Читать книгу: «A.S.Y.L.U.M: пражские игры», страница 3
Глава 6, в которой девушка демонстрирует трофеи
Когда Кассандра (а мы будем продолжать называть её именем, данным помещиком) вернулась домой, солнце едва протиснуло свои лучи сквозь утреннюю пелену. Едва перебирая ногами от усталости, она кинулась в мягкие объятия дивана, мгновенно позабыв обо всех событиях прошедшего дня.
Дом, снимаемый для министерских нужд, имел один существенный недостаток: он был слишком технологичен. Таким образом, как только девушка переступала порог гостиной, на охоту по её голову выходил один из вездесущих начальников.
– Привет, кукумбричек!
Из ниоткуда, как будто из воздуха появился голубоватый экран и завис в пространстве. По ту сторону Кассандру внимательно изучали весёлые глаза её непосредственной начальницы.
– Здравствуйте, – вяло пошевелила губами брюнетка.
– Ну, давай, рассказывай, как там? Мы тут с отделом ночь не спим, всё делаем ставки.
– Моя поездка прошла скорее продуктно, чем непродуктно… – еле выговорила девушка, балансируя на грани между сном и явью.
– Вот чёрт! – расстроилась блондинка. – Я-то спорила, что ты промахнёшься по всем показателям! Ничего, эти двадцать пять евро ты мне возместишь в качестве компенсации позора перед подчинёнными. Ладно. Поведай же старой доброй тётке Элен Аримат, что у тебя там.
– Можно я посплю некоторое время? Мозг совсем отказывается функционировать…
– Можно.
– Спасибо.
– Приступай к рассказу.
Некоторое время Кассандра сидела, упёршись локтями в колени и водрузив голову на сцепленные ладони, силясь прийти в себя. По ту сторону экрана выглядывали любопытные рожицы.
– Сделай инъекцию «мига», хоть взбодришься! – нетерпеливо встряла Венера Милович, миловидная шатенка, считавшая своим первостепенным долгом дарить отделу любовь и добро, что порою плохо сказывалось на её служебных успехах.
– В общем, так, – сосредоточенно начала девушка, поднимая голову. – Ту многообещающую линию, что я нащупала в первый раз, разработать не удалось. Герцог захлопнулся, словно ракушка, отказался со мной разговаривать и выдворил из кабинета. Зато я стащила всё, что плохо лежало. Не подумайте обо мне плохо: такие экзерсисы мне совершенно не свойственны.
– Нашла, за что оправдываться, – рассмеялась Элен.
– В глубине души я честный китайский чиновник и законопослушный гражданин, – продолжила брюнетка, пытаясь избавиться от настырного чувства стыда. – Но в последнее время меня всё больше посещает ощущение, будто я медленно и неизбежно превращаюсь в Шерлока Холмса. Ну-ка, что у нас там?..
Она с силой потрясла плащ, так что содержимое его многочисленных карманов вывалилось на пол.
– Так: милый лиловый конвертик… Фу, как надушен-то! Читаем: «Дорогой Хрюн! Буду ждать тебя в понедельник, в семь часов, как всегда. Муж уехал. Захвати касторовое бренди. Твоя Мими. Хрю-хрю». Очень надеюсь, что это адресовано не его высочеству…
Далее в коллекции трофеев, нажитых честным воровством, значился небольшой блокнотик, исписанный в пределах трёх первых страниц.
– Ну-с, и что же вы нам поведаете? «02.09 – АКМ, 17.09 – ЧСМ, 30.09 – УЛК». Следующая страница. «13.10 – ФРМ, 26.10 – УСЛ, 1.11 – КТМ». И последняя: «14.11 – АЛД, 28.11 – ФРМ, 12.12 – ФРМ, 26.12 – ФРМ».
– Так-так-так! – воскликнула Элен, радостно потирая руки. – Крошка, мне кажется, мы нащупали нечто действительно важное! Это могут быть записи, касающиеся посещения сообщников. Разумеется, это события последней осени, смотрите, чередование – один раз в две недели. Буквы – это инициалы, конечно. Как хорошо, что у нас есть точные даты! Подключим к делу записи с камер.
Кассандра, не высказавшая особой радости, продолжала осмотр. Перебрав с десяток предметов, оказавшихся ненужным для следствия хламом, она, наконец, выудила на белый свет свой главный трофей.
Это был медный медальон, стилизованный под старину, весь испрещённый извилистой резьбой. Он лежал у Джозефа на столе, погребённый под какими-то бумагами, совсем рядом с Кассандрой. Девушка незаметно стащила его во время своей обличительной речи, когда помещик старался не смотреть на неё.
– Ну-ка, ну-ка, что у нас там внутри? – с нарастающим азартом суетилась похитительница, пытаясь нажать на вредную боковую кнопку, которая никак не поддавалась. Треснув от нетерпения ею об пол, девушка с восторгом обнаружила, что крышка медальона отворилась, обнажив небольшой тайник.
– Так-так-так! Смотрите-ка, что это? Бумажка! – нетерпеливо прокричала Кассандра, выковыривая из медальона лист формата А5. Она возбужденно расправила бумагу на коленях.
– Ну что там, что там? – оживился подотдел особых случаев.
– Так… В левом верхнем углу ручкой нарисовано пять треугольников, внутри каждого по две линии, идущих от основания к вершине… В левом углу четырёх из них нарисовано по маленькому кружочку, а в центре самого большого, пятого треугольника, имеется целых два кружочка. От левого нижнего угла бумаги до верхнего идёт прерывистая линия, которая постоянно перечёркивается маленькими штрихами… Остальные стороны листа обрамлены волнистой линией… Итак, посередине мы видим три слова: «баланда, макраме, графоман». Чуть левее цифры: 00628291. Под ними флаг: волны, солнце, какая-то птица… Очень интересно.
– Девочка моя! – взвизгнула Элен. – Ты просто прелесть! Это же кладезь информации! Тут может быть карта местности, порядок действий, позывные и клички… Любой код, в конце концов, можно расшифровать, и тогда я поеду в отпуск!
– Очень интересно… Надо бы поразмышлять, – задумчиво проговорила Кассандра.
– Размышлять у нас размышляльщики будут. Ты давай, ещё раз покажи на камеру всё это, при первой удобной возможности заберём. Если из этого выйдет что-то толковое, я дам тебе премию и разрешу три раза не приходить на субботние совещания.
Девушка отключила связь, отвернулась и закуталась в одеяло. Какое-то странное, неприятное чувство давало о себе знать, и она тут же попыталась заснуть.
Глава 7, в которой мы прекращаем описывать то, что ждёт читателя в следующей главе
После отъезда Кассандры помещик долго не мог прийти в себя. Он бесцельно бродил по замку, нанося вред собственному имуществу.
– Она уже покинула пределы Адуана, мессир, – жалобно попытался урезонить хозяина Старк, вбежав в коридор, соединяющий картинную галерею с охотничьим залом.
– Её счастье, – мрачно ответил Джозеф, сшибая с пути небольшой столик из китайского бамбука, привезенный в поместье ещё в XVIII веке.
– Если вы хотите знать, мессир, то я приказал Джузеппе подготовить новую ванну для вашего высочества, – попытался было отвлечь хозяина Старк от вазы с гжельской росписью, которая была ему особенно дорога.
– Чёртовы канцелярские крысы! И всё они шастают, шастают…
– Мессир, так ведь все ваши дела устроены настолько хорошо, что никакая, как вы изволите выражаться, канцелярская крыса не подкопается. Что с того, что одну из них попугал малыш Тоби?
– Ты прав, – заметил Джозеф. – Но знаешь, когда вкладываешь в дело всю душу, начинаешь дрожать от любой, пусть даже преувеличенной опасности. Я чётко осознаю тот факт, что польза от посещения мадмуазель Кассандры для её крысиных королей – нулевая, то какое-то внутреннее беспокойство…
– Успокойтесь, мессир, это всего лишь расшалившиеся нервы. Мы добавим в ванну эфирные масла, а завтра, когда Ян освободится от работы на псарне, он может составить вам партию в бильярд, потому как я…
Внезапно с доблестным дворецким начали происходить какие-то странные метаморфозы. Он пошатнулся, а потом начал медленно багроветь, покрываясь красными пятнами.
– Что случилось, мой дорогой Старк? – спросил встревоженный помещик.
– Ничего, – чуть слышно прошептал тот.
– Да ты едва на ногах стоишь!
– Это, видно, из-за погоды, ваше высочество.
– Да где там! Ты же у нас небожитель, которому совершенно не страшны перепады атмосферного давления… Сходи прими ванную вместо меня.
– Слушаюсь, мессир, – пролепетал Старк, продолжая покорно плестись за хозяином. Приложив платок ко лбу, чтобы вытереть выступивший пот, он случайно задел локтем ту самую гжельскую вазу, которая вдребезги разбилась на буковых досках паркета.
– Ай-яй-яй! – шутливо пригрозил ему помещик. – Портить вещи – это моя прерогатива.
Джозеф чуть было не зашёл в охотничий зал, но вовремя сообразил, куда вела эта дверь, и инстинктивно попятился. Старк улучил возможность для того, чтобы отодвинуть небольшой столик, стоявший недалеко от входа в зал, и посмотреть, не затерялось ли что-нибудь под ним
– Что это ты так усердно ищешь, дорогой Старк?
– Ничего, мессир, совершенно ничего.
– Хрюн, – строго возразил аристократ. – Ты же знаешь, что совершенно не умеешь врать. Смотри, узнаю что-нибудь – будет только хуже.
– Видите ли, ваше высочество, – залепетал управляющий. – Тут лежала одна записка, а теперь её нет. Я вот и смотрю, не упала ли она куда…
– А что за записка?
– Это от Яна, касательно конюшни… Кажется, Бетси плохо переносит угольные подковы… И вот, я шёл в охотничий зал, нёс её в руках, потом мне понадобилось перенести кубки вашего в отца в другую комнату, потому что я увидел, что на них неправильно падает свет. Руки мои были заняты, поэтому я оставил её на столике и думал забрать попозже, а сейчас смотрю – и её нет…
– Да ладно, ладно, – перебил его Джозеф. – Ты лучше опиши, как она выглядела.
– Такой конвертик небольшой, лиловый… – замялся Старк. – Сверху сургучная печать с золотой крошкой.
– И с каких это пор мои конюхи шлют тебе письма в лиловых конвертах? – грозно спросил великий герцог. – Я, надеюсь, пока не настолько извращён, чтобы вводить подобные правила для ведения деловой корреспонденции.
– Просто Ян очень любит Бетси…
– Она, небось, была ещё и надушена?
– Возможно, мессир, я не помню, – пролепетал дворецкий.
– Ах так, старый развратник! – в негодовании воскликнул великий герцог. – Я знаю: тебе опять писала эта женщина! Ну же, признавайся!
– Я не знаю, мессир, – жалобно захныкал Старк.
– Ах, вот как! Опять шашни за моей спиной! Эта профурсетка опять возомнила из себя невесть что! – разошёлся помещик, ударяя кулаком по раме, где висела чудная картина Лоррена. – Если она ещё раз напишет сюда, я велю своим людям поджечь её дом. Ты мой и только мой.
И Джозеф направился в свою спальню, неуклюже пиная попадавшиеся по пути предметы. Старк плёлся за ним, лепеча какие-то оправдания в свой адрес. То и дело доносилось «я не знал», «это в последний раз» и «она сама».
– Стой-ка! – резко остановился сумасброд, не дойдя и до середины коридора. – А и правда, куда могла запропаститься записка? В это время суток слугам нечего здесь делать… Да и зачем им твои любовные послания? Если я узнаю, что это Инта с её любопытными ручонками…
– Даже не знаю, мессир, Инте было сделано строгое предупреждение, так что я не думаю, что это она… Мамзель Кассандру ведь никто не сопровождал на обратном пути, ваше высочество? – побледнел Старк.
– Я в растерянности забыл позвонить, чтобы её сопроводили до дверей. Во сколько она уехала? От меня она ушла где-то в полчетвёртого.
– У кареты она появилась в четыре двадцать, ваше высочество.
Джозеф начал тяжело дышать. Он обернулся к дворецкому и выдал всё, что думает по поводу Министерства и его усато-хвостатых работников, о современных нравах и о расстановке политических сил на мировой арене в целом. Мы не будем приводить тут эту речь, дабы не травмировать мягкую психику читателя.
Старк сразу же побежал за стаканом холодной воды, и когда она вся оказалась на голове помещика, тот решил, что пора приступать к более целенаправленным действиям.
– Нужно пройтись по замку и посмотреть, не прибрала ли к рукам эта… ещё что-нибудь. Я знаю, Старк, что некрасиво употреблять уничижительные слова по отношению к прекрасному полу, так что поправляй меня каждый раз, когда заметишь попытки моего подсознания вырваться наружу.
– Пани Лански не профурсетка, – исподлобья заметил дворецкий.
– На неё вето не распространяется! – яростно блеснул глазами Джозеф. – Это не женщина, это какое-то настырное исчадие ада.
Старк кинул клич, и слуги принялись обшаривать каждый закоулок замка, пытаясь заметить любые несоответствия. Через несколько часов управляющий держал отчёт перед Джозефом в его кабинете.
– Сложно проследить, мессир, – растерянно развёл руками бедняга. – Замок-то большой, каждую мелочь не упомнишь! Единственное: я не нашёл тетрадку, где была родословная Тобиора. Я её в последний раз видел в библиотеке, положил на полку, пока проверял, хорошо ли закрываются окна. Только ведь я мог её потом забрать и в другое место отнести, не помню уже, старый стал.
– Хм. Если вдруг ей удалось унести это с собой, то Бог с ней. Наверняка её ждёт уйма счастливых минут за изучением прародителей Тоби.
– Ах, ну конечно! Как же это я, старый болван, забыл! – воскликнул Старк, хлопая себя рукой по лбу. – Позавчера я где-то выронил блокнот с записями о приёме лекарств. То ли в кабинете вашего батюшки, то ли в охотничьей зале. Но ни там, ни там он мне не попадался.
– Что за блокнот?
– Помните, там были записаны все экспериментальные лекарства, что вы принимали этой осенью. Акнемедазол, мазь Честера Смита, ультракарнезин…
– Может быть, – вздохнул помещик. – Что же, невелика потеря. Скажи Аманде, чтобы приготовила кровать. Вряд ли у меня получится хорошенько поспать, но – кто знает? – вдруг на меня в постели свалится люстра, и тогда меня посетит озарение… Эй, что это ты уставился на меня, будто призрака увидел?
– С-скажите, в-ваше в-высочество. Мне кажется, или медальон из Пакистана уже не имеет ч-чести украшать ваш кабинет?
Джозеф резко распотрошил бумаги, захламлявшие стол. На пол полетели печати, статуэтки и письменные принадлежности – медальона среди вещей не оказалось.
– Взорву к чертям собачьим эту лужу, – медленно проговорил он, закусив от ярости губу.
Несколько минут великий герцог молчал, нервически сжимая кулаки.
– Да не расстраивайтесь вы так, ваше высочество. Подумаешь медальон. Да ничего не значит этот медальон. В аду ему гореть, медальону этому.
– В аду мы будем все гореть рано или поздно, дорогой Старк, – заметил великий герцог, хмуро глядя в окно. – Этот медальон действительно ничего не значит. Я купил его на обратной дороге после встречи с руководителями «Альсамы». Путь мой пролегал через людный базар, и какая-то старая женщина, сморщенная, как курага, решила не давать мне проходу, пока я не куплю его… Я решил приобрести эту милую безделушку на память о нашей встрече и заплатил ей в пять раз дороже, чем она того стоила.
– Так ведь раз дело так и обстоит, то нет нужды ли переживать из-за…
– Скверно, Старк, очень скверно! Это медальон ручной работы, и узорная сетка на его поверхности характерна лишь для пары-тройки деревень в этой области. Если выйдут на след… Чудовищно, абсолютно чудовищно. Вот и делай после этого добрые дела.
Дворецкий только молча вздохнул, так как ещё не придумал довода, который мог бы обнадёжить великого герцога.
– А не хранили ли вы чего-нибудь внутри, мессир? Мне кажется, медальон был с секретом…
– Вряд ли, – отмахнулся Джозеф. – Не такой же я болван, чтобы важные вещи в медальонах хранить.
Несколько минут они сидели молча. Аристократ теребил в руках ножик для открывания корреспонденции.
– А хотя… Припоминаю, что на обратном пути, чтобы занять себя в поезде, рисовал на бумаге какие-то каракули, дабы отвлечься. Если я не выбросил листок по дороге, то, должно быть, положил его в медальон. В любом случае, это неважно. Дело приобретает дурной оборот.
– Да ведь она может даже не понять значения этого медальона, ваше высочество…
– Хрюн, сколько раз я тебе говорил, что не следует приукрашивать жизнь разноцветными иллюзиями, если в тебе недостаточно мужества, чтобы выпить яд правды, который выжжет твоё нутро исцеляющим пламенем. Пока в руках у неё этот предмет, бессонные ночи мне обеспечены. Всего пять месяцев до конца пути, а костёр моей нервозности даже не думает угасать. А эти черви ещё смеют подкидывать туда хворост!
Старк тяжело вздохнул. Он помнил, как в самом начале осуществления замыслов хозяин мог вздрагивать от любого шороха, как во время веселейшего из пиршеств его лоб прорезала беспокойная морщинка. И это тогда, когда план казался идеальным! Что же будет теперь?..
– Мы могли бы нанять людей, чтобы ограбить её дом, – постарался сказать он как можно уверенней.
– Фи, что за мещанские штучки, – поморщился великий герцог. – Тем более рисковать нельзя: если медальон всё ещё у Кассандры и она не подозревает о его истинном назначении, то это повернёт мысли коллег-клопов в ненужное русло. Надо всё делать очень осторожно, аккуратно, едва заметно… Придётся нанести мадемуазель Кассандре полуночный визит.
– Побойтесь Всевышнего, мессир! – всплеснул руками управляющий. – Вам нельзя сейчас покидать пределы Адуана!
– Эта проклятая подозрительность сильнее меня, мой милый Старк… К тому же, несколько умозаключений дают мне утешение. Моя смерть наделает много шума. Нанятые люди докажут причастность к этому министерства, а это может дать карты в руки сторонникам дезинтеграции СШЕ, которые твердят, что мы устанавливаем полицейское государство и не считаемся с правами человека… Да и моё завещание, которое гласит, что в случае смерти в ближайшие три года всё моё состояние отходит к арабским экстремистам, должно охладить их пыл.
Произнося эту речь, Джозеф нервно разбирал на части золотую ручку паркер, подарок премьер-министра Индонезии. Было видно, что он хочет успокоить скорее себя, чем Старка.
– И всё-таки, мессир, я никуда вас не пущу! – заявил дворецкий, самовольным распятием заслоняя проход. – Если понадобится, я надену на вас смирительную рубашку.
Аристократ грозно выругался, оттолкнул Старка и решительно направился на поиски средства, успокоившего бы его мнительность.
Глава 8
Кассандра, завернувшись в плед и скрючившись на своём чёрном диване в гостиной, почти уже было заснула, когда услышала звонок. Сделав нужный жест рукой, в результате которого возле неё появился пульт управления входными дверями, она решила предоставить нежданному посетителю доступ в своё жилище и тут же погрузилась в сон. Когда минут через пять что-то заставило открыть её глаза, девушка увидела, как в гостиную входит Джозеф, внимательно озираясь по сторонам.
– Здравствуйте, – едва пошевелила она губами. – Спокойной ночи.
– Спокойной, – чуть-чуть ошалел Джозеф.
Двигаясь очень тихо, он начал обходить комнату по периметру.
– Эй! – вскричала девушка, окончательно проснувшись. – Что это вы делаете в моём доме? Соскучились?
Кассандра резко села, зажав плед между ног. Незваный гость обернулся, отвлекаясь от шкафа, который явно доминировал над обстановкой.
– Нет, – тихо сказал он, медленно приближаясь к девушке. – Мы не договорили. Ненавижу, знаете ли, это чувство, когда острие твоего довода не пронзает оппонента насквозь, а красноречие, не находя себе применения, покрывается ржавчиной.
– Валяйте, – вяло проговорила Кассандра, протирая кулаками глаза.
– Вы вот думаете, – начал великий герцог с обезоруживающей улыбкой, – что я эгоист и плохой человек. Но ведь это не так. Я люблю человечество и готов нести на своих плечах крест просвещения умалишённых. Я отдаю себе отчёт в том, что положительные перемены, которые случатся после исчезновения интернета, произойдут не сразу. Но это понадобится минимум два поколения, так что для меня нет смысла идти на пашню: плоды трудов моих пожнут другие. Кто знает? Потомки моих духовных соратников, быть может, поблагодарят меня за жизнь в более достойном мире. Родится не один мальчик, который избежит тягостной участи культурной изоляции, моей участи, и познает все радости единения с обществом. Пусть он не будет знать, благодаря кому в его кровь с детства войдёт дыхание истинного духа: награда моя не лежит в области сиюминутного признания и зиждется на альтруистических мотивах…
– «То признак воли, непокорной небу, души нестойкой, буйного ума, худого и немудрого рассудка»… – щипнула себя девушка, пытаясь побыстрее проснуться. – Истории свойственно чередование тёмных и светлых периодов. Как больной человек, ставший с кровати, стремится сделать свою жизнь более насыщенной, так и общество, побывав на дне, только сильнее отталкивается и быстрее плывёт наверх, к свободе и свету, а мрак былых времён служит стимулом, чтобы не возвращаться к прошлому…
– А я не хочу жить в тёмную эпоху. Я хочу максимально приблизить наступление светлой.
– Ох, мужчины, – вздохнула Кассандра.
И тут Джозеф заметил медальон. Справа от дивана, на котором спала девушка, стоял небольшой журнальный столик с красивыми резными ножками из красного дерева. Кассандра, видимо, сначала положила медальон на этот столик, а потом случайно задела его, так что дорогой сердцу помещика предмет обитал буквально в полуметре от дивана.
– Между прочим, ваше высочество, я не совсем понимаю, как вы, с такой тонкой душевной организацией, могли выйти в люди, когда город находится в плену убывающей Луны. Как не опошляет это идею путешествия, которое должно быть исполнено страстных надежд, как молодой месяц?
– Знаете, ощущение недосказанности, которое клещом присосалось к моей душе, наносит мне гораздо больший вред. Разве глаз, этот многострадальный сторож, первым принимающий на себя удары окружающего мира, не стирается со временем от столкновения с жалкими деталями нашей никчёмной экзистенции?
Кассандра хищно улыбнулась.
– Или вы просто не хотите, чтобы мы узнали чуть больше о «баланде» и «графомане»?
Великий герцог с недоумением воззрился на своего противника.
– И вы даже хотите сказать, что не заметили посягательств на вашу частную собственность?
– Заметил.
– И вы пришли требовать вещи обратно?
– Разумеется, – ответил помещик, отходя к стене и водружая свой локоть на плохо прибитую книжную полку. – Адская боль пронзает сердце от одной только мысли, что моя вещь хоть на секунду окажется в руках другого. Сама идея подобного вероломства вселяет в меня безграничный ужас. Верните обратно всё, вплоть до последнего атома. Немедленно.
Брюнетка посмотрела на посетителя с лёгким недоверием.
– Неужели вы не учли тот факт, что все находки будут тотчас же направлены в соответствующие инстанции? Или же цель вашего визита составляет нечто другое…
– Да! – воскликнул Джозеф, ударяя кулаком по полке, в результате чего стоявшая на ней дорогая цейлонская статуэтка упала на пол и разбилась вдребезги. – Вы правы! Нет смысла больше скрывать это. Моё обнажённое сердце прорывается сквозь обветшалые доспехи захудалой гордости аристократа.
Он отвернулся от Кассандры и сцепил пальцы за спиной.
– Вам никогда не казалось холодно и неуютно в этом мире?.. Никогда не ломали вы себе пальцы в отчаянии, надеясь, что Провидение пошлёт вам один из своих бесценных даров, который, подобно Александрийскому маяку, поможет вам выбраться из темноты и хаоса? Верили ли вы в негасимый свет, которым может навсегда зардеться ваше существование?
Девушка сочла благоразумным промолчать.
– Представьте, что вы живёте совершенно один, окружённый многовековыми стенами мрачного поместья, и единственное, что держит вас в этом мире – старый слуга да ещё одна идеалистическая, благородная цель в жизни… Разумеется, вокруг вас находятся люди, но это пушечное мясо: они настолько ниже вас по уровню, что легче возвести мост над бездной, чем установить с ними искренние дружеские отношения. И вот, в один восхитительный день вы видите перед собой нимфу, посланника иного мира… Этот человек – ваш сиамский близнец по духу: сопротивляться бесполезно, ведь ни один хирург не может отделить вас от себя самого. Удивительно ли, что с первого взгляда в вашей душе пробуждается благоговение, которое раньше вы ощущали, глядя лишь на полотна Рафаэля? Не в силах объяснить себе это необычное чувство, не собираясь отдаваться его власти, вы боретесь с собой, убеждаете себя, приводите тысячу аргументов, но в один момент понимаете, что оказались во власти высших сил, которые ведут вас незримыми тропами в том направлении, которое выгодно исключительно этой страсти, да и вашему инкубу-искусителю…
– Суккубу, – меланхолично поправила его Кассандра.
– Что, простите?
– Инкуб – это демон-искуситель в мужском обличье, а суккуб – в женском. Мне ли вам напоминать, ваше высочество?
– Простите, – сказал он, порывисто приближаясь к девушке и осторожно становясь на колени перед ней.– Вот видите, мысли мои путаются, руки дрожат, пот течёт со лба, и я даже не могу грамотно сформулировать свою мысль! Всё из-за вас, чаровница… Вот я открыл вам свою душу. Я полностью в вашей власти. Все свои богатства, все титулы, все грандиозные замыслы и проекты я брошу к вашим ногам в обмен на слабое «да», сорвавшееся с ваших уст. Скажите, согласны ли вы быть моей? О, не мучьте меня, видите, как я страдаю?..
– И я, я тоже чайка! – расхохоталась девушка. – Браво, герцог, браво! Не ожидала, что вы падёте так низко. «Как с вашим сердцем и умом быть чувства мелкого рабом?». Вы подняли мне настроение до конца недели. Теперь, как только вера в свои силы начнёт покидать меня, я буду вспоминать вашу пламенную речь и осознавать, что и я в этой жизни чего-то стою. Жаль, что бирмингемский цирк уехал, мне кажется, вы могли бы составить конкуренцию тамошнему Панчу. Кстати, ваше низочество: если высшие силы назначат вам новый объект для страсти, закапайте в левый глаз воду. Так ваши страдания будут выглядеть гораздо живописнее.
– Что же, дело ваше, – вздохнул Джозеф. Поморщившись, он встал с колен и решительно направился к выходу.
– Только будьте любезны оставить мне на память вон ту милую вещицу, которую вы так ловко прихватили, стоя на коленях. Неужели столь высокое чувство будет опошлено банальной кражей? Мою заколку, палочки с благовониями и другие чудесные вещицы, которые вы успели прихватить для отвода глаз, можете оставить себе. Пусть это будет даром моей любви.
Помещик на секунду было обернулся, однако ничего не ответил и направился дальше.
– Ну что за детский сад, ваше высочество! Вы же знаете, что стоит мне стукнуть пяткой, и сюда тотчас же приедет полиция. То, что вещь первоначально принадлежала вам, надо ещё доказать. Разве вы хотите провести ночь в полицейском участке? Боюсь, после такого испытания высшие силы закинут в вашу головушку пару-тройку новых анархистских идей. К тому же мне было бы лестно оставить у себя данный артефакт как доказательство вашей любви. А то ведь не поверит никто. Знаем мы вас, род мужской, непостоянный! Ещё возьмёте и передарите новой возлюбленной.
Джозеф почти дошёл до двери, но, сражённый тяжестью приведённых аргументов, упал, чем неизбежно опрокинул небольшой шкафчик с разными мелочами, украшавшими жизнь Кассандры. Медальон выпал из его рук. С трудом встав на ноги, он поднял шкаф, водрузил все предметы на место и какой-то странной, ковыляющей походкой вышел из дома.
– Стойте! – крикнула девушка удаляющемуся силуэту. – Ваше высочество, как вы относитесь к России?
– Никак к ней не отношусь, чему весьма рад, – обернулся помещик, на секунду останавливаясь.
– Жаль. Очень жаль! – грустно вздохнула Кассандра и медленно закрыла дверь.
