Читать книгу: «Зачётный профессор. Познавательный роман», страница 3

Урок пятый: Глаза боятся, а всё равно в лес смотрят

Звонок прозвенел без опозданий. Вероника сверилась с тонкими золотистыми часами на руке, и стала ждать, когда выйдет большинство студентов, чтобы вновь предаться собственным делам и мыслям. Вопреки её чаяниям, представленный ей Тимур с первой парты прошествовал прямо к ней.

– Ваша лекция произвела на меня впечатление, честное слово!

– В самом деле? Очень приятно, – остановив руку на кармашке для плеера, она убрала её подальше и стала укладывать бумаги.

– Да, вы умеете подать материал. Казалось бы, не самый увлекательный предмет, а я слушал с упоением.

– Ну, что я могу сказать? Поступайте к нам в университет, послушаете ещё, – по-светски улыбнулась Вероника, но её самолюбие, конечно, плавилось от блаженства. Женщины-специалисты – это те женщины, которые предпочитают комплименты не внешности, а тому, что они делают.

– У меня уже есть один диплом, куда мне второй? – доверительно поведал молодой мужчина, облокотившись одной рукой на кафедру. Он же не студент здесь, ему можно немного вольностей.

– Один подставка под кружку, другой под ножку шкафа, – подошел Костя, застегнув папку для ношения тетради. По его тону слышалось, что оба документа он предложил бы засунуть кое-куда подальше, но приличия не позволяли. – В хозяйстве всё пригождается, не мелочись – поступай.

– Да как-то у меня со свободным временем туго… – извиняясь, смотрел в глаза Веронике Тимур, показывая всем видом, что если бы не обстоятельства, он бы дневал и ночевал у подножья её кафедры.

– Да, со временем у всех нынче проблемы, – собрав свой портфель, преподавательница вышла из-за трибуны.

– Могу немного спасти ваше и подвезти, или вы на машине? – уже зная, что нет, полюбопытствовал Тимур.

– Я на метро, и вряд ли нам по пути, – произнесла Вероника Витальевна так многозначительно, что впору было растеряться, но не такому опытному человеку, который поспорил завоевать её.

– Мне в Сокольники, а вам?

– Надо же, – не стала обманывать женщина, – я как раз живу неподалёку от Дворца спорта.

– Вот видите! И незачем лезть в недра земли, чтобы где-нибудь на эскалаторе или в вагоне оттаптывали ноги, – Тимур пропустил Веронику перед собой, но его чуть не толкнул Костя, последовавший с ними, – а ты?..

– Ну, мне же тоже в Сокольники. У нас же общие дела, из-за которых ты меня ждал.

Опомнившись, что именно такую историю придумали, старший на миг прикрыл глаза от огорчения. Значит, уединение отменяется, и им придётся ехать минут пятнадцать-двадцать втроем. Выйдя из здания университета, Вероника остановилась, не оглядываясь, как это делают юные девушки, которые глазами ищут пока незнакомую машину – на какой же их повезут? Женщина посмотрела на Тимура.

– Ведите.

И он подвел её к блестящему дорогому черному автомобилю, открыв переднюю дверцу.

– Присаживайтесь, пожалуйста.

– О, я могу поехать и сзади, думаю, что вам с другом будет удобнее…

– Ну что вы, студент будет ехать впереди своего преподавателя? Никуда не годится, – сдерживаясь, чтобы фривольно не подмигнуть, Баскаев даже чуть-чуть склонился, приглашая.

– Классовое разделение и ущемление по социальному статусу? – протянул за их спинами Костя, – да, ты очень проникся лекцией, а, главное, изъял из неё основную мысль о том, что равенство – залог мирного существования.

– Будем считать, что тут сыграла роль половая принадлежность, – огрызнулся незаметно Тимур, хотя ему хотелось отвесить товарищу волшебного пенделя до мыса Доброй Надежды, – а теорию межполовых конфликтов я ещё не прослушал. Вы в этой теме так же хороши, как в сегодняшней?

– Не мне судить, – села Вероника вперед, поняв, что несмотря на ворчание, Константин всё-таки угнездится позади, – надо будет спросить у кого-нибудь, кто её услышит.

– Если не против, я бы мог заглянуть ещё разок, исключительно для подобной лекции, – устроившись на водительском, Тимур повернул ключ зажигания и стал выезжать со стоянки.

– Пожалуйста, приходите. – Думая, что сейчас речь сама собой зайдет об обмене номерами, Тимур просчитался. – Уверена, что ваш приятель, наблюдательный и ответственный студент, предупредит вас, когда мы приблизимся к этому разделу социологии.

– Всенепременно, – хмыкнул Костя, рассматривая за окном пока медленно проплывающие городские перспективы улиц, – я вовсе не ответственный. Просто пока ещё не потерял интерес к занятиям.

– А что, обычно быстро теряете? – обернулась Вероника Витальевна, придерживая на коленях свой портфель.

– Постоянно.

– Что ещё раз подтверждает ваш лекторский дар, – прокомментировал Тимур.

– Или говорит о том, что это лишь начало учебного года и вторая пара, – парировала доцент Черненко, успев заметить, что Костя достаточно замкнут в своих подспудных мыслях, в отличие от искреннего скептицизма, вылезающего наружу.

– О, это ещё ни о чем не говорит, – покачал головой младший, – можно потерять интерес и после первого раза.

Вероника не дотянулась лицом переглянуться с задним пассажиром, а Тимур не смог отвлечься от дороги во время поворота на большом перекрестке, но всех пронзила одна и та же идея: «Мы всё ещё говорим о занятиях? И если да, то занятиях чем?». Так как между доцентом и её аудиторией достаточно трудно незаметно завести беседу о сексуальной составляющей жизни, да так, чтобы это не было навязчивым, то Тимур решил не упускать момента и не соскользнуть с тонкой дорожки, пока на неё встали ноги.

– После первого раза интерес только просыпается, поверь мне, – менторски поднял палец вверх рулевой, хотя слова совершенно не соответствовали его поведению в жизни. На гастролях он мог пропустить за ночь через свою постель нескольких девиц, а потом даже не вспомнить, как они выглядели. Софистика Тимура, как ей и положено, была пустой и ничего под собой не имеющей, кроме желания добиться с её помощью определенных целей.

– Тебе? Тебе поверю, святой человек, – усмехнулся Костя.

– Что ж сразу святой? Никто не безгрешен, – он жалел, что позволил поехать третьему, не найдя никаких отговорок.

Не вовлекаясь в диспут, Вероника полезла за плеером, желая сделать это не привлекая к себе внимания, но Тимур заметил и тут же переключился с коллеги на более стоящий экземпляр.

– Включить музыку? Что вы любите слушать?

– Моцарт, сороковая соль минор? – предположил Костя, заретушировав насмешку в глубине имени великого композитора, нумерации его симфонии и обозначении тональности.

– Попса, как и соль минор двадцать пятая, – не на ту напал парень, – удивительно слышать от так глубоко вкапывающегося в материал студента такое поверхностное предположение о творчестве Вольфганга Амадея. Вы слушали другие его вещи?

– Разумеется, – вспыхнул Костя, не предполагая, что научный сухарь может что-то понимать в музыке. Ему захотелось заявить о своих успехах и знаниях в этой области, но поборов себя, он сдержался. – И если на то пошло, то я люблю более позднюю классику.

– Ну, а я отвечу на вопрос, – Вероника вернулась к Тимуру, предоставив «галёрку» и дальше самой себе, – я слушаю не музыку. Сейчас намеревалась Спенсера.

– Вот как? – понятия не имея, кто такой этот Спенсер, убрал палец от магнитолы водитель, – так, вы против попсы?

– Не против, но я в ней не разбираюсь. Музыка стала однотипной, искусственной и из-за студийных обработок слишком стерильной, что для меня равно мертвости звука. Я люблю живое исполнение, лучше оркестровое. Оно не ударяет басами по мозгам, разрушая их работоспособность. Вы ведь, наверняка, знаете историю музыки и современных направлений, не так ли? – уточнила женщина, не собираясь скрывать, что в курсе рода деятельности друзей. Редкий артист не имеет за плечами хотя бы музыкальной школы.

– О, так вы видели… мм… наше творчество? – сыграл приятное удивление Тимур.

– Мы знаем историю музыки, госпожа Черненко, – не сбился Костя.

– Творчество не очень, я видела ваши лица на плакатах по городу, – тихо и коротко посмеялась она, – так вот, поющие и кричащие из колонок песенки являются в наше время ни чем иным, как очередным ключом для манипуляции массовым сознанием. Замечали, что некоторые композиции совершенно не нравятся изначально, а потом вдруг вслушиваешься и втягиваешься? Это определенные ритмы и такты, обладающие способностью вводить организм в транс, или менять частоту пульса человека. А там и выброс адреналина, и своеобразное привыкание, сродни наркотическому… Многие мелодии за счет определенного ультразвукового сигнала вызывают резонанс частиц или отдельных органов. Но не все сигналы положительные. Если вибрацией «натуральных» инструментов: флейты, арфы, фортепиано – можно лечить, то техно-направления чаще действуют разрушительно. Нейроны страдают от неблагоприятного воздействия, и можно сколько угодно обвинять экологию и прочие социальные проблемы, но взгляните, что слушает нынешняя молодежь, и вы поймете, откуда столько глупых, бездушных, депрессивных личностей, нуждающихся в возвращении к гармоничному состоянию.

– Эм… – только и произнес Тимур, переваривая. Если на каждый мимолетный вопрос будет высыпаться такая тирада нравоучений, то его нейроны не выдержат первыми. Воздействие не просто неблагоприятное, оно губительное! – Вы хоть что-нибудь не знаете в этом мире?

– Очень, очень многого! – пообещала Вероника, но мужчине это обещание показалось неисполнимым.

– Как с вами сложно, Вероника, чувствую себя дураком… – ничего подобного не чувствуя, признался Тимур, если можно назвать признанием корыстный обман, претендующий на создание правдивого образа, – о, простите, ничего, что я по имени? Но я как-то… знаете, рядом с молодой женщиной всегда начинаю ощущать себя старше.

– Боюсь, старше меня вам не стать даже приблизительно, – заговорщически наклонившись к нему, она поведала лукавым голосом мачехи Белоснежки, предлагающей укусить яблочко, -давайте не будем называть меня по имени хотя бы при моём студенте, а то мой авторитет рухнет, как карточный домик.

– Женщина всё равно не может быть авторитетом для мужчины, – отозвался Костя, от которого и не скрывали заговор, – авторитет – это что-то вроде примера для подражания, и его нужно искать среди себе подобных. Женщина может вызывать лишь уважение и восхищение.

– Что тоже неплохо, – пожала плечами Вероника, – и кто же у вас авторитет? Ницше, трудоголик Кант, отшельник Шопенгауэр, кто-то ныне здравствующий?

– Стьюи Гриффин¹. Сложно регулярно быть младшим среди большой группы людей… – серьёзно пошутил Костя, но не знающая американскую мультипликацию Вероника Витальевна не смогла оценить юмора, попытавшись припомнить услышанное имя.

– А кто он?

– Не берите в голову, это ирония, – исправил положение Тимур, спеша переключить внимание на себя, – я вот поклоняюсь людям, которые посвящают свою жизнь на благо других: меценаты, альтруисты, волонтеры. Был период, когда я увлекался гандизмом… а что насчет вас? У вас есть кумир?

– Скорее нет, чем да. – И, если кто-то из присутствующих рассчитывал на упоминание Склодовской-Кюри² или Панкхерст³, то был слегка удивлен итогом: – Возможно, моя мать.

– Ваша мать? – повторил, чтобы убедиться, Тимур, – а кто она по специальности? Чем занимается?

– О, у неё даже нет образования никакого, кроме школьного, – Ника безмятежно указала на подъезд, у которого следовало её высадить, – просто она умеет быть счастливой. Это то, чего не умеют люди, умеющие и имеющие, казалось бы, всё. Вот здесь притормозите, пожалуйста. Спасибо.

Тимур, пока она отстегивала ремень безопасности, бросился вокруг машины, чтобы открыть ей дверцу.

– Не стоило, – польщено улыбнулась Вероника, находящаяся рядом с мужчиной недолго, а потому ещё не раскусившая его переигрывание. Да и разве каждого можно разоблачить? Кто поручится, что это не природное джентльменство?

Подав ей руку, Тимур довел женщину до домофонной двери.

– Вероника, вы удивительная женщина. Я ещё никогда не встречал такого уровня знаний, такой эрудиции, такого широкого кругозора. Я поражен и очарован. – Она покосилась ему за спину. Постер с рекламой свеженького сериала уже сменился на лицо какой-то актриски с баночкой всемогущего крема, омолаживающего за одну минуту на десять лет. Десять лет. Где-то такая разница в годах между ею и этим, выглядящим немного старше своего возраста, соблазнительным артистом.

– Благодарю, мне тоже было приятно познакомиться, – она принялась искать ключи от дома.

– Можем мы ещё как-нибудь увидеться? – не оттягивая, в рамках вежливой формы, спросил Тимур. Ника подняла глаза, не ожидав, что за комплиментами последует ещё что-то. Или предчувствуя, но уже не придавая подобному значения.

– Приезжайте ещё на лекции, – милостиво пригласила она, всматриваясь в стоящую перед ней фигуру. Красив, крепок, мужественен, обходителен. Очевидно, к чему он попытался перейти, но он друг её студента и открывать свои личные пристрастия с тем, с кем имеешь общих знакомых в пределах работы – неэтично.

– Только так? Иначе вас встретить невозможно? – стараясь не быть ни настойчивым, ни уступчивым, не ушел Тимур.

– У меня сейчас очень забитый график. Совещания, профессорские съезды, конференции, лекции и подготовки, – попыталась отболтаться Вероника, избегая лишней суматохи, которую создадут добавления в хорошо распланированном расписании. Но стоя в полуметрах от затянутого в лоск и блеск молодого мужчины, испытующе и с плохо прикрытым влечением смотрящим на неё, женщина ощущала в себе женщину, которая давненько никуда не выбиралась, тем более, с настолько роскошным спутником.

– Я всё понимаю, у меня самого график просто жуткий, поэтому обещаю не быть назойливым и отнимать минимальное количество времени. Хотя бы один час на ленч или ужин мне подарите? – Взвешивая «за» и «против», Ника быстренько вычислила максимальное совпадение удобства, пользы и удовольствия.

– Заезжайте на следующую лекцию. Прямо из университета заедем куда-нибудь перекусить. Вас устроит? – Не нужно будет идти на метро, доставят до дома, поест в хорошем ресторане за чужой счет. Чудесно. Денег у Ники и самой хватало, и она не была жадной, но несомненная выгода и экономия на лицо. И одна совместная трапеза ни к чему не обязывает.

– Буду как штык, – глазами, наполнившимися обожанием и вожделением, окатил Тимур женщину и, кивнув, отступил к машине. Махнув ему и Косте – в сторону автомобиля, – она пошла в подъезд.

– Что-то ты долго, она не бросилась упрашивать тебя сама взять её на пороге? – ухмыльнулся младший «соблазнитель на спор», не став пересаживаться вперед. Сзади и справа всегда ездит начальство, шефы и блатные. Он на своём месте.

– Нет, но судя по всему она не против к этому прийти, немного поломавшись. Обычная баба, ничего сложного.

– Ну да, ну да, – расплылся Костя, через призму Фрейда вспоминая её фразу, обращенную к нему: «Во время введения вы поразили нас глубоким пониманием темы». Во время введения тем сильнее поражаешь, чем глубже, всё верно. Только они, всё же, ставили на чувства, а не обладание телом и тут, по всем признакам, у него перед Тимуром явное преимущество. Ну что понимает этот жеребец в тонких материях чувствительного мира женских привязанностей? Они же не влюбляются через постель – это мужчины так могут, поэтому Костя и не хотел, чтобы дело дошло до секса. Это слишком интимно и, будь ты хоть трижды холоден и равнодушен к соблазняемой, побывав с ней под одеялом, невозможно будет отделаться от грязного чувства собственной отвратительности, если её после этого бросишь. Если сможешь, потому что секс был маленькой ловушкой для самого Константина.

Урок шестой: Под лежачий камень готовь сани летом

Сигнал о начале пары был дан, и, не медля ни секунды, Ника, с места в карьер, принялась диктовать закрепляющий материал по классической теории эволюционизма и общественного прогресса Герберта Спенсера, не возвращаясь к краткому экскурсу в его биографию, а сразу же открывая новые знания из рассуждений знаменитого ученого. Ника вообще редко что-либо повторяла, считая, что по-настоящему важное никто не забудет. Если мы хотим есть – мы не забываем об этом, если хотим спать, то не забудем поспать. Если у нас собеседование, решающее всю будущую жизнь, то лишь последний дурак опоздает на него, а нормальный человек придёт загодя. Так она относилась и к знаниям. Если они нужны – они впитаются, и никакой растерянностью, неспособностью и бесталанностью оправдаться было перед ней нельзя, за исключением патологических случаев склероза, вызванного физиологическими нарушениями. Сама она с возрастом запоминала многое быстрее, чем раньше, и корила себя в душе, когда всё-таки что-то вылетало из головы. Возможно, пренебрежение повторениями было связано всё с тем же опытом молодости, когда она поняла, что дважды наступают только на грабли, а остального достаточно и по разу.

В аудиторию открылась дверь, и появился Константин.

– Простите, могу я войти? – он всё это время стоял за дверью и нетерпеливо отмерял минуты, когда можно будет появиться, прикинувшись опоздавшим. Так он намеревался привлечь внимание и, соответственно роли злого гения, позлить женщину. Но педантичный и пунктуальный, Костя разгневал и себя самого, не выдержав стоять дольше ста двадцати пяти секунд в опустевшем коридоре.

– Присаживайтесь, – указала Вероника Витальевна ему на незанятое место, которое он облюбовал на предыдущих занятиях.

– Я задержался, прошу меня извинить, – осознание непоправимой ошибки, кощунства наигранно отразились на лице парня. Ему не понравилось, что разрешив переступить порог, Вероника тут же опустила глаза к записям. Неужели осталась равнодушна к его непозволительной задержке?

– Зная вашу собранность, не сомневаюсь, что при желании вы могли бы и не опоздать. – так же, как она сейчас, мог бы улыбнуться айсберг Титанику: льдинисто, белоснежно, но бездушно, будто говоря «прости, друг, но я тебя потоплю». Костя сел, понимая, что Вероника догадалась о том, что причина его опоздания была либо несущественная, либо вовсе вымышленная. Да нет, она не может так запросто его читать, просто природная язвительность заставила её попасть в цель не метясь.

– Я не много пропустил? – уточнил молодой человек, раскрыв блок-тетрадь на отделенной зеленым разделителем социологии. Тон его, как обычно, был до того щепетилен и вкрадчив, что отвечать на него колкостью или грубостью выглядело бы откровенным хамством, тут преподавательница не могла поставить себя под удар, начав атаку первой.

– Как вы помните, – на радость прохлопавших ушами на прошлой лекции и на удивление себе, освежила Ника, поглядев на Костю, – мы остановились на том, что Спенсер, как эволюционист, рассматривал социологию неотъемлемой от биологии, анатомии, этнологии и антропологии, в связи с чем развитие общества ставил в прямую зависимость с законами природы и её развитием. Общество было для него неким организмом, функционирующим тем лучше, чем крепче во взаимосвязь входят его части – индивидуумы. Однако целостный предмет всегда нечто более значимое, чем сумма его частей. Дом, например, пригождается больше, чем отдельно разбросанные кирпичи, из которых он состоит, даже если их валяется столько же. Именно на этом основывается здоровое общество: оно должно понимать необходимость сплоченности, не превознося над ней собственную, личную значимость каждого.

Так вот, товарищ Константин, – на уже понимающего, к чему всё идет, воззрилась поглаживающе-уничтожающе Вероника Витальевна, -вы появились очень вовремя, чтобы продемонстрировать нам, как неуважение к делу общества в лице отдельно взятой студенческой группы стопорит и дело каждого, ведь вместо того, чтобы прокручивать одно и то же, сбиваясь с намеченного плана, мы все вместе могли бы двигаться к следующей теме.

Щёлкнув автоматической ручкой, Костя подумал, что опозданиями снова пользоваться не намерен и нужно придумать что-то более изощренное, чтобы пробить броню этой зачехлившейся в синий костюм энциклопедии.

Первый же открывший дверь студент дал добро Тимуру, подъехавшему вовремя, для того, чтобы вторгнуться в пенаты науки, оседланной Вероникой. Выпустив тройку прячущих за ладонями улыбки девушек, артист не уступил парням и оказался возле кафедры, где упаковывала свой портфель доцент Черненко. Увидев его, она изумленно выгнула брови, будто опомнившись. Или хорошо изобразила эмоцию, которой не было.

– О, а я почти забыла, что вы обещали приехать! – Ника поглядела на своих учеников, гуськом тянущихся на выход.

– А я вот не забыл, – чарующе прошептал Тимур, но пока без интимной дрожи в горле.

– Я думала, лучше бы вы подождали меня внизу… зачем же было подниматься сюда? – её глаза приструнили его громким манифестом «не компрометируй порядочную женщину!», но губы заботливо излучали тепло полуулыбкой.

– Я надеялся услышать что-нибудь через замочную скважину, чтобы приобщиться к мудрости, – продолжал выписывать кренделя с комплиментами и заинтересованностью Баскаев, – но тут плохая слышимость, а прервать вас и постучаться я не решился.

– Что ж, – посмеявшись его шутливым и милым оправданиям, Ника взяла себя в руки, увидев приближающегося к ним Костю, который не покинул зал, а остался, молча переделав дуэт в трио, – ещё не наскучило?

Не ожидавший, что обратятся к нему, Костя замедлился с ответом, не сразу и поняв, к чему был задан вопрос? К тому, что он раздражает её своим поведением на парах?

– Простите, я… – подбирал слова парень, но был спасён самой же напавшей.

– Я о том, что вы быстро теряете интерес. Социология ещё наплаву? – У Кости будто камень с души упал.

– Ах, это! Нет, что вы, сегодня было не менее увлекательно, чем всегда. Что нас ждет на следующей неделе?

– Теория психологии народов и многообразие культур, их социологическое понимание, – точно зная, что и когда преподаст, отчиталась Ника и подарила студенту многообещающий вызов, – думаю, о культуре вам тоже полезно будет послушать, это неотделимо от координированной коллективной деятельности. Не опаздывайте, пожалуйста.

– Ну что вы, это не повторится, – заверил он. Тимур, не размыкая рта, покашлял в губы, напоминая о себе. Женщина обернулась и подняла ладонь, указав на него Косте.

– Вот, ваш друг пригласил меня на ланч. – Тимур внутри вознегодовал, что прямолинейность лишает его пока надежды на закулисную игру. Это что же, Вероника отсекает любые возможности романа? Саму её, похоже, забавляла ситуация. – Как вы думаете, это чтобы помочь получить вам пятерку на экзамене?

Товарищи переглянулись. Знала бы она, зачем это нужно! Костя сдержанно приподнял уголки губ.

– Тимур лишён корыстных мыслей, и вряд ли бы до такого додумался, – обелил его приятель, – к тому же, было бы ниже моего достоинства получить хорошую оценку по каким-либо причинам кроме прямой: усвоенных знаний.

– Рада слышать, тем более, что задобрить меня невозможно и я даже своих племянников без честной сдачи экзаменов в университет не приму, – тронулась с места Ника, поведя с собой двоих спутников, одного по левую руку, другого по правую, – а вот обозлить меня можно, так что если господин Баскаев плохо себя будет вести, я отыграюсь на вас, и вы будете отчислены.

Костя споткнулся на пороге, вперед собеседников вылетев широким шагом. Со скрытым испугом он всмотрелся в Веронику Витальевну, чьё лицо затемнилось в промежутке коридора, куда не упал свет из двух окон в разных концах.

– Шутка, – непоколебимо успокоила она, выбесив молодого человека. Тимур, подделываясь под настроение дамы, похохотал, похлопав по плечу Костю.

– Юмор у вас плоский, если честно, – «как и задница» про себя добавил парень, переходя на боевые позиции и выставляя штыки. Ну-с, время отрицательного персонажа пришло, он же говорил, что в таких, холодных и издевающихся, бабы и влюбляются. Пора потихоньку подливать масла.

– А я думала, что черный.

– Черный юмор – это хоть какой-то, а плоский – это его отсутствие, – парировал Костя.

– Отсутствие результата – тоже результат, как говорил один мой знакомый профессор. Но, благо, мне и не в развлекательных шоу выступать, – как бы невзначай заметила Ника, намекнув на то, что кое-кому участвовать, и таким образом опустив его до уровня клоуна.

– Ладно, нам пора, – прервал вакханалию острословия Тимур, дав невидимую отмашку соперникам. – Кость, сам доберешься? Тебя подвезти не могу сегодня.

– Конечно, без проблем! – махнул он рукой удалившимся, быстро с ним попрощавшимся разнополым особам. Глядя вслед, Костя произнес про себя: «А отсутствие задницы – тоже задница?». Нет, они с Никой определенно не заводят друг друга, только раздражают, а без искры разве влюбишь в себя? Под лежачий камень вода не бежит, так может всё-таки имитировать хоть какую-то страсть? Имитировать… Молодой человек ещё раз посмотрел туда, где исчезли двое. Эта худощавая фигура всё ещё стояла перед его глазами. Как бы не дошло до греха, и не пришлось имитировать равнодушие!

– Ты тоже думаешь, что у меня нет чувства юмора? – допивая латте, озадачила Вероника Тимура. Как только они взяли в руки меню ресторана «Дюплекс», куда их привёз мужчина, они договорились перейти на «ты», чтобы не сковываться в официальной обстановке, которая помешала бы получить удовольствие от солнечного дня в чудесном кафе.

– Нет, в тебе есть всё необходимое, и нет ничего лишнего, – сказал Тимур, ловя греющие лучи, падающие на столешницу через окно, серебряной ложкой, вытащенной из своего черного кофе. Прежде ему ещё и пришлось уточнить, демонстрируя воспитание, как позволит к ней обращаться Ника и на вариант «Вера» она дала категорический отказ. Многие женщины не любят, когда к ним обращаются определённым образом. – Тебя это задело? – вернулся к вопросу о чувстве юмора Баскаев.

– Нет, вовсе нет, – с солнечными зайчиками на щеках, Ника выглядела вполне ещё девушкой. Тонкий слой тонального крема, дающая естественный эффект тушь и натурально подрумяненные скулы – не такой уж она и книжный червь, чтобы не следить за собой, и скорее тянет на деловую леди, чем на лабораторную исследовательницу. – В моей профессии важно, чтобы со студентами находился контакт, тогда они лучше пережевывают то, что я им даю. И если молодёжь не улавливает моих попыток вставлять остроты, или они им кажутся неуместными, то стоит переработать методику, к которой я привыкла. Возможно, она устарела…

– Не бери в голову замечания Кости, ему никогда ничего не нравится и ему невозможно угодить.

– Правда? – удивилась она, – кто ж его так избаловал? Поклонницы?

– Да нет, он таким родился, наверное, – пожал плечами в приятно-бежевом пиджаке Тимур. Белая рубашка обнажала его шею расстегнутым воротничком до ключиц, и контрастируя с ней, загорелая кожа отдавала темпераментной смуглостью. – Ему нравится всех раздражать, троллить, как это модно сейчас говорить.

– И никаких предысторий, повергших его в такую мерзопакостную ракушку? – облизнув губы от пенки, Ника пододвинула чизкейк. Этот лёгкий полдник оказывался привлекательнее, чем от него ожидалось. Погода, атмосфера и поведение визави подкупали.

– Никаких. Я не самый близкий друг Кости, но могу гарантировать, что ничего потрясшего его черствую душеньку не происходило. – «Ага, значит, защитный саркофаг из брюзжания, по-умному выстроенный из-за наблюдений за чужими провалами» – подумалось Нике, и она открыла рот, развить тему, но Тимур отмахнулся: – Да что мы всё о нём? Давай лучше о тебе.

– Обо мне? Что ты хочешь знать обо мне?

– Всё! – не отводя глаз от её глаз, выдохнул молодой мужчина и поправил запонку. На заминку Ники он смущенно опустил взор к чашке. – Прости, это так нагловато и глупо звучит, к тому же, банально.

– Да и я люблю конкретику, – подтвердила женщина.

– Хорошо. Конкретика: я понял, что ты не замужем, но… меня не подстережёт за углом какой-нибудь ревнивец?

– Ты боишься соперничества? – театрально не веря в саму идею подобного страха в Тимуре, Вероника откинулась на спинку удобного стула.

– Скорее наоборот, оно меня подстегивает, – зачем-то ляпнул о себе правду Тимур и задумался, а как бы следовало сказать, если бы это должно было соответствовать его образу без сучка, без задоринки?

– Тогда, если у меня никого нет, мне следует завести кого-то для твоего азарта? – смелость фразы бальзамом вылилась на самолюбие артиста, не перестающего им быть даже сейчас, в своей несценической жизни.

– То есть, ты хочешь подогревать мой… азарт? Пусть это будет называться так.

– Я просто поинтересовалась, – Ника заказала ещё латте, не торопясь уходить отсюда. Это показалось Тимуру добрым знаком. – Однако предпочитаю, когда мужчине требуется охлаждение, а не подогрев. Слабые батарейки и не держащие зарядки аккумуляторы не в цене.

– Я… даже не знаю, что и сказать, чтобы не показаться слишком пошлым, – изобразил он такт и чуткость.

– Тогда помолчим. При отсутствии нужных слов – это лучшее решение, – Ника отвернулась к окну, наблюдая за прохожими, снующими по тротуару. Рабочие, школьники в форме: коричневой, бордового оттенка, шоколадного, синей, фиолетовой, серой; студенты, тётеньки и дяденьки, в спортивной одежде и строгих костюмах, от мала до велика; вот он, предмет её изучения воплоти – социум. Все такие разные, каждый занят своим делом, большинство ничего не знает о других, не разделяет чужих вкусов и, порой, осуждает их. И всё-таки они живут под одним небом, как единый организм, и без труда одного, может статься, не выживет другой, не предполагающий этого и не ценящий вклад незнакомца до поры, до времени. Как сложен этот механизм и как невозможно выстроить его до идеального! Спенсер был неправ, как ни вторгайся в сознание масс, предсказать его направление – невыполнимая задача, потому что нельзя предсказать даже поведение отдельно взятого человека. Она и своё-то предсказать не всегда может.

В помещении, отгороженном стеклянной витриной, было уютно, хотя и не очень тихо. Запах жареных зерен кофе, сливок, карамели и ванили доносился от стойки с кассой, за которой готовились заказы. Тимур решил, что затягивать с немыми диалогами не стоит, поскольку взгляд Ники говорил, что она далеко ушла отсюда в размышлениях.

– Так, возвращаясь к конкретике, – вторгся в зону воображаемого симпозиума по психологии мужчина, – могу я узнать, когда, к примеру, у тебя были последние отношения?

– Последние? – убрав кулак из-под подбородка, выпрямила спину женщина и с хитринкой прищурилась, – последних у меня ещё не было, Тимур.