Читать книгу: «Журналистка на королевском отборе», страница 2

Глава 2

Горничная испуганно округлила глаза, опустила взгляд на перышко, потом снова посмотрела на меня.

– Это большой секрет, госпожа, с благородными леди беседует лично Его Высочество, но зачем – никому пока неизвестно, – прошептала он.

Да уж, конечно – замковым слугам-то неизвестно! Наверняка ведь сплетни ходят, но случай, видимо, важный, раз им под страхом наказания запретили о нем с посторонними болтать.

– Давно ли Его Высочество с девицами беседует? – уточнила я, стараясь нащупать ниточку, ведущую к тайне.

– Почти с самого утра. После бала даже отдохнуть не прилег, заперся в кабинете с графом Вейном, а через несколько часов отдал приказ, чтобы всех незамужних знатных девиц, которые на балу были, к нему сегодня же доставили, – охотно поделилась горничная, осознав, что прямого ответа я требовать не стану.

Видимо, не хотел, чтобы благородные дамы разъехались по имениям своих родителей – их ведь потом год не соберешь: одна к морю поехала с тетушкой, вторая в гимназию какую вернулась… Но к чему все же такая спешка? Если бы что-то пропало, заподозрили бы слуг.

– А ты сама во время бала ничего интересного во дворце не заметила? – еще раз рискнула я, но судя по спокойному виду девчонки, рассказать ей было нечего.

– Нет. Мы подготовили зал, а потом… – служанка смутилась и опустила взгляд в пол, – из-за ширмочки смотрели, как господа танцуют. У вас еще вчера платье такое было, зеленое с позолотой, и вуаль в мелких цветочках – красиво, взгляд не оторвать. Жаль только, что вы не танцевали, – польстила девица, видимо, надеясь меня задобрить, а заодно доказать, что ни в каких преступных делах она не участвовала. Смекалистая девчонка, надо запомнить.

Когда я вернулась в гостиную, из загадочной двери, за которой, насколько я поняла, принц на пару с кем-то из Вейнов допрашивал аристократок, выпорхнула счастливая леди Бэлл. Не отвечая на вопросы знакомых, которые тут же подскочили к ней, шурша юбками, она выскользнула из комнаты и скрылась за поворотом коридора.

– Сами все узнаете! – крикнула она напоследок подругам, которые обиженно надули губки.

– Ну вот, еще одна загадочная! И чем их там так осчастливили? – будто бы ни к кому и не обращаясь, пробормотала сидевшая справа от меня виконтесса Финчи – совсем юная еще пепельная блондинка с огромными голубыми глазами, которые делали весь ее бледный облик болезненно-хрупким и до невозможности наивным. Один раз ее родители – Мария и Джейкоб Финчи – гостили у нас, но кажется, встреча прошла не слишком хорошо: по крайней мере, так мне рассказывали слуги, я в те времена в фамильном особняке нашей Черной Рощи уже не жила.

Прислонившись к стене рядом с болтливой красавицей, я зевнула и отбросила назад волосы. Виконтесса, имени которой я не помнила, с неприязнью на меня покосилась.

– Что вы здесь делаете? – спросила она после нескольких мгновений напряженного молчания. – Разве таким, как вы, по статусу получать аудиенцию у Его Высочества?

– Таким как я не по статусу отказывать, когда принц желает говорить. В этом мы все здесь равны, – осадила я ее. Беззубая попытка меня унизить совершенно не впечатлила.

– Однако для вас, должно быть, большая честь находиться здесь. И возможность поучиться манерам, – продолжила настаивать девица.

Я вздохнула. Должно быть, ее оскорбил сам тот факт, что обычная журналистка, «работающая женщина» – как в ее кругах презрительно называли меня и подобных мне прогрессивных девушек – вообще посмела стоять рядом.

– В безупречности моих манер вы могли убедиться на вчерашнем приеме, если, конечно, хоть на мгновение отвлеклись бы от попыток привлечь внимание молодого маркиза Лемана, – небрежно бросила я. – А вот вам следовало бы научиться скрывать эмоции – искренность редко ценится среди людей вашего круга.

Виконтесса залилась краской и уже открыла рот, чтобы что-то мне ответить, как вдруг дверь распахнулась, из-за нее выпорхнула очередная девица и с такой же счастливой улыбкой, как ее предшественница, скрылась за поворотом коридора. На этот раз ее никто не попытался остановить.

– Анабель Даркрайс, прошу, – объявил герольд и обвел взглядом комнату. Заметив меня, едва заметно скривил верхнюю губу, но тут же вернул старческому морщинистому лицу невозмутимость.

Я, набросив пиджак на плечи, медленно прошла к двери, с досадой наблюдая за тем, как на лицах девиц удивление сменяется страхом. Ну что герольду стоило назвать мое второе имя – всего лишь «Хоук Берд». И выговорить проще, и хлопот меньше, а теперь придется отбиваться от многочисленных «подруг», мамаши которых строят матримониальные планы на моих старших братьев.

***

– Как вы уже догадались, амулет обжег меня, но это случилось на балу, когда вокруг находилось множество достойный девушек. Теперь я ищу ту, которая стала причиной активации древних чар, – продолжил Его Высочество после долгой паузы. – Однако проблема в том, что второй раз амулет укажет на истинную лишь после того, как будут произнесены брачные клятвы, и теперь мне предстоит выбрать ту самую из множества более чем достойных особ.

– Только ли достойных? – не удержалась я. – Насколько мне известно, иногда амулет выбирал незнатную девушку на роль правительницы, но всегда это оказывалась подходящая невеста. В зале во время бала присутствовали и горничные, вы их проверяли?

Принц еще раз повернулся к Малкольму, на этот раз смерив его недовольным взглядом.

– Почему леди Даркрайс, которая посетила резиденцию во второй раз за несколько лет, известно больше, чем моему личном разведчику? – спросил Его Высочество. Взгляд молодого Вейна полыхнул ненавистью, но лицо его осталось спокойным.

– Это достоверная информация? – уточнил он, впившись в меня глазами цвета жидкого золота.

– Одна из горничных рассказала мне, что вместе с подругами пряталась за портьерой и наблюдала за знатными гостями. Имени ее я не знаю, но думаю, вы без труда отыщете их, – примирительно улыбнулась я, демонстрируя, что знаю не так уж и много.

Вейн кивнул, в кабинете повисло гнетущее молчание. Принц внимательно меня рассматривал, а я не знала, куда деться от высочайшего внимания.

Вот только пусть не говорит, что мне придется оставить все свои дела и поселиться в резиденции до тех пор, пока подходящую невесту не отыщут! В истории случались ситуации, когда амулет активизировался в присутствии нескольких девиц, и тогда устраивались испытания. Их победительница почти всегда оказывалась настоящей «истинной» парой для Короля.

Видимо, беспокойство отразилось на моем лице, потому что принц снова тихо засмеялся.

– Сожалею, но вам временно придется оставить карьеру в журналистике и участвовать в отборе. Замечу, что я был бы счастлив породниться с вашим отцом: я в самом деле считаю его и вашу очаровательную матушку героями нашего столетия, – с легкой издевкой добавил он.

У меня руки похолодели и зачесалась вся голова. На колено упало длинное серое перо, ногти прошлись по ткани брюк, оставляя на них заметную царапину. Нет пожалуйста, хоть каторга – только не корона!

– При всем уважении, по-моему, корона – бремя очень непростое, и давать его девице лишь за заслуги ее родителей было бы опрометчиво, – мягко улыбнувшись, я попыталась отвести беду. Если мне придется остаться здесь на месяц, а то и больше, моей карьере в самой известной газете города придет конец, Донован точно выгонит меня! Если только…

– Ваша скромность и благоразумие делают вам честь, – улыбка не сходила с лица принца и, похоже, ему нравилось меня поддразнивать. – Есть ли у вас какие-нибудь просьбы или пожелания? На время отбора я намерен разместить каждую из потенциальных невест с максимальным комфортом.

Вот он, мой шанс!

– Да, Ваше Высочество, просьба есть, – я смутилась под слегка насмешливым взглядом, чего со мной давно уже не происходило, – я бы хотела освещать все события, которые будут происходить на отборе, в газете, в которой работаю – в «Столичном Вестнике». Разумеется, не из своих корыстных целей, – тут же добавила я, заметив, как угрожающе сверкнули глаза Малкольма Вейна, – наверняка вокруг отбора сразу же появится много сплетен, а я смогла бы стать голосом истины в этом болоте.

Немного подумав, принц кивнул.

– В этом есть доля здравого смысла. Однако я вынужден предупредить, что все статьи, которые вы намерены опубликовать, будут проходить строгий контроль в моей канцелярии. Малкольм, ты лично этим займешься, – принц смерил друга насмешливым взглядом и снова повернулся ко мне. – Все официальные бумаги сегодня же будут направлены вашему редактору. Завтра за вами прибудет карета, на ней вы отправитесь в загородный дворец.Глава 3

Я вылетела из кабинета, напугав остальных девиц своим хмурым взглядом, и, отмахнувшись от настойчивых вопросов, устремилась к выходу из замка. Цензура! Подумать только – цензура! Логичный шаг, конечно, но почему меня должен контролировать именно этот чурбан Малкольм?! Сам наверняка оборотень – живой вызов старым традициям, но так злится, когда видит женщин, которые не хотят быть заживо закутанными в эти саваны, которые именуются платьями!

Когда я приблизилась к зданию, на верхних этажах которого Донован разместил журналистов, а на нижнем устроил цех с печатными станками, настроение заметно улучшилось. Я пролетела мимо рабочих, краем глаза заметив, что стопки свежих газет уже лежат на столах, но еще не вышли в продажу, бегом поднялась по скрипучей лестнице и распахнула дверь. Торжествующе оглядела коллег, которые, медленно потягивая кофе, обсуждали вчерашнее убийство, и редактора. Он скис, заметив мою торжествующую улыбку.

– У меня сенсация! Его Высочество объявляет отбор невест! – провозгласила я и прыснула от смеха, заметив в отражении окна, как воинственно топорщатся перья на моей голове. – И в вашей газетенке работает официальный летописец этого священнодействия, то есть – я! Весь следующий месяц веду прямые репортажи прямо из летней загородной резиденции.

Донован аж подпрыгнул, вмиг забыв обо всех предрассудках, махнул мне рукой в сторону машинки и унесся на первый этаж с криками «Задержать продажу тиража, меняем первую страницу!».

Я же, не теряя времени уселась за стол и принялась от руки набрасывать текст короткой заметки.

Официальное разрешение с указаниями о том, как должен выглядеть текст и какие слова уместнее всего использовать, прибыл как раз после того, как я поставила последнюю точку в чистовом варианте новости, то есть, примерно через час после моего ухода из королевской резиденции.

Я выхватила документы у посыльного, бегло просмотрела их и убедившись, что ничего лишнего или неуместного в моем тексте нет, сама понесла его вниз. Конечно, я понимала, что выпускать новость без одобрения тайной канцелярии рискованно, но задерживать такой материал – настоящее преступление. Тем более, заметка так и сочилась почтением к королевской семье и к силе артефакта, который признал истинность будущего правителя, так что проблем возникнуть не должно.

Спустившись к наборщикам, которые уже составили заглавие из металлических литер и менее значительные новостные заметки, которые будут располагаться ниже основной сенсации дня, замерли в ожидании быстрой и напряженной работы. Я протянула бумаги Доновану, но когда он попытался схватить их, отдернула руку.

– Два золотых за каждую новость из дворца, шесть – за полноразмерные материалы вроде интервью или эссе, – озвучила я, издевательски потрясая бумагами перед багровеющим лицом Мориса.

– Грабеж! – выдал он и попытался выхватить бумаги у меня из рук. Но в придачу к ломким костям я имела и некоторые преимущества, вроде скорости и ловкости, которыми и воспользовалась, проскочив мимо грузного редактора ближе к входной двери.

– Любая другая газета даст вдвое больше за такое. Я уже представляю, сколько денег ты поднимешь за этот месяц, так что не артачься, соглашайся, – «старый пень», мысленно добавила я, но еще больше злит редактора не стала.

– Ладно, демоны с тобой, согласен! – Морис требовательно протянул руку, и я вложила статью в потную ладонь с короткими, цепкими пальцами.

Донован остался, чтобы лично продиктовать текст наборщикам, а я вернулась в кабинет, ловя на себе заинтересованные взгляды.

Двое мужчин, которые за последние полгода кое-как примирились с тем, что рядом с ними работает женщина, строили гордые мины и ничего не спрашивали. Впрочем, я бы и не стала ничего рассказывать – вдруг решат нажиться на информации или распустят сплетни, а мне потом оправдываться перед самим принцем?

Особенные подозрения у меня вызывал Ллойд Рейган – высокий, сухопарый молодой человек, который выпустился из академии на год раньше меня и сейчас сверкал взглядом серых глаз, откидывая со лба прямые черные волосы. Он не стеснялся «подрезать» информацию у журналистов из других изданий или переиначивать ее на свой лад, так что лучше помалкивать.

Второй мой сосед по кабинету, о котором я знала лишь то, что зовут его Марко, производит впечатление более благопристойное. Его редко можно было увидеть взволнованным или куда-то спешащим, впрочем, он обладал талантом всегда попадать в нужное место и в нужное время. Его коричневый костюм ловко скрывал грузность массивной фигуры, его можно было узнать издалека по тяжелым шагам и сопению, и хоть на первый взгляд он казался каким-то полусонным, его тексты мне нравились больше прочих – всегда ему удавалось даже из самой скучной новости сделать что-то если не увлекательное, то хотя бы веселое. Пожалуй, только за счет своего отменного чувства юмора он до сих пор работал здесь.

Убедившись, что никто не станет приставать ко мне с расспросами, я еще раз, более внимательно, перечитала официальные бумаги. В них говорилось, что в статьях я не могу критиковать власть, должна избегать тем, связанных с недавно завершившимся конфликтом людей и демонов, а также выдвигать необоснованные обвинения в адрес своих соперниц и как-либо очернять репутацию их семей.

Последний пункт был приписан будто бы позже, судя по тому, что чернила в конце страницы высохли еще не до конца и слегка поблескивали. Неужели Малкольм подстраховался, чтобы я не смогла таким образом устранять соперниц? Глупость какая, я напротив готова всячески превозносить любую избранницу принца, лишь бы он не выбрал меня.

Однако как бы я себя не убеждала, что урвала удачную тему, которая неплохо обеспечит меня на следующие пол года или даже год жизни, на душе все равно будто разлили протухшее вино. Что-то во всем происходящем казалось неправильным, неестественным, но я пока не могла понять, что именно.

Липкое чувство легкого омерзения преследовало меня все то время, пока мы с Морисом подписывали договоры об оплате, и пока я шла домой, мысленно прикидывая, какие из платьев взять с собой и что необходимо докупить, чтобы не опозорить свою семью в светском обществе.

Пока писала письмо семье, пока подбирала ленточки к нарядам, пока перебирала платья, приведенные из родового поместья – я никак не могла избавиться от этого отвратительного чувства, которое испытывала впервые. Казалось, руки измазаны в саже, которую никак не отмыть. Казалось, что я делаю ошибку.

Я старалась отбросить все эти бессмысленные душевные терзания, убеждая себя, что никогда не обладала безошибочной интуицией моей матушки, но ощущение, хоть и ослабло, затаилось где-то в глубине мыслей и полностью не исчезло.

Вечером, сидя за столом в одной из трех комнат, которые снимала у старой владелицы большого дома, и крутя в руках карандаш, я все же пыталась понять, отчего возникло это чувство.

А заодно, в попытках отделаться от него, копалась в старых студенческих коспектах. Найдя то, что хотела, уселась на скрипучий табурет и пробежала взглядом по записям. Итак, магический амулет, помогающий королям отыскать истинную, работал по строго заданным принципам: он выбирал здоровых, молодых, добрых, умных и верных долгу девиц, в которых не было ни капли магии или связи с потомками древних рас, ныне уже давно вымерших. Если все действительно так, то мне нечего опасаться! Амулет не мог выбрать в жены принцу девушку, отец которой – оборотень. Если только амулет действительно хоть кого-то выбрал.

Разобравшись с одной проблемой, отложила листы и решила освежить в памяти правила поведения в светском обществе. Дело затянулось – читать о том, как правильно кивать головой и насколько медленно двигаться, чтобы создавать впечатление величия, мне категорически не хотелось.

Перед глазами лежала раскрытая книга по этикету, но сосредоточиться на тексте не удавалось. В чем же дело? Мне с юных лет хотелось писать, меня восхищало то, как моя мать с помощью печатного слова примиряла людей с новой реальностью: после того, как завершилась война между людьми и демонами, она первая начала писать о культуре тех и других о том, как они учатся уживаться вместе. Узнавая больше правды об аэрун, как сами оборотни-демоны себя называли, люди меньше их боялись, и сейчас никто не шарахался от меня, когда на макушке снова прорастали перья.

Я с досадой выдернула одно из них и бросила в тарелку, в которой еще остались хлебные крошки.

«Мне нравилось писать, нравилось добиваться правды для людей, и теперь я буду делать то же самое – рассказывать достоверно о том, что происходит в замке, пресекать пустые сплетни», – убеждала я себя, но чувство неправильности никак не проходило.

Решив, что оно вызвано не волнениями, а усталостью, я повалилась спать в надежде, что к утру странное недовольство происходящим оставит меня.

Глава 4

Карета с королевскими гербами посреди обычной городской улицы смотрелась странно. Неподалеку уже шумели торговые ряды, а я, с непривычки слишком тщательно разглаживая бежевую юбку легкого платья, наблюдала за тем, как изящные лакеи, совсем не изящно ругаясь сквозь стиснутые зубы, грузят мои вещи в сундук, прикрепленный к козлам. Некоторые коробки я положила на сиденье – милые шляпки не хотелось мять – я слишком много за них заплатила. Да и понадобиться они могли совсем скоро: я подозревала, что в загородной резиденции придется часто гулять.

Около часа я тряслась, за окном прыгал лес, хотелось одновременно спать и бежать куда-нибудь. Увы, лошади с женским седлом для меня не предусмотрели, в мужском ко двору являться не полагалось, а значит, пришлось смиренно терпеть пытку экипажем. В последний раз я, кажется, ездила на таком еще в Черной Роще, мы с матерью и братьями отправлялись в нем в гости к многочисленным соседям. А потом я уехала в город…

От размышлений отвлекли шпили башен с развевающимися на них красными флагами. Летняя резиденция, насколько я помнила из учебников, представляла собой перестроенный военный форт. Уж не помню, кому из предшественников Ее Величества взбрела в голову идея переоборудовать старые башни, построенные во времена войны между людьми и демонами-оборотнями, в место для загородного отдыха: узкие коридоры, обширные подвалы, крутые лестницы и вечные сквозняки, да еще крепостные стены, которые еще вполне способны выдержать осаду.

Однако серый камень – простой, ничем не украшенный, узкие окна-бойницы и общая атмосфера простоты, не соответствующей статусу кронпринца, мне почему-то нравились. Наверное, в глубине души я всегда хотела побывать в таком форте – осколке истории нашей страны, и тут такой шанс!

Карета миновала подвесной мост, копыта лошадей бодро простучали по светлым, явно свежим доскам. Предвкушая отдых от тряски и возможность сменить платье на свежее, я выскочила из экипажа, с трудом дождавшись, когда лакей, как полагается, откроет мне дверцу, и встретилась с колючим взглядом Малкольма.

И что он тут делает?

Я выдавила из себя вежливую улыбку и бегло осмотрелась, благо полы шляпы неплохо прикрывали лицо от палящего солнца.

Помимо моей кареты во дворе, обнесенном стеной в три человеческих роста в высоту, стояли еще два экипажа. Вокруг новоприбывших невест суетились горничные и слуги, так что я даже не могла разглядеть, с кем именно стою на одной поляне. Тем временем королевский сыскарь двинулся прямо ко мне, ступая бесшумно и расслабленно, как настоящий кот. Наверняка ведь умеет принимать хотя бы полуживотную форму. Интересно, а ушки у него такие-же пушистые, как у тети Сары?

Все мое любопытство как ветром сдуло после очередного грозного взгляда. Ну и чего он сердится? Я же вроде бы его больше не била.

– Леди Даркрайс, – Малкольм поклонился и едва ощутимо коснулся губами моей руки, – мне кажется, Его Высочество вчера более чем внятно оговорил условия, на которых вы можете публиковать свои заметки в газетах, – прошипел он, понижая голос так, что даже я едва слышала его.

– Разумеется, я помню обо всех условиях, но я не могла откладывать такие важные сведения в долгий ящик. Тем более, что написала обо всем строго следуя инструкциям, которые мне пришли, – парировала я. Оправдываться перед главой тайной канцелярии противно – такое чувство, будто он подозревает меня чуть ли не в интригах против Королевы, однако спорить с ним не лучшая идея, нам еще вместе работать.

Малкольм предложил мне локоть, явно намереваясь продолжить разговор. Я хотела было отказать, но когда горничная, спешившая ко мне, почтительно замерла и склонила перед моим нежданным спутником голову, я все же решила не слать провожатого ко всем чертям и обхватила его руку. Вместе мы направились ко входу в форт-замок, и я спиной чувствовала прожигающие меня насквозь любопытные взгляды.

– Бумаги в редакцию вашей газеты были доставлены через пятьдесят две минуты после вашего отбытия из дворца. Спустя еще час свежие экземпляры поступили в продажу, – продолжил Малкольм так же тихо, – час потребовался наборщикам, чтобы напечатать первую страницу, но, насколько мне теперь известно, написание короткой новости занимает у опытного журналиста в среднем от двадцати до сорока минут. То есть, вы начали писать еще до того, как получили документы.

Я подавлено скрипнула зубами и с трудом сдержала пляшущие на языке ругательства. Каков наглец! И когда выяснить успел, если еще со вчерашнего вечера здесь за принцем бегает и шпионов своих расставляет по всем углам? Впрочем, ведь не сам он новости подслушивает – по крайней мере, не все. По городу ходили слухи, что люди молодого Вейна способны узнать что угодно, однако я до конца не верила им. Вплоть до это минуты.

Но зачем? Зачем шпионить в собственной столице, за собственными подданными, которые вполне лояльны к королевской семье? не опасается ли принц, что такой сильный контроль может ударить по его репутации? Или есть другие опасения, намного более серьезные?

– Как бы то ни было, мой текст написан в соответствии со всеми требованиями, также будет и впредь, и вы вскоре сможете лично в этом убедиться, – я оскалилась, подозревая, что от любопытства и злости клыки немного заострились, и получила такую же клыкастую улыбку в ответ.

Каштановые волосы Вейна сверкнули и померкли, как только мы ступили в тень высокой башни. Я тут же задрала голову и всмотрелась в маленькую площадку, которая наверняка раньше была чем-то вроде наблюдательного поста. Эх, забраться бы туда, наверняка с нее открывается отличный вид.

Проследив мой взгляд, Малкольм с пониманием кивнул.

– Должно быть, вам всегда нравилась высота?

Он, конечно, попал в точку, но сообщать ему об этом не хотелось.

– А вам, должно быть, нравится вкус полевых мышей? – передразнила я и первой ступила через порог, минуя распахнутые настежь крепкие ворота форта, которые пробьет не каждый современный таран. Да уж, древние строили на века.

– Предпочитаю кроликов. И догнать проще, и мясо приятнее, – отшутился Вейн.

Впрочем, бросив на него короткий взгляд, я поняла – не шутит, действительно может превратиться в рысь, как и его мать. Эх, почему же мне дар достался такой бестолковый?!

Мы в молчании прошли по широкому коридору и свернули направо. На мой вопросительный взгляд он честно ответил:

– Хочу лично проследить, что вы без приключений доберетесь до своей спальни и не станете ничего вынюхивать.

Я лишь пожала плечами. Не сейчас, так потом – времени до ужина, на котором наверняка что-нибудь расскажут об этапах конкурса, еще много.

– Отбор еще не начался, а ты уже уводишь у меня невесту, – шутливый вопрос Его Высочества раздался за спиной, стоило только подумать о его высокочтимой персоне.