Читать книгу: «Знакомый знакомого и вечный дождь», страница 2
6.
Его мама встала уже очень давно. Она проводила мужа на работу, приготовила завтрак в виде яичницы, жареного хлеба и блинчиков с летними ягодами.
– Кирилл, кто она? – спросила женщина, на лице которой уже начали появляться морщины. Но выглядела она свежо. Волосы её были подстрижены коротко. Но так было лишь последние три года. Она была немного полновата. Но не сильно. Глаза у неё были ярко голубые. Не такие, как у Кирилла, который унаследовал данный призрак от отца, получив грязную смесь серого и зелёного.
– Мама, – недовольно произнёс парень.
– Да ладно тебе. Поухаживай за девочкой. Я поеду с документами решать неувязочки.
– Что с документами?
– Да один, – женщина уже хотела проматериться, но при сыне она таким не занималась, поэтому она выдержала паузу и сказала, – нехороший человек решил обмануть меня на миллион рублей. Я с твоим папой всё пересчитала. Пойду разбираться.
– Если помощь понадобиться, то звони.
– Аналогично. Хорошего дня, сыночка.
Эта женщина ушла. Она доверяла своему ребёнку. Но на всякий случай не рассказывала ему, где хранит деньги и украшения. Потому что кого он домой может привести, неясно. На улице с ней здоровались. Это были, как и соседи, так и их дети, так и грузчик, который видел её чуть ли не каждую свою смену.
– Здравствуйте, тёть Наташ, – кричали играющие во дворе дети. Женщина отвечала им бесшумно, одним поклоном головы и взмахом руки. Она уверенно садилась за руль, поправляла макияж, выравнивала под себя зеркало после сына.
Наташа приехала к дивный офис, где работали с деньгами, где машины на парковки были как с обложки журналов последнего года выпуска. Но такие понты эту женщину не смущали. Как и не смущало безумно бестактное, но в то же время верное замечание секретарши у самого входа:
– Вам кого?
– Эдуарда Васильевича.
– К нему можно только по записи.
– Я по записи. Мы с ним списывались. Он меня ждёт.
– Подождите. Я уточню.
Секретарша медленно прошла куда-то вглубь офиса и вернулась весьма не удовлетворённая чем-то. Она достала бумаги и обратилась к пришедшей женщине:
– Поставьте тут дату, подпись, расшифровку и свой номер телефона. Эдуард Васильевич ждёт вас в кабинете. Это два поворота по тому коридору. Удачного дня.
Секретарша явно улыбалась через силу. Но женщину это не смущало. Она пришла работать с деньгами. В этих делах ненастоящие улыбки ничего не значат.
Зайдя в кабинет, Наташа тут же села в кресло и сразу с порога начала:
– Вы обсчитали нас на миллион рублей. И если для вас это копейки, то для меня нет!
– Ну что вы, – по-доброму обратился человек в синем костюме, идеальными линиями бороды и приятным одеколоном, – давайте пересчитаем.
Мужчина потянулся за бумагами, которые принесла женщина. Взял калькулятор и чистый листок, на котором начал выписывать числа. Наташа внимательно смотрела на него. Мужчина по-честному пересчитывал. Как вдруг у него зазвонил телефон. Он галантно обратился к своей клиентке:
– Сын звонит. Вы не против, если я отвечу?
Наташа тут же махнула головой в знак согласия. Эдуард Васильевич начал отвечать по телефону, откинувшись на спинку кресла и крутя в руках ручку. Наташа слышала разговор только с одной стороны и мысленно лишь представляла собеседника такого влиятельного человека.
– Кого тебе снять? А потом что? Мне с тобой по больницам таскаться? Ну, я бы на её месте тоже отказался. Да любой отказался бы. Хочешь, я сейчас у женщины уточню? – Эдуард Васильевич отодвинул телефон и спросил у Наташи. – Скажите, вот, допустим, у вас есть парень, и этот парень предложил вам переспать с его другом за пятьдесят тысяч рублей. Вы бы согласились?
– Нет, – не сильно вдумываясь, ответила женщина.
– Она отказалась, – ответил в телефон мужчина. – Не расстраивайся ты так. Не дала одна, даст другая. Я на твоём месте не с отцом бы такие вещи обсуждал. Короче. Я сейчас подъеду и лично передам тебе деньги. За переводы большая комиссия теперь.
Эдуард Васильевич отключил телефон и продолжил пересчитывать. А когда закончил, отдал клиентке документы с черновиком и словами:
– Всё верно. Я не нашёл ошибку. Если что-то не досмотрел, то пришлите на почту. Я должен срочно уйти. У вас, кстати, нет дочери?
– Нет. Только сын.
– Сын? А может, ему и парень подойдёт. Пишите. Не могу задерживаться. Голос у него не спокойный. Ещё сделает с собой что-нибудь. Неустойчивый подростковый разум. Простите за это.
7.
Мужчина торопливо вывел женщину из кабинета, закрыл его на ключ. Сам отдал ключи секретарши и быстро отъехал от офиса. Уходить так с рабочего места было не в его принципах, но и сын звонил ему далеко даже не каждый месяц. Этот мужчина всегда был спокоен. Он пил таблетки, чтобы не срываться на работников, на клиентов. Но этот голос сына в трубке телефона. Часть его первой жены. Он ехал на скорости, которая была выше обычной. Он проехал на мигающий жёлтый. Сам оставался спокойным. Но почему-то казался себе слишком импульсивным. Уже высчитывал, сколько отдаст на психолога в этом месяце. И всё ради этого ребёнка. Но он единственный, в отличие от его жён. И он действительно любит его. Готов отдать ему любые деньги, чтобы тот ни в чём не нуждался, чтобы не чувствовал одиночества со стороны отца. Он не специально оставил его с матерью. Так сложились обстоятельства. Человек может разлюбить однажды. Может поменять одну женщину на другую. И это нормально. Это логично. Зачем доводить друг друга до психоза, если у любви есть сок годности, который исходит. А держать брак на ребёнке для Эдуарда Васильевича было аморально. Он послушно платил алименты. Иногда проводил с сыном время. Но потом ребёнок вырос. Вырос и закрылся в ванной. Закрылся от друзей. И от всех. Вырос и считает себя виноватым. И явно раскис. Явно сдался.
– Здравствуйте, – поздоровался друг его сына, пожав руку прибывшему отцу.
– Привет, Денис, – поприветствовал отец друга. – Что у вас тут? Где Тимофей?
– В ванной. Закрылся, – объяснил всё Денис.
– Тим, ты ещё не вскрыл вены? Ты можешь нормально объяснить, что случилось. Или мне уже скорую вызывать?
– Зачем ты припёрся! – раздался голос из закрытой комнаты.
– Я волновался, – через дверь сказал Эдуард Васильевич.
– Волновался? Как нагло ты врёшь? Боялся, что я уже сдох? – истерил парень.
– Сын. Скажи в лицо, что ты хочешь. К чему эти детские капризы? Выйди. Поговорим как отец с сыном.
Дверь в ванную, около которой до этого стоял Денис, открылась. Оттуда вышел немного растрёпанный, но с модельной внешностью юноша. С мягкими, почти женскими чертами лица. Он был довольно высок. И на отца похож лишь формой губ и не более. Скулы у него были острее. Взгляд величественней. Даже когда Тимофей был жалок, его глаза имели власть.
– Что ты хочешь услышать? – спросил парень, обращаясь к отцу.
Тот сразу выдохнул. С облегчением произнёс:
– Хорошо, что ты ничего с собой не сделал.
– Из-за меня Денис расстался с Лерой, – заявил Тимофей.
– Ты расстался с девушкой? – уточнил Эдуард Васильевич у Дениса.
– Ну, я бы так не сказал. Но мы бы и так расстались. Она была со мной только из-за денег.
– Так с тобой любая будет из-за денег, – не понял такого странного высказывания Эдуард Васильевич.
– Говорите, как моя мама, – сказал Денис.
– Да я уверен, что если ты приедешь к этой девчонке, постоишь часик около её двери, она растает и вернётся к тебе. Сам ведь не хочешь быть с ней?
– А вы не такой занудный, как ваш сын, – заметил Денис.
– Да как вы так можете! Дай ключи от своей тачки! – обратился Тимофей к Денису.
Тот, не сильно вдумываясь, протянул ему ключ с дизайнерским брелком. Из драгоценных камней была выложена бесконечность.
8.
Тимофей сел за руль машины Дениса. Он уехал от отца и друга, которые только и думали, что о своих деньгах. Он подъехал к дому Леры. Остановился и не осмелился выйти. И эту машину увидела из окна Соня. И первое, что она сделала, зашла к Лере и об этом рассказала:
– Вставай, гулёна. Угадай, чья машина стоит под окнами?
– Чья? – промычала Лера, не поднимая голову с подушки.
– Не прикидывайся глупой. Ты же понимаешь, о ком я.
– Денис? – поднялась Лера и протёрла глаза.
Соня не стала ей отвечать. Дальше дело было лишь за её сестрой. А Лера не собиралась торопиться. После вчерашнего её голова раскалывалась. Да и Дениса она просто не хотела видеть. Как можно забыть того, кто маячит перед глазами каждый день? А Соня продолжила смотреть в окно, попивая крепкий кофе. Она чувствовала ещё более сильную головную боль, нежели Лера. Погода никак не могла разгуляться. Дождя хоть и не было, но собиралась гроза. Соня очень сильно зависела от погоды. Да и вообще здоровьё её подводило. Но к врачу она не ходила. И не собиралась. Она всю ночь переписывалась с Вадимом. И сейчас с нетерпением ждала, когда он напишет, чтобы та выходила. Намечался её первый поход на выставку. Да ещё и с самим художником. И чтобы ничего не портило ей этот день, она выпила таблетку, накрасила глаза и зарядила телефон. И пока Лера умывалась, выглядывая иногда в окно, Соня оделась и ушла. Местом встречи стала автобусная остановка. На улице стояла духота. Проходя мимо стоящей машины, она, пересиливая себя, всё же постучалась в затонированное окошко. А когда ей открыли и она увидела не Дениса, то растерялась, но поняв, что этот человек тоже имеет к Лере какое-то отношение, трясущимся голосом произнесла:
– Если вы к Лере, то можете уезжать. Она сегодня не выйдет. И завтра тоже. И вообще отстаньте от неё. Или вы хотите деньги вернуть?
– Я хотел извиниться за Дениса, – не менее напуганный такой дерзостью, сказал Тимофей.
– Напишите ей сообщение, – серьёзно предложила Соня.
– Она заблокировала везде Дениса. А у меня нет её номера.
Соня очень сильно прониклась таким отношением этого человека. Она посмотрела на время в телефоне. Поджала губы, сомневаясь в своём решении. Потом открыла номер Леры и показала человеку за рулём.
– Не говорите, что это я вам дала. И я попрошу небольшое вознаграждение за услугу. А за совет возьму ещё столько же.
Тимофей достал из кармана кошелёк. Там были карточки. Но была и одна купюра в пять тысяч. Он протянул её Соне.
– Хватит? – спросил Тимофей.
– Да, – быстро взяла Соня деньги и нагнулась к Тимофею ближе, – позвоните ей после обеда. И придите лучше без машины Дениса. И не говорите с ней о деньгах.
Соня взглянула на время и ускорилась. Она прибежала к остановке, где её ждал Вадим. Его было трудно узнать. Он выглядел не так, как вчера. Соня бы его не узнала. Но он первый подошёл:
– Привет. Как дела? – начал диалог Вадим.
– Замечательно. Почему здесь встречаемся? Машина сломалась?
– Нет. Просто сегодня последний день моей выставки. Хочу совершить один маленький перформанс. Это будет шоу.
– Интересно… И что же ты сделаешь?
– Сначала скрою свою личность, а что будет потом, увидишь сама.
Вадим и Соня втиснулись в почти переполненный автобус, в самую духоту. Им пришлось стоять. И выйти из него оказалось просто нереальным удовольствием. Соня увидела огромный плакат. Прочитала надпись, узнав своего нового знакомого:
– Это, правда, ты? – сравнила изображение и реальность Соня.
– А кто же ещё?
– А кто такая Марта? Твоя девушка?
– Даже не знаю, что сказать…– растерялся Вадим. – Она пропала вчера. Может, это была моя галлюцинация. Но, если честно, почему-то я за неё волнуюсь.
– Я надеюсь, что это не из-за меня, – немного смутилась Соня.
– Что ты. Не переживай. Марта – это метафора. Я работал над этой выставкой с марта. Просто игра слов. Не более. Прошу. Заходи.
Встретили эту пару весьма дружелюбно. Сразу предложили игристые напитки в красивых бокалах. Человек, на удивление, было много.
– Рассмотри пока работы. Мне нужно немножко подготовиться к своему выходу. Ровно в 12 часов 57 минут я буду около центра выставки.
Соня махала головой, делая вид, что понимает, что от неё хотят. А сама она хотела присесть. Но такой возможности не было. Она не могла даже облокотиться об какую-нибудь стену. Кое-как, проходя мимо этих непонятных абстрактных картин, она добралась до туалета, где хотя бы нашла холодную воду. Но при этом она не смогла умыться. Не зря же она красилась. Боль давила ей на виски. Какая-то женщина предложила ей таблеточку и отвела в медпункт.
– Может, вам скорую вызвать. Или вы с кем-то пришли? Позвать кого-то?
– Нет. Спасибо. Сейчас пройдёт, – не хотела кого-то напрягать Соня.
9.
Женщина вернулась в зал, где уже собиралась толпа около человека, который поставил пред самой большой, центральной, самой главной картиной банки с краской. Люди останавливались, не очень удивляясь. Современные художники часто творили разные выходящие за рамки вещи. Вадим встал перед картиной. Он начал высматривать в толпе Соню. Начал нервно выжидать минуты, макая кисть в чёрную краску. Ни в одной его картине не было ни капли чёрного. Все картины были яркие, мягкие, эмоциональные, но светлые. Они не нагнетали, а будто описывали ту весну, что обычно просыпается в душах у влюблённых. Но Соню он так и не нашёл. Только Марту. Она стояла и смотрела на него. Её пышные рыжие волосы были собраны в толстую тугую косу, которую она перекинула на плечо. Она была в белой рубашке. А рядом за ней стоял Кирилл. Но Вадим этого не знал. Он считал, что Марта пришла одна. И это добавило ему сил и уверенности. Он не видел её печального взгляда. Не видел её отчаяния. И когда Вадим взмахнул над картиной кистью. Над картиной, где прорисовались её черты. Где были рыжие кудри. Эта чёрная краска легла на стекло. Марта вздрогнула. Люди начали снимать происходящее на камеры. Марта взяла бокал шампанского и выпила его залпом, чтобы не заплакать и отвлечься от этого вандализма. Она искусство. Она сила творчества. А он… Просто замазывает то, что было создано её обликом. Когда он выставил её из мастерской, было не так больно как сейчас. По отношению к Марте это было очень жестоко. На картине почти не осталось просвечивающегося из-под чёрной краски места. После чего Вадим взял пустую банку и бросил её со всей силы в картину. Стекло разлетелось, и художник облил сам холст чёрной краской. После чего остановился. Начал смотреть на полученный результат. При этом он не шевелился. Люди начали расходиться. Марта сказала Кириллу, чтобы тот подождал её на улице. А сама молча, но горда, сглотнув весь ужас, подошла к Вадиму.
– Мне было больно. Ты доволен? – сказала девушка.
– Отчего больно? От того, что я потратил на такую пустую, бесполезную, глупую девку столько месяцев работ? Ты никто! Ты наркоманка! В тебе нет ничего от искусства! – эмоционально крикнул Вадим.
– Я не наркоманка. И знаешь, вообще-то меня могли вчера убить, меня могла сбить машина. Ты даже не искал меня! Хотя бы в благодарность… Что я такого сделала? За что ты меня ненавидишь?
– А ты не понимаешь? Ты не понимаешь?! Марта – я не люблю тебя! Все картины с тобой – мёртвые. Ты мёртвая.
– Я искусство. А ты художник, который просто не понимает меня! И раз ты, проводник прекрасного, считаешь меня мёртвой, – Марта достала сложенный аккуратно фартук, – придётся расстаться. Вот так. Тихо. Мирно. Без этих сцен. Видимо, ты перерос меня. Я утратила свою основную функцию и стала бесполезной. Добивайся новых побед. Я больше не побеспокою тебя.
Марта отдала молча Вадиму фартук. Через силу улыбаясь, обошла художника стороной и приблизилась к испорченной картине. Чёрная краска стекала, впитываясь в старые мазки, наполняя холст болью натурщицы. Марта прикоснулась к стекающей краски. Будто она портила не картину, а уничтожала её. Марту разрывало изнутри. Но внешне она была так спокойна. Она стояла у картины и лишь дышала чуть глубже. Её плечи поднимались реже.
– А может, я и, правда, мертва? – Марта провела ногтём по острым осколкам, которые остались от разбитого стекла. – Может добавить в эту картину драмы? Может, пора закончить эту историю недостойного искусства?
Марта, как ни в чём не бывало, смотрела прямо перед собой, пока её запястья резались об остатки стекла, пока осколки вбивались в кожу, пачкая белую рубашку чёрной краской, пока вены рубились на двое. Хрупкое стекло ломалось, оставаясь кусками в теле Марты. Тёмная кровь стекала по рукам Марты, пачкая чужую рубашку. И хоть она и текла не спеша, но её было много. И от её вида Марту начинало мутить. Она этими порезанными запястьями, попыталась смахнуть чёрную краску. Но та уже навсегда осталась на полотне. А теперь к ярким краскам добавились не только чёрные пятна, но и красные, кровавые потёки, которые так просто могут убить искусство. Марта творила вместо художника, исправляя его ошибки и совершая свои.
Люди начинали шептаться. Они наблюдали за всем этим. Не все, конечно, но любопытные были. А Марта уже начинала валиться с ног. У неё в глазах темнело. Она теряла сознание, не чувствуя боли. А тем временем Вадим стоял спиной к картине, смотря на фартук и изредка на проходящих людей в надежде найти Соню.
– Она вены порезала? – шептались люди.
– Она сейчас умрёт, – доходило до особо ранимых, которые не верили в шоу.
– Она, действительно, умирает. Вызовите скорую! – люди начали копошиться. Одна девушка не выдержала. Она подошла к Марте и просто поймала её падающее на пол, на разбитое стекло, тело. Торопливо набрала номер скорой. Ещё более нервно описала ситуацию. Вадим так и не повернулся к ней. Он вышел на улицу, где было много машин, людей. Где огромные тучи нависали над городом. В этих тучах пролетали электрические заряды и гром. По одной нелепой капли начинался дождь. Вадим посмотрел вокруг. Подъехала машина скорой помощи. Художник удивился такой скорости. Он бросил фартук у входа и ушёл с собственной выставки. Когда он проходил мимо припаркованных машин, его толкнули, открывая дверь. Это была блондинка, которая не стала даже извиняться.
10.
Лера вышла из машины, толкнув какого-то человека дверью. Она хотела устроить скандал, но её ждала Соня. Скорая у входа испугала Леру. Она набрала сестру. Соня описала ей путь к мед. пункту. Лера прошла мимо огромной толпы, за которой было не понятно что. Лера поднялась к сестре. Та сидела на диванчике. Медпункт в выставочном зале скорее предназначался для ранимых людей искусства, которые периодически ловят панические атаки, а не для людей, у которых давление скачет от перемены погоды.
– Что с тобой? – спросила Лера, присаживаясь рядом с Соней.
– Мне плохо. А ты быстро приехала, – заметила сестра. – Такси быстро подъехало?
– Нет. Меня подвезли. Тебе дать таблетку?
– Я уже выпила. Кажется, я скоро слягу замертво с этой головной болью. Ещё и Вадима потеряла.
– Кто такой Вадим?
– Пошли отсюда. А то вдруг ещё с ним пересечёмся, – неоднозначно ответила Соня.
Лера вывела сестру под руки. Ту покачивало. На улице начиналась гроза. На улице было душно. И даже страшно. Небо было настолько чёрным, что учащающиеся вспышки молний были как мигающие лампочки в подъезде. Лера посадила Соню на заднее сиденье машины Дениса. Её подвёз Тимофей. И тот разговор был очень нелеп.
– Ну, что? Куда вас подбросить? В больницу? – спросил временный водитель.
– Какую ещё больницу. Мне никак нельзя. Меня закроют в психушке! – забеспокоилась Соня.
– Что тогда? Вообще с такими симптомами лучше не шутить, – сказал Тимофей.
– Можно просто домой. Я лягу спать, проснусь, и всё будет хорошо.
– Я могу предложить вам ещё один вариант. Только доверьтесь, пожалуйста. Обещаю, что в больницу не отправлю. Просто проконсультируюсь с одним человеком. Да и сам немножко попрактикуюсь.
– Поехали, – согласилась Лера и пристегнула ремень. Тимофей был за рулём менее уверенный, нежели Денис. И Лера это заметила. Дождь напрягал его ещё сильнее.
Соня очень хотела спросить, как Лера до такого докатилась. Но тот факт, что она сама дала этому человеку её номер, заставлял её хранить молчание. Тимофей привёз девушек к себе домой. Там его ждал Денис. И это была очень недоброжелательная обстановка. Но Тимофей не делал на этом акцент. Он с порога заявил:
– Не ругайтесь в моём доме.
Лера переглянулась с Денисом, пытаясь сказать в этом взгляде всё, что думает о нём. Тимофей увёл Соню с собой. В белый, чистый кабинет, где пахло медикаментами. Тимофей помыл руки. Надел очки. Посадил Соню перед собой и закрыл дверь.
– Кто ты такой? – удивилась Соня, которая никак не могла составить портрет этого человека со своей действительностью.
– Меня зовут Тимофей. У меня есть медицинское образование и пару пациентов. Практикую у себя на дому. Я просто интроверт. У самого в голове полно проблем. Не могу себе позволить лечить людей, зная, что самому нужен мозгоправ. Давление, говоришь, у тебя скачет?
– Есть такое. И боли головные.
– Это надо, конечно, лучше на нормальных приборах смотреть. Но пока и так справимся. Если хочешь, потом попрошу папу, он купит мне всё необходимое, а я гляну, что с тобой. Сколько тебе лет?
– Пятнадцать.
Тимофей взял из шкафа книгу, пролистал содержание. Не как доктор. Скорее, как школьник. Выглядел он молодо. Таким бы докторам ни за что не доверяли.
– Я надеюсь, ты не боишься меня? А то я расстроюсь, – попытался разбавить обстановку Тимофей.
– Не шутите. У вас плохо получается, – еле-еле справляясь с головной болью, ответила Соня.
– Можешь обращаться ко мне на ты. Давление померяем?
Соня ещё раз недоверчиво взглянула на Тимофея и завернула широкий рукав, показав невольно все свои порезы.
– Не говори ничего по этому поводу. Я сама разберусь, – сразу предупредила девушка.
– Хорошо, – тут же принял это во внимание Тимофей и больше не касался этой темы.
Он провёл своё обследование. У Сони просто разрывалась голова. На улице начинался ливень.
– Можешь пока лечь. Я сопоставлю результаты. Хорошо бы ещё сделать анализ крови. Но, вижу, ты совсем плохо себя чувствуешь. У меня есть хорошее лекарство. Оно должно помочь. Импортное. Эксклюзивной поставки. У тебя есть аллергии на что-нибудь?
– Не знаю. Вроде бы не было, – ответила на вопрос девушка, а потом добавила свои мысли по поводу этого лекарства. – Дорогое? У меня пять тысяч всего с собой.
– Я ничего не говорил про деньги. Просто скажи, ты согласна быть моей пациенткой? По-другому я отказываюсь работать. А если ты будешь моей пациенткой, то никакой дружбы. Я эти понятия не мешаю. А тем более отношений. Так что?
– Идеальное решение. Я согласна, – чисто от безвыходности согласила девушка.
– Тогда заполняй форму, – Тимофей достал бумаги с печатью.
– Можно сначала снять боль? – уже умоляюще сказала Соня. – А бумаги пусть Лера заполнит.
Тимофей пожал плечами и вышел из кабинета. Он передал бумаги Лере и вернулся к своей пациентке. Он прошёлся глазами по журналу. Потом как-то профессионально вздохнул. Надел халат. Вытащил пару перчаток. Костяшками поправил очки в тонкой оправе. Зашёл в дверь, которую нельзя просто так разглядеть с первого раза. Вернулся оттуда с подносом. Из той комнаты сразу повеяло спиртом. Чем-то таким противным.
– Какой угрожающий запах. И твой вид, – заметила Соня.
– Ты же сказала, что не боишься меня. И попросила избавить от боли. Я что-то делаю не так?
– Да всё так. Что ты собираешься делать? Лечить? Скрывать симптомы? Просто дать мне забыться?
– Я могу зачитать тебе этот абзац из учебника, если хочешь. А можешь просто выпить таблетки и отдохнуть здесь.
– А ты, видимо, добрый доктор?
Соня взяла таблетки с подноса. Из кулера Тимофей налил ей бокал воды. Они улыбнулись друг другу. Тимофей оставил Соню одну. А сам вышел к Денису и Лере. Он надеялся, что они помирились за это время.
– Верни ключи, – злобно сказал Денис сразу, как только Тимофей вышел из кабинета.
Парень кинул ему ключи с брелком в виде бесконечности. Лера отдала Тимофею бумаги и хотела уже ворваться к Соне. Но молодой доктор остановил её. Посадив назад, на диванчик. А потом окликнул Дениса, чтобы тот подошёл к нему.
– Я хотел попросить прощения у вас обоих за то, что испортил вам отношения, – собрался и сказал Тимофей.
– При чём тут ты? – сразу же возразила Лера.
– Действительно! Ты же не строишь из себя обиженную школьницу? – негативно поддержал Денис Леру, в первую очередь унижая её саму.
– Кто тут ещё обиженная школьница! Ты меня из лужи облил!
– А ты меня везде заблокировала! Не кажется, что это глупо? А если нужно будет сообщить важные новости? Могли бы разойтись и по-хорошему.
– С тобой нельзя по-хорошему. Ты меня и за человека не считаешь!
– На каких основаниях ты сделала такие выводы? Я, считай, ничего не сделал. Просто предложил. Я тебе не изменил. Я тебя не избил. Я дарил тебе подарки. И при этом не контролировал каждый твой шаг. Не звонил каждую минуту! Я не понимаю такой ненависти.
– Может, потому что тебя не хотели купить, как вещь?!
– Люди, зарабатывающие на этом деньги, тоже люди!
– А чего ты так защищаешь проституцию? Сто тысяч подружек с этой профессией?
– Лера, давай расстанемся! Я не могу больше слушать твой бред!
– Правильно! Во мне твои речи тоже не бабочками разлетаются.
Денис рассерженно вышел из дома друга. Тимофей только услышал, как заводится машина. Лера отвернулась, скрестив недовольно руки.
– А если он сейчас не справится с управлением и разобьётся. На улице вон какой ливень! Какие вы всё-таки, – Тимофей махнул рукой и поднялся на второй этаж, где заперся в своей комнате. Лера зашла к своей сестре тоже вся на взводе. Все её старания отвлечься от Дениса вчера, превратились в сгусток негативных эмоций сегодня.
– Вы расстались? – спросила Соня, которая избавилась от головной боли и наслаждалась этим полусонным состоянием.
– Да. Но лучше бы мы с ним вообще не встречались!
– А с Тимофеем? Начни встречаться с этим крутым доктором, чтобы отомстить Денису.
– Когда это ты стала такой мстительной. Я вызвала такси. Поедем домой.
– А на крутой тачке нас больше не покатают? Как жаль. А я так надеялась прокатиться перед одноклассниками, чтобы у тех челюсти поотваливались. Но раз не судьба, так не судьба. Больно нужен твой Денис, с огромным состоянием, крутой машиной, классным парфюмом, дорогими подарками. Может, мне всё-таки с ним замутить? А что? Я не хуже тебя. Да и гены у нас, должно быть, схожи, – не могла остановиться говорить Соня, которая просто была счастлива внутренне, что больше не испытывает физического дискомфорта.
– Не неси чушь. Такси в такую погоду подорожало в три раза. У тебя есть деньги?
– Для тебя найдутся. И я должна тебе признаться. Я дала Тимофею твой номер. Прости.
– Это уже ничего не значит. Мы больше не будем связываться с этими богатыми неблагодарными людьми.
– Вообще-то будем. Тимофей теперь мой доктор. Я его пациентка. И ты подписала бумаги. Я не хотела тебя нервировать, но такой шанс даётся лишь раз в жизни.
– Как с тобой сложно! Собирайся. Пошли. Машина почти подъехала, – пожалела Лера, что приютила у себя сестру.
Почти у выхода девушек догнал Тимофей и подал зонт. На улице лило как из ведра. А ещё на улице стало прохладно. Он проводил их до дверей подъехавшей машины и вежливо попрощался. На его лице не было ни печали, ни радости. Он проводил их взглядом, понимая, что чувство вины за отношения Леры и Дениса внутри него только нарастает. И без должной помощи он напьётся до потери пульса.
