Читать книгу: «Голоса спящих миров», страница 2
Автор
– Здесь книга и сценарий, – Дэвид подкинул маленький кубик, поймал, перекатил в пальцах. Грани ещё хранили тепло свежезаписанных мыслей.
– Приятно иметь дело с опытным писателем, – Кемпбелл возился с бутылкой. Золотая фольга висела рваной мишурой. Он отгрыз её зубами. Пробка не поддавалась. Кембелл решил поберечь зубы, ковырял вилкой, – к этим бутылкам нужен какой-то штопор.
– Меня бы и протеиновый коктейль устроил, – Дэвид не разделял восторгов Кембелла. Он предпочитал всё новое. Новые главы, романы, серии. Обновление счета.
– Я специально выписал коллекционное шампанское, – литагент наконец справился с пробкой. Пена зашипела, поднялась фонтаном. Пузырьки звенели, сталкивались. Дэвид принял бокал, поглядел на блики, цвет шампанского напомнил ему солнце, выглянувшее из-за туч, – Эти начинающие бегают за нами со своими идеями. Блестящими порой, не спорю. Но они не понимают рынка. Их идеи как эта бутылка. Нужно потрудиться, чтобы понять. И стреляют один раз на сотню. То ли дело ты, Дэвид. Что ни день – шедевр. Опыт… Завтра ждать?
– Конечно. Как договаривались, – Дэвид отпил глоток, поморщился. Придётся выпить три, а то и четыре чашки травяного чая. Горечь высушила нёбо.
Кэмпбелл обнимал бокал широкой ладонью. Оттопырил мизинец, прочертил им кривой круг в воздухе:
– Признайся, у тебя в подвале трудится человек сорок? – он хихикнул, совершенно по-женски, тонко и игриво, – Ты держишь их голодными, чтобы они выдавали гениальные сюжеты за еду?
– Вы недалеки от истины, друг мой, – Дэвид приподнял бокал в его сторону.
⠀
Дэвид спустился в подвал. Кэмпбелл распил всю бутылку. Пузыри в бокале Дэвида лопнули, солнце превратилось в мутную лужу. Литагент ждал следующего кубика и при этом отвлекал его от творческого процесса.
– Ты испачкался, – Дэвид подбежал к Тому. Он сполз с кресла.
На белом воротнике багровела дорожка крови. Провод выпал из уха. Он торопился, закрепил скотчем, не скобой, скотч отклеился.
⁃ В тебе осталось ещё немного, – Дэвид вытер провод о джинсы Тома, наклонился, слегка оттянул мочку. Провод вошёл в ухо с легким хрустом. Том дернулся, выдохнул. Слеза пробежала к виску, запуталась в волосах. Дэвид подтянул его повыше, поправил голову, – Ты как бутылка Кэмпбелла, – он вспомнил хихиканье агента, скривился, – Уверен твои сны принесут мне успех.
Экран напротив разгорелся. В ярком свете проступили размытые силуэты. Они обретали очертания. Дэвид наладил фокусировку. Уселся в соседнее кресло ждать подходящего для записи сна.
Том хвастал, что он лучший на курсе. Сыпал идеями, расписывал детали сюжетов. С плохо скрываемой гордостью записался в проект к преподавателю по зарубежной литературе Дэвиду Чейзу. Автору самых продаваемых книг последнего десятилетия. «Скажите, как вы выстраиваете такие логичные сюжетные линии? Без провисаний и белых пятен. Ко мне герои приходят во снах. Хоть сразу фильм снимай. Но как засяду писать все накрывается пустым листом. Начало и финал четко перед глазами, а середина плывёт…»
Дэвид обещал помочь студенту. Обещание сдержал. Фильмы к сожалению аппарат не записывал. Он транслировал мыслеобразы в слова. За ночь Дэвид создавал полноценный роман и сценарий для полнометражки. Том ещё не исчерпался. Ему в самом деле нашёптывали свыше. Один сон лучше другого. Да и середины выходили вполне приличными. Кэмпбелл вот даже на раритетную бутылку разорился.
Когда-то Дэвид довольствовался синтетическим пивом. Позволить шампанское, а тем более настоящий травяной чай не мог даже в мечтах. Работа в Биотеке не радовала успехами. Аппарат по корректировке сознания людей, страдающих расстройством психики, признали морально устаревшим ещё на стадии разработки. Дэвиду посоветовали направить энергию на насущные разработки. Мокрое обеспечение, трансформация клеток организма в компьютеры. Тогда уж точно никаких расстройств психики. «Как будто душа – это клетка! Как будто компьютер может понять, что скрыто у человека в самых потаенных уголках сознания».
Грани нового кубика светились в ожидании записи.
Дэвид уволился из Биотека, когда понял, что переполнен словами. Они вытекали из глаз, ушей и пальцев. Требовали открыть их миру. Сочинять любил с детства. Правда, мама смеялась над его творениями. Теперь он смеялся над скорбными дрожащими уголками губ – мать умоляла забрать её из центра дожития. Он писал. Она бы отвлекала его.
После быстрого взлёта и признания наступила полоса однообразия: он выдохся и не мог сорить бестселлерами как раньше.
Тогда Дэвид смахнул пыль с забракованного давнего проекта. Сперва источники быстро изнашивались. Какая-то важная зона в правом полушарии повреждалась. Но, как сказал Кэмпбелл, опыт…
– Нужна лишь идея, что принесёт другие идеи, – усмехнулся Дэвид, – вот он – вечный двигатель.
На губах Тома лопнул кровавый пузырёк. Запись шла.
Окно Кевина
Окно открывалось в полдень. Нос заполнял аромат кофе в момент, когда глаза решали посмотреть увлекательный получасовой сон. Кевин легко вставал в шесть утра, завтракал, бегал, принимал душ. Успевал на работу без десяти девять, бодрым видом вызывая всеобщую ненависть, и клевал носом к полудню. Воздух сгущался, теплел, выворачивался наизнанку, образовывал полукруг. Кевин замирал. Окно закрывалось. Стаканчик появлялся на столе.
«Пространство или время?» – думал Кевин, добавляя сахар, – «Или и то, и то? Почему всегда без сахара?»
– Вкусный, зараза, – отхлебывал мелкими глотками. Анализировал.
В первый раз он перевернул кофе. Роботы-уборщики оживились. Ежедневная пыль приводила их в уныние. А тут коричневое пятно на белоснежном полу. Роботы пели песню гордых уборщиков, сталкивались круглыми боками. Удивление сменялось ужасом, ужас ликованием. В мыслях мелькали формулы. Второй отнёс в лабораторию. Подтвердил звание чудилы, с буквы «м». Заняться ведь им там больше нечем.
– Обычный американо, – сообщил лаборант, – они попробовали, внесли добавки, собственный органический след.
Окно открывалось в будни. В выходные камера не фиксировала кофе на столе. Камера, Кевин отчаянно не замечал этого факта, и окна не видела. При этом кофе грело руки и рецепторы пять дней в неделю. Кевин не верил в совпадения, даже судьбоносные. Он работал над телепортом. Не один, корпел целый отдел. Но найти решение должен был именно Кевин. Он поставил Цель. Переместить предмет в пределах комнаты получилось почти сразу. Уложился в год. Коллеги скрипели зубами: горшок с кактусом исчез в кольце А и появился в кольце Б. Повторить – из кабинета на второй этаж – не удалось. Горшок не появился вовсе. Ещё хуже обошлось с бедной Кали.
Из кольца Б вышел только зад крысы. Учёных забрызгало фаршем из внутренностей. Кольца обозвали Мясорубкой. Кевин не выбросил их, оставил напоминать о краткости успеха и вечной памяти поражения.
Запрос на телепорт бесил красным флажком. Над проектом трудилось по инерции, отдавая предпочтения реальным разработкам. Только не Кевин. Он установил кольца по всему этажу. Пол гудел от напряжения. Жалобы коллег растворялись вместе с карандашами, ластиками, колбами и прочими предметами, которые Кевин нещадно запихивал в телепорт. В заданные точки приходили осколки стекла, опилки или ничего.
Его загнали в пределы кабинета. Он страдал. А потом появился кофе. Любопытство победило страх: он отхлебнул из нового стакана. Не из того, что вернули лаборанты.
Вопрос пространство или время затмился. «Кто? Кто этот гад, опередивший меня. Явно из наших. Иначе зачем это кофе? Издёвка. Месть».
Очередной кофе Кевин отшвырнул обратно в окно. Сияние не замутилось, не дрогнуло. Не выплеснулась волна обжигающего напитка. Он решился. Идея свербила. Кевин протянул пятерню к окну. Разумнее пожертвовать одним пальцем, но смелость хотела большей платы. Рука наткнулась на вязкую преграду. Преодолела. Он приготовился кричать. Причин не оказалось. Ни боли от отсекновения, ни огня, ни холода, ни давления.
⠀
Вытащил руку. Пересчитал пальцы. Проверил рисунок линий, волоски на фалангах. Понюхал. Пальцы пахли едой. На голодный желудок лучше не экспериментировать. Ноготь с указательного пальца оттащил проверять на радиационное загрязнение. Идея лихо маршировала в голове. Он с трудом дождался утра. Следов радиации не обнаружилось.
Кевин нацепил защитный костюм. Решено: заглянет в окно, дразнящее стаканчиком с кофе. Вынырнет прежде, чем оно закроется.
Голова в колпаке походила на мусорный бак. Кевин представлял себя героем-космонавтом в сверкающем скафандре, в стекле которого вот-вот отразится новая планета. Рука дернулась перекреститься. Кевин усмехнулся и с разбега воткнулся головой в окно. Оно развернулось, открылось нараспашку, поглотило Кевина целиком.
Он вывалился на грязный пол. Что-то шлепнулось рядом, забрызгало прозрачный пластик защиты. Красное. Мелкие желтоватые семена сползли по маске. Кевин вскочил, зашатался, поскользнулся, упал. Затылок тренькнул, перед глазами расползлись круги. Кевин тёр красную массу, фонтанировал всеми известными бранными словами, давился подбирающейся рвотой. Вдруг осекся. «Кто-то здесь есть!»
Чертова жижа мешала разглядеть. Его схватили, дернули наверх. Стащили колпак. Всё плыло,. Кевин едва держался на ногах. Цеплялся за услужливые руки. «Ведь руки же?»
Что-то склизкое вошло в ухо. Кевин заорал. Раздался треск. Мозг разорвала звон. Кевина вырвало.
– Фу, – расслышал он сквозь шум – опять в мою смену!
– Люди… вы людииии, – простонал Кевин.
– Землянин, двадцать первый слой. Я говорил, их жаргон. Эй, Кью, нам прислали новичка с Земли-21!
– Ого, они наконец развились?
– Вроде нет, всё с адронным колайдером играются.
– Где… Что…– зрение прояснялось.
– Ты полегче. Не дергайся. Переход плохо отражается на низших формах жизни. Переводчик работает? Ты понимаешь меня? Ой…
Кевин плакал. Говоривший придерживал его четырьмя руками! Пара привычных и два щупальца с ворсистыми присосками. Рядом выпучил три глаза другой. Глаз во лбу переливался красивым зелёным оттенком. Кевин насчитал десятерых. И женщину среди них. С обворожительной улыбкой.
– Он отсталый! Не хочу с ним нянчится. Давайте назад отправим, а?
– Мы перегружены, – женщина вышла вперёд. Выглядела вполне нормально,– нет времени писать рапорт об ошибке. И ответ ждать лет пять. Приноровится. Мы же выходили их крысу.
Кевин тихонечко завыл.
– От лица сотрудников «Вкусовые координаты» приветствуем тебя на Земле-23! Твоя касса номер 507, – из живота женщины выдвинулся ящичек, – вот форма.
Кевина снова встретил грязный пол.
Никто не знал, куда делся Кевин. Розыск продолжался. Весь отдел был убеждён, что он разделил участь Бетси. Ну хоть стены не пришлось отмывать. Проект отдали Сэму. Он давно заглядывался на этот кабинет. Тишина. Покой. И кофе. Как Кевин сумел встроить кофемашину в стол, Сэм пока не разобрался.
⠀
– Кто-нибудь, смените уже координаты! Кофе опять ушло на Землю-21! – шапочка сползла на лоб.
Бетси в своём экзоскелете сновала у кассы. Во «Вкусовых координатах» не заморачивались насчёт чистоты, как и на другой Земле.
– Свободная касса! – прокричал Кевин, отправив очередной заказ в подпространство. Ему больше нравилось обслуживать живых посетителей. Дивных людей-нелюдей. Мозг ученого радовался возможности изучения параллельного мира. Сердце болело: кто-то, займёт его место, в мире родном, получит кофе. Вдруг опередит, изобретёт раньше.
«Вкусовые координаты» – отличная возможность для меня», – Кевин тайком вычерчивал модель телепорта, из которого вываливались голодные клиенты, деньги складывал в горшок. Кактус, увы, сгнил,– «Ещё три года отработать. А там рапорт подтвердят…»
– И мы вернёмся победителями, Кали!
Кали сверкала глазами-бусинками и ждала заветного дня.
Благодатная земля
«… Как же эта почва станет розовым садом,
если она не потревожена и не возделана?»
Джалаледдин Руми,
таджикско-персидский поэт-суфий,
1207-1273
«Мы похоронили их, как смогли, на этой чертовой планете. Опустили в геотермальный источник. По данным зонда глубина вполне могла обеспечить покой загробного мира. Я говорил, что лучше бы погрузили в криокамеры, законсервировали до прибытия смены, взяли с собой, домой, но поддержки не нашёл. Они не горели желанием спать рядом с покойниками. Обошлись без долгого прощания. Источник поглотил скафандры с нашими незадачливыми товарищами в считанные секунды. Поверхность выровнялась, подмигнув свинцовым бликом. Пусть Энцелад вам будем пухом…»
Из личного дневника Джаспера Форда младшего, инженера исследовательской базы «Энцелад», рытвина Самарканд.
***
– Джаспер, сукин сын, ты что делаешь? – возмущение Финна разнеслось по боксам.
Джаспер закрыл ему рот, буквально сжал губы в кулаке.
– Заткнись! Ради бога, заткнись, услышат!
Финн мычал и вырывался. Джаспер отключил ночные огни, которые по правилам должны гореть над входом в индивидуальные отсеки. Сдвинул письменный стол к двери, поставил сверху контейнер с вещами Финна.
– Они вернулись, Финн.
Финн пару раз качнул головой, мол не буду больше вырываться.
– Что ты несёшь, Джаспер? – слова вырвались вместе с грохотом отлетевшей двери.
Крик Финна застрял в горле. Джаспер упал на колени, раскинул руки – бежать некуда. Его разорвали на части в три рывка. Осознание конца пришло к Финну постепенно. Сначала зубы сомкнулись на предплечье, локоть изогнулся под неправильным углом. Шею прожгло огнём боли, стоны угасли в вырванной трахее. Смерть смотрела в треснувшие капилляры глаз со стороны, схлопывала пузыри крови на губах, кружила гаснущее сознание под музыку жующих челюстей. Финн провалился во тьму, когда с хрустом разошлась грудная клетка.
***
Энцелад манил поисками жизни в подповерхностном океане, возможностью колонизации холодной поверхности, стойким запахом денег.
В элите спутников Юпитера и Сатурна он занял место лидера, обогнав Ио, Европу и могучего соседа Титана. Дрожь недр юного по космическим меркам Энцелада смирилась, что позволило наконец изучить льды, трещины и гейзеры. За три месяца пребывания на спутнике предлагали три миллиона долларов каждому члену группы. Вызвалось пятьсот энтузиастов, после отсева осталась сотня выдающихся умов. В авангард первооткрывателей выбрали семь человек. Гениев в своих областях: геолога Сэма Смита, астрофизика Чейза Коллинза, инженера Джаспера Форда Младшего, биолога Шэня, хирурга Джессику Симменс и двух военных Гарта Дугласа и Ти Джея Пэкса. Им предстояло разместить на поверхности исследовательскую базу на просторах рытвины Самарканд и погрузиться в загадки Энцелада.
Все семеро махали удаляющемуся шаттлу, улыбались и отлично срывали желание скорее убраться с планеты. Три миллиона не казались столь манящими на периферии Солнечной системы. Ожидание смены растянется в однообразные девяносто дней. Так они думали до несчастного случая. Оказывается, несчастные случаи грозят даже гениям.
Сэм осматривал очередной излом ледяной коры недалеко от гейзера. Вода вскипела, вырвалась столбом под темное небо. За всплеском последовал толчок, огромный пласт льда крякнул и откололся вместе с закреплённым крюком. Сэм зажмурился, чтобы не видеть, как слетает вслед за ним Гарт, не успевший отстегнуть карабины. Они сдружились с молчаливым военным. С Гартом отлично работалось в связке.
Падение остановил выступ. Сэм упал спиной на скалистый гребень, Гарту размозжило голову рядом через мгновение. Изломанные тела извлекали дистанционно. Джаспер размазывал сопли и слезы, управляя техникой из снегохода. Роботы справлялись с рельефом спутника лучше людей, инженер всё чаще задавался вопросом, почему не отдать им право покорения космоса. Сэм спорил, ему непременно хотелось ощущать Энцелад: «Познать его душу можно только слившись с ним!» И геолог слился, прихватив Гарта.
Скафандры решили не снимать. Пронзённого Сэма замотали в термопокрывало. Горячий источник проглотил тела, выпустил облако пара. Ему были в новинку металл и ткань. Высоко щелочная вода выела защиту за неделю. Коснулась плоти.
Оставшиеся ученые отправили отчёт на Землю, в нём сетовали на непредсказуемость шлейфа, на меньшую по сравнению с остальными гениальность Сэма. Пересчитали запасы провизии, кислорода, нервов. Спали, ели, работали по установленному распорядку. Обходили спальные отсеки погибших коллег, избегали Джаспера. Инженер твердил, что хоронить людей надо только на родной Земле. Джессика плакала в медицинском блоке тайком от всех. Но и она не поддерживала нытья Джаспера.
Сатурн поглощал большую часть солнечного света. Энцеладу доставались крохи, которые спутник отражал сильнее, чем любое другое тело системы. Вплоть до терминатора, полоски разделения на светлую и темную стороны, Энцелад сиял, переливался льдами и кратерами. Исследовательская база тоже сверкала лучом надежды устремлённого прочь от прискучившей Земли человечества. Надежда угасла на седьмой день после погребального «утопления».
Внешний шлюз маякнул зелёным сигналом, опознал прибывших.
В наблюдательной рубке Пэкс пролил кофе на колени. Он врубил тревогу и заперся. В голове пронеслись все известные молитвы.
У Сэма на груди зияла огромная дыра, сквозь неё виднелся позвоночник. Органы выглядывали наружу, сердце трепыхалось. Отсеки запечатывались, Пэкс орал громче тревожной сирены. Но громкоговоритель не включил.
Биолог Шэнь мечтал зваться первооткрывателем. Представлял пробирку, в которой плещется инопланетная жизнь. Слышал овации, считал деньги. Он нашёл её. Чуждую, жаждущую. Она таращилась потухшими глазами Сэма и Гарта. Вода источника изрядно покорёжила обоих. Скафандры растворились полностью, плоть почему-то уцелела. Голые, покрытые язвами, лишенные волос, бровей и ресниц, утопленники раскачивались в коридоре между шлюзом и основным отсеком. Зрачки затянула пелена, остались слепые бельма, но они видели, чувствовали тепло. И страх.
Энцелад назвали в честь древнегреческого гиганта с змеиными конечностями. Пальцы Сэма сдавили шею биолога пятью удавами. Шея хрустнула, голова безвольно повисла. Сэм вырвал вывалившийся язык, затолкал в беззубый рот. Лицо свело гримасой, пародией на улыбку. Гарт напрыгнул сверху, оттолкнул склонившегося над жертвой Сэма, распахнул пасть, разрывая собственную челюсть для того, чтобы вобрать в себя лицо Шэня. Пэкс извергал остатки ужина, не в силах оторвать взгляд от мониторов. У Гарта не хватало половины черепа. Он причмокивал головой Шэня, как будто хотел восполнить утрату. Сэм принюхивался…
Тревога била по ушам, прогоняя сон с базы. Ученые тёрли глаза и матерились. Пэкс по обыкновению поднял всех, приняв мимолётное колебание шлейфа за угрозу жизнеобеспечения. Кто вообще назначил его ответственным над приборами? Открывались спальные боксы.
Пэкс бился в рубке. Ужас сковал по рукам и ногам. Он боялся крикнуть в громкоговоритель, предупредить товарищей об опасности. Вдруг двое воскресших обнаружат и его. Скорость передвижения Сэма и Гарта поражала. Их гнал голод. Или что-то иное вторглось в мёртвых и командовало нападать. Нечто, попробовавшее человека на вкус.
Джессика забилась в угол лаборатории. Нелепо размахивала скальпелем. Пэксу нравились тонкие запястья хирурга. В свободное время она навешивала на руки множество браслетов, позвякивала при ходьбе. Пэксу представлялся этот звон при более ритмичных движениях. Признаться в фантазиях он не мог, на Земле Джесс ждал жених. Сэм лакал кровь из распотрошенного живота. Пэкс ревел в голос.
На другом экране Джаспер вломился в комнату Финна, тот спал сном младенцам. Над спящим Финном хоть в барабаны бей, хоть из пушек пали, но сирена всё же докричалась. Он отбивался от Джаспера, требовал объяснений. Сэм и Гарт выбили дверь и барьеры, возведённые инженером. Форд Младший просил погрузить погибших в криокапсулы и привезти на Землю. Все отмахнулись.
– Прости, Младший! – причитал Пэкс, закрывая глаза. Джаспера разорвали на части.
Финн смотрел прямо в глазок камеры, пока двое монстров грызли его.
– Пэкс, – в перепонке внутреннего динамка раздалось шипение, – открой! Пэкс, сволочь, впусти меня!
Это Чэйз, астрофизик. Заносчивый умник, первым шагнувший на поверхность Энцелада. Он решил утопить трупы Сэма и Гарта, он командовал «похоронами». Чэйз колотил по стальной двери. Пэкс мотал головой. «Я не выдам себя. Ни звука, ни шороха. Они не заметят».
Пэкс забыл, что когда-нибудь проголодается. Раньше, гораздо раньше, чем ожившие мертвецы покинут базу. Не подумал, что они вовсе не уйдут. Даже, если наблюдательная рубка не поддастся, они будут слоняться у дверей, притягиваемые запахами живой плоти. Гарт особенно пугал. Он сжимал в выгнутой руке ногу Финна, отрывал большие куски. Бежал впереди, сворачивал в лабиринте коридоров безошибочно. Приближался к рубке.
– Пэкс, будь ты проклят! Впусти! Они сожрут меня!
Чэйз выкрикивал «впусти» и «трус» по инерции, тише и тише. Гарт добрался до цели. Сэм присоединился. Кровь брызнула на стены. Пэкс слышал чавканье и кряхтение. И странный гул, исходивший из глоток жующих.
В Пэксе что-то надломилось. Он нажал кнопку открытия шлюзов, выскочил из рубки, побежал. Сэм и Гарт слишком увлеклись содержимым желудка Чэйза. Сэм поднял мутный взгляд на пробежавшего мимо человека. Успеют за ним, догонят. Ароматный след щекотал вздувшиеся ноздри, они найдут добычу где угодно на планете. Энцелад подскажет, пробурчит всплесками гейзеров направление. Каждая капля, напитавшая мертвую кровь, почувствует этот запах. Как сигнал промчится по нейронам: человек не уйдёт.
Восставшие из термальных глубин исследователи трансформировались по мере насыщения. Легче открывались челюсти, пробились новые зубы, острые, загнутые. Вытянулись пальцы, ногти растворились ещё в источнике. Колени гнулись в любую сторону. Глаза постепенно меняли цвет. Белесая муть темнела, поглощала белок, бельма превращались в чёрные безразличные провалы. Они переглядывались, гул нарастал. Голод утих ненадолго.
Пэкс мчался по скользкой поверхности рытвины. Жизнь покидала его. Он выскочил наружу без скафандра. Воздух вышел из легких вперемешку с кровью.
Человек упал, царапая грудь ногтями. Мысли смешались в клубок. Красной нитью билась только одна: «Лучше уж так…» Посиневшего Пэкса сбросили в горячие воды.
Энцелад пожирал очередного мертвеца. Выщелачивал клетки земного организма, насыщал жизнью, долгое время спавшей в источниках. Она проникала в ядро, запускала митохондрии, перестраивала синтез белка в рибосомах. Кровяные тельца видоизменялись. Вздрагивали, разгонялись.
Пэкс открыл глаза на седьмой день. Выполз из гейзера после мощного выброса воды.
Сэм и Гарт лежали недалеко, спали. Отсутствие пищи погружало в сон. Пэкс лёг рядом. Смена прилетела через месяц. Спешно погрузила уцелевшие тела, покрывшиеся тонким слоем льда, в криокапсулы.⠀
До Земли долетело послание Пэкса. Он набирал в спешке, пока доедали астрофизика.
«Мы утопили их, они вернулись. Сожрали всех, кроме меня. Спасите!»
По данным сканера найденные члены первой группы были мертвы, при этом сердца слабо бились, перегоняя по артериям и венам горячую субстанцию.
На Земле несчастных ученых ждали ученые счастливые. Предвкушавшие открытия.
Наперебой требовали предоставить образцы медицинские институты и секретные военные организации. Одним нужна панацея от болезней и секрет бессмертия, другим оружие в виде невероятно сильных, неуязвимых солдат. Одним Сэма, другим Гарта, третьим, кто готов выплатить миллиарды и обеспечить дальнейшее исследования спутников Сатурна, Пэкса.
Пока шаттл летел к Земле, старший инженер читал личный дневник коллеги – Джаспера Форда Младшего. Плевался на причитания и нытьё автора. Последние страницы стёр. Дневник распорядились вернуть родным Джаспера, эти страницы смутили бы эмоциональное семейство.
***
Энцелад блистал за кольцами Сатурна яркой звездой. Отливала серебром заброшенная исследовательская база. Геотермальные источники вскидывали брызги к бескрайности космоса. Вода ждала возможности породить жизнь.
Земляне не могли больше снабдить её вкусным сырьем, им не хватало времени и людей. Людей особенно.
Когда Пэкс вырвался из лаборатории, он захлебнулся головокружительным ароматом плоти. Обновлённые клетки требовали пищи. И распространения жизни на благодатной земле.⠀
