, прошу! – взвыла Улла в ужасе.
Одна из подушек сползла с постели, и Улла нашла среди мехов, устилавших ложе, короткий нож, решив держаться до последнего вздоха.
Тем временем Скалль подобрался совсем близко к ярлу, но все еще избегал встречаться с его фамильной реликвией. Уйдя от очередного удара, конунг быстрым движением ударил Лейва под дых, заставив того громко охнуть и осесть на пол. Скалль дал время уставшему противнику отдышаться и прийти в себя. Он смотрел на него сверху вниз, понимая, что может убить его прямо сейчас, но почему-то не делал этого. Думая, что промедление ему на руку, Лейв поднялся, свистяще выдыхая, и, собираясь с последними силами, покрепче ухватил рукоять меча, занося его над конунгом. Скалль замер на месте, вызывающе смотря в глаза нападавшему ярлу.
Улла услышала, как закричали бойцы, наблюдавшие за схваткой, и поспешила потянуть на себя дверь, выглядывая из-за нее. Ей казалось, что сейчас она увидит неизбежную смерть конунга. Но увидела она нечто совсем другое.
Лезвие меча коснулось головы Скалля и рассыпалось мелкой железной пылью. В это же мгновение, вызвав немое удивление у армии ярла, не желавший поединка захватчик брезгливо отступил в сторону, и на то место, где только что стоял конунг, рухнул летящий вслед за пылью Лейв, вложивший в удар всю свою силу. Серое крошево медленно оседало на пол.
От шока Улла прижала ладонь ко рту. Скалль стер пыль со лба и щёк, посмотрел на Лейва и опустил оружие. Конунг часто моргал: пыль покрыла его, лезла в глаза и нос. Ярл громко чихнул и вытер рукавом лицо. Скалль фыркнул.
Лейв кое-как встал на ноги и отпрянул от противника, врезавшись в толпу людей.
– Я не враг тебе, ярл, – вздохнул Скалль, – и твоё оружие меня не возьмет. Боги желают, чтобы я жил, пока не исполню их волю и не спасу Мидгард. Этим людям не нужны ни твои подвиги, ни твоя смерть. Но ты обязан присоединиться ко мне, защитив их.
Но ярл только моргал в недоумении, пытаясь понять, что увидели его глаза. Наверняка, подумала Улла, сейчас он молился богам, если не позабыл их имена от ужаса. Лицо его побледнело. Он медленно вытащил из-за пояса небольшой нож. Казалось, что Лейв не совсем владел своим телом.
– Пусть не мой топор, но во всех Девяти Мирах отыщется оружие, которое тебя прикончит, – проскрежетал ярл. – Не боги создали тебя, конунг. Ты чудовище, напавшее на Норвегию, – закричал от бессилия Лейв. – Народы юга не потерпят твоего самовластия. Боги нас не покинут!
Улла отчетливо видела лицо Скалля с застывшим выражением боли и сожаления, но совсем не знала, что за этим стоит. Не знала, что конунг рассчитывал сразиться с воином-волком – возможно, равным ему по силам, но никак не собирался убивать ярла Лейва. Человека.
– Мне жаль, что это был совсем не честный бой, – вздохнул Скалль и, когда Лейв сделал новый тяжелый шаг в его сторону, замахнулся своим топором.
Череп ярла лопнул, как переспелый плод. Звук был коротким и внезапным, но и его хватило, чтобы, подобно горну, разнести весть о завершении сражения. Улла взвизгнула и отпрянула от двери: впервые перед её глазами развернулось такое жестокое зрелище. В зале воцарилось тяжелое молчание. Люди не могли поверить в произошедшее.
– Только дернитесь, – Торгни вытащил боевой кинжал и направил его на толпу, которая, впрочем, и так оцепенела от ужаса. Никто и не собирался двигаться.
– Они не дернутся, друг, – Скалль похлопал его по плечу.
– Не знаю, что я сейчас видел, но я не хочу умирать от рук чудовища, – произнес воин Скогли, держащийся рукой за сломанный окровавленный нос. Он ухватил столовый нож и дрожащей рукой направил его на Скалля. – Не приближайся.
– Если еще кто-то достанет оружие, то я достану свое! И клянусь всеми богами и чудовищами, которых вы так боитесь, я окажусь страшнее, – грозно произнес Торлейв, старший брат Торгни, которых, впрочем, объединяло лишь то, что отец их Бергтор до самой смерти любил выпивать и иметь женщин, а потому детей наплодил больше, чем волн в Северном море. Совершенно несхожие внешне и различные по характеру, оба брата были преданы богу Тору и Скаллю, своему вождю. Торлейв встал рядом с братом.
Конунг тяжело дышал после поединка. Он окинул взглядом людей.
– Мне надо узнать, жива ли ваша предсказательница. А вам надо решить, хотите ли вы слушать меня дальше. Знайте, что я не буду никого уговаривать идти за мной. На это у меня нет времени. Я расскажу вам всё, что сам знаю о наступающем Рагнарёке, и отплыву на юг. Больше мне здесь делать нечего.
С этими словами конунг сунул топоры за пояс и, переступив тело Лейва, быстро прошел в покои, где пряталась Улла. За ним плотной стеной сомкнулись его бойцы. Народ Скогли еще ничего не осознал, но вполне возможно, что скоро рьяные головы захотят отомстить за обманутого правителя. У Скалля и раньше было мало времени на толкование божественных знаков, а теперь и вовсе его не оставалось. Он надеялся, что встреча с вёльвой поможет найти верный путь.
Глава 2
Улла вжалась в стену, онемев от ужаса. Дверь медленно открылась, и конунг-захватчик по-хозяйски зашел в комнату.
– Провидица? – позвал Скалль, завидев ее силуэт в полумраке.
Сердце Уллы сжалось. Она с шумом набрала воздух в легкие и на выдохе спросила:
– Ярл действительно мертв?
Какой странный и глупый вопрос. Она же видела его смерть.
– Мертв. Ведь он не был воином-волком, – в голосе мужчины угадывалась досада. Он внимательно вглядывался в полумрак, пытаясь рассмотреть лицо девушки. – И в этом твоя вина.
– Ему стоило быть умнее, – Улла сглотнула.
– Да, всему виной его глупость, – Скалль кивнул и сдавленно рассмеялся.
Улла отчетливо слышала его дыхание, все еще сбивчивое после сражения. Руки конунга подрагивали, губы приоткрылись. Вёльва безмолвствовала, и Скалль поначалу не решался нарушить тишину. Только через пару мгновений он добавил:
– Значит, мне стоить быть умнее и не доверять тебе, Улла Веульвдоттир.
– О нет, конунг, я – единственная, кому тебе стоит доверять, – прошептала она очень быстро, почти перебивая его последние слова.
Скалль удивленно вскинул брови. В полумраке девушке показалось, что глаза конунга совершенно черны, хотя раньше они казались ей голубыми, прозрачными, точно лед. Наверное, всему виной были его густые тёмные брови и впавшие глазницы – кажется, от усталости.
– Зачем мне верить тебе? Чтобы закончить свою жизнь как глупый ярл Лейв? – он улыбнулся уголком губ, но улыбка быстро исчезла. Конунг напряженно изучал Уллу пристальным взглядом.
Вёльва только хмыкнула, покачав головой, и расправила плечи, стараясь показаться величественнее, чем была на самом деле.
– Сегодня я увидела твою силу, конунг, – Улла говорила об этом очень тихо, почти шепотом. – Но еще раньше я видела тебя в своих снах, которые мне послали боги. Я видела, как ты поражаешь чудовищ и спасаешь людей в Рагнарёк. Таково моё предсказание, – Улла приподнялась и сделала несколько смелых шагов вперед, подходя ближе к конунгу. – Боги наградили меня великим даром. Как и тебя, воитель.
Конунг молчал, взглядом изучая девушку. За этот день он уже не раз вглядывался в лицо провидицы, но не так, как делал это сейчас. Что-то новое заиграло в ее чертах, пробудились смелость и решительность – хотя раньше Улла казалась лишь бледной тенью ярла Лейва. Ходила за ним по пятам, покорно кивая на каждый его вопрос.
Даже сейчас она была очень бледна. В свете тусклых огней она выглядела даже болезненной, но сверкающие глаза и очень живые, постоянно двигающиеся брови, такие же светлые, как и волосы, говорили о ее безумной жизненной энергии. Вёльва была невысокого роста, и, приблизившись, Скалль понял, что девушка не достанет ему даже до подбородка. За столом на голове у нее красовался большой венок, но сейчас только редкие веточки сухоцветов путались в ее белых прядях. Скалль долго всматривался в Уллу. В ее хрупкое тело, длинные пальцы, прямую спину, узкие скулы. В ней не было никаких знаков божественного, ничего удивительного.
– Каким даром тебя наградили боги? – наконец спросил конунг.
Улла поняла: Скалль готов поверить её словам. Уже два года она молчала, не заговаривая с людьми о Рагнарёке, не отвечая на вопросы, не обсуждая слухи и холодные зимы. Умирать ей совсем не хотелось.
Теперь, почувствовав интерес конунга, она осознала, что это и есть тот долгожданный шанс, возможность, что ей наконец поверят. Вёльва, не выдержав, сделала быстрый шаг в сторону Скалля и схватила его за руку. Она смотрела в его глаза так, будто уже пробралась в его душу, изучив все потаённые места… Скалль не отшатнулся, а ждал, когда она начнет говорить.
Улла глубоко вздохнула. В нос ударил резкий запах можжевельника. Сначала девушка подумала, что это запах сафти – пива из можжевеловых ягод, ячменя и ржи, которое подавали на свадьбе, – но после ощутила кислый аромат, словно от какой-то горькой травы. Улла сощурилась, подозревая, что конунг носит на себе обереги от злых духов. В таких обычно сочетали можжевельник со множеством других трав – все они были хорошо знакомы вёльве. Она на мгновение опустила глаза на шею Скалля, ища на ней веревку с оберегом, но заметила только бледный шрам, тянущийся от уха вниз, под одежду. Скалль выжидающе смотрел на нее.
Наконец Улла снова подняла на конунга глаза и зашептала:
– Я проснулась в темную холодную ночь от страшного воя, раздавшегося в моих ушах. Сначала я думала, что мне лишь снится этот пёс, но потом я услышала его вой с новой силой. Он надрывался, оплакивая сразу все несчастья девяти миров. – Улла увидела, что глаза Скалля широко распахнулись, будто он хорошо понимал, о чем она говорила. Будто уже все понял. – Я вышла за дверь, ища глазами пса, но на промерзших улицах никого не было. А я слышала его так громко, будто он стоял за моей спиной. – Улла придвинулась еще ближе, рассказывая конунгу страшную тайну. Она так боялась, что он ей не поверит. Пальцы девушки с силой сжали его ладонь, не позволяя ему думать ни о чем, кроме ее голоса. – И тогда в предрассветной темноте с неба начал падать снег. Под этот вой снег нескончаемо летел, его было столько, что вскоре весна отступила на моих глазах. А ведь только занялись первые побеги и оттаяли дороги… Но тем утром снег покрыл все. Тогда я осознала, что он не прекратится.
– И весна не наступит? – прошептал Скалль тихо-тихо, наклонившись вперед.
Теперь у них была одна тайна на двоих, поняла Улла. Она разомкнула губы, но не смогла произнести больше ни слова. С них тихо сорвался выдох облегчения, и вёльва прикрыла глаза.
– Тем утром погиб Бальдр3, а несчастный пёс Гарм, который охраняет царство мертвых, взвыл у ворот Хель, встречая его. Боги решились на страшную войну, которую не пережить даже им! – Улла покачала головой и вздохнула. Она прижала тыльную сторону ладони Скалля к своей груди и продолжила. – Страж богов протрубил в свой рог, призывая всех великих воинов в чертоге Одина собираться на последнюю битву. И моя голова едва не лопнула от громкости зова. – Улла нахмурилась и потрясла головой, задевая белыми прядями рубаху Скалля. – Я знала, что наступают темные времена. Тогда я рассказала о видении Сиббе, моей матери, а она поторопилась предупредить нашего ярла, но…
– Но он казнил ее, верно? – Скалль вскинул одну бровь.
– Да, – Улла сглотнула. – Она не выдала, что видение пришло мне, и умерла, сохранив тайну. После этого я долго молчала. Ярл вынудил меня отречься от своей матери, и чаще всего я говорила ему то, что он хотел слышать, а не то, что видела в своих видениях.
– А что ты видела? – Скалль сощурился.
– С тех пор как я услышала зов Хеймдалля и до следующей осени боги молчали. Позже я стала слышать дрожь Асгарда4 и даже кипение Муспельхейма5. А потом… – Улла сглотнула.
– Что потом? – нетерпеливо спросил Скалль.
– Потом я услышала страшные звуки битвы. Таких не услышишь в сражениях Мидгарда, ведь у нас нет подобного оружия, а люди не способны сражаться так яростно, как боги. Я слушала эти звуки и знала, что сражение уже началось, – по щеке Уллы пробежала слеза. – Сражение, в котором Один падет. – Улла почувствовала, как грубые пальцы воина стирают слезу с ее щеки. И поняла, что связь между ними, подобно судьбе в руках норн, уже сплетается в прочное полотно. – Когда матери не стало, мне уже не к кому было идти. Я слышала надвигающуюся вьюгу зимы великанов. – Вёльва замолчала, но Скалль ничего не произнес в ответ. Он даже не дышал. – Через год я хотела бежать, чтобы найти уши, способные услышать меня. Но тогда с севера пришла весть о конунге, объединяющем народы перед великой битвой. Люди зашептались о наступающей бесконечной зиме, об исходе богов, стали прибегать ко мне и задавать вопросы. Но я молчала.
Улла прильнула щекой к руке Скалля, не отпуская его из цепкой хватки. И у него не было никакого шанса вырваться: её слова держали крепче, чем руки. Конунг не дышал, не двигался и чувствовал себя легче птичьего пера. Его ладонь медленно, но крепко прижалась к щеке Уллы. Девушка вздрогнула.
– Ты обманула Лейва, надеясь, что слухи о его силе уязвят мою гордыню и я сверну в Скогли?
Улла кивнула и прищурилась.
– Если бы я рассказала ярлу, он бы убил меня, потому что не терпел разговоров о Рагнарёке. Он держал меня при себе, потому что после смерти матери я была единственной вёльвой в землях Хордаланда. Но я больше не могла молчать, – Улла смотрела в глаза конунга и не моргала. – Я надеялась, что смогу увлечь тебя слухами о могучем воине-волке. И не ошиблась.
Скалль вздохнул и притянул лицо вёльвы к себе, касаясь губами ее лба в долгом благоговейном поцелуе. Когда он отстранился, то легко выпутался из ее хватки, а затем присел на край кровати и сцепил пальцы в замок, положив локти на колени. Глядя в стену, он погрузился в раздумья.
– О, Улла Веульвдоттир, – протянул он. – Если бы ты знала, как давно я мечтал услышать эти слова. Как сильно я хочу верить тебе. Но могу ли? – вздохнул он. – Ты теперь Улла Предательница Вождей.
Девушка тяжело сглотнула и задышала так часто, что закружилась голова. Она опустилась на колени перед конунгом, заглядывая ему в глаза.
– Не смей сомневаться во мне. Я стольким пожертвовала! Моя мать стольким пожертвовала! Ей пришлось умереть, чтобы я смогла донести правду до людей, когда те будут готовы. Долгие два года мне приходилось бояться и молчать, пока люди не зашептались о тебе. Избранном! – она улыбнулась, наклонив голову набок. – Боги не случайно выбрали нас. Только мы можем спасти Мидгард, я знаю это. Но если ты не поверишь мне, люди Скогли убьют меня этой же ночью за предательство ярла, – она нахмурилась и плотно сжала губы.
Конунг напряженно молчал, сдвинув брови к переносице. Он медленно перевел взгляд на вёльву:
– Вскоре, когда чудовища и великаны спустятся с гор, люди и сами увидят, что Рагнарёк уже наступил. Тебе достаточно было лишь подождать. Лейв рано или поздно поверил бы тебе.
– Задолго до меня одна вёльва уже предсказала Рагнарёк. И мое предназначение совсем не в том, чтобы предупредить людей о его начале. Постепенно боги покинули людей, они больше не отвечают на молитвы. Но не мне. Я слышу их так же отчётливо, как тебя! Я могу говорить с ними. И через меня они укажут людям верный путь.
– Где же ты была эти три тяжелых года? Указала ли ты хоть кому-то этот путь? – сощурился конунг.
– Боги не даровали мне бессмертие, – поморщилась Улла. – Без него сложно сражаться с целым миром властных мужчин.
– Выходит, я избран, чтобы защитить тебя? Поэтому тебе нужна моя армия и моя власть?
Улла гордо вздернула нос.
– Твоя власть мне не нужна. У меня есть моя, и она куда больше. Ведь я избрана не только править, но и говорить с богами. Я – последняя связующая нить между ними и людьми. Теперь я сама – все боги разом. После их смерти, когда огонь и снег отступят, а люди возродятся, они будут говорить обо мне, пока у них будут для этого языки. – Улла улыбнулась такой пронзительной и жаркой улыбкой, что Скалль ощутил приближение огня Муспельхейма – вёльва пылала яростью, властью и силой.
Скалль сощурился:
– Значит, тебе нужна только моя защита?
– Не зря ведь боги сделали тебя бессмертным. Чтобы ты мог защитить меня.
– А я-то думал, что мне предназначено защищать всех людей.
– Конечно. Но в видениях я была рядом с тобой, – улыбнулась Улла. – Я была прикрыта твоей спиной от людей и чудовищ.
– Что еще ты видела?
– Все, что хотели показать мне боги.
– Ты видела, что будет в конце? – прошептал Скалль с дрожью в голосе. Улла поняла, что это будущее ему неведомо.
Она промолчала, а глаза ее опустились.
– Что? – нетерпеливо прошипел Скалль. – Говори же мне, вёльва…
Но Улла не успела ответить, оставив конунга гадать: было ли ей видение о том, как закончится эта война, или нет. Земля содрогнулась. Медленно, протяжно. Стены затряслись, с потолка посыпалась пыль, а пол стал уходить из-под ног. Мелкие предметы вроде серебряных кувшинов или шкатулок, набитых украшениями, повалились со своих мест. Улла прижалась к кровати, хватая Скалля за колено. Он же в свою очередь сжал кулаки, будто стремясь ухватиться за воздух, и ждал, что вот-вот небеса обрушатся на них.
Но этого не произошло. Когда дрожь стихла, за ней сразу пришла вторая волна, как те, что накатывают на скалы, сотрясая их. И затем еще одна волна дрожи, но уже слабее. Словно кто-то встряхивал полотно земли как одеяло.
– Боги, – сразу поняла Улла, когда перестало трясти. Она была напугана.
– Это было в твоих видениях? – спросил Скалль сдавленно.
– Я вижу и слышу многое, конунг. Но такого не припомню, – выдохнула она.
– Какой тогда от тебя прок, вёльва? – рыкнул Скалль, вскочил на ноги и кинулся к двери. За ней нарастал шум. Люди кричали в панике.
– Стой! – взвизгнула Улла и резко вскочила на ноги. – Теперь ты защитишь меня?
– Нас защищают боги, – обернулся конунг. – Будь здесь, взывай к ним и спрашивай, как нам выжить.
– Что? – Улла кинулась к двери. – Я не хочу умирать здесь одна. Что, если через мгновение земля расколется под моими ногами?
– Ну, ты ведь не видела этого в своих видениях. Значит, бояться нечего, – конунг преградил девушке путь наружу. – Будь здесь, оставайся в безопасности. Я вернусь к тебе, как только смогу.
– Хорошо, я буду ждать, – бессильно процедила Улла сквозь зубы и отступила, уже обдумывая, сможет ли она сбежать, когда конунг и все люди из длинного дома двинутся прочь отсюда, спасая свои шкуры.
Скалль смерил ее долгим взглядом, а затем пол под их ногами снова сотрясся. Конунг быстро вылетел за дверь, где уже кричали и толкались испуганные люди. Улла с сожалением услышала, как он тут же отдал приказ своим людям охранять двери ее комнаты.
Вёльва осталась одна. Возможно, она и умрет здесь совсем одна, провалившись под землю.
У нее подкосились колени, и Улла, обессилевшая, снова повалилась на деревянный пол, подмяв под себя красные свадебные одеяния. Какими же отвратительными были последние два года! И только сейчас все было кончено: ярл, хватающий ее своими толстыми старыми руками за бедра, наконец-то мертв. Даже представить страшно, что конунг Скалль мог не явиться на ее хитрый зов – и ей действительно пришлось бы стать женой Лейва. Уллу даже передернуло, когда она об этом подумала. Участь пострашнее, чем небеса, грозящиеся свалиться им на плечи.
И вдруг Улла подумала: а что, если это боги карают ее за смерть ярла Лейва?
Вёльва глубоко вдохнула, подавляя приступ паники, и постаралась отбросить эти мысли. Земля вновь дрогнула, люди закричали. Она закрыла глаза и стала взывать к богам, чтобы узреть то, что творилось в девяти мирах.
