Читать книгу: «Флэшбэк», страница 5

– По-моему, вышло очень хорошо. Ты прекрасно получилась.

– Да я и не спорю, – она дернула плечами, укутанными в простую коричневую футболку с длинным рукавом. Никакого восторга на любимом лице заметить не удалось – девушка точно была удивлена не в самом хорошем смысле. – Что ты будешь делать с этим?

– Не знаю. Продам кому-нибудь. Твоему начальнику, например, – я отложил кисть и увлеченно принялся осматривать Мона Еву со всех углов.

– Ты же не серьезно? – настоящая Ева в этот момент стояла позади, выныривая с противоположной стороны, чтобы удостовериться в моей нечестности.

– Серьезно, – я утвердительно кивнул, будучи довольный завершенным шедевром. – Он будет рад.

– Нет, Егор. И не надо так шутить.

– Я и не шучу. Но есть запасной вариант.

– Какой?

– Оставим ее дома. Ты же согласна?

Моя девушка явно знала меня слишком хорошо, потому выставила защиту.

– Хорошо, если ты разрешишь выложить ее и отметить тебя. Пусть все знают, что ты – несерьезный художник. Художник от слова «худо».

– Пожалуйста, – я отошел от холста, давая ей прекрасную возможность сделать кадр.

Ева округлила глаза, вытягивая руку с телефоном. Решила воспользоваться данной возможностью сполна.

– Ничего себе. Ради того я разрешу ее даже на самом видном месте повесить.

Я приоткрыл один глаз, направив его в сторону имитации камина. Над ним и занимал стену пресловутый шедевр, повернутый внутренностями холста к моему лицу. Рядом, на полу, стояли две коробки с вещами, которые уже давно стоило отвезти Эльвире Степановне. Матери от них явно будет больше пользы.

Со временем Ева полюбила эту картину и постоянно всем показывала. Глупо, очень глупо и неправильно было вешать ее вот так, наоборот. Нужно разобраться со всем этим, но не сегодня. Когда-нибудь я смогу. Мне нужно немного времени, и все наладится. Найду выход.

Глава 7. Руслан

С похорон прошла неделя. Всю эту неделю я не мог работать, постоянно думал о произошедшем, фильтровал заказы, выискивая только самые «безопасные». Как определял? – наугад, потому и нервничал без конца. Не сосчитать по пальцам, сколько раз я зависал на светофоре, сверля пассажиров в зеркало заднего вида. Странная ситуация: смотрел на незнакомцев, но мысли крутились только около Дианы. Казалось таким неправильным, что я не разглядел человека, который хотел умереть. Он сидел совсем рядом, можно было рукой до него дотянуться. Живой. Здесь, прямо за мной, и вот его уже нет. Ни за мной, ни вообще в этом мире. Растворился, словно не существовал. Если бы не память и сохранившиеся вещи, напоминающие, что этот человек реален – можно было усомниться в этом.

Смерть – это ведь серьезно. Когда тебя настолько сжимают проблемы или депрессия, это должно быть видно. Как же так вышло, что никто не заметил?

В тот день, вернувшись от Хромовых, я попытался дозвониться Кристине. Хотелось поговорить с ней, убедиться, что взбалмошная подруга в порядке. К моему удивлению, она приняла вызов со второй попытки. Когда гудки прервались, я даже дышать перестал, скосил глаза к уху, улавливающему тишину, и ждал. Думал, может, хоть что-то услышу, но Кристина привычно молчала.

– Привет? – робко проговорил я. Честно говоря, не был уверен, что она вообще на связи, потому подал голос так, будто вошел в чей-то дом без приглашения. Чувство было примерно такое же.

– Соколов, – вздохнула девушка, наполняя этот незамысловатый жест целой уймой негатива. – Ты чего названиваешь?

– Просто хотел узнать, как дела.

– Нормально. Что-то еще?

Я стоял у окна. В том же костюме, неприятно липнущем к спине, еще не успевшем испустить запах похорон, с легкими, полными воздуха, которым дышала умершая. На руках теплели следы от касаний к мебели, которую она трогала недавно. Диана умерла. Казалось, это должно хоть что-то поменять, оказать какое-то влияние, ведь она мертва.

Стыдно признавать, но безразличное отношение Кристины било куда сильнее. Да, она не знала обо всем этом. Да, она не обязана расстраиваться из-за смерти незнакомого человека. Да, она, насколько я знаю, имела какие-то причины общаться так со мной. Но если бы она рассказала мне, мы бы все решили. Я не раз говорил, что готов на любые уступки, лишь бы у нас все наладилось, в таком случае она была бы в курсе обо всем, что произошло. Только вот ничего предпринимать Кристина не хотела, хотела только злиться на меня. В какой-то степени я даже принимал это, хоть никак не мог понять, почему. Это будто было чем-то почти нормальным, не смотря на неприятный осадок.

– Нет, – каких-либо надежд на продолжение разговора у меня не было. Оставалось только дождаться, пока она бросит трубку.

Мы помолчали.

– У Рокки все хорошо?

Я перевел взгляд на пса, лежащего рядом.

– Да, жив-здоров.

– Могу приехать на днях? Хочу с ним прогуляться.

– Конечно. В любое время. Знаешь же, как он тебя любит.

– Знаю, – Кристина звучала слишком устало. Ей явно было в тягость говорить со мной.

– Ну, пока тогда, – я взял на себя обязанность прекратить этот тяжелый разговор и отпустить ее. Почти все наши беседы были такими, если бы я только знал, как это изменить, какие слова использовать, чтобы просто избавить ее от мучений. Пока вариант был только один – не говорить вовсе.

– Ага. Пока.

Гудки. Я отнял мобильный от уха и посмотрел на него, надеясь, что где-то на экране будут мелькать цифры. Секунда за секундой, показывая, что Кристина все еще здесь.

Спустя неделю, сидя дома, вспомнил этот короткий диалог. Ничего принципиально нового он не принес, но само его существование обнадеживало.

Из-за того, что я теперь работал в разы меньше благодаря своим внутренним беспокойствам, после смены сил оставалось достаточно для дел по дому. Именно в этот день мой выбор пал на стирку и разбор шкафа. Корзина ломилась от грязного белья. Белое к белому, цветное к цветному, полотенца, черное к черному, потом проверяем карманы.

Точно.

Сидя на полу ванной комнате и отправляя в барабан стиральной машины все черные вещи, коих было подавляющее множество, я увидел болтающийся на шлейке брюк камушек. В тот раз мое состояние было помутненным из-за сотни разных тем для размышления, потому все, в чем я посещал дом Хромовых, оказалось в корзине не глядя.

Камень вновь привлек мое внимание. Я отвязал его и поднял к потолочной лампе. Свет проникал сквозь минерал с трудом, становясь мутным и блеклым, а разводы синего на зеленом фоне сливались в один цвет – черный. Крайне удивительная вещица. В машину что ли повесить? Больше-то некуда… Вычурная она слишком для меня.

Я огляделся, подыскивая место, куда можно прицепить ее на первое время и, не найдя, повесил на шею. Вряд ли раньше кто-то так носил эту цепь – уж очень громоздкий камень, да и металл на вид не пригодный для подобного, совсем недорогой. Хотя, не мне судить. В любом случае, решил, что носить это специфическое украшение я точно не буду, потом придумаю, куда его определить.

Пришлось снова вернуться к уборке.

Спустя час с лишним я рухнул на диван, думая, чем еще себя занять. Поначалу листал социальные сети, убивая время, а потом вспомнил о кулоне. Решил рассмотреть внимательнее, пока день не закончился и, возможно, спросить у интернета, что это за штука такая.

Стянул с шеи и наклонился в сторону окна, лишая камень любой возможности скрыть что-то в тени. Вертел, крутил, задумавшись о том, что, должно быть, он не самый распространенный, ведь раньше я ничего подобного не видел, а это о многом говорит, учитывая, что моя мать – большая любительница громоздких украшений из натуральных минералов. Раз порывшись в ее шкатулке с драгоценностями можно изучить большую часть вообще существующих.

В пальцах, держащих камень, вдруг началось покалывание. Шло от самых кончиков, продвигаясь по фалангам вглубь, к ладони. Показалось, что они немели – за волной иголочек все отмирало. Я поздно сообразил освободить руку, когда неприятные ощущения дошли до самой середины, к сплетению мышц и кисть уже не слушалась. Страх тоже подоспел поздно – глаза ослепил белый свет. Показалось, что я лечу. Никаких ощущений, будто за одной рукой камень завладел всем моим телом. Секунды в невесомости. И…

… на меня резко обрушилась копна возгласов, приглушенные басы, смех, в нос ударил запах табака, а тело вильнуло, словно управлять им приходилось с утроенной чувствительностью. Изображение сложилось в то, что напугало меня до чертиков. Я не поверил глазам.

Школьный двор. Ночь. Кажется, осень, но ранняя. Из спортзала за моей спиной доносилась музыка, в окнах мелькали разноцветные огоньки, падающие на лица парней, стоящих рядом. Подростки курили, матерились и бурно что-то обсуждали, пребывая навеселе. И все бы ничего, можно стерпеть даже такие метаморфозы окружения. Что же меня напугало? – простой факт: многих из них я помнил на лицо. Кристина показывала мне фотографии одноклассников. Моих.

Это были они.

Но как это возможно? Подождите. Что вообще происходит?

Я стоял, переводя безумный взгляд с одного старшеклассника на другого и молился, чтобы никто из них со мной не заговорил. Меж двумя пальцами покоилась зажженная сигарета – почувствовалась она очень быстро, по привычке, потому я отвел взгляд и затянулся, пялясь в одну точку на земле, присыпанную промокшей рыжей листвой. Какого хрена?

– Да ну, она не заметила даже, – хохотнул паренек. Высокий, с отличительно ровной спиной, в спортивном костюме с характерными лампасами по швам.

– Не заметила, ага. А щас зайдем, и на входе нас словит, будет опять ментами угрожать, – подметил второй, рыжеволосый, с широким веснушчатым носом.

– И ладно, не впервой же.

– Э, Русь, ты че? – прикрикнул третий, чем буквально заставил меня вздрогнуть. Парни вразнобой загоготали, заметив это.

– Я? Да… Ничего. Задумался, – снова несколько торопливых затягов. Собственного голоса не узнал. Будто чужой.

– Ты перепил прост, – подсказал второй подросток, указав на меня рукой с сигаретой. – Вот и штормит. Ты курево брось, подыши, а то Светлана Романовна тебя первым поймает.

– Она же тебя терпеть не может, – поддакнул паренек в спортивном костюме.

Светлана Романовна, школа, алкоголь, куча заочно знакомых. Снова проклевываются старые воспоминания? Почему тогда все такое реальное? Я буквально чувствую, как ветер проникает под одежду, по телу мурашки от этого проносятся. Или не от этого, не могу понять.

Все настолько жутко, что дыхание в горле застревает.

Вокруг стояли еще несколько парней, которые болтали между собой. Они все отвлеклись, а я продолжил курить еще настойчивее, пока не закашлялся. Даже слезы на глазах собрались от разъедающего першения в легких и горле. Точно не сон.

– Э, ты чего? – школьник, стоящий рядом, пару раз ударил меня по спине, пока я сам бил себя кулаком в грудь. – Все, Русику не наливаем, он коленый.

Снова волна гортанного смеха – вчерашние мальчишки будто старались выглядеть взрослее за счет всего этого, вели себя неестественно и занимали нарочито много места.

– Нормально? – спросил тот же паренек, чуть наклонившись. – Ты бы реально не пил больше, теть Римма переживать будет, и так нервы ей треплешь.

Я закивал, пытаясь отмахнуть его внимание от себя. Знает мою маму? Я его не помню. Даже на фото, кажется, не видел: блондин с блеклыми серо-голубыми глазами, неприметный. Невыразительные светлые ресницы, густые, но такие же светлые брови. Бледный, на вид тонкий, будто прозрачный. Похож на психа.

Хуже уже быть не может.

Дверь спортзала открылась, ударив сплошным ярким лучом мне в лицо. На мгновение я сощурился, пытаясь побороть внезапный ослепляющий эффект и разглядеть силуэт, мелькнувший в проеме.

– Мальчики, вы чего так долго? Там медляк скоро поставят.

Нет.

Неужели?

Силуэт оброс деталями, едва дверь закрылась. Длинные каштановые волосы, тонкая фигура. Она подходит ближе. Подходит? Ко мне? И прижимается, просовывая руки под расстегнутую спортивную кофту. Смыкает их за спиной, утыкается лицом в шею, пытаясь спрятаться от холода. Она горячая, кожа немного влажная от пота. Парни на фоне что-то ей отвечали и, чудесным образом потакая словам, принялись тушить сигареты.

– Фу, опять дымом провонял. Теть Римма ругаться будет.

Она.

Кристина.

– Я уже не курю, – выдавил с большим трудом, не осмеливаясь ее коснуться. Глаза жгло из-за того, что не моргал. Сама так тепло и невинно обняла меня, никогда так раньше не делала.

– Уже? Это сколько? Минуту? От тебя несет, как от пепельницы, – укоризненно, но по-доброму ответила девчонка, прижавшись еще крепче.

Я не знал, что это и почему, но в одну секунду желание остаться в этом моменте перевесило прочие. Страх и переживания улетучились. Она здесь, рядом со мной, потому что хочет этого сама. Даже одним пальцем боялся пошевелить, чтобы не спугнуть, как исследователь, заприметивший дикую кошку и, наконец, дождавшийся случая рассмотреть ее поближе.

Рука сама легла на спину, потащив за собой край кофты. Вторая поступила так же, закутывая девичье тело в кокон. Кристина довольно выдохнула. Даже через ткань футболки я почувствовал ее улыбку. Бурундук. Мой. Те самые щечки все еще на месте.

– Эй, Русь, ты че будешь? – высокий достал из-за низкого бортика клумбы две бутылки: одну в стекле, а вторую – медную. Что на них написано я не разглядел, но это явно алкоголь. Теперь понятно, почему управлять собой так тяжело – в крови доза опасного вещества явно превышена.

– Без разницы.

– Выбирай давай, терпеть не могу, когда так говорят, – возмутился еще один парнишка. Кристина обернулась, оценивая доступные напитки. Видимо, подумав, что они безопасны, снова спрятала личико на моей груди.

– Давай то, – я развернул одну ладонь, и в нее тут же приземлилась медная банка. Никогда не было тяги попробовать пиво или другой алкоголь, но именно сейчас, когда появилась возможность, захотелось продолжить веселье.

Открыл и сделал глоток. Редкостная мерзость, но в целом терпимая. Может, с чем-то съестным было бы даже неплохо.

– Давайте ток живее, – кто-то из компании принялся подгонять остальных. – Там реально щас медляк включат, Юлька к пульту пошла.

– Идем? – Кристина подняла голову. Так близко. Глаза голубые-голубые, как плотный лед, уходящий в синеву к зрачку.

Отрывки этого вечера сохранились в моей голове, я вспомнил это только сейчас. Этот двор, спортзал, Кристина – помнил детали, связанные с ней. Мелькнули кадры, которые уже прошли, и это заставило в очередной раз поверить в нереальность флэшбэка. Просто слишком яркий сон. Как жаль. У этого безобразия есть только одна отличительная черта – в моем воспоминании я брал пиво в стекле.

– Идем, – шепнул я, глядя на любимое лицо. Такое родное. Что-то внутри сжалось от желания схватить ее и больше никогда не отпускать, лишь бы задержать рядом.

– Допивай тогда, – она чуть отстранилась, взяв меня за руку с намерением затянуть в здание.

Я принялся вливать в себя остатки из банки. Не рассчитав возможностей организма под градусом, подкосился, полетев опрометью назад, когда закинул голову. Рука машинально перенеслась от лица к спине, пытаясь найти опору и предотвратить падение, только вот напоролась на что-то острое. Кристина подалась за мной, как и некоторые парни, во главе с тем блондином. Поднялся шквал взволнованных возгласов.

Казалось, боль ослепила. Перед глазами все поплыло, заполнилось знакомым белым светом и начало уходить в черноту, вырисовывая привычный интерьер.

Я моргнул, зашевелился. Чувство было такое, словно просто задумался на минуту. Первые секунды оглядывался, пытаясь понять, что это вообще было, и было ли на самом деле. Вспомнив о ране, резко поднес ушибленное место к лицу. Рука затряслась сама собой.

Там был шрам.

Большой, с обеих сторон, словно что-то проткнуло руку насквозь между большим и указательным пальцами. Его совершенно точно не было раньше. Я ведь не слабоумный. Моя память с того момента работала исправно. Шрама не было.

Пытаясь убедить себя в этом, я подскочил с места и направился к шкафу в прихожей. На верхней полке лежал фотоальбом со старыми снимками, которые мне было слишком тяжело смотреть. Только вот в тот момент пресловутая «тяжесть» являлась далеко не самым важным моментом. Шрама не было. Нужно просто убедить себя, что шрама не было.

Вернулся на диван и принялся листать страницы. Как же ударило удивление, когда на одной из них появилось мое изображение с перемотанной кистью. За ним еще несколько, а потом я наткнулся на виновника переживаний: четко видно рваные контуры и розоватую сверкающую кожу. Оставалось только осесть и выдохнуть, потому что эту фотографию я помнил очень хорошо, и раньше шрама на ней не было.

Все эти годы моя ладонь была чиста.

Альбом приземлился на столик, разделив его с подвеской. Я осторожно отодвинулся от них, зажимая рот скрюченными пальцами. Кричать не хотел. Сказать честно, сам не понимал, чего хотел. Пустая голова пульсировала изнутри, тишина квартиры звенела в ушах. Редкий лай Рокки никак не воздействовал – я продолжил пялиться на ту самую фотографию. Как это возможно?

Пес пытался привлечь внимание, но я отодвинулся от него, залезая в карман. Выбрал номер матери в списках контактов мобильного и позвонил.

– Да, солнце мое?

– Мам, – на ласковые приветствия не было времени и желания. – Откуда у меня шрам на руке?

– То есть?

Сомнение. Сомнение, да. Скажи мне, что его нет.

– На правой руке, насквозь. Что это за шрам?

– А, – протянула родительница. Тревога, только притихшая, вновь поднялась. – Это ты на кол напоролся. В стене спортзала, снаружи, когда-то подставка для флага была, ее потом убрали, перевесили повыше, а кол этот остался. Ты неудачно как-то споткнулся и рукой на него.

– Я был пьян, да?

– Был, – подтвердила она, начиная понимать. – Русланчик, ты вспомнил что-то?

– Нет, я… Просто предположил.

– Ох, – облегчение показалось слишком явным, но разбираться с его причинами желания не было. – Ну, ничего. Если будут еще вопросы – спрашивай обязательно, не стесняйся.

– Хорошо, спасибо.

– Не за что, солнце мое.

Я отключился. Замер с телефоном в напряженной руке, пытаясь найти этому хоть какое-то разумное объяснение. Такое родилось лишь одно – сумасшествие. Травма, повреждение мозга, куча маленьких последствий слились в одно, и теперь я – псих, доверять самому себе уже нельзя, прошлые воспоминания, накопленные за десять лет сознательной жизни не реальны.

Нет, так не пойдет. Снова звонок, но уже по другому номеру.

Возьми трубку. Гудки, гудки, гудки.

– Соколов, что тебе нужно опять? – злой тон Кристины в этот раз совсем меня не задел. Параллель между ней и Кристиной из видения явно прослеживалась, но не заботила сильнее, чем общая суть.

– Один вопрос, – я поднялся и принялся ходить по комнате в нетерпении. – Откуда у меня на руке шрам?

– На штырь спьяну налетел, – коротко объяснила она.

– На школьной дискотеке? Ты рядом была в этот момент, так?

Тишина в наших разговорах была часто. Чаще, чем какие-то осмысленные диалоги, но в этот раз я вслушивался в нее куда внимательнее. Казалось, отсутствие звуков дало простор другому – соединение между нами стало не только техническим, от этого чувства у меня заныло под ребрами.

– Крис?

– Да.

– Осенью. Мы на улице курили с ребятами, ты меня обнимала, потому что замерзла.

Снова молчание. Я ощутил то, чего давно не чувствовал – открытую и слишком яркую надежду.

– Ты вспомнил?

– Да, да! – от непонятно откуда взявшегося восторга я даже присел и почти подпрыгнул, выравниваясь. – Это было так реалистично, будто в прошлое переместился.

– Что еще ты вспомнил? Расскажи мне, – обычно раздражительный тон Кристины сменился на более мягкий, но напряженный. Она тоже надеялась, но в отличие от меня хорошего так отчаянно не ждала.

– Мы стояли у входа. Музыка какая-то долбила. Ты руки у меня под кофтой прятала, а я тебя в нее заматывал, чтобы согреть.

– Расскажи еще.

– Там куча людей была. Я курил, пил что-то. Там медляк поставили, ты захотела потанцевать. И я тогда упал.

– Еще.

– Твои щеки были на месте, и цвет волос натуральный. Малышка такая, – вспоминая ту Кристину, я и сам не заметил, как улыбнулся.

Ответ так и не услышал. Спустя минуту послышались привычные гудки, но в этот раз они отзывались во мне иначе – не злобой, а нежной грустью. Понятно, почему. Такое всегда происходило.

Опустив телефон, я посмотрел на Рокки, занявшего место рядом. Он сел, не отрывая от меня больших любопытных глаз, и пытался понять, почему хозяин смотрел на него настолько неприязненно. Спрашивал, что не так.

Он не виноват, не просил его брать. Это мое решение.

Мое ли?

Я снова сел на диван, пытаясь проанализировать ситуацию. Камень перенес меня в прошлое. В изначальном воспоминании Руслан-подросток никакого пореза не получил, значит, к этому что-то привело. Единственное, что было изменено – выбор напитка, в реальности это была бутылка в стекле, а я заменил это на банку. Значит, таким простым выбором можно изменить прошлое?

Раскрытая ладонь демонстрировала результат вмешательства в поток времени.

Нет, не может быть. Просто не может быть, это ведь невозможно. Машина времени? Правда? Чушь. Стоит попробовать снова, чтобы просто успокоить свое разыгравшееся воображение.

Я с небольшой заминкой схватил камень со стола. Сжал его, не в силах сосредоточиться на собственных мыслях. Фокус прыгал с одной на другую, лишая меня возможности сохранять уверенность.

В пальцах закололо. Едва это ощущение отпечаталось отчетливо – я бросил цепочку в дальний угол комнаты и отпрянул, наблюдая, как она врезается в стену и скатывается к плинтусу. Черт бы побрал эту жизнь.

Нет, нельзя просто воспользоваться этим. Первым делом нужно понять, что все в порядке. Со мной. Что я не болен. Может, это моя травма вновь играет злую шутку с оставшимися воспоминаниями, лишая возможности держаться хотя бы за что-то. Мозг издевается надо мной. Дырявый, словно решето, он пропускает через себя возможное и невозможное.

Мне нужна помощь. Как рассказать об этом кому-то? В психушку запрут.

А если… Вдруг, перемещение было реальным? Не хочу вновь проверять это на себе, слишком опасно.

Егор! У него ведь тоже есть камень. Нужно связаться с ним и ненавязчиво поинтересоваться… Чем? Не путешествует ли он во времени? Боже, это будет сложнее, чем показалось изначально.

Я открыл браузер и забил имя парня в поисковую строку, добавив говорящее «художник». Первым из результатов выплыла его страница в социальной сети с внушительным числом подписчиков, а там, в шапке профиля, показался номер менеджера. Этот Егор популярнее, чем я думал.