Читать книгу: «Сделка с Хозяином 2», страница 2

Мне же, пару часов спустя, кажется детской глупостью, собственная просьба.

– Что-то случилось, да? – тихо спрашивает Анастасия Мироновна, когда я снова сажусь на табуретку.

– Я не знаю, – отвечаю честно, поднимая на неё глаза. – Лёшка нашёл Рому, но тот ему не сказал, что с Игорем, – до этого я ей рассказывала, что мой младший брат остался в северном городе доучиваться.

– А Рома это, кто? – осторожно интересуется встревоженная мать.

– Он самый близкий друг Игоря, – говорю задумчиво и не могу понять, что именно в словах брата меня насторожило.

– Вот видишь, ты знаешь его друга, а я нет, – подмечает она, улыбаясь натянуто.

– Он его, почему-то Бодрым называет, – продолжаю разговор ни о чём, будто это сейчас имеет значение. Видимо инстинктивно пытаюсь отогнать страх за Игоря, который уже пробирается под кожу. Мне реально становится жутко от того, что я могу его больше не увидеть.

– У них же там прозвища и клички на первом месте. Наверное, это Рому, как-то характеризует, – цепляется Анастасия Мироновна за нейтральную тему и скользит невидящим взглядом по кухонным шкафам. – Сына тоже, Климом называют, я слышала, когда на свидание к нему в зону приезжала. Сократили фамилию и новое имя получилось, – говорит, едва заметно улыбаясь. – Знаешь, Никуша, ты можешь думать, что я выгораживаю Игоря, возможно так и есть, ведь он мой сын, как иначе-то. Но лично я нигде больше не слышала, чтобы жизнь так издевалась над человеком, как над ним. Невольно задаёшься вопросом: “Для чего так жить?” – вот опять эти откровения, от которых аж затылок стягивает. – Ты, прости, меня за эту слабость, но для одного, чересчур много бед. Если твой брат, что-то сказал, ты не молчи, девочка, скажи. Я должна знать, что с Игорем, – просит Анастасия Мироновна и смотрит на меня умоляющими глазами.

– Рома сказал Лёшке, что сам мне перезвонит позже, но.., – осекаюсь, решая оставить догадки при себе.

– Пожалуйста, – пронизывает неморгающим взглядом.

– Думаю, это дежурная отговорка и он не собирается мне звонить, – озвучиваю свои подозрения.

– Раз пообещал, значит сделает, у них не принято разбрасываться словами, – так странно, что учительница литературы, напоминает мне о законах порядочных арестантов, но это работает и я действительно начинаю верить, что Рома позвонит мне.

– А ещё мне показалось, что Лёшка, что-то недоговаривает, – делюсь своими ощущениями.

– Нужно набраться терпения и ждать. Друг Игоря обязательно всё прояснит, – только сейчас я замечаю, что этой мудрой и отважной женщине тоже очень страшно.

– Ладно, – втягиваю носом воздух и отпиваю остывший чай. Понимаю, что надо, чем-то отвлечься от этого разговора, но никак не могу придумать, что-то стоящее. – Почему Игорь винит себя в смерти Олеси? Что с ней случилось? – вдруг хочется узнать, что произошло двенадцать лет назад. Теперь я готова, хотя уже догадываюсь, что будет жёстко. Если уж придётся держать удар, то надо знать, что там было на самом деле.

А ведь в какой-то момент, я даже пыталась забыть этого крутого Хозяина, лишь бы держаться подальше, от всего того треша, который был в его жизни. У него почти получилось убедить меня в этом.

– Игоря сначала в колонию для несовершеннолетних отправили, сразу же после суда. Ему же ещё восемнадцати не было, – Анастасия Мироновна настороженно вглядывается в моё лицо. Она скорее всего специально начала рассказывать издалека, чтобы успеть распознать мою реакцию и во время остановиться. – А Олесе, вообще, шестнадцать было. Дети совсем ещё, – выдыхает заботливо, а я затыкаю “глотку”, своей проснувшейся ревности, представляя, какими они были.

“Наверное, как Денис с Лизой”, – думаю я и тут же мысленно на себя наезжаю, за такое сравнение. Пусть суеверной глупо быть, но хочется, чтобы у Дена с его девчонкой, всё хорошо сложилось.

– В ноябре, сына перевезли на зону, а Олесе даже общего свидания было не положено, потому что официально-то она Игорю никто, – поясняет, видимо за долгие годы научилась разбираться в этой системе. – Они тогда больше года не виделись, и я в глубине души, надеялась, что пройдут чувства у девчонки. Думала, что там любовь-то ещё детская, забыла бы и может другого бы встретила. Жалко её было очень, – признаётся Анастасия Мироновна. – Но они не сдались, зарегистрировали брак, прямо в зоне, как только Олесе восемнадцать исполнилось, – отвожу глаза, чтобы не показывать, как тяжело мне слушать про эту влюблённую парочку. Хочется пропустить лирическое отступление и перейти к самой сути.

Какое-то время мама Игоря молчит, и я не мешаю ей собираться с мыслями. Естественно замечаю, что нелегко женщине, этот разговор даётся. Кажется, что она постарела лет на двадцать, всего за пару часов.

– Деньги сын начал нам отправлять ещё до того, как они с Олесей поженились. Так что, никакие передачки мы Игорю больше не собирали и с баулами не таскались, он избавил нас от этого, – не похоже было, что она гордится его прошлыми достижениями, просто не могла не упомянуть. – Олеся поступила в университет, на экономиста учиться, очно. Её учёбу тоже Игорь оплачивал, но нам объяснять, где деньги берёт, он не торопился, – догадывается, конечно, что такие серьёзные суммы не с потолка сыпались, но вслух ничего не говорит. Я же для себя убеждаюсь окончательно, что Клим ещё с зоны с криминалом связан. – Сначала Олеся, раз в пол года ездила к Игорю на свидание, потом чаще стала. Здоровенные парни приезжали прямо к дому, на дорогущей иномарке и увозили её в аэропорт, там встречали тоже на машине и доставляли уже до места и так каждые три месяца. Возвращалась счастливая, рассказывала, что комната свиданий, как номер в дорогой гостинице, если на решётки не смотреть, – качает головой, будто отказывается верить, что это было всё наяву. – У меня редко получалось ездить к сыну, из школы отпускали неохотно, а прогуливать работу я не привыкла. От провожатых таких я тоже отказалась, а деньги, которые сын присылал, я Татьяне отдавала. Ей нужней, у неё мальчишки росли, – Анастасия Мироновна не оправдывается и Игоря не судит, но чем дальше она рассказывает, тем обречённее становится её лицо. – Конечно, в отличии от меня Олесе очень нравилась вся эта роскошь и внимание. Она же глупенькая, кроме станицы-то нашей, ничего путём не видела. Однажды плакала, когда рассказывала, как уговаривала Игоря на ребёнка. Он не согласился, не хотел, чтобы его дитё, без него росло, – после этих слов, сердце у меня сжалось и я быстро опустила глаза, чтобы Анастасия Мироновна ничего не заметила по взгляду. – Срок тогда у сына уже заканчивался, когда он позвонил и просил помочь уговорить Олесю не ездить на последнее свидание, – её голос дрожит и я чувствую, как противные мурашки разбегаются по телу, предвещая мне минимум стресс. А ещё мне вдруг чудится, что я знаю эту страшную историю, но тут же отгоняю навязчивую мысль. – Не понимаю, с чего Игорь взял, что она меня послушает. Олеся отмахнулась от моих доводов и сделала по-своему, – в этот момент вспоминаю, какую я истерику закатила, когда он отправлял меня сюда. Если бы Игорь решил спросить моё мнение, то я бы тоже никуда не согласилась уезжать от него. Видимо со своей женой Клим не захотел так обращаться, как со мной, без всяких компромиссов и от этого понимания, обида снова подступает комом к горлу. – Сын отзвонился мне, когда Олеся приехала к нему и я даже вздохнула с облегчением, – молчит около минуты, наверное, настраивается на что-то. – Потом этот звонок с номера Игоря. Мужчина сообщил мне, что Олеся сгорела заживо на КПП. Было короткое замыкание и охрана не позволила открыть решётки, потому что не положено по технике безопасности, – чёткое ощущение, будто в помещении резко исчез весь кислород и мне стало нечем дышать. Я, как рыба открываю рот, но говорить не получается, кажется, что шею сдавило стальными обручами. Чувствую, как щёки становятся мокрыми и наконец всхлипываю.

– Господи! Как такое, вообще, возможно, – мой голос звучит хрипло и жалобно.

– Никуша, тебе плохо? – Анастасия Мироновна кидает на меня быстрый взгляд и подскакивая с табуретки, наливает в стакан воды. Она, наверное, думает, что меня так смерть Олеси шокировала, но я её уже давно пережила. Может это цинично с моей стороны, но ей ведь уже не больно, она умерла. Нет разницы, кто и что про меня думает, потому что я и есть, настоящий бесчувственный монстр. – Пей, – напуганная женщина суёт мне воду и я послушно выпиваю.

– Представляете, я рассказывала эту историю Игорю, – со слезами восстанавливаю всю последовательность событий. Начиная от подслушивания родительского разговора про гибель девушки и потом, как я поделилась этим трешем с ним. – У него даже ни один мускул не дрогнул, – оправдываюсь, сдерживая рыдания. Я, как будто покалупалась пальцем в его кровоточащей ране, а потом ещё солью посыпала. В итоге Игорю пришлось извиняться передо мной за то, что его слова мне грубыми показались. После этих воспоминаний начинаю реветь в голос.

– Тише, тише, моя хорошая, – Анастасия Мироновна гладит меня по растрепавшимся волосам, но никаким спокойствием даже и близко не пахнет.

– Как он такое выдержал? – спрашиваю заикаясь. Кажется, что Игорю достались, какие-то нечеловеческие ресурсы.

– Я сына только через пол года смогла увидеть, после смерти Олеси и то на краткосрочном свидании. Посмотрела в его глаза и обомлела. Игорь был похож на живого мертвеца. Я тогда была уверена, что он похоронил себя, мысленно, вместе с женой, – говорит, продолжая успокаивать меня.

Слёз нет больше, сижу, глядя в одну точку. Тело до сих пор, как деревянное и в голове усваивается далеко не всё, что я сегодня услышала от мамы Игоря.

Глава 3. Ника

Поздно вечером Анастасия Мироновна уезжает на такси к своей подруге. Берёт с меня обещание, что если будут новости от Игоря, то я сразу ей сообщу, даже ночью.

Как только закрываю входную дверь, тут же неосознанно подхожу к шкафу и достаю свои витамины.

Пусть я ни на секунду не забываю, что во мне растёт крохотная жизнь моего малыша, но ежедневные процедуры, всё же, чуть не пропустила.

Мой мозг, будто подталкивает меня к каким-то привычным, но нужным действиям, пытаясь отвлечь от того треша, который я сегодня услышала.

Принимаю разноцветные кругляши и устраиваюсь на подоконнике.

Думать стараюсь о чём-то отвлечённом, давая передых своей раскалённой голове.

Смотрю вниз на проезжую часть. На улице дождь и свет фонарей отражается на мокром асфальте. И это в середине ноября.

Думаю о том, что в моём родном городе уже давно лежит снег и почему-то вспоминаю бабу Валю, папину маму. Она, конечно уже умерла, но её необычные рассуждения, частенько всплывают в памяти.

Вот и сейчас я пытаюсь восстановить, бабушкину теорию, о правильности принятия решения.

Она говорила, что если решение принято верное, то после этого у человека всё складывается в его пользу, а если наоборот неправильное, то всё идёт наперекосяк.

Теперь я сижу и распознаю, в какой момент, в моей, вроде бы, налаживающейся жизни начались кочки.

Решение оставить и родить ребёнка не может быть неправильным, в этом я уверена на все сто.

Получается, я ошиблась насчёт того, чтобы не говорит Игорю про свою беременность.

Сейчас обиды и обвинения, мне самой кажутся тупыми и неоправданными. Да я так защищала свою гордость, но на неё похоже никто и не покушался. Скорее всего он и правда хотел уберечь меня от опасности, подумаешь разрешения не спросил.

Сползаю с подоконника, слёзы уже капают с подбородка. Беспокойство за Игоря начинает зашкаливать и я направляюсь к телефону.

– Рома до сих пор мне не позвонил и я не знаю, что мне делать, – говорю быстро, как только Лёшка мне отвечает, чтобы он не понял, что я плачу.

– Ника, ему может пока некогда, – машинально поднимаю глаза на настенные часы и понимаю, что время уже ночь.

– Ты меня совсем за дуру держишь, я же слышу, что ты скрываешь, что-то, – не выдерживаю и всхлипываю прямо в трубку.

– Бли-ин, сеструха, ты чё там сырость развела, прекращай, – Лёшка и раньше всегда терялся, если видел мои слёзы, хотя сейчас кажется ерундой всё, что было до этого. – Да я замялся, просто, не знаю стоит ли внимания и тебя лишний раз пугать неохота, – оправдывается он, а я сразу настораживаюсь. – Короче, у Ромыча, рука подвешена в горизонтальном положении, ну знаешь, так фиксируют в больнице, когда перелом. Только я гипс у него не заметил, – озадаченно поясняет. Я даже реветь перестаю, потому что в голову вдруг идея приходит.

– А ты Илью знаешь? – спрашиваю, чуть ли не перебивая.

– Если ты про Шмеля, то да. Он ко мне в палату постоянно приходил с перебинтованной башкой, – Лёшка даже доказательства мне предъявляет.

– Съезди к нему, – прошу умоляющим тоном.

– Куда? – повышает голос от моей внезапности.

– Илья вроде в “Зажигай”, управляющий, – отвечаю, не обращая внимания на возмущение брата. – Может он в курсе, где Игорь, – выдаю свои предположения.

– Ага, Ромыч не знает, а Шмель знает, – хмыкает недовольно.

– Да всё он знает, не говорит, просто. Я же не прошу, чего-то сверхестественного, пусть скажут, что с Игорем всё в порядке и я отстану, – продолжаю уговаривать. – Лёша, пожалуйста, я скоро от этих недомолвок с ума сойду, – слёзы опять начинают щипать глаза.

– Да, какой разговор, я съезжу, но толку-то, – соглашается, улавливая мой дрожащий голос. – Позвоню потом, – предупреждает и торопливо отключает вызов.

Около часа я хожу по квартире, взад-перёд, в ожидании звонка.

Наконец телефон оживает и я вижу имя брата на экране.

– Я же тебе говорил, что Илья ничего не знает, по виду, вроде не врёт, – разочарованно сообщает Лёшка.

– Дай ему трубку, я сама поговорю, – чувствую, как последние крупицы терпения испаряются.

– Подожди немного, Шмель по телефону разговаривает, – в этот момент мне кажется, что они там сговорились и поиздеваться надо мной решили. Отключаю со психа вызов и швыряю телефон в диван.

Через силу глотаю воду, пытаясь успокоиться и слышу, как знакомая мелодия включается на гаджете.

Поднимаю телефон, но вместо имени брата, на экране высвечивается “Рома”.

Конечно, я могла позвонить ему сама, но если бы друг Игоря не ответил, то потом, я бы, вообще, ничего не дождалась.

Растерянно выдавливаю из себя “алло”, надеясь, что Рома сам выдаст нужную мне информацию.

– Привет, Ника! – слышу, как он изображает позитив, хотя всё явно не так. – Раньше набрать тебя не получилось, с делами запарился, – с ним произошли серьёзные перемены, за такой короткий срок. Раньше бы он не стал передо мной объясняться.

– Мне срочно нужно с Игорем поговорить, ты знаешь, где он? – задаю самый важный вопрос, без отступлений к лирике.

– Верю тебе, сам бы не отказался парой слов с Климом перекинуться, но он точно сейчас не может, – сама не заметила, когда научилась распознавать тон, этого бритоголового хама, но я уверена, что он не прикалывается.

– С ним случилось, что-то, да? Только не ври мне, – в горле за мгновение пересохло и последние слова прозвучали глухо.

– Ника, тебе придётся лететь сюда и это срочно. Клим уже третьи сутки в отключке, в реанимации валяется, – наконец проясняет ситуацию Рома и внутри у меня всё леденеет. Кажется вдруг, что он говорит на каком-то старинном варварском языке и всё это звучит угрожающе.

– Да, конечно, – это всё на что я в данный момент способна.

– Приедешь в аэропорт, подойдёшь к “справочному”. Я договорюсь, чтобы тебя посадили на самолёт, а здесь сам встречу, – выдаёт мне указания, которым я собираюсь следовать в точности. Потому что мне ведь очень нужно попасть к Игорю.

– Ладно, – снова охотно соглашаюсь, чувствуя себя тряпичной куклой, которую дёргают за ниточки.

– Я на трубе, звони, если что. Матери Клима, пока лучше ничего не говори и Лёхе своему тоже, чтобы народу здесь было поменьше, –

продолжает сыпать инструкциями, в которые я уже не вникаю.

Стоя посреди комнаты, я с трудом соображаю, что мне надо делать. Накидываю, почти не глядя в сумку, какие-то вещи и свои витамины с таблетками не забываю.

Вызываю такси и одеваюсь.

Наверное, Рома лучше меня знает, что и кому можно говорить, а что нет, но я всё равно делаю по-своему и нажимаю на номер Анастасии Мироновны.

Разговариваем мы не долго, я прошу её спуститься из квартиры Анны Фёдоровны, примерно через пол часа.

Издалека вижу хрупкую фигуру, возле подъезда многоэтажки. Она кутается в куртку и озирается по сторонам.

Выхожу из машины, предупреждая таксиста, чтобы подождал.

– С Игорем, что-то? – спрашивает, тревожно вглядываясь в свете фонарей, в моё лицо.

– Рома сказал, что он уже два дня лежит в реанимации, без сознания, – отвечаю, не приукрашивая. – Я сейчас туда полечу, – добавляю без лишних эмоций.

– О, господи! – охает Анастасия Мироновна прикрывая рот ладонью. – Я тоже с тобой, к сыну полечу, – тут же говорит решительно.

– Нет, вам придётся остаться. Я, вообще, не должна была это говорить, но нарушила своё же обещание, – хмурясь, стараюсь убедить мать Игоря. – Недавно моего брата избили и он попал в реанимацию, был между жизнью и смертью. Никита Михайлович, это врач и очень близкий человек Игоря, он вытащил Лёшку практически с того света, хотя не признаётся, – вижу, как подбородок Анастасии Мироновны трясётся и глаза наполняются слезами. – Он любит вашего сына, как родного и если есть, хоть один малюсенький шанс, то этот врач его спасёт, – я только сейчас понимаю, что этой сильной женщине, тоже нужна поддержка. Она ведь столько лет, одна переживает и ждёт Игоря.

– Ты же позвонишь мне? – спрашивает жалобно, вытирая слёзы с лица.

– Обязательно, как только будут новости, – заверяю искренне. – И вот, – достаю из кармана ключи от съёмной квартиры. – Отдайте Денису с Лизой, пусть присмотрят, пока меня нет, – машу рукой и убегаю в машину.

В аэропорт захожу около шести утра и сразу же нахожу окошко “справочного”. Называю женщине своё имя и мужчина, сидящий рядом с ней, в форме диспетчера или может даже лётчика, выходит ко мне.

Отдаю ему свой паспорт и через пятнадцать минут мы с ним вместе проходим регистрацию на мой рейс.

По дороге к самолёту, мужчина в лётной форме, звонит Роме. Это я догадываюсь, когда он отчитывается, что я уже почти в салоне.

Поднимается со мной по трапу.

– Леночка, проследи, чтобы у этой красавишны, всё было хорошо, вплоть до северных земель. Рома попросил, от Игоря Климова, – говорит он стюардессе и её лицо из серьёзного, тут же делается приветливым, будто она подружка моя.

Несколько секунд я рассматриваю высокую девушку, не стесняясь.

Где-то в глубине подсознания я уже догадываюсь, что не должна чувствовать, то что чувствую сейчас. Ревность жгёт изнутри, хотя Игорь в реанимации.

Загорелая блондинка с серыми глазами, тоже разглядывает меня оценивающе и это бесит до психа. Уверена, что у них, что-то было.

Лена в ярко-красном костюме стюардессы, который повторяет, все красивые и стройные изгибы её фигуры, выглядит, будто только, что с подиума сошла.

И я, со своей далеко не идеальной причёской, с отсутствующим макияжем и в прямой, мешковатой куртке, с дурацкими яркими вставками, как перья у попугая.

Устраиваюсь на сидении, возле иллюминатора, отдаю верхнюю одежду услужливой стюардессе.

– Отдыхай, подсаживать к тебе, мы никого не будем, – заверяет с улыбкой. – Может принести, чего-нибудь поесть или кофе? – вежливо интересуется, а мне уже хочется, чтобы эта супермодель, отстала от меня и перестала убивать своей абсолютной внешностью, мою держащуюся на соплях самооценку.

– Воды, если можно, – прошу, только, чтобы отмахнуться от неё.

– Вероника, а ты Игорю, кто? – доносится сбоку голос Лены. – Сестра? Он, вроде, что-то говорил, – смотрю в её милое лицо с улыбкой до ушей и чувствую себя завистливой сукой.

– У него есть сестра и она старшая, – поправляю навязчивую красотку, заодно демонстрируя свою осведомлённость. – А я будущая жена Игоря, – знаю, что звучит самонадеянно, но мне же нужно, как-то её осадить.

– О, может и на свадьбу меня пригласишь, хочется это увидеть, – Лена явно не верит моим словам, да и я тоже не особо.

– Чтобы быть гостьей на нашей свадьбе, недостаточно, просто переспать с Игорем, – отвечаю с усмешкой и слежу за её реакцией.

– Даже такой привелегии у меня нет, – смеётся в голос и наконец уходит.

Отворачиваюсь к иллюминатору и пытаюсь анализировать наш разговор со стюардессой. Быстро выясняется, что впечатлений Лена на меня не произвела. Она мне, вообще, стала не интересна, как только я узнала, что секса у неё с Игорем не было.

Мысленно возвращаюсь к виновнику моего внезапного перелёта. Ловлю себя на том, что всё же до конца не верю, будто с ним произошло, что-то страшное. Как получилось, что его жизни угрожает опасность, именно теперь, когда я.., нет, когда мы с малышом, в Игоре так нуждаемся.

Мою самостоятельность и желание растить ребёнка одной, как ветром сдуло.

Засыпаю, как только самолёт набирает высоту. Сплю, видимо крепко, раз не сразу понимаю, где нахожусь, когда Лена будит меня.

– Вероника, скоро посадка, нужно пристегнуться, – просит знакомая стюардесса, выделяя меня среди других пассажиров. Сама того, не осознавая, она отвлекла меня разговорами. Теперь я чувствую в себе силы бороться дальше, хотя ещё не в курсе, за что конкретно.

– Да, спасибо, – с благодарностью протягиваю плед, которым оказалась укрыта.

Смотрю на заснеженный город, сверху кажется, что в нём нет жизни и это невольно пугает.

Может Игорь захотел со мной помириться и не придумал ничего оригинальнее, чем реанимация?

Даже если выясниться, что это тупая шутка, то я заранее клянусь себе, что прощу ему всё, лишь бы он жив-здоров был. Вот только мне слабо верится, что Клим, вообще способен на такой бред.

Спускаясь по трапу, чувствую, как лютый холод пронизывает меня до костей. Моя куртка, ощущается, как лёгкая кофта и не спасает от мороза и ледяного ветра.

Машинально натягиваю капюшон, но от него тоже мало толку.

Захожу в здание аэропорта, Рому замечаю практически сразу. Он, наверное, специально шапку снял, потому что лысая голова привлекает внимание.

Рука в бандаже и держится на ремне, который перекинут через шею.

В правой руке Рома держит мой пуховик, тот, что мне Игорь покупал. Ещё пакет, где я уже догадываюсь – мои тёплые ботинки.

Эта картина, непроизвольно обнадёживает. Начинаю думать, что мою зимнюю одежду ему Клим подсунул, вряд ли обезбашенный вышибала догадался бы её сам прихватить.

– Ника, как долетела? – спрашивает с серьёзным лицом, такое чувство, будто это и правда для него важно.

– Хорошо, – отвечаю настороженно и всматриваюсь в знакомые черты, пытаясь понять, что происходит на самом деле.

– Переодевайся, по дороге в кафе заедем, поговорить надо. Ну и поешь заодно, – кривится в улыбке, хотя видно, что ему не весело.

– А с рукой у тебя, что? – переобуваясь поднимаю к Роме голову.

– Да так, случайно зацепило, – говорит без лишних заминок и заиканий, похоже, что не врёт. Для выразительности или по привычке, дёргает этой самой, пострадавшей рукой.

– Чем зацепило? – приподнимаю брови от удивления.

– Не бери в голову, – советует мне вместо подробностей, на которые я справедливо рассчитывала. – В машине тоже левое не спрашивай. Пацан за рулём, свой, конечно, но меньше знает, крепче спит, – протягивает мне пуховик, а я уже не скрываю своего недовольства. – Из кафешки, нас Шмель потом заберёт, – зачем-то добавляет Рома и показывает головой на выход.

Из окна, с заднего сидения авто, разглядываю заснеженные и до тошноты знакомые улицы. Почему-то только сейчас осознаю, что мне не нравится этот город. С ним у меня ассоциируется много плохого, если не считать встречу с Игорем.

Минут через двадцать останавливаемся возле дорогущего кафе. Сколько себя помню здесь, всегда на это заведение и его посетителей, смотрела, как на, что-то недосягаемое. Только вот сейчас, всё равно не ощущаю себя частью этой роскошной жизни.

– Випка наша свободна? – спрашивает Рома у мужчины в костюме и галстуке, который направляется к нам с располагающей улыбкой радушного хозяина.

– Обижаешь, – отвечает, показывая рукой в сторону лестницы.

– Отправь, кого-нибудь к нам, – небрежно-приказным тоном бросает ему, мой сопровождающий.

Всего месяц назад, мне бы точно стало стыдно, перед этим представительным мужчиной, за поведение Ромы, но в данный момент, почему-то всё равно. Наверное, внутренне я уже воспринимаю этих бандитов, как само собой разумеющиеся.

Проходим прямо в верхней одежде через весь зал и поднимаемся на второй этаж.

Скидываю пуховик на диван, огибающий стол с трёх сторон и продолжаю ходить по свободному пространству.

Рассматриваю обстановку с видом, будто важнее этого, ничего в моей жизни не существует.

– Может присядешь? – интересуется Рома, наблюдая за мной.

– Зачем? – опираюсь локтями о спинку дивана, напротив него. – Я четыре часа сидела в самолёте, ради чего снова должна отсиживать свою пятую точку? – спрашиваю, показывая откровенно, что моё терпение кончилось.

Слышу стук в дверь и чуть ли ни в голос начинаю рычать.

Перед официантом, стараюсь не показывать, что нервничаю, он-то тут, вообще ни причём.

– Жаркое, – тыкаю пальцем в меню, в название блюда над фоткой. – Вот этот салат и молочный коктейль с пирожным, – быстро делаю заказ.

– Мне то же самое, только коктейль с пирожным не надо, кофе без сахара принеси, – говорит торопливо Рома и показывает парню, чтобы уходил. – Молодец! – смеётся, глядя на меня. – Война войной, а обед по расписанию, – его неожиданное веселье, раздражает меня ещё сильней.

– Ты долго ещё мозги тут будешь парить? – смотрю в упор, даже не думая скрывать, что я бешенстве.

– Не психуй, Ника, – поднимает здоровую руку вверх. – Я чё специально, – показывает глазами на дверь, но лицо делает серьёзное.

– Ну, давай, вперёд! – подгоняю его и понимаю, что говорю словами Игоря.

– Ты знаешь, как жена Клима умерла? – спрашивает настороженно, после короткой паузы.

– Да, мне Анастасия Мироновна рассказала, – отвечаю, замечая, что Рома не знает о ком я говорю. – Это мама Игоря, – поясняю сразу, чтобы он не отвлекался. – Только Олеся-то тут, причём? – не удерживаясь задаю вопрос, потому что теперь понимаю ещё меньше, чем до этого.