Читать книгу: «Записки об экзорцисте», страница 4
V
Антон вскарабкался в по-прежнему открытое окно спальни Оксаны и спрыгнул на паркет. В лицо ударил тяжелый едкий воздух. Сладковато-приторный запах говорил о разложении, приторный настолько что к горлу Антона подошел ком. «Что за вонь!»
Идя на запах, Антон подошел к кровати. Свет луны прекрасно освещал комнату из открытого окна. Явственно ощущая очаг гниения именно здесь, он заглянул под кровать и увидел лежащее тело. Отпрянул с отвращением. Несколько помедлив, в два толчка подвинул кровать, та по гладкому паркету легко отодвинулась в бок. От увиденного Антону сделалось худо: на полу, на серой мешковине лежал иссушенный разлагающийся труп мужчины, в области сердца у него торчал стилет. Судя по характерному цвету кожи, мертвец здесь лежит несколько недель. Все же Козловский сделал снимок по привычке и поспешил поставить кровать на место, как было.
Вернувшись назад, в ночной закрытый магазин, он позвонил Жене и через полчаса заспанная хозяйка приехала, и отперла входную дверь.
Женя испугано хлопала ресницами и то и дело охала, когда слушала о находке Антона, тот не стал будоражить нервы девушки фотографией, ограничился лишь живым описанием.
– Я думаю этот купец связался со скопцами, чтобы откупить дочь у смерти заколол врача и оставил сушиться. Только когда мы вошли в комнату, туда попала влажность нашей весны и он стал гнить быстрее, там просто невозможно находиться. Всё сходится. Он не знал, что Оксана сбежала с сыном конюха в Америку, а врач Кользин стал невинной жертвой этой жуткой ситуации.
– Это печально, очень жаль этого врача, прям очень. Надо же так умереть. Лечил, а ему так отплатили.
– Ну да. Свинство и лютая жестокость. Только сами туда больше не ходите. Опасно.
– Хорошо.
Половина следующего дня тянулась размеренно. В ожидании новых клиентов Антон приготовил кальян я под его мерное бульканье смотрел телевизор. «Никогда трупов не видел, вот уж довелось то, ну зато все точки над i расставлены, а все таки очень жаль что с этим Курвуазье не вышло денег срубить, обновил бы автопарк».
В обед раздался звонок телефона. Это была Женя. Антон насторожено, в ожидании новых неприятностей ответил. Девушка была напугана:
– Антон, тут что-то странное творится, похоже тоннель закрылся, только я в зеркале до сих пор Аракчеева вижу.
– Буду через полчаса.
И действительно, в напольном высоком зеркале был виден купец Аракчеев, вид его был изможденным. Комната была еле освещена: два канделябра с горящими свечами наполняли мягким светом подаваемую «картинку» из прошлого. Мужчина беспомощно пялился с той стороны в зеркало и что-то кричал. Антон решил сходить к нему в комнату, но поднявшись по лестнице уперся в кирпичную стену – коридор исчез, словно и не было его. Вернулся к хозяйке магазина. Купец Аракчеев метался из угла в угол комнаты своей дочери. Завидев вернувшегося Антона, он вероятно, решил объясниться и взяв пред собой зеркало как камеру смартфона для создания селфи, подошел к двери комнаты, отворил дверь, а за ней кирпичная стена. Аракчеев, вытирая рукавом слезы подошел к окну и отодвинул шторы – вновь кирпичная стена. Федор Аракчеев, в очередной раз спустившись в комнату дочери оказался в зловещей ловушке.
– Это действительно жутко, – сказал Антон, глядя на метания купца, – один на один с трупом им же убитого доктора. Вот тебе и наказание.
– Ужас, кошмар! Заберете от меня это зеркало?
– Могу отнести его на чердак, как догорят его свечи картинка будет представлять из себя сплошное черное ничто.
– Не хочу это видеть, отнесите, пожалуйста, и спасибо вам за работу.
– Пожалуйста.
Дом в парке
I
Майские и еще такие прохладные сумерки заставили поднять воротник джинсовой куртки. Начинался мелкий дождь. Старая асфальтированная дорожка повернула налево и за деревьями оказались первые домовладения, сокрытые от глаз посторонних высокими кирпичными и металлическими заборами. В доме по адресу Липовая, 25 жил обратившийся клиент Антона – по дребезжащему голосу из телефонной трубки какой-то старикан. Через десяток-второй шагов начался забор из красного кирпича. Подойдя к воротам, Козловский увидел старую табличку с нужным адресом. На двери висел звонок.
Антон нажал на черную кнопку. В это же мгновенье яркая вспышка молнии ослепила его и заставила содрогнуться, а раскат грома прокатился по вечернему воздуху, оглушив. В ушах появился мерзкий звон, переходящий в жужжание, словно туда влетела пчела и не может найти выход обратно. Металлическая дверь открылась и на пороге предстал седобородый, высокий старик в коричневом костюме.
– Антон? – радостно улыбаясь, спросил хозяин домовладения, – колдун-экзорцист?
– Да, вы Серафим?
– Верно, проходите, идем в дом. Легко ли меня нашли?
– Да, по навигатору, только не с той стороны припарковался, пришлось пройтись. Собаки нету?
– Не держим.
Антон шагнул внутрь и оказался на ухоженной зеленой лужайке. Жужжание в ушах постепенно проходило.
– Вы ботанику любите? – поинтересовался Серафим.
– Как сказать, терпимо отношусь, люблю фрукты-овощи.
– Ха-ха, забавно сказано, здесь у меня газон канадский, элитный считается.
Территория была огромна. «Лужайка как перед Белым домом, прям», – подумал Антон, следуя за стариком по тропинке, мощеной камнем. Казалось, дом в дали был старше прочих жилищ района. Двухэтажный с мансардой. Вытянутые узкие окна с деревянными рамами, словно бойницы замка были обращены к идущим выразительными «глазами». Ко входу вели три каменные ступени, поднимаясь по которым Антон подумал, что что-то позабыл.
– Мой дом самый старый в окрестностях. Старинный, начало прошлого века. В прошлом году ремонт делал – крышу менял.
– Интересно.
Внутри пахло как-то по-особенному, старыми книгами и деревом, в просторной прихожей горела люстра во множество огней. Стены были оклеены красными шелковыми обоями в золотистую полоску. «Старик живет здесь один? Слишком много пространства для него одного здесь» Слева была широкая деревянная лестница, ведущая на второй этаж.
– Вы один здесь живете?
– Да нет, – уклончиво и не ясно ответил Серафим.
– Значит здесь у вас полтергейст случается?
– Постороннее, да.
– Надо ритуал делать, упс, а я сумку забыл! В машине или перед воротами оставил, надо забрать! Я сейчас.
Антон выбежал наружу и помчал по мощеной дорожке к выходу. Позади слышались слова Серафима:
– Стой, стой! Козловский! – голос старика был резким и надменным.
Антон тут же обернулся и вместо Серафима на пороге дома увидел большого ворона. Птица каркнула, взмахнула крыльями и улетела в небо, сокрытое тучами. Антон в замешательстве смотрел в пустоту открытой двери.
«Куда он делся? Только что же был здесь, кричал мне. Старикан же. Ладно, ладно, надо сумку забрать»
Развернулся и быстрым шагом направился вниз по дорожке к выходу за сумкой. На лужайку начал опускаться туман. Чем дальше он отходил от дома, тем гуще было белое облако, словно густая пелена, сошедшая с небес и окутавшая участок. Антон шел уже пять минут, но забора и высокой металлической двери всё не было видно. Его охватила легкая тревога.
«Сумка с травами и мантией, сумка»
Шаги его стали быстрее, на дорожке начался небольшой подъем и через сотню метров он разглядел сквозь туман белый силуэт особняка. Пройдя еще немного, дом стал отчетливо различим, так и есть – двухэтажный особняк с мансардой. В растерянности Антон развернулся и уже побежал по дорожке. Спуск и вновь легкий подъем. Сбив дыхание, он перешел на шаг и через сто метров снова увидел очертания особняка в густом тумане.
«Это что-то невероятное и пугающее. Что за фокусы?»
Развернувшись и пробежав тоже расстояние со всех ног, он опять оказался перед странным домом. Запыхавшийся Антон решил найти внутри старика Серафима. «Какая-то волшебная лужайка или же дорожка лежит вокруг дома?» Когда он шел сюда в первый раз расстояние показалось довольно таки небольшим.
– Серафим! – крикнул Антон, войдя в прихожую. – Вы где? Что это за шутки? Мне нужна моя сумка. Я пойду домой.
У стены, рядом с лестницей стояли в рост Антона напольные часы с длинным маятником. Их звучный счет секунд наполнял тишину прихожей. Температура в доме была явно ниже привычной комнатной. Послышались тяжелые шаги по лестнице. Скрип пары ступенек и на первый этаж спустился высокий и грузный человек, внешность которого могла сказать о нем, что он весьма добродушный и любит хорошо покушать. Лысая голова, похожая на сплюснутый мяч, нос-картошка и губы в улыбке. Полный мужчина одет был в черную кожаную куртку и голубые джинсы. Всё также радушно улыбаясь, он протянул руку в приветствии и произнес низким хриплым голосом:
– Колян.
– Антон, а вы хозяин дома?
– Неа, я тут так, по работе заехал.
– А где Серафим? – Антону не терпелось убраться домой из этого места.
– Дед этот?
– Ну да.
– Я привез его сюда, с багажом, донес сумку и застрял здесь, короче.
– Как это застрял?
– Ну вот, ты уже третий.
– Есть еще кто-то?
– Юрок, он где-то на кухне, наверно.
– Что вы здесь делаете и куда делся дед?
– Сам не знаю, ты это, зови меня Туча, меня так все зовут, я таксист сам, еще в охране работаю, а ты кто?
– Я экзорцист и колдун Вуду.
– Чего?
– Оккультные практики, меня сюда и позвали изгонять посторонние явления. Сумку у ворот забыл, надо забрать и валить отсюда.
– Не получится.
– Почему?
– Ну ты ходил к воротам? Нету их, одна дорожка и туманище.
– Что делать будем?
– Пойдем выпьем чего.
– Сколько вы здесь уже?
– Я не помню даже, типа долго, несколько неделек. Надо у Юрика спросить, идем на кухню. Может он считает.
Туча повел Антона по темному коридору, связывающему прихожую с кухней. В доме было прохладно, настолько, что изо рта шел пар. Кухня в доме была внушительных размеров. Правда со временем белая плитка с голубым узором на стенах изменила цвета и приобрела царапины, но все же выглядела довольно симпатичной. У большого окна стоял широкий стол, за которым сидел щуплого вида человек в очках и пил кофе.
– Юрик, – прокричал Туча, – у нас тут прибавление, смотри кто пришел, колдун, как там?
– Вуду, – ответил Антон.
– Юрий, – протянул тощую руку мужчина в очках и предложил кофе, – только сварил, горяченький. Садитесь.
– Мне домой надо, – сказал Антон и сел на стул с высокой спинкой.
– Не выйдет.
– Как это?
– Застряли мы здесь.
– Это шутка?
– Серьезно.
– Мне не смешно.
Туча прохрипел:
– Юра, сделай и мне кофе.
Маленький и быстрый Юрик подхватился к плите, достал из шкафа чашки, разлил черный, как смоль кофе из турки по маленьким чашкам, и поднес их Антону и Туче. Антон взял чашку, и отхлебнув, поставил её на стол – моментально образовалось коричневое круглое пятно на белоснежной скатерти. Юрик, вспомнив, что забыл выдать блюдца, и подхватившись вновь с места, исправил досадную ошибку.
– Так кто такой этот Серафим? – спросил Антон.
– Чёрт его знает, – выпалил Туча, – мы сами не знаем кто он такой, я приехал с вокзала – вёз его сюда, а Юрик пиццу привез, зашел за оплатой и тоже пропал.
– Да-да, – грустно подтвердил Юрик и отхлебнул кофе, – считаю дни, уже четвертую неделю здесь, каждый день одно и тоже. Забор исчез и все время этот туман.
– Вы не думаете, быть может, это какой-то военный эксперимент?
– Не знаю я. Уже голову сломал думками что это все такое, – сокрушенно сказал Юрик и скривил рот.
– Все очень странно и пугающе.
– Надеюсь когда-нибудь появится объяснение этому дому. Уже были мысли спалить все к черту.
– А что вы едите?
– В холодильнике каждый день появляются яйца, молоко и сало, сосиски в морозильнике, каждый день одно и тоже. Кофе варим, пьем.
– А в гостиной, – вставил радостно Туча, – в гостиной бухлишко имеется, ты как к этому делу?
– Я не особо, – сказал Антон и опустил взгляд, задумавшись о печальной судьбе ему уготованной.
– А я вот люблю, по водочке убиваюсь, чтоб не скучать. Так оно и веселее то, по водочке если.
– Каждому свое.
– Может все же за знакомство, посидим, за жизнь перетрем? Грохнем по сто?
– Нет, я не хочу.
– А ты Юрик?
– Не знаю даже, после вчерашнего еще не отошел.
– Да ладно, тебе, что ты как маленький, давай по-мужицки накатим по сто грамм, давай?
– Ну если по сто только, – Юрик смутился и опустил взгляд
– Я щас! – Туча поставил звонко чашку на блюдце и убежал из кухни. По коридору был слышен его громкий бег. «Щас накатим», – раздалось из коридора. Через секунду он также быстро ворвался на кухню, держа в руке литровую бутылку водки, – где у нас стаканцы?
– Во втором ящике, Туча.
– Всё, вижу.
Опытной рукой он разлил по сто грамм водки в стаканы, из холодильника вытащил две сосиски и горчицу.
– За встречу пьем.
– Скорее бы это все закончилось, – добавил Юрик и поднял стакан.
Антону стало нестерпимо тоскливо. Что это за странное место откуда невозможно уйти? Как долго ему здесь находится? Наступала ночь.
– А ты что не пьешь с нами, братан? – спросил охмелевший Туча у Антона.
– Да не люблю я водку.
– Как это?
– Ну так.
– Ты в какой стране живешь, братишка?
– Страна не причем, просто не пью я водку.
– Неправильно это. За встречу б надо, за знакомство. Так положено. Мы с Юриком поднадоели уже друг другу, а тут ты появляешься, пообщаться охота. Сам Марьевский? С какого района?
– С севера, да марьевский я, – Антон в глоток допил кофе и поставил чашку на блюдце.
– Это ясно, а Славяна знаешь? На Зеленогорской живет.
– Нет, не знаю, – чувство страшной скуки захлестнуло Антона.
– Как это не знаешь? Его все на севере знают, он держал ларьки по девяностым, авторитетный мужик, ты что?
– Да как-то пропустил этот момент, не знаю я.
– Давай выпьешь с нами.
– Нет, спасибо.
Вмешался слегка опьяневший Юрик:
– Коля, да что ты прицепился к парню, ну не хочет он с нами пить, может здоровья нету, давай оставим его в покое. Антоха, ты это, если устал иди прогуляйся по дому, там на втором этаже спальни – ляг поспи, уже пора. Там каждая комната в разный цвет выкрашена. В лиловой самая большая кровать.
– Да, наверно пойду я, – согласился Антон, желающий поскорее избавиться от этой компании и неприятных разговоров.
– Ну давай, братело, сладких снов, время то детское, – сказал Туча и открыл бутылку. – Спят усталые игрушки, книжки спят. А вот то, что ты Славяна не знаешь – это уже жирный минус тебе, таких людей надо знать и уважать. Думай, Антон.
Поднявшись на второй этаж, он щелкнул выключатель и на стене загорелись два светильника стилизованные под свечи. Все те же шелковые красные обои с золотистой полоской и черный паркет на полу. В коридоре было четыре двери, ведущие в спальни. Антон заглянул в каждую из них, изучая тонкий вкус прошлых жильцов; в первой были зеленоватые обои, во второй голубые, в третьей синие, а четвертую украсили лиловые. Старинная мебель, изящные диваны и большие кровати, Антон подумал: «В синей комнате балкон и четкий ковер, остановлю свой выбор на ней на сегодня, если суждено мне остаться в этом доме навсегда, то хоть отосплюсь за всю жизнь».
На стене, над кроватью висела картина в продолговатой рамке: мрачные суровые тона, хата-мазанка в степи и грозовое небо с резкой линией молнии. Пастораль Малороссии.
«Прикольные тут у них картиночки».
Антон плюхнулся, не раздеваясь на кровать, и воткнул в уши наушники. «Дослушаю музыку, все равно скоро сдохнет батарейка, а зарядки нет». Сон какое-то время не находил на него. Все же решил раздеться. Скинул тяжелое покрывало с кровати и влез под теплое одеяло.
Проснулся. По потолку бьет дождь. Темно. Всполох молнии за окном осветил комнату. Антон почувствовал, что он находится не в том месте, в котором он ложился спать. Вновь молния осветила комнату, и он увидел: побеленные стены и два маленьких окошка. Лежал Антон не на широкой кровати, а на каком тюфяке от которого несло соломой. Непреодолимое чувство страха нашло на него. Резко вскочил на ноги. Раскат грома. «Что за черт? Туча! Юрик, – закричал он и голос его дрожал, – где я? Что происходит вообще?». Подошел к окошку. За стеклом: вечернее грозовое небо и степь с пожухлой травой.
«Я ничего не понимаю, где я, блин?»
Отошел от окна пятясь, и тут же раздался скрип открывшейся двери. Обернулся. В комнату повеяло влагой бушующего вечера. Антон подошел к двери и выглянул наружу: степь, бескрайняя степь и сполохи молний на темно-синем грозовом небе.
«Я же ложился спать в особняке. Как я здесь очутился?». В углу комнаты стоял старинный шкаф, в вечерних сумерках похожий на медведя, стоящего на задних лапах. Со стороны степи раздался вой. Антона передернуло от страха. Внутри все сжалось.
«Это волки!»
Вой повторился, Антон стал бледный как стены этой хатенки. Волки подступали все ближе. Яркая вспышка молнии подарила свет и в этом свете Антон различил четырех волков, поджав хвосты бегущих по полю с низкой травой. Резко хлопнул дверью и судорожно сдвинул затвор в бок. Вой, протяжный и пронзительный вой за стеной заставил Антона покрыться холодной испариной.
«Только бы это все просто сон, только бы просто сон»
Подошел к окошку и к своему ужасу увидел пару сверкающих звериных глаз почти на уровне окна. Снова раздался жуткий, пробирающий до мурашек вой. К окну подбежал еще один волк и словно глядя в душу, зарычал. «Что мне делать? Я не могу проснуться. Это какой-то ужас». Раздался тонкий скрип – отворилась дверца шкафа, будто ожившего и пытающегося что-то подсказать.
Антон подошел к шкафу и открыл до конца створку. На полке лежало ружье и три патрона. «Этих тварей четверо и всего три патрона. Что за жуткая насмешка?» Переломив ружье, трясущимися руками отправил в ствол два патрона. Щелкнул дулом о цевье.
Снова вой под окнами. Протяжный и заунывный, а после злобное рычание. Антон подошел к окну и разглядел сверкающие глаза. Прицелившись меж глаз огромного волка, выстрелил. Осколки разбитого стекла вынесло наружу. Животное утробно завыло и стихло, а Антон стоя окутанным пороховыми газами, ощутил резь в глазах. От волнения его пробивала мелкая дрожь. «Только бы попал». Вновь вой. Дымка опустилась и за окном на улице опустив хвосты-лопаты и задрав шерсть рычали три волка. Четвертый лежал замертво. Недолго думая, Антон выстрелил еще раз и попал в бочину самому небольшому. Животное от кучной дроби подпрыгнуло и рухнуло на пыльную землю мертвым.
Третий, последний патрон отправился в ружье. Звучно хлопнув о цевье, Антон медлил. Два волка с огненными глазами завыли громче прежнего. Тот самый детский еще страх перед собаками взял вверх. Сердце его собиралось вырваться наружу и улететь прочь в грозовое небо.
Один из волков оббежал лачугу и принялся царапать дверь, злобно рыча. Из глаз Антона потекли слезы. Зажав ружье трясущимися руками, он сел на тюфяк и склонил голову. Вой не прекращался. В дверь ударили. Удар словно тараном повторился. Волки с разбегу бились о дверь головой. Антон подумал, что это его конец. Детский страх перед собаками убьет его, выбьет хлипкую дверь и перегрызет ему глотку. Удар за ударом петли двери выходили из косяка. Ржавые гвозди медленно выползали из старого дерева от волчьего напора и жажды крови.
В выбитое окно задувал прохладный ветер, донося брызги начинающегося дождя. Вспышка молнии заставила Антона закрыть глаза. Поставив ружье между ног, он открыл рот и закусил дуло зубами. В нос ударил запах сгоревшего пороха. Взвел курок. Два мощных одновременных удара и с петель слетела дверь. Громовой раскат заглушил ружейный выстрел.
II
– Эй, Антоний, ты что, братишка?
Антон резко открыл глаза и увидел пред собой Тучу. Широкое улыбающееся лицо. За окнами – густой туман, как молочная пелена заливший стекла.
– Ты чего кричал тут?
– Не знаю, приснилось страшное. Я кричал?
– Волком выл как сумасшедший. Это надо было тебе водки выпить перед сном с нами. Зря отказался.
– Не пью я. Который час?
– Девять. Вставай, идем жрать.
– Встаю, приснилось блин. Волки.
– Ну ты даешь, колдун.
На кухне орудовал Юрик. Ароматный кофе был разлит по чашкам, сварены сосиски и яйца. Все трое принялись за еду. Антон, все ещё не мог отойти от страшного сна.
– Вот так каждый день одно и тоже, – изрёк Туча, жуя белоснежное яйцо, – а что делать, в ловушке.
– Мне это напоминает тигель какой-то, – ответил Антон, – как на уроках химии в школе.
– Верно подметил, – вставил Юрик и как-то грустно улыбнулся, – я всегда хотел на химика или на физика пойти учиться, но мать настояла в свое время, чтобы на повара пошёл, в техникум, говорила, что не умру с голода, зато. Эх. Может быть всё сложилось совсем по-другому у меня. Может быть.
– Да нахрен нужно ваше образование сейчас! – выпалил Туча, – я вообще не учился и хорошо себя чувствую, после школы в армейку, на следующий день после выпускного забрали, я на второй год оставался, а потом работать, пахать надо, пахать.
– Лучше всё же чуть поучиться, – заметил Антон и стукнул яйцо о стол.
– Херня это! – стоял на своем Туча, – я в такси и в охране нормально зарабатываю.
– Каждому свое.
– Сейчас такой мир, что надо только работать, умники идут в жопу.
– Это ты про кого?
– Ну если решишь умничать со мной, то и про тебя тоже, – Туча расхохотался и его толстые щеки, как у хомяка тряслись от смеха, а изо рта вылетали кусочки пережеванной сосиски.
– Ладно, Юрик, спасибо за завтрак, – сказал Антон и встал из-за стола.
Юрик кивнул и тихо пробормотал:
– Не за что.
– Тут есть телек может быть?
– Нет, книжки есть в шкафу, в лиловой комнате.
– Пойду что ли полистаю, разведаю дом
– Ты там сильно не начитывайся, Антоний, – заявил Туча, – давай лучше по водочке, а?
– Не, спасибо, я пойду.
На первом этаже особняка располагалась большая гостиная, две кладовые, санузел, заглянув в который Антон обомлел от красоты: чугунная ванна на «львиных лапках», черный мрамор на полу и белая маленькая плитка на стенах. На стене, над фаянсовой раковиной, висело большое прямоугольное зеркало, ничуть не запачканное брызгами и пылью. На полке под зеркалом лежала упаковка лезвий для станка. «Можно побриться или вскрыться», – подумалось Антону.
Подошел к раковине и посмотрелся в зеркало: «соломенные» волосы были слегка взъерошены, под глазами – синеватые мешки, быть может из-за плохого сна ночью. «Определенно этот сон с волками к чему-то плохому, да как оно и не может быть плохого, если застрял в этой дыре до конца жизни».
Открылась дверь и в ванную комнату, не видя Антона, словно он невидимый, вошла девушка-подросток с темными волосами, убранными в хвостик. Открыла кран и принялась мыть руки, подняла взгляд к зеркалу и лишь в отражении увидела замершего от удивления Антона. Пронзительный крик почти оглушил его – сей же миг девушка в ужасе выбежала из ванной комнаты, хлопнув дверью.
Вышел следом, прислушиваясь. На первом этаже было тихо. Заглянул на кухню – Туча и Юрик о чем-то беседовали меж собой. Решил подняться на второй этаж. «Мы здесь не одни, или это призраки или всё ещё какой-то сон? Может все мне только снится?» Ущипнул себя за впалую щеку, но не проснулся.
Поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж. Прошелся по коридору, попутно заглядывая в спальни – никого. Зашел в лиловую комнату, где у стены располагался вместительный шкаф с книгами. «Здесь то я и зависну, скоротаю время, хоть до конца жизни». Обои с лиловыми узорами были на вкус Антона самыми красивыми в доме. Комнату делила на двое кровать с багровым покрывалом, напротив неё, рядом с книжным шкафом, стояло высокое напольное зеркало. У окна был письменный стол и мольберт на треноге. «Комната художника, надо же».
Подошел к шкафу и взглядом пробежал по корешкам книг. «Классика наша и зарубежная. Жюль Верн, кстати, никогда не читал его книг». Вытащил книгу и сел на кровать. Пролистнул первые страницы и принялся читать роман «20 000 лье под водой». Открылась дверь и в комнату вошла та самая девушка-подросток, которая в ужасе убежала из ванной. Нисколько не замечая замершего Антона, она подошла к зеркалу и уже в отражении увидела его сидящего. Девушка застыла на месте. В глазах её заиграл страх. Отступила быстро к двери и провела взглядом по комнате. Через секунду медленно вновь подошла к зеркалу и увидела в отражении растерянного Антона, сидящего на краю кровати с книгой в руке.
– Ты кто? – спросила она наконец, – что ты здесь делаешь?
Антон, еле ворочая языком, от растерянности, пробормотал: «Я здесь застрял, простите меня если напугал». Но его слова остались не услышанными. Он словно рыба в воде открывал беззвучный рот.
«Я не хотел вас напугать, я Антон», – сказал он уже уверенней, но ни единого звука не донеслось до подростка.
– Что ты такое? Призрак? – тихо, с дрожью в голосе спросила девушка, рассматривая с любопытством Антона.
А он сделал шаг к зеркалу и принялся что есть силы дышать на его поверхность. Девушка подошла сзади и наблюдала за ним. На запотевшем зеркале начали появляться под пальцем Антона буквы, одна за другой они сложили слово «Антон».
– Антон! – закричала девушка, – тебя зовут Антон! Это призрак!
Прилагая огромные усилия и раздувая легкие, тот вывел слово «нет».
– Нет? Не призрак? А кто ты такой?
Антон задумался, разглядывая миловидную девушку: темные волосы в хвостике, перетянутом розовой резинкой, тонкие правильные черты лица, карие глаза и воздушные губы. Одета в обтягивающие черные штаны-лосины, и к удивлению Антона, в майку с принтом Нирвана. Вывел последовательно слово на зеркале «друг».
– Ты мой друг? – повторила девушка, – а я Юля, я здесь живу с мамой.
Антону пришла в голову еще одна мысль. Быстро надышал и вывел пальцем «жди»
– Хорошо, жду, мне так интересно, – сказала Юля и села на кровать.
Антон ветром выбежал в коридор, быстро спустился на первый этаж и ворвался на кухню. Туча воскликнул:
– Брательник! Давай с нами!
– Нет, спасибо, я занят.
– Чем это ты занят? – тон Тучи стал подозрительным.
– Так, читаю.
– Бросай это дело! Слишком умных не люблю.
– Я за чайником пришел, нужен чайник.
– Ну ставь, вон на плите.
Пока вскипал чугунный чайник, Антон заглянул в холодильник и съел холодную сосиску. Через пять минут чайник засвистел. Взяв тряпочкой его за ручку, вышел из кухни и поднялся на второй этаж.
В лиловой комнате все также по-турецки на кровати сидела Юля. Завидев его в зеркале, она радостно воскликнула тонким голоском: «О! Призрак Антон, ты что чай решил попить?» Как только он снял крышку из чайника и поднес его к зеркалу, она поняла его задумку. Антон пальцем стал последовательно, слово за словом, выводить послание: «Я случайно здесь, мне надо домой, я в ловушке».
– В ловушке? Ты не покойник?
«Нет, я жив, тут в доме еще два придурка-алкаша, мне надо уйти отсюда», – вывел Антон и поднес чайник вновь к поверхности зеркала.
– Даже не знаю как тебе помочь, Антон, я живу тут с мамой, вдвоем. Папа покупал этот дом для нас три года назад, но в прошлом году его убили бандиты, взорвали машину, когда он возвращался с работы.
– «Ужас», – написал Антон.
– Я каждый день грущу, депрессия это, а еще месяц хожу в этой майке в знак траура.
«Какого траура?»
– Месяц как покончил с собой Курт
Антон опустил чайник и уставился на девушку. Детали одежды Юли навевали ностальгию: черные лосины, розовая резинка в волосах, на руке электронные часики – «Монтана»?
– Я плачу и все время слушаю его песни, не могу поверить, что самые важные люди в моей жизни уходят из этого мира. Это так несправедливо. Зачем он сделал это? Это очень печально. Такой музыкант и больше не напишет ни одной песни, а наша музыка гадость. Слушать нечего. Только «Агата Кристи» мне нравится. Я больше западную люблю.
– «Какая сегодня дата?» – вывел Антон наконец на зеркале, трясущимся пальцем.
– Восьмое мая.
– «Год?»
– Девяносто четвертый.
Антон перевел взгляд на окно, будто этот молочный туман виновен в этом «чуде», а может и правда виновен? Затем поднес чайник к зеркалу написал на запотевшей поверхности: «а я из 21 века (»
– Да ладно? Серьезно? Не шутишь? Это же клево! Это очень необычно, про тебя надо фильм снять. А что за скобка?
– «Грустный смайлик»
– Смайлик? Что за смайлик? Сколько тебе лет?
– «27, тебе?»
– Мне шестнадцать, учусь в десятом классе, причем хорошо, а маму все не устраивает – постоянно пилит и пилит меня, а как папа умер ещё и выпивать стала, каждый день вино. Я хорошо учусь, а её не устраивает. Хотя мой папа позаботился о моем будущем и после школы я поеду в Чехию учиться на дизайнера, это гарантировано, круто?
Антон кивнул и поднес ещё горячий чайник к зеркалу, чтобы написать «У тебя все получится»
– Конечно, я с тобой согласна, а ты кем работаешь?
– «Экзорцист», – вывел Антон.
Юля в миг стала серьезной, а затем звонко рассмеялась, не услышав, как дверь в комнату приоткрылась.
– Экзорцист, ха-ха-ха, как в фильме прям, я видела. «Изгоняющий дьявола», там, где девчонку гороховым супом стошнило. Демонов из меня будешь изгонять? Ха-ха-ха.
Антон улыбнулся. Юля в миг стала серьезной:
– А когда по телеку сказали, что Курт застрелился чуть в обморок не упала. Так плохо стало. Ты слушаешь Nirvana?
– «Да, люблю, пока телефон не сел, то слушал здесь», – написал Антон и достал айфон из кармана, и показал его Юле в зеркале.
– Вы что музыку на телефонах там слушаете? Прикол! У папы большой телефон был, у тебя какой-то маленький, красивый.
– «Да, и фото делаем».
– Ох, это прогресс какой. У меня часики Монтана от отца на память достались. Он у меня воевал в Афгане и оттуда привез мне, американские! Клевые?
– «Норм»
– А?
– «Хорошо»
– Я тогда совсем малая была, сейчас то уже, конечно, старье, но как память о папочке мне. Маме то он шубу из Афгана привез и видак. До сих пор работает.
Вскоре чайник совсем остыл, и Антон намеревался сбегать вскипятить его еще раз, но Юля опередила:
– Антон, мне надо собираться в художку, на занятия, поболтаем ещё вечером, хорошо? Если с парнем не пойду никуда.
Антон надышал на зеркало и написал «да»
– Давай, чувствуй себя как дома. Не скучай. Выйди, пожалуйста, из комнаты, мне переодеться надо.
Туча и Юрик выпили бутылку и перешли к следующей. На большой сковороде были поджарены яйца с салом на закуску, на запах которой, как кот пришел Антон.
– Можно и мне пообедать?
– Конечно можно, может еще водочки? – любезно предложил назойливый Туча.
– Да не пью я, я же говорил, я только поем.
– Что ты там делал один? – Туча был в сильном подпитии и глаза его имели нечеткий фокус, плавающим взором он рассматривал лицо Антона.
– Книжку читал, Жюль Верн.
– О как, а с нами значит западло тебе посидеть, за жизнь потереть, да?
– Нет, не западло, вот и спустился же.
– За северный Марьевск, сто грамм.
– Не.
– Туча, братан, – вмешался Юрик, – не доставай парня, не хочет и не хочет.
Туча разлил водку по стаканам – себе и Юрику, в глазах его заиграл огонь злобы:
